Искупление

Сидя на летней веранде одного из уютных парижских кафе, Гермиона Грейнджер рассеяно перемешивала наполовину остывший кофе, параллельно наблюдая как лучи солнца наполняют жизнью утренний пейзаж. С момента ее отъезда из Англии прошло три года. И за это время произошло немало событий. Вернувшись в Америку, Гермиона в первую очередь занялась завершением своей деятельности как художника, работающего под псевдонимом. Окончание контрактов и расторжение ряда договоров было проведено без трудностей и уже через полгода девушка оказалась полностью свободна от своего былого амплуа. После того, как последняя подпись была поставлена на документах, Гермионе предстояло решить, что делать дальше со своей новообретенной свободой. Возвращаться к написанию картин не хотелось – слишком много воспоминаний были связаны с ее творчеством. Существовала также возможность использовать свой диплом колледжа и начать преподавательскую или экспертную деятельность, но рутинная работа вряд ли могла помочь избавиться от гнетущего чувства одиночества и пустоты после расставания с Малфоем. В очередной раз изменить свою жизнь и начать ее с нового листа Гермионе помогла ее подруга Флер. Солируя в парижской балетной труппе, девушка добилась грандиозного успеха и известности. Узнав из СМИ о скандале с Гермионой, Флер пригласила ее провести лето во Франции. Спустя пару месяцев среди шумной атмосферы уличных вернисажей и фестивалей, вдыхая ароматы свежей выпечки и прогуливаясь по маленьким живописным улочкам, Грейнджер не заметила, как обрела давно потерянное чувство спокойствия. Когда до окончания летнего сезона осталось меньше недели, девушка поняла, что не готова расстаться с этим оазисом умиротворения и решила сделать его своим новым домом. Как оказалось, для художника ее уровня не составило особого труда устроиться в одну из ведущих картинных галерей столицы. Таким образом, уже спустя месяц Гермиона перевезла вещи в небольшую, но уютную парижскую квартиру и начала свою новую жизнь. Однако прошлое все же нашло способ вновь напомнить о себе. По прошествии года жизни во Франции, на одном из благотворительных вечеров, проводимых в галерее, Гермиона встретилась с Крамом. Девушка предполагала, что после всего случившегося Виктор предпочтет избежать общения, но этого не произошло. Последние полтора года в жизни Крама заставили его переоценить многое. Виктор оказался достаточно смел, чтобы посмотреть правде в глаза и принять ответственность за свои поступки. Поэтому встретив Гермиону, он был рад возможности принести ей свои искренние извинения. Для Грейнджер разговор с некогда близким другом стал еще одной ниточкой прошлого, которую она наконец сумела отпустить. Их история с Виктором была непростой и отчасти драматичной, но в ней было много добрых и теплых моментов, о которых Гермиона могла вспоминать с улыбкой. Девушка была рада завершить эту главу своей жизни без груза обид и недопонимания. Так пройдя долгий путь от незнакомцев до близких людей, ранивших сердца друг друга, они оба смогли отпустить друг друга. В последствии жизнь Грейнджер можно было охарактеризовать одним словом – умиротворение. Выполняя любимую работу, посещая культурные мероприятия и заводя новые знакомства, Гермиона почти сумела исцелить свое израненное сердце. Почти… Иногда одинокими вечерами лежа в холодной постели воспоминания об одном единственном мужчине тревожили ее душу. И как бы девушка не желала избавиться от картинок прошлого в своей голове, лишь рассвет нового дня позволял развеять этот горько-сладкий мираж. Порой Гермиона гадала, вспоминает ли Малфой о ней и как проходит его жизнь. Бурный ли это поток сродни водопаду или же размеренное течение кристально чистого ручейка? На самом деле Грейнджер боялась получить ответ на свой вопрос, оправдывая это тем, что не хочет бередить старых ран. На самом же деле она отрицала страх быть забытой возлюбленным, затаившийся в глубине ее сердца. - Вновь предаешься фантазиям? - звонкий женский голос вырвал Гермиону из плена размышлений, заставив обратить внимание не тонкую женскую фигуру, облаченную в летнее платье. - Ты опоздала, - мягко укорила Гермиона свою собеседницу, расположившуюся