Ходячая гора Укуна

      Кукольная мастерская.       Маленькая, но уютная комнатка обустроена так, как ему удобно: всё под рукой. И едва ли он позволил бы хотя бы одной живой или, может, даже неживой душе тут что-то передвинуть! Пусть и пылинку. Он будет упрямо настаивать, что она тут создавала необходимую для работы атмосферу, раздражённо фыркая, выпихивая несогласного нарушителя спокойствия прямиком за дверь.       Щёлк.       Хмурясь, чëрношëрстная обезьяна щурится, аккуратно соединяя детали красивой бледнолицей куклы. Чем-то она напоминала ему себя самого. Может, своим безмолвием? Или взглядом золотых глаз, который на свету казался скорее усталым, чем холодным? Покачав головой, он поправил её седые кудри, аккуратно заплетённые фиалковой лентой. Мастер задумчиво покрутил в руках творение. По виду, персонаж куколки был молод, так от чего тот поседел? Неужто персонаж из какой сказки с магией и волшебством?       Наряд, для такой изящной куклы был необычайно прост: платье цвета лаванды, словно выцветшее, лишь с кружевами на подоле. Они тут были единственным украшением. С одной стороны, за цену, которую заказчик заплатил, работа было до безобразия легкой, но с другой стороны, деньги есть деньги, даже такие лёгкие.       Впрочем, его ли это дело? Богачи часто совершали спонтанные поступки, с совершенно непостижимым смыслом для таких, как Макак: простых людей, оторванных от окружающего их социального мира, сосредоточенных исключительно на своей работе мастеров.       Он сидел за столом, с первого взгляда заваленного чем только не попадя: нитками да иголками, кукольными глазками или конечностями, маленькими конфетами, которые ему дали соседские детки взамен на максимально простые тканевые куколки. А перед столом окно. Да, не большое и панорамное, без шикарных видов, а обычного размера, выходящее на железную дорогу.       Сейчас там проезжал длинный грузовой локомотив, из трубы которого валил чёрный дым, как вдруг в комнатушку вошёл один из других работников кукольной мастерской. Дверь была всегда открыта, ведь Макак ненавидел скрип, угрожая когда-нибудь либо заменить её, либо снести эту треклятую дверку к чертям собачим.       – Люэр, дорогуша, я уже закрыл лавку, – слегка постучав в открытую дверь, произнёс коллега с лёгкой улыбкой. Для шестиухого все они были меж собой похожи, ни с кем он особо не контактировал, путался в их именах... И все почему-то напоминали его самого. – Пойдём с нами, милый.       Они всегда были такими дружелюбными, называли всех вокруг ласковыми прозвищами, старались вытащить неразговорчивого Люэра из его пыльной комнатки в мастерской, забитой куклами разного материала и пошива. Говорили, что хотят вытащить его "на свежий воздух", но раз прямо по городу разъезжали поезда, из которых выходил едкий тёмный дым, то какая разница, где этим дымом дышать? На улице или за работой.       – Ох, нет, мне нужно закончить работу, – качает головой Макак. Он потягивается, выпрямляясь. Его шея и спина затекли от долгого нахождения в одной позе и, ожидаемо, слегка болели. Чёрный длинный хвост, столь удобный в работе, стал шерстить по задним полкам в поисках нужной детали для куклы. Сам же мастер поставил на загруженный всякими стол локоть, подперев им щёку и чуть ухмыльнулся, махнув другой рукой, мол, "пока-пока". – Повеселитесь за меня.       – Ладно, как хочешь, – коллега пожимает плечами, и Люэр наконец смутно вспоминает его имя. Кажется, Кагэ? Да, верно, так. Кагэ разворачивается и плавно идёт, нет, даже скользит к выходу, маня прочих работников за собой радостным тоном. – Пошлите, обезьянки!       – Мы готовы!       – Скорей!       – Смотрите, это гора Укуна! – вдруг восклицает Сэведж, другой мастер. Он, в основном, швея, причём искусная.       – Где?! – с удивлением восклицают остальные. Они все, включая Кагэ, подбегают к длинному окну, широко раскрыв рты и глаза.       – Да вот же! – отвечает Рамбл, жестикулируя. – Смотрите!       – Чудеса!.. – восхищённо выдыхает Кагэ, приложив к груди ладонь.       – Интересно, а сам Сунь Укун в городе? – вслух раздумывает с детским интересом Сэведж.       Макак всё то время глядел на них, на их удивлённые забавные лица. Не сумев сдержать своего любопытства, он и сам разворачивает голову уже к своему маленькому окошку, располагающемуся прямо перед его рабочим местом. Вдалеке, в туманных, кучерявых и пушистых облаках шагало что-то механическое, величественное, двигаемое неизвестно чем. Отсюда известная ходячая гора великого мага казалась такой маленькой, легко бы поместилась на ладони Люэра. Хотя он знал, что если чудом приблизится к этой горе, то окажется, что та больше в несколько раз!       Ходячая гора скрылась в белоснежном тумане. А там, уже ближе к мастерской, пролетели солдаты на своеобразных летательных аппаратах. Это были железные платформы с пропеллерами по бокам и хвостом сзади. Там, где стоял непосредственно сам солдат, была небольшая деревянная отделка пола платформы. Стояло два стула, на переднем из которых управлял маленьким летающим судном пилот. И флаг тоже был показательный.       От шума пропеллеров Макак нахмурился и опустил голову, вновь погружаясь в работу. А его соратники меж тем продолжали обсуждение, всё ещё толпясь у окна.       – Говорят, он сбежал! – волнительно говорит Сэведж, аж подпрыгивая на месте.       – Нет, просто спрятался от военных, – отрицает Кагэ.       – Помните Юнгцзи из южной бухты? Говорят, Укун похитил у неё сердце! – не унималась швея, чуть ли не прыгая по всей мастерской как неугомонная обезьянка.       – Какой ужас, – Кагэ качает головой, наконец направляясь к выходу. – Идёмте скорее!       – Тебе это не грози, – чуть саркастично усмехается Рамбл, закатив глаза и следя за Кагэ.       Все работники кукольной мастерской дружно смеются. Их тема разговора сменяется на что-то более повседневное, простое и житейское, когда они наконец уходят. Макак слышит тихое, несерьёзное замечание о том, какие хохотушки тут работают, но не обращает внимания, продолжая заниматься своей работой.       Проходит некоторое время, прежде чем он заканчивает аккуратную куклу с седыми кудрями. Он ставит её на специальный стендик на полочке, заботясь, чтоб та точно не упала. За окном шумит очередной поезд. Люэр берёт в руки новое фарфоровое тонкое тельце с шарнирами и вздыхает... Идея пойти прогуляться и освежиться теперь была куда более заманчивой, чем идея продолжать свою работу. Как никак, она начиналась с раннего утра, да и сестру свою надо было бы навестить.       Встав из-за стола, он снимает рабочий жилет и отряхивается. Нередко на его штаны падали маленькие обрывки ткани, короткие ниточки или какие-нибудь блестяшки, активно использующиеся в изготовлении товара. Ни один выход на улицу не обходился без смотрения в зеркало. Негоже ведь выходить как чёрти что, всегда надо было выглядеть неотразимо! Вдоволь насмотревшись на себя и повертевшись, он гордо ухмыляется и надевает плоскую кепку-восьмиклинку чёрного цвета, выходя на улицу при всём своём возможном на данный момент параде.       Взяв из крошечного шкафчика у входной двери от мастерской ключи, так любезно оставленные ему Кагэ, он, насвистывая случайно услышанную вчера на улице мелодию, закрывает дверь заведения. Колокольчики слегка звенят при движениях, но, даже несмотря на издаваемый ими шум, они всё ещё более расслабляющие, чем эти громкие и дрянные летающие судна, кружащие над городом в честь праздника. Люэр спускается по ступенькам крыльца и быстрыми твёрдыми шагами направляется вперёд по площади.       Лишь висящая над дверью железная табличка "Кукольный магазин Ие" слегка качается, прощаясь с одиноким кукольником.       Вокруг у многих есть паровые машины. Проходя мимо одной такой, Михоу даже закашливается! И чуть не опаздывает на свой голубой паровой трамвай, как всегда жутко забитый. Ухватившись за перила, он запрыгивает на трамвай прежде, чем он успевает тронуться. Не смотря на то, как страна, казалось бы, кичилась своим прогрессом в области механики, хвасталась, что у каждого второго жителя их страны была паровая машина, тогда крайне дорогая, по дорогам рядом с такими прекрасными и дорогими транспортами всё ещё ходили лошади, а чаще того и ослы, лениво таскавшие корзины.       Пусть сейчас и была середина рабочего дня, жизнь в городе просто кипела.       Многих отпускали с работы пораньше. Почему? Что же, танки, проезжавшие строгой колонной друг за другом, солдаты марширующие ровным строем по одной из главных площадей и даже раздражающие своим гулом "самолёты", уже ранее встречавшиеся сегодня мастеру, были ответом - война. А если быть более точным, одна из побед.       Проехав особо оживлённый и наполненный участок, он сходит со ступенек парового трамвая на конечной. Там уже толпились прочие люди вокруг этого и других трамваев на остановке. Ловко проскользнув меж них, Макак, гордый собой, приподнимает голову с хвостом, резво шагая вперёд.       Обычно он не шагал этим путём, но раз день, казалось бы, был особенный, и новое попробовать можно!       Зайдя в протяжённый переулок, он, мягко говоря, пожалел о своём исследовательском настрое сегодня, пропавшим у него сейчас также быстро, как и появился. Половину переулка занимали большие походные рюкзаки с прикреплёнными к ним флягами и то ли одеялами, то ли сложенными палатками. А разбавляли этот вид, видимо, для праздника, или чтобы в глазах не смело рябеть, своеобразного вида "ёлочки" из ружей, чьи дула смыкались вверху. Охранял всё это один из солдат. Его фуражка опускалась вниз, мешая разглядеть лицо, но стоял тот смирно, стройно, повесив на плечо огнестрельное оружие.       Люэр вздрогнул и мотнул головой. В любом случае, у него был адрес, по которому надо было следовать! Отсюда ему не позволяла уйти гордость, да и если бы он искал новый проход, то потратил бы уйму времени. Хочешь - не хочешь, а идти надо.       Бросив мимолётный на солдата опасливый взгляд, он сделал небольшой рывок вперёд, продолжая идти столь же спешно, как и раньше.       Он всё то спускался по невысоким лестницам, то поднимался, сворачивал и поворачивал. Если бы он тут был в первый раз, то, верно, совсем бы заплутал здесь.       Спустившись с очередной лестницы просто хорошим прыжком, ведь так было хоть немного веселее, он наткнулся на развилку. Один выход вёл к оживлённой толпе, кричащей, радующейся процессии из боевых машин и нарядных солдат, а также к грустному незнакомому мужчине, угрюмо сидевшему на ступеньках.       