Неправильно

Утро началось также, как и всегда. Нора вставала с первыми лучами солнца, так как ее кровать находилась близко к окну, яркие лучи начинали назойливо светить глаза, тем самым не давая спать девушке. Кровать была ужасно скрипучей, одно движение, а слышно было на всю комнату. К слову, в комнате жило всего семь человек. Поместье было среднего размера, потому слуг было не так много. На дворе стояло знойное лето. Примерное время рассвета было четыре утра, подъем Клариссы по расписанию был ровно в шесть утра. Сегодня был вторник, потому Леонора с самого утра ждала письмо от Лиззи с рассказом о том, что произошло за этот месяц, а также отчёт о состоянии матушки. Почтальон с письмами приходил примерно в одиннадцать часов, в это время по вторникам у мисс Доуви был французский язык, поэтому Леонора могла быстро прочесть письмо и написать ответ на него. Встав с неудобной кровати, Леонора решила расчесать свои непослушные волосы. Чаще всего делать это было очень трудно. Гребень не мог прочесать густые, кудрявые волосы, отчего часто в них застревал. При этом руки ужасно затекли. На расчёсывание Нора угробила минут двадцать. Не получив желаемого результата, рыжеволосая бросила это дело и ворча стала натягивать на себя неудобную униформу и чепец, который постоянно спадал с ее головы. Удачно надев платье, она услышала скрип. Нора аккуратно развернула голову в сторону, из которой послышался неприятный звук. Оказалось, Энн, лежащая на соседней кровати, уже проснулась и сейчас терла свои сонные глаза, которые все никак не хотели разлипаться. — Доброе утро, - прошептала Леонора и повернула голову к окну. Она заметила гребень на прикроватной тумбочке и решила заново попытать удачу, попробовав расчесаться заново. — Доброе, - у Энн наконец получилось разадрать глаза. Ее тонкие руки упали на кровать и сейчас она безразлично глядела в потолок. Девушку нельзя было назвать уродкой, скорее это было что-то среднее. У Энн были кудрявые короткие волосы темно-коричнего цвета, бездонные, глубокие ярко-зеленые глаза. Но бледная кожа, неприемлемо худое тело, ярко выраженные скулы, лиловые мешки под глазами портили всю картину. Зато у Бекер было добрейшее сердце и чистая душа, а Леонора считала, что именно эти качества в человеке - самое главное. Энн всегда могла прийти на помощь, и за это ее многие обожали, она пользовалась авторитетом у многих обитателей поместья Доуви. — Как спалось? - Леонора развернулась вполоборота к подруге, продолжая расчесывать непокорные волосы. — Я удачно отлежала себе левую руку и правый бок, - простонав это, Бекер скинула с себя лёгкое, летнее одеяло и села на кровать, свесив ноги. Она потеряла правый бок, а потом начала сгибать и разгибать левую руку. — Ну как обычно, - хмыкнув, Леонора пожала плечами. Она знала, что Энн, в отличие от нее, спала крепко, а ещё засыпала ее очень быстро, при этом ещё и в очень странных позах, поэтому по утрам она слышала один и тот же ответ, то она бедро отлежит, то ногу, то руку. В ответ Нора услышала лишь сонное "угу". *** Время подходило к восьми часам. За это время у Норы кое-как получилось причесать волосы, у Энн получилось встать с кровати и одеться. Пришло время идти помогать Клариссе. Комната мисс Доуви находилась на втором этаже, в то время как слугам приходилось жить в помещении, которое больше походило на подвал. Живо поднявшись по мраморной лестнице, Нора завернула на право. Дверь Доуви была третьей по счету. Дойдя до нее, Нора громко выдохнула. В последнее время, когда она видела мисс Доуви, что-то теплое разливалось внутри нее, а живот невольно поддавался щекотке бабочек, что не переставая, порхали в нем. Со временем, смотреть Клариссе в глаза становилось все труднее и труднее. Эти коричневые, бездонные очи смотрели прямо в ее душу. Нора перестала узнавать себя. Образ сильной, независимой, безэмоциональной, деревянной девушки стерся с ее лица, а на его место пришла теплая и добрая улыбка, счастливые глаза. Ледяное сердце таяло на глазах, и Нора сама это понимала. Она начала осознавать, что это поместье, люди в нем, полученные эмоции они делают ее счастливее. Пусть она работает по шестнадцать часов, пусть живёт в сыром подвале, пусть питается отвратной едой, она все равно чувствует себя счастливо. Леонора постучала, на что услышала громкое "войдите". Нора распахнула дверь и увидела