напротив. - Извини. Репетиция вчера затянулась до поздней ночи. Клянусь, когда-нибудь я запру Джорджа в его кабинете, чтобы не слышать его «Еще раз!» и спасти труппу от этого изверга. Гермиона улыбнулась. Отношения Флер с их хореографом–постановщиком были похожи на сценарий к известному мультфильму, где кот пытается поймать нерадивую мышку. - Лучше пригласи его на свидание. Возможно, тогда он запрет тебя сам, но уже в своей квартире, - смеясь ответила Гермиона, глядя как лицо подруги заливает краска. - Никогда! Что за мысли в твоей голове? Ужас! – театрально воскликнула балерина. - О правда? Помнится во время рождественской вечеринки ты сама говорила о том, какой он красивый и как бы ты хотела… Ай! – Гермиона воскликнула от жжения на своей руке, вызванного щипком изящных пальцев подруги. - Этого не было! – тихо возмутилась Делакур, отводя глаза. - Как скажешь, - весело ответила Грейнджер. – Только почему из-за твоих «несуществующих» чувств пострадала моя рука? - Я куплю тебе круассан в качестве извинения, - заискивающим тоном произнесла девушка, очаровательно хлопая накрашенными ресницами - Пытаешься сладким загладить свою вину? - Думаешь не получится? – хитро улыбнувшись, спросила блондинка. - Давай попробуем, - жестом подзывая официанта, со смехом ответила Гермиона.

***

- Гермиона, я знаю, что ты занята, но у нас срочный заказ на реставрацию, не могла бы ты… Оторвавшись от мольберта, Грейнджер повернулась в сторону администратора Люсии. Несмотря на то, что основной деятельностью галереи были выставки, одним из сторонних способов заработка была реставрация картин из частных коллекций. Подобную работу как правило отдавали сотрудникам с меньшим опытом, так как чаще всего это были творения современных художников. Сама же Гермиона отвечала за реставрацию экспонатов с большей исторической ценностью, но в летние месяцы отпусков, нагрузка на мастеров удваивалась, и девушка часто помогала со срочными заказами. - С картиной что-то серьезное? - Судя по словам заказчика ничего особенного. Требуется небольшая цветокоррекция и устранение пары трещин, возникших из-за неправильной транспортировки и хранения. - Подожди минутку, - открыв заметки в телефоне, Грейнджер быстро пролистала свои записи. – Если заказчика устроит такой срок, то через три дня я смогу взяться за работу и к концу недели все будет готово. - Ты – чудо, Гермиона! – благодарно воскликнула девушка. – Я созвонюсь с заказчиком. Думаю, проблем не возникнет. Поздним вечером третьего дня, как и планировалось, Гермиона занималась тем, что снимала слои упаковочной защитной бумаги с доставленной картины. Шуршание падающих на пол листов удивительно гармонировало с шелестом деревьев за окном. Для кого-то могло показаться пугающим находится в реставрационном зале галереи в столь позднее время в одиночестве. Однако Грейнджер любила подобную уютную атмосферу. В такие моменты, оставаясь один на один с произведениями живописи, девушка чувствовала, что ведет незримый диалог с их авторами, раскрывая суть и смысл их творений. - Вот так, - снимая последний защитный слой, в предвкушении прошептала девушка. Однако стоило пейзажу на картине предстать перед глазами, как сердце художницы пропустило удар. - Как это возможно? – Гермиона с дрожью в пальцах касалась деревянной рамки холста, изучая до боли знакомое изображение. Картина, что три года назад стала началом возврата в прошлое и погрузившая ее в очередную пучину страданий, вновь появилась в ее жизни. Грейнджер не рассказывала новоприобретенным друзьям и знакомым о произошедшем, посвященные же в ее тяжелую историю люди знали, что девушка уже долгие годы не пишет собственных картин. Гермиона убеждала себя в том, что причиной подобного творческого кризиса являлось отсутствие вдохновения. Но на самом деле девушка просто боялась столкнуться с оценивающими взглядами общественности, которая неизбежно начнет проводить параллели и копаться в прошлом. Побывав в центре ни одного громкого скандала, Грейнджер не хотела воскрешать свою творческую деятельность с еще одного. Так, решив остаться в тени других художников, девушка обрела свое спокойствие, порой испытывая тоску по процессу