Впервые за весь день Макак увидел кого-то грустного. Поколебавшись пару секунд, он, раздражённо вздохнув, пошарился в карманах и вынул оттуда маленький леденец в обёртке. Это ему тоже детки отдали взамен на простые несложные куклы. Пожав плечами, Люэр кинул в руки незнакомцу сладость, а затем развернул в своих ладонях ещё раз листок с адресом. И игнорируя удивление, а затем тихую, но искреннюю благодарность незнакомца, зашагал во второй выход, уводящий его поглубже в переулок.       Боже, да этот мир должен был быть благодарен за такую добрую у кукольника душу, честное слово!       Держа перед собой маленький листок, Михоу вертел чёрной макушкой по сторонам. Эта улочка была крайне узкой, крыши напротив стоящих домов чуть ли даже не соприкасались, так что чувствовалось некое ощущение... зажатости. Сам он обычно не бывал в этом районе города, лишь к сестре неподалёку иногда наведывался. Шляпная лавка ведь была в более-менее благоприятном районе, где дороги были широкими, а вокруг площади, что рядом с лёгкостью проезжали и кареты, и машины, и даже паланкины, а тут более двух человек и не пометилось бы по ширине.       Наконец повернув голову вперёд, ему приходится резко остановиться, ведь он чуть не врезается в какого-то солдата. Тот тоже был в парадной красивой форме. Незнакомец, прислонив руку к дверному косяку, наклонился к Кукольнику с нахальной ухмылкой.       – Хэй, заблудилась, мартышка? – Говорит незнакомый солдат. И что ему вообще надо было? Он был в виде достаточно высокой птицы. Оперение в основном было какое-то блёкло-голубое или блёкло- бирюзовое, но вот крылья отливали золотом, будто он был знатной дамой, навесившей на себя украшения, чтобы показать достаток своей семьи. И глаза упёртые такие, будто на хищника походить пытался. Солдат хмыкнул. – Может, тебе помочь?       – Нет-нет, всё в порядке, – еле выдавливая из себя вежливый тон, аккуратно говорил Люэр. Внутри него всё кипело, с ним обращались, как с беззащитным мышонком! Его учтивая улыбка грозилась в любой момент превратиться в угрожающий оскал, а три пары ушей гневно щёлкнули, когда их хозяин сделал шаг назад.       – Тогда, может быть, чайку? – шагнул чуть в сторону птицеподобным солдат, не давая нормального и лёгкого проходу. Макак сжал кулаки, как же ему хотелось зашить этой "курице" клюв! – Не составишь нам компанию?       Сдерживаясь от литья на этого придурка брани, всё-таки, перед ним солдат, проблем с законом как-то иметь не хотелось, мастер отрицательно помотал головой. Он сделал в шаг в сторону, намереваясь обойти надоедливую пташку, но единственный проход вперёд загородил второй солдат - пухлый белый слон, сразу видно, что сильный, но, похоже, неповоротливый.       Это начинало напрягать.       – Да ты самый настоящий скромный мышонок, – сказал второй солдат, ещё сильнее наклонившись, чем первый, к Макаку. От него так отвратно воняло, боже! Чтобы Люэра банально не вырвало, ему пришлось сделать шаг назад, поджав губы. Но солдаты, кажется, приняли то действие за что-то другое и продолжили мерзко наседать.       – Хэй, крошка, а лет тебе сколько? – продолжал кудахтать петух, сделав шаг вперёд.       – Дайте мне пройти, – гневно, как разъярённый кот, прошипел он, сжав кулаки, чуть не портя от этого записку с адресом.       – Знаешь, его смущают твои золотые бивни, – задорно шутит пташка, пихая товарища локтём в бок.       – Какой он милый, когда злится, – несерьёзно говорит слон, будто разговаривая с ребёнком.       Кукольник угрожающе оскаливает зубы. Как же злило его, что эти два остолопа видели в нём лишь легкодоступную игрушку на один вечер! Но, всё же, пожалуй, надо было им преподать урок, не так ли?       Рот его растягивается в любезной, сладко-медовой и шоркой улыбке, ласковости которой могли бы позавидовать, ох, ну многие девушки, работающие в публичном доме! Правда, такое развлечение для солдат слишком дорогое, да и считают они себя выше этого, поэтому пытаются подцепить на улице кого-нибудь, пусть так грубо и невежественно.       Михоу делает шаг вперёд, пальцами касаясь груди петушка.       – Хотя, знаете, может, если бы вы предложили мне чай со сладостями, то я бы даже не отказался,~ – сладко тянет Макак. Хвост же его тем временем плавно скользит по плечу слона.       – Такой прекрасной мартышке, мы может предоставить лучшие сладости, знаешь ли... Как одни из самых лучших солдат, мы... – ах, какой это был бред, лучшие солдаты, конечно. Именно поэтому они дежурили в какой-то подворотне, а не шествовали гордо на параде? Впрочем, дальнейший словесный понос восхваления себя Макак даже и не намеревался слушать. Скользя ладонью по куриной грудке, он коготками зацепляется за ремешок ружья, ловко его снимая.       – Ах, я случайно, простите! – с неочевидной наигранностью извиняется Люэр, склонив голову. – Кажется, я случайно подцепил ногтем и зацепился... Но это оружие такое интересное, что я, каюсь, даже и не против.       Он хихикнул, ещё чуть сократив между ним и солдатами расстояние. Вот сейчас и начиналось настоящее шоу.       – Знаете, я ведь вам так и не ответил по поводу своего возраста... – хитро начинает он, переложив оружие из рук в хвост.       – И сколько же тебе тебе лет, обезьянка? – самодовольно ухмыляется птице солдат. Видимо, мозги у него были такие же мелкие, как и у обычных пташек, какое разочарование.       – Может по мне и не скажешь, но мне... – Макак сбавляет громкость, прикрыв слегка золотые глаза. Он чувствует, как от томительного ожидания у них спёрло дыхание. И так, не тая, он говорит... – Мне двадцать пять, сучёныши.       Пользуясь секундной паузой, он ударяет петуха коленом в живот, а слона кулаком в бивень и вовремя отскакивает, чуть сам не получив в по шапке. И, не колеблясь, он берёт снова ружьё в руки, которое ранее зажал хвостом, перезаряжает и последовательно направляет то на слона, то на пташку, пребывающих в шоке. Люэра тоже призывали в армию. Пусть его и призвали, как всех, в шестнадцать лет, но срок уменьшили, ведь на тот момент кормильцем в семье он был почти единственным и в принципе самым старшим из всех братьев и сестёр. Он служил полтора года вместо двух лет, был самым шустрым и метким из отряда. Если бы захотел - стал бы в военных кругах важной шишкой, но не мог бросить мать и младших, так ещё и к отцовской кукольной лавке душа лежала куда больше, чем к бессмысленным битвам, служащим потешить такое хрупкое, но такое высокое эго властей. Да и опасно было, хоть и легко для Макака. Он не мог гарантировать, что вернётся живым, а умрёт он - умрёт его семья.       Так к чему мы это? А к тому, что ружьё он мог держать мастерски, умел правильно с ним обращаться и в любой момент, если бы захотел, нажал бы на курок.       В переулке повисла напряжённая тишина. Слон тоже снял с плеча ружьё, но обращался менее умело. На обычного пехотинца он похож не был, что наталкивало на мысль, что он, возможно, был танкистом. А вот пташка быстро очухалась, от выливания желчи на Макака её останавливало лишь то, что у того в руках было заряженное ружьё, а из дула в любой момент могла вылететь пуля прямо в эту куриную глупую голову.       – Прости, что задержался, персик, – беззаботно произносит чей-то мужской голос. По спине кукольника пробежали мурашки. – Давно ждёшь?       Кто это мог? Солдат? Нет, иначе бы уже к затылку Люэра приставили оружие. Кто же тогда был таким смелым? Он никого не ждал, и... И обернуться он не посмел, застыв на месте.       Зато взгляд уставился в чью-то рыжую когтистую лапку, покоящуюся на плече мастера. Очередной похабник что-ли пришёл спасать "бедную девушку в беде"?..       – А ты кто такой?! – рявкнули "птичьи мозги", отключив, кажется, инстинкт самосохранения, вскочили на ноги. Макак закатил глаза.       – А-а-а, я его сопровождаю, – непринуждённо сказал незнакомец, другой рукой мягко опуская дуло ружья в пол. Люэр отвлёкся и с выражением полного замешательства и непонимания уставился в лицо своего спасителя. Кто, чёрт возьми, это был?За спиной кукольника стояла тоже обезьяна, как и он сам. Глаза у незнакомца были золотые, шерсть, как ранее сказано, огненно-рыжая, а на устах уверенная улыбка, но не такая едкая, как у горделивого петуха. Одежда узорная такая, понятно, что богатая, но не вычурная, а очень даже стильная. – А вы, ребята, может пройдёте прогуляетесь?       Макак думал, что по обыкновению своему эти не очень умные персонажи попробуют послать его куда подальше, но такового не случилось. Он удивлённо развернул голову в их сторону и усмехнулся, его разноцветные шесть ушей звучно щёлкнули. Надо же!       Развернувшись, как и подобало нормальным адекватным солдатам, они сложили руки по швам и синхронно замаршировали прочь из этой улицы с недовольно-смехотворными лицами.       – Пф-ф-ф...– не удержался Макак, слегка двумя руками закрывая рот. Вдруг, его что-то смутило. – Погодите-ка... Хэй, верни ружьё, ублюдок!       – Не серчай так, гражданским ведь запрещено при себе оружие иметь, тем более такое, – как ни в чём не бывало широко улыбнулся рыжик, подмигнув.       – Плут!.. – рявкнул Макак, сложив на груди руки.       Повертев в руках огнестрельное оружие с совсем незаинтересованным и скучающим видом, незнакомец пожал плечами, выкинув ружьё в открытое окно случайного дома. Макаку бы такую беспечность, эх... А ещё, желательно, нормальных нервов.       – Что ты творишь?       – Могу обратиться к тебе с тем же вопросом, – рыжик сделал несколько шагов вперёд, подходя к достаточно недовольному кукольнику, прежде чем с интересом спросить. – Так, куда тебе?       – Размечтался! Давай я тебе ещё адрес точный скажу! – фыркнул Михоу, разворачиваясь спиной к незнакомцу, пытаясь быстро ретироваться отсюда прочь туда, куда он и направлялся изначально.       – Ой, это тоже можно конечно... – начинает рыжик, идя за ним по пятам. Он мимолётом поднимает с дороги хвостом бумажку и усмехается. – А тебе не в кафе "Чезари" случаем?       – Откуда ты?! Ах... – Макак разворачивается, думая, что повстречал, ах какая честь, уж своего личного сталкера, но останавливает гневный поток слов, видя в хвосте того записку с адресом. Точно, он ведь её уронил, то ли когда он обманывал тех придурков, то ли когда ещё злился на них. Теперь понятно было.       – Как удачно, я угадал! – радуется, как ребёнок, незнакомец. Он шагает вперёд, похлопывая удивлённого Макака по плечу и неожиданно взяв его за руку, ведёт вперёд. – Я тебя провожу. А, кстати, да, за мной следят, иди спокойно.       – За тобой ЧТ – Люэр не успевает договорить. С лучезарной улыбкой, рыжик приставляет палец к губам кукольника, призывая помолчать. И так, сверля этого странного парня недовольным взглядом, ему приходится смириться.       Но он клянётся богом, если ему сейчас дадут пистолет, чтобы застрелить это полоумного, он даже не будет против.       Идя под ручку со странным незнакомцем по узкому переулку, зная, что за ними обоими сейчас следят, мастер думал, в какой момент жизни он свернул не туда. Может, когда решился пройти по этому переулку?       Он надеялся, что ничего плохого не произойдёт, но, видимо, вредная судьба была сегодня не на его стороне.       Его уши широко раскрылись. Он всё слышал.       Пусть и не мог обернуться, чтобы посмотреть, он ясно слышал, будто из стен вылезало... что-то. Такое нечто склизкое, будто сгусток странного теста или ещё не застывшего клея. И такое существо было далеко не одно, за те несколько секунд, которые пошли с появления первого такого монстра, их уже позади было около, чёрт возьми, десяти! А этот странный продолжал давить бесящую лыбу! Что происходило вообще?!       – Не бойся, не обращай внимания, – спокойно и расслабленно сказал незнакомец, будто на прогулку вышел.       И тут, Макак наконец смог лицезреть. На развилке, по прямой снова вылезли эти... штуки.       Лишь слепому они могли напоминать людей. То были отвратительные тёмно-синие субстанции, у многих некоторые конечности покрылись коркой. В качестве глаз две маленькие белые точки, нос буквально плямбой, по шляпе на каждом, будто их пытались маскировать под человека. Теперь кукольника пугал не столько их вид, нет, они походили на тканевые куклы начинающих работников, но теперь устрашало их количество.       Сколько было позади и впереди этих тварей? Пятнадцать? Двадцать? Тридцать?       Воспользовавшись шоковым состоянием спутника, рыжик, не теряя спокойного лица тихо сказал.       – Сюда.       Макак вместе с этим незнакомцем бежал, а им на пятки наступали эти твари.       Людей в округе не было за исключением алкаша, спящего в обнимку с бутылкой. На момент даже показалось, что они смогут убежать, только вот впереди переулка вдруг начали снова появляться этим нелюдимые создания. А назад тоже нельзя, там их ещё больше.       – Держись, персик, – самоуверенно ухмыляется рыжик, беря за талию Михоу. Он уже хочет спросить, что тот собирается делать, как перестал чувствовать под своими ногами землю.       Широко раскрыв глаза, он с шоком наблюдает, как они взлетают над землёй, а те монстры внизу сталкиваются между собой, образуя жуткую давку. Впрочем, так им и надо было.       Мастер поджимает колени, будто бы боясь, что упадёт.       – Иди по воздуху, будто по земле, – расслабленно пожимает плечами незнакомец и саркастично добавляет. – Как будто в первый раз.       – Это и есть мой первый раз, лукавый ты лис! – раздражённо говорит Макак. Хвост его метается туда-сюда. В из соображений в целях безопасности, он даже не решается возникать по поводу того, что его держат за руки.       – Не бойся ты так. И да, даже не смотря на оскорбления, я тебя похвалю, ты молодец, – вздыхает незнакомец, но после качает головой. Он смеётся, а в словах прослеживается явный намёк на похвалу. – Но согласись, что я хорошо нас вывел из этой передряги, а?       – ... Из-за тебя мы в этой хуйне и оказались вообще-то, – грубо фыркнул Кукольник, опустив голову вниз.       Там, на площади танцевали дамы со своими кавалерами. Торжественный парад, похоже, закончился уж какое-то время назад. Люди веселились, позабыв о всяких делах и печалях, праздновали, словно желая растянуть сей миг и никогда не попадать в уже более серое завтра. На лице каждого была улыбка, которой Макак не мог до конца понять, но почему-то это грело его сердце.       Он и этот незнакомец отталкивались от крыш. И снова подлетев выше с помощью какой-то башни, рыжик гордо, но искренне похвалил.       – А у тебя неплохо получается!       – Ага, скоро буду лучше тебя летать.       – Ха-ха, ну это мы ещё посмотрим!       Эх, а ведь никто из людей даже не поднял, как удачно, голову, чтобы заметить, как над их головами легко шагал этот дуэт.       Спрыгнув на балкон кафе "Чезари", Макак обернулся на незнакомца, вглядываясь в черты его лица.       – Так, как тебя зовут? – чуть склонив голову на плечо, спросил он.       – Я отвлеку их внимание, а ты подожди немного и уходи. Всё понял? Вот и умничка, – рыжик, стоявший на перилах балкона, спрыгнул вниз, помахав рукой с невинной улыбочкой. – Пока-пока!       Макак только через секунду понял, что произошло. Как ошпаренный, он подбежал к перилам, немного нагнувшись через них.       – Эй, а имя!.. – но загадочного незнакомца уже не было. Люэр ещё поразглядывал толпу пару секунд, тщетно пытаясь найти знакомое лицо и нахмурился, отстранившись. – Вот гадёныш, даже имени не сказал. А может я ещё полетать захочу...