Клариссу, которая стояла подле своего книжного шкафа. — А, это ты, доброе утро, - Кларисса оторвалась от дела и широко улыбнулась. - - Помоги мне корсет застегнуть, - Кларисса подошла Норе и развернулась спиной. Леоноре открылся вид на бархатную кожу шоколадного цвета, которая так и манила к себе. Рыжеволосой ужасно хотелось прикоснуться к ней, но здравый смысл все ещё присутствовал в ней, поэтому она сразу же отбросила эти мысли и принялась выполнять указание Клариссы. *** На завтрак сегодня была манка с комочками. Энн ложкой в каше швырялась, в то время как Нора откровенно пялилась на Клариссу. Леонора считала ее идеалом женщины. Изящные руки, золотистые кудри, разбросанные по ключицам, прекрасные манеры, она была настоящей принцессой. — Да что там такого интересного, что ты почти весь завтрак пялишься в одну точку, дай мне тоже посмотреть! - из раздумий ее выдернул голос Бекер, из-за чего Нора вздрогнула. — Да ничего такого, - рыжеволосая заметно растерялась. - Сильно заметно? — Очень, - с набитым ртом произнесла Энн, она все таки закончила войну с кашей и одержав победу над ней, принялась за ее употребление. Нора лишь вздохнула и поджала губы. — Почему бы тебе просто не признаться ей? - Леонора кашей от такого вопроса поперхнулась, Энн постучала ей по спине. — У меня нет шансов, - вздохнув, сказала рыже волосая. - Она - баронесса, а я обычная служанка. Да и тем более это неправильно, - с этими словами Нора встала и поспешила удалиться из столовой комнаты. От своих же слов на душе стало тоскливо, слезы навернулись на глаза. Она понимала, понимала, что это неправильно, но не могла, не могла перестать любить. Совету Энн она следовать не стала, на ответные чувства она не надеялась, они были хорошими друзьями, и если Нора признается, у мисс Доуви явно появится отвращение к своей служанке. *** Большая стрелка часов доходила до одиннадцати часов. Нора расхаживала по комнате взад вперёд. Плохое предчувствие не покидало ее с самого утра. Спустя минуты три в комнату зашла горничная и вручила Норе заветное письмо. Леонора быстро разорвала конверт, развернула бумагу и принялась читать письмо. " Дорогая, Нора, хороших новостей больше не будет, наша матушка скончалась. Это произошло совсем неожиданно. Я зашла в ее комнату и обнаружила, что она лежит и не двигается, я проверила ее пульс и сердцебиение, но не обнаружила ни того, ни другого. Похороны будут в пятницу 18:00, буду ждать тебя" От прочитанного руки затряслись, а слезы снова навернулись на глаза. Она не выдержала, сев на свою кровать, она горько зарыдала. Все это время, все эти шесть месяцев она сдерживала себя и свои горячие слезы. Немного успокоившись, Нора сидела на кровати, раздумывая, что же ей делать. Нужно было как-то сказать об этом Клариссе, чтобы та ее отпустила. Дыхание было сбитым, а глаза красные от слез. Ком застрявший в горле, с трудом позволял говорить Нора нашла в себе силы встать, и пошатнувшись, она отправилась в покои Клариссы, ее урок французского уже должен был подойти к концу. Она сунула конверт в карман передника и отправилась к мисс Доуви. Рыжеволосая на ватных ногах дошла до покоев Доуви и легонько постучала в дверь, на что снова услышала громкое "войдите". Нора без раздумий распахнула дверь и увидела явно озадаченную ее видом Клариссу. — Нора? Что-то случилось, ты неважно выглядишь, - в глазах Клариссы читалось беспокойство, но Леонора ничего не ответила, она лишь протянула смятый, злосчастный конверт. Ничего непонимающая Доуви схватила конверт и развернула его. Кларисса быстро прочла записку, а потом смяла ее и бросила ее в дальний угол комнаты, заключив Нору в объятия. Та не сопротивляясь, приняла их. Она уткнулась носом в мягкое плечо подруги, и тихо заплакала. Кларисса молча гладила ее по спине и рыжим волосам. *** На похороны к матери ее всё-таки отпустили. Кларисса дала слово о том, что не при каких обстоятельствах не скажет отцу, и Нора ей верила. Лессо обнимала сестру за плечи, стоя рядом с гробом. Хотя это и было большим горем для них, но ни одна из них не проронила ни слезинки. Они выплакали свое, когда потеряли отца, сейчас сил на это не было, нужно было смириться и начать двигаться дальше. *** Через несколько недель Нора узнала, что Лиззи повесилась. Это стало настоящим шоком для девушки. Элизабет Лессо похоронили на том же кладбище, что и мать.