создания чего-то ценного. Именно поэтому вид написанной многие годы назад Гермионой картины поверг ее в шок. Девушка не знала, но произведение искусства, приобретенное Асторией на выставке в Америке, было отправлено в дом Малфоя уже после возвращения Гермионы в Англию. Вероятно, сотрудники выставки при проверке документов решили, что картина не была доставлена по ошибке и поспешили исправить свою оплошность. Поначалу картина служила для Драко напоминанием о последствиях его прошлых ошибок, в дельнейшем же она стала единственной нитью, позволяющей поддерживать незримую связь с ее создателем. Долгими вечерами Малфой смотрел на великолепие изображенной на холсте природы, просыпающейся от холодного зимнего сна. Пробужденная на картине весна, вызывала зависть в скованном льдом сердце мужчины. Уход Гермионы заставил Драко подавить всякую эмоциональность и жить согласно голосу разума. Но каждый раз глядя на пейзаж, висящий на стене гостиной, он мечтал, чтобы его весеннее солнце с изумрудными глазами вернулось в его жизнь и разбудило затаенные чувства. Несмотря на свою тоску, Малфой не позволял себе искать какую-либо информацию о Грейнджер. Драко пообещал себе, что не станет вмешиваться в ее жизнь до тех пор, пока она сама не захочет этого. И пусть он не был уверен, что подобный момент когда-либо настанет, но твердо решил обеспечить для возлюбленной спокойную жизнь в дали от влияния своего отца, если подобная возможность представиться. Именно поэтому уже несколько лет Драко занимался развитием собственной компании, созданной на деньги, оставленные ему в наследство дедушкой по материнской линии. Разумеется, Люциус с негодованием встретил подобное решение уйти из семейного бизнеса, но впервые столкнулся с противостоящей ему в этом вопросе женой, вставшей на сторону сына. После окончательного отъезда Гермионы Нарцисса надеялась, что жизнь Драко вернется в прежнее русло. Женщина считала, что время способно притупить любые чувства, но спустя год была вынуждена изменить свое мнение. Хозяйка поместья Малфоев забыла, когда последний раз видела улыбку на лице собственного сына. Десятки наследниц влиятельных семей были представлены Драко, но ни на одной из них он не задержал своего взгляда больше чем на минуту. В конце концов Нарциссе пришлось признать, что Гермиона была единственной женщиной, способной сделать ее сына счастливым. В отличие от Драко, женщина любила держать ситуацию под своим контролем. Поэтому на протяжение последних трех лет частный детектив присылал ежемесячный отчет о жизни Гермионы Грейнджер. Долгое время Нарцисса не знала, что делать с полученной информацией и лишь хранила данные в глубине личного сейфа. Однако решение появилось, тогда, когда, посетив квартиру сына, женщина увидела висящую на стене картину. Заручившись поддержкой со стороны своей кузины Беллы, Нарцисса под предлогом помощи в управлении бизнесом организовала переезд сына во Францию. И вот уже полгода Драко и Гермиона проживали в одном городе, не предполагая, что их разделяют лишь несколько километров дорог. Однако в семье Малфоев не принято полагаться на волю случая. Имея доступ к квартире сына, для Нарциссы не составило труда организовать перевозку картины во Францию, где уже Беллатриса отправила ее на реставрацию от своего имени, потребовав у администратора галереи привлечь к работе именно Грейнджер и запретив распространяться на этот счет. Работая над собственным произведением искусства, Гермиона не могла и представить, что вновь оказалась втянута в тонкую паутину интриг семейства Малфой. Ознакомившись с документами владельца, девушка сделала вывод, что картина вероятнее всего была продана. Подобное стечение обстоятельств радовало и одновременно огорчало. С одной стороны Гермиона была рада знать, что ее творение не оказалось брошено в забытых уголках поместья Малфоев. Но вместе с тем, мысль о том, что Драко решил избавиться от картины, желая искоренить любые воспоминания о ней, тяготила душу. Как бы то ни было, Гермиона не могла себе позволить погрузиться в тяжелые воспоминания. Прошлое должно быть оставлено позади, и именно это Грейнджер пыталась сделать на протяжении последних трех лет.