***

      Большие залы кафе были заполнены людьми: в основном то были приехавшие солдаты и красивые леди, мило болтающие с ними. От улицы особо не отличалось, что там, что тут - одно и тоже. У официантов сегодня день был сложный, они ещё с самой зари бегали, обслуживая посетителей без минуты продыху.       Но много людей ещё столпились у стойки, за которой стояла одна дама. То была молодая девушка, может, только недавно достигшая совершеннолетия. Губы с голубой помадой, расплывавшиеся в чудной улыбке, всех сражали наповал, как и её радостный мелодичный голос. Можно сказать, она была здесь главным солнышком! Или лучше сказать лунышком из-за голубо-золотой заколки в виде полумесяца в вороних волосах. Она работала в кондитерском отделе кафе и покупателей у неё было с навалом всегда, что уж говорить о сегодняшнем загруженном дне. Она едва ли успевала вздохнуть!       – Леди, дайте мороженое, – говорит один посетитель.       – Вот, держите! – радостно отвечает ему в ответ девушка, отдавая товар.       – А есть шоколадное, Чанъэ? – спрашивает второй.       – Держите.       Некоторые мужчины толпились тут далеко не для того, чтобы так часто делать заказы, хотя, в самом-то деле, очень хотелось бы. Но нет. Они то и дело просили Чанъэ, которую сами прозвали тут "Лунной богиней", обратить на них внимание или сходить с ними на свидание.       Это не задевало, но голова иногда могла разболеться.       Вдруг, к ней подошла ещё одна работница и что-то прошептала на ухо. Чанъэ громко ахнула:       – Мой брат?! – наконец, её улыбка стала более искренней. И на всех порах она двинулась из-за барной стойки, прося её подменить. Её верные поклонники же разочарованно повздыхали.       Но некоторые не так сильно расстроились и даже вслед весело крикнули, чтобы она быстрее возвращалась.       Чанъэ быстро поднялась по лестнице, чуть ли не спотыкаясь из-за подола цвета небес. И так, придерживая его, та мигом оказалась на следующем этаже. Макак стоял посреди коридора, скучающе глядя в окно. Хвост его слегка вилял, пока тот не услышал шаги своей сестры. На лице возникла лёгкая улыбка.       – Брат! – та ахнула и подбежала к Люэру, взяв его за руки       – Чанъэ... – тихо произнёс он. С тех давних пор, как они все были детьми, а ему самому приходилось в одиночку кормить огромную семью, он потерял связь с многими своими братьями и сёстрами, они разъехались по разным городам в далёкие уголки страны: сначала они часто отправляли письма ему, приезжая по праздникам, вскоре на празднествах их тоже не было, лишь курьер доставлял открытки, становившееся с каждым разом всё более шаблонными и дешёвыми... А сейчас он не мог связаться с большей частью своей семьи.       Но Чанъэ осталась в одном с ним городе. Они вместе взяли фамилию отца Ие. Но вот если девушка смутно помнила об их матери хоть что-то, то Макак помнил чуть ли не всё. Он был тогда старше всех, когда их мать скончалась от болезни в разгар метели поздним вечером. Поэтому, в память о ней, он взял вторую фамилию, и с тех его звали Макак Люэр Ие Михоу. А "Шестиухий" стало прозвищем из-за необычной генетики.       В отличие от брата, Чанъэ была достаточно популярна в плане любви.       Периодически ходила на свидания и по итогу влюбилась в знаменитого солдата Хоу И. Они сыграли свадьбу, Чанъэ даже перестала работать на какое-то время, готовя дома в своё удовольствие. Но когда её муж отправился на войну, то очень скоро она из "Чанъэ ЮэГуан Хоу" обратно стала "Чанъэ ЮэГуан Ие". Пусть со стороны и казалось, что брак был достаточно мирным и счастливым, только Макак знал, насколько то зрелище было фальшиво. – Мне сказали, что ты спустился на балкон с воздуха! Это правда?! – на одном дыхании воодушевлённо протараторила Чанъэ.       – Да, это правда, я словно был во сне... – тепло усмехнулся Люэр. Видеть свою младшую сестру такой оживлённой, словно ребёнка, было словно бальзам на душу. Помолчав пару секунд, он фыркнул – Правда, этот умник не сказал мне своего имени.       – Что? – она непонимающе похлопала глазами.       – Кхм, ничего, – неловко отвернул голову Макак.       – Пф-ф-ф, представь мне его, как узнаешь имя, – хихикнула девушка, вздохнув на губах с улыбкой. И как же смог её брат забраться на балкон аж с воздуха!.. Нет, он, конечно, был достаточно упрямым, умным и юрким для такого, но они давно выросли для таких шалостей.       Так, как? Почему?       Может, он поделится с ней позже.       – Чанъэ, сколько можно ждать? – показался позади какой-то незнакомый для кукольника мужчина в смокинге, мелких очках и просто с отвратительными усиками. Он говорил не зло, но с каким-то явным упрёком.       Но наша чёрношёстная обезьяна тоже не пальцем деланная! Так что захотев чуть поразвлечься, он повернулся к мужчине, драматично вскинув голову. И всё то прежде, чем его сестрёнка даже успевает открыть рот.       – Да как вы смеете перебивать наш разговор! Вы хоть знаете, о чём мы говорили?! – с наигранной, но горячо красочной обидой говорит Макак. – Ах, сестра, к тебе там неуважительно относятся, какое безобразие, работаешь без продыху... Пойдём, дорогая, тебе нужно отдохнуть от их угнетающего присутствия...       Незнакомец в смятении замирает, открыв рот. Он пытается подобрать слова, но, увы, недостаточно быстро. Когда тот наконец находит, как возразить, Чанъэ и Макак уже быстро ускальзывают на склад.