***

- Прекрасная работа, Гермиона, - похвалила девушку Люсия, рассматривая картину. – Я уже распорядилась, насчет обратной отправки картины сегодня вечером. Так что около четырех часов вечера будь готова для сопровождения. - Сопровождения? – удивленно переспросила Гермиона. - Да. Изначально картина была повреждена в результате неправильной транспортировки, поэтому владелец пожелала, чтобы мы позаботились о ее перевозке и размещении в доме лично. - Но мы не оказываем подобного рода услуг. Транспортная компания несет на себе риски, связанные с доставкой, - уточнила Грейнджер. - Я понимаю, Гермиона. И будь это другой заказчик, я бы так и ответила, но не в этом случае, - виновато произнесла светловолосая девушка. – Беллатриса Лейстрейдж – одна из самых богатых женщин во Франции и имеет широкую известность среди коллекционеров предметов искусств. Одного ее слова достаточно, чтобы помочь галерее прославиться или уйти в забытие. Поэтому мы должны предоставить лучший сервис, на который способны. - Раз ситуация сложилась подобным образом, почему бы не отправить в качестве сопровождающего кого-то из наших стажеров? - Поехать должна ты, Гермиона, - после долгой паузы ответила Люсия. Беспокойство администратора нельзя было не заметить. Обычно веселая и активная блондинка впервые избегала взгляда собеседника и крепче необходимого сжимала в руках планшет. - Почему именно я? - Потому что Беллатриса Лейстредж сказала, что никто не позаботится о картине лучше ее автора. Неприятное ощущение холода пробежало по спине Гермионы. То, что известный коллекционер знал о ее авторстве не вызывало удивления. Однако факт того, что картина была отправлена именно в галерею, в которой она работала, рождало множество вопросов. Опыт подсказывал Гермионе, что случившееся далеко от случайности. Новый владелец картины явно желал лично познакомиться с ней, а его положение в обществе не позволяло девушке отказаться. Гермионе оставалось лишь надеяться, что подобное внимание вызвано банальным любопытством. Однако в глубине сознания девушка понимала, что это не так. - Все в порядке, Люсия. Я отвезу картину, - в успокаивающем жесте коснувшись плеча собеседницы, согласилась Гермиона. - Прости, Гермиона. До вчерашнего дня у заказчика не было подобных требований, если бы я знала, что все так обернется, я бы сразу... - Даже будь тебе известны все условия изначально, ты бы не смогла отказаться от этого заказа. Не нужно чувствовать себя виноватой. Я – художница, долгое время скрывавшая свое имя и раскрывшая его из-за крупного скандала. Неудивительно, что у кого-то я по-прежнему вызываю интерес. На опечаленном лице администратора можно было увидеть отражение глубокого сочувствия. Люсия была одной из тех, кто был знаком с историей Гермионы не понаслышке, но зная, чувства Грейнджер по отношению к произошедшему, ни разу не поднимала вопрос о ее прошлом. - Мне нужно закончить кое-какие дела до отъезда, - возвращаясь к работе, произнесла художница. - Гермиона, - оклик заставил девушку обернуться. – Я никогда тебе этого не говорила, но твои работы… Еще несколько лет назад, впервые увидев их в буклетах я была поражена их красотой. Сейчас же, имея возможность познакомиться с оригиналом, я могу сказать, что ты невероятно талантлива. Какого бы мнения не была о тебе Лестрейдж и какие бы скрытые мотивы она не имела – это не важно. Тот скандал не твоя вина и те, кто считают иначе, не достойны называть себя интеллигентными людьми. - Спасибо, Люсия, - с благодарностью произнесла Гермиона. Девушка и не подозревала, что нуждалась в том, чтобы услышать подобные слова поддержки от кого-то, кто не входил в круг ее близких людей. - Надеюсь когда-нибудь ты снова начнешь писать. Работа простого реставратора слишком мала для твоего таланта. – с последними словами Люсия покинула помещение, оставляя Гермиону наедине со своими мыслями. Ко времени отправления Грейнджер полностью поборола свои страхи. Люсия была права – неважно, чего на самом деле хотела от нее владелица картины. Пережив десятки трудностей, Гермиона могла вынести осуждающие или оценивающие взгляды одинокой женщины, избалованной властью и деньгами. Дорога к особняку Лестрейдж в центре Парижа заняла не больше получаса. С момента переезда во Францию Гермиона посетила множество мест с впечатляющей архитектурой и давно перестала удивляться изыскам и красоте парижских домов. На пороге особняка девушку встретил дворецкий, проводивший ее и работников, переносивших картину, в огромный по своим размерам зал. Гермионе было сложно определить всю ценность наполняющих помещение предметов. Начиная от мебели и заканчивая зажимами на занавесках – все являлось антиквариатом, по разным оценкам насчитывающим не одно столетие. Дождавшись, когда картина займет свое место на стене над камином, управляющий, представляющий собой невысокого мужчину преклонных лет, приблизился к девушке. - Мисс Грейнджер, к сожалению, мисс Лейстредж не смогла прибыть из своего поместья на юге, поэтому она попросила поблагодарить вас от своего имени за выполненную работу. Услышав слова мужчины, Гермиона испытала облегчение. Видимо все ее страхи были не обоснованы и Беллатриса не имела никаких скрытых намерений, исходя исключительно из побуждений, продиктованных любопытством. Поблагодарив управляющего в ответ, Гермиона собиралась направиться к выходу, когда в дверях особняка показалась высокая фигура мужчины с платиновыми волосами. - Добро пожаловать домой, мисье Малфой, - приветствовал Драко мужчина. Рассеянно кивнув управляющему Малфой смотрел на стоящую перед ним девушку. Облаченная в белоснежный шелковый костюм фигура с собранными в изящный пучок волосами цвета расплавленной карамели казалась плодом его воображения. - Прошу прощения, - сдавлено произнеся извинение, Гермиона попыталась как можно скорее покинуть помещение, тем самым превратив иллюзию Малфоя в реальность. - Гермиона, постой! Прикосновение мужской ладони к девичье руке пустило дрожь по телу. Гермионе казалось, что еще немного и окружающие смогут услышать звук биения ее сердца. Желание сбежать было подавляющим, и лишь твердая хватка удерживала ее на месте. - Пожалуйста, не уходи, - отчаяние в голосе мужчины вызывало боль в девичьей душе. Гермиона проклинала себя за слабость, но так и не смогла воспротивиться просьбе Драко, в конечном итоге встретившись с ним лицом к лицу. Впервые за три года Гермиона смогла встретить взгляд серых глаз. Девушка с жадностью искала малейшие изменения в мужском лице, отмечая лишь несколько углубившихся морщин в уголках глаз. В остальном же Малфой выглядел также, как и в ночь их расставания. Холодная платина волос так и манила прикоснуться, а очертания знакомой фигуры вызывали желание вновь погрузиться в ее объятия. Поглощенная своими чувствами, Гермиона не замечала, с неменьшим трепетом изучающего ее взгляда. Едва изумруд зеленых глаз встретился с его собственными, скрываемые годами эмоции поглотили тело и разум. Драко едва справлялся с желанием вновь почувствовать мягкость мерцающих блеском губ и ощутить трепет стройного тела. - Нам нужно поговорить, - мягко произнес мужчина.