***

      За дверью активно хлопочут работники кухни, бегая туда-сюда как муравьи. "Лунная богиня" сидит на нескольких ящиках, поставленных друг на друга, отчего ноги её пола не касались, а лишь забавно болтались взад-вперёд. Михоу же сидел также рядом, справа от той, но на один ящик ниже. Его-то ноги уже спокойно касались пола, а локтями, поставленными на коленки, он подпирал свою голову, задумчиво разглядывая стену напротив.       – Что?! Да он, наверное, колдун! – поражённо говорит Чанъэ, сверля голубыми глазами лицо Люэра. – Даже не знаю, повезло ли тебе такого встретить, братец...       – Повезло - не повезло, кто знает, – он пожал плечами, вздыхая. Ему всегда хотелось спокойной размеренной жизни, стабильной и счастливой, где всё происходит в нужное время, а события расставлены по полочкам также аккуратно, как и книги в его шкафу.       Изначально это желание было продиктовано заботой о младших, но сейчас ведь всё было иначе. Он вполне мог позволить своей жизни стать более разнообразной, захватывающей, яркой, но так ведь он совершенно не мог предположить, что будет завтра, а вдруг, резкие изменения не будут такими уж и приятными? Как это убегание от тварей часом ранее! Ну уж нет, спасибо, не надо такого!       Но всё же, обычно его сестрица, будучи той ещё "светской бабочкой" всегда была за то, чтобы её необщительный и одинокий старший брат, сидящий сутками напролёт в мастерской, находил новые знакомства. И всё равно, какими те были: военные, чиновники, пьяницы, скромные девушки или дамы высшего общества. Так отчего же та не была так радостна, услышав о случайной (по крайней мере для Макака) встрече с колдуном?       – Почему как всегда лампочкой не загораешься, услышав, что я, о боги, с кем-то удачно поговорил? – слегка саркастично ухмыляется кукольник, наконец переведя взгляд на Чанъэ.       – Потому что волнуюсь за тебя! Смотри, если это был Сунь Укун, то... – она слегка замялась и вздохнула. – ... То он может украсть твоё сердце и забрать душу.       Михоу удивлённо поднял бровь.       – Ты думаешь, что раз я его не послал при первой же встрече, то значит, что он украл мои душу и сердце? – его хвост задорно приподнялся.       – Ты не понял! – она надула губы, скрестив руки на груди. – В прямом смысле украсть всё это!       – Как романтично, – закатил глаза мастер. Он встал с ящиков, выпрямляясь и потягиваясь. Его спина хрустела, а ведь он обещал себе больше не горбиться за день, эх. – Не волнуйся, Чанъэ, этот плут ведь только за красавицами охотится. Я, конечно, ослепительно-прекрасный, но не было ещё ни одной истории, чтобы этот рыжуля ухаживал за шикарными мужчинами.       – Опять ты за своё! – девушка пододвинулась к краю ящика, потянувшись к брату. – Послушай, в стране сейчас очень неспокойно! Говорят, Ведьма Пустоши тоже бродит по городу, а она-то, как раз, и на девочек, и на мальчиков ух как падка! Говорят, что она ловит их, заматывает в паутину и... Ты вообще меня слушаешь?       Кукольник моргнул пару раз, возвращая концентрацию внимания обратно на разговор и смотрит на недовольное личико сестры.       – Слушаю-слушаю. Ведьма Пустоши может меня похитить, а колдуны опасные штучки, да-да.       "Лунная богиня" вздыхает. Она всегда знала, какой гордый её брат, какой упрямый. Не раз она и на мысль натыкалась, что эти качества его и со свету сживут. И пусть со стороны он мог показаться вполне серьёзным парнем, в самом-то деле таковым он был только тогда, когда дело казалось его уязвлённого эго или дорогих людей. Во всех остальных случаях он лукавил и бросался колкостями, будто не осознавая какой-либо опасности.       Вдруг, стена из ящиков, разделяющая склад и непосредственно кухню, задрожала. Одна из деревянных коробок выдвинулась назад, а из освободившегося отверстия вылезла голова незнакомого повара.       – Чанъэ, неси шоколадные кексы!       – Хорошо, сейчас иду, – кивнула Чанъэ.       – Ладно, – ответил тот, отстранившись и задвинув обратно ящик.       Макак проводил удаляющуюся незнакомую голову скептическим взглядом и, ударив хвостом, гордо приподнял голову.       – Что ж, думаю, мне тоже уже пора, – он ещё пару секунд продержал это лицо недоступной "принцессы", но вскоре сдался, искренне улыбнувшись. – Я рад, что у тебя всё в порядке.       Чанъэ в ответ дарит ему мягкую улыбку, а затем аккуратно выводит его на улицу через технические помещения. По пути она то и дело с кем-то здоровается, называя каждого работника по имени и... Макак не мог не завидовать такой отличной памяти на всё такое. У самого него с этим были некоторые проблемы.       Уже выйдя за двери кафе "Чезари" через чёрный выход, Чанъэ оглядывается по сторонам, а затем берёт своего брата за руки, встречая в ответ удивлённо-непонимающий взгляд.       – Слушай, Люэр, ты так и собираешься всю жизнь просидеть в магазинчике? – чуть волнительно произносит она.       Вопрос ставит Шестиухого в некий тупик. Конечно, в его планах не было всю жизнь работать над куколками без заведения друзей и семьи, ни с кем не сближаясь, но и будущего своего он не видел. У него не было грандиозных желаний и целей, никогда не возникало стремлений к тому, чтобы завести вторую половинку, а на плечах всегда чувствовался груз ответственности, пусть и все его младшие уже были взрослыми и, он надеется, самодостаточными личностями.       – Ну, я же самый старший... – помолчав, неохотно отвечает он. Его уши слегка опускаются вниз, ему по какой-то причине было так некомфортно говорить на эту тему, но почему? Загадка. – Да и отец так дорожил им.       – Да я не об этом, – Юэгуан разочарованно вздохнула и сильнее сжала ладони брата. – Неужели ты и вправду хочешь делать куклы?       – Не знаю... – растерялся Макак.       Ему хотелось как можно быстрее закончить этот диалог, разрушающий его прекрасную иллюзию, что ему действительно хочется заниматься всей этой глупостью. И будто бы боженька услышал его молитвы, с чёрного хода позади сестрицы вышел один из работников.       – Чанъэ, до завтра, – мужчина махнул её рукой.       – Ох, привезите завтра конфеты! – она разворачивается к вышедшему мужчине, отпуская руки кукольника.       – Ладно, – отвечает мужчина ей в ответ.       – Я пойду... – аккуратно говорит Макак, делая осторожный шаг назад.       – Пока, – вздыхает Юэгуан, покачав головой. – Люэр, умоляю, только не наделай глупостей.

***

      Пусть основное веселье уж прошло, и солнце потихоньку склонялось вниз, на улицах всё равно было куда больше людей, чем обычно. В основном, то были туристы, люди из ближайших деревень, и все они приехали специально для того, чтобы поглядеть на торжественный парад солдат, да почувствовать в весёлых плясках на площадях. Сейчас те, кто всё ещё не валился с ног от усталости, резво гуляли по улицам, выискивая красивые места или интересные заведения.       А ведь если бы те случайные туристы, проходящие над маленьким мостиком, спустились бы по ступенькам, не обращая внимания на валявшиеся бутылки из под спиртного, да заглянули бы за угол дома, то увидели бы красивый паланкин.       Он был фиолетовым, величественным настолько, что позавидовали бы даже, наверное, некоторые царские особы. На нём были красивые позолоченные узоры. Шторы яркого зелёного цвета, как только что скошенная трава, были задёрнуты, скрывая личность внутри находящегося.       Пусть сейчас он и стоял по какой-то причине, но слуги, несущие его, были будто готовы. Всегда и на всё, так уж сильно искрился верностью их взгляд. Они в принципе были в каком-то смысле так похожи: одинаковые зелёные глаза, редкая фиолетовая кожа. И чёрные одинаковые плащи с масками на верхнюю половину лица.       Впереди был мужичок средних лет. Точнее, может даже старше, ведь вся его шикарная коса до лопаток была... седой, да уж. Второй слуга, идущий позади, был заметно моложе, может, лет так на десять. У него были короткие зелёные волосы, тонкие и аккуратные чёрные усики.       Спустя пару мгновений, дверца паланкина приоткрывается. Оттуда с помощью тросточки вытягивают маленький кувшинчик. Крышечка его открывается, внутрь быстро заползают десятки мелких чёрных слизняков в крошечных шляпках. Когда все заползают, крышечка закрывает кувшинчик, тросточка затягивает его внутрь паланкина, и уже дверь, вслед за крышкой, закрывается. Слуги, будто проснувшись ото сна, берут паланкин за поручни, разворачивают его и идут куда-то вдаль...

***

      Кукольник едет на том же паровом трамвае, что и днём, проезжает через тот же мост, под которым несколько часов назад проезжали танки. Но почему-то всё окружение кажется ему иным... глупо, не так ли? Это отнюдь не из-за прекрасного заката или меньшего количества людей в транспортном средстве. Всё просто будто бы не на своих местах, отчего каждая секунда его сводила с ума.       Когда он доходит до кукольного магазинчика на улицах пустынно, а солнце уже зашло, уступив место ночи. Необычайно для себя, обратно к магазину он шёл не в своём привычном быстром темпе, а медленно, копаясь в своих мыслях и иногда почти спотыкаясь или врезаясь в прохожих.       Когда он провернул ключ в замочной скважине, внутри магазина, ожидаемо, было темно и холодно. Его приветствовали лишь тихий скрип половиц и звон маленьких колокольчиков. Вздохнув, он прошагал внутрь, слегка поколебавшись да закрывая хвостом на замок дверь.       А перед крыльцом кукольного магазина, коим заведовал потомок Ие, остановился прекрасный фиолетовый паланкин...