***

Стоя на балконе второго этажа, Гермиона наблюдала за затихающим шумом парижских улиц в тени наступивших сумерек. В ходе диалога с Драко было несложно сопоставить факты и рассмотреть плохо скрытую реальность. По воле злой иронии Гермионе раз за разом приходилось становиться жертвой интриг представителей семьи Малфой. Хотя в данном случае девушку немного утешала мысль, что сам Драко также оказался пешкой в руках Нарциссы и ее сестры. - Зачем твоей матери понадобилось сводить нас вместе? Разве это не противоречит устоям и убеждениям твоей семьи? – продолжая наблюдать за закатным солнцем, спросила Грейнджер. - Не уверен, что знаю правильный ответ на этот вопрос, - наблюдая за стоящей перед собой девушкой, ответил Драко. – Нарцисса – непростой человек и даже мне не всегда удается понять, что у нее на уме. Одно я могу сказать точно – мама умеет признавать ошибки, но гордость никогда не позволит ей принести извинения прямо. - Думаешь, это некая форма искупления своих ошибок? – задала вопрос Гермиона. - Возможно да, а возможно ей просто стало скучно, и она решила поиграть судьбой своего сына. -Улыбка в голосе Малфоя заставила девушку обернуться. - Ты считаешь это смешным? – гневно спросила Грейнджер. - Нет, Гермиона. – сделав несколько шагов, Драко приблизился к девушке. – Ты имеешь полное право злиться на мою мать, тетю Беллу и даже на меня. Но я не хочу скрывать, что какими бы неправильными не были поступки Нарциссы, сейчас я ей безмерно благодарен. - Что ты хочешь этим сказать? – осторожно спросила Гермиона. Затянувшаяся пауза, сопровождаемая наполненным нежностью взглядом серых глаз, заставила девушку отшатнуться. - Нет… Я не хочу ничего слышать! Мне лучше вернуться домой, - Гермиона едва успела приблизиться к панорамным дверям, когда голос Драко остановил ее. - Хватит сбегать, Грейнджер! С каких пор ты стала такой трусихой, что готова бежать сломя голову куда угодно, лишь бы не сталкиваться с действительностью? Жестокие слова Малфоя породили ярость в сердце девушки. В глубине души Гермиона понимала, что Драко прав. Она боялась слов Малфоя. Боялась, что он скажет то, что заставит ее покинуть созданный за три года эмоциональный кокон и вновь почувствовать любовь. Но еще больше девушка страшилась вновь пострадать из-за своих чувств. - Твоя семья вновь эгоистично вмешивается в мою жизнь, Малфой. И каждый раз я становлюсь той, кто теряет то, что для нее ценно. Поэтому не смей обвинять меня в трусости тогда, когда я пытаюсь защитить свой мир от очередного разрушения! – выплеснула Гермиона. Последнее что мог предположить в своих мечтах Драко, что будет ссориться с Грейнджер в день их первой встречи спустя годы расставания. Но упорное желание девушки вновь сбежать из его жизни порождало неконтролируемую ярость. - Ты держишься за мир, построенный на иллюзиях! - Пусть так. Тебе до этого не должно быть никакого дела, Малфой! – с последними словами Гермиона уже собралась перешагнуть порог двери, когда крепкие объятия мужских рук окружили ее тело. - Отпусти меня! – пыталась вырваться из тесной хватки девушка. - Не в этот раз, Грейнджер! – продолжал удерживать художницу Малфой. Поняв тщетность своих попыток, Гермиона перестала вырываться. Чувства обиды и горечи затопили сознание и вызвали непрошенные слезы. - Как ты смеешь?! Ты обещал, Драко! Обещал, что отпустишь меня, - сквозь рыдания произнесла девушка. - Прости, Гермиона. Я знаю, что дал тебе слово, но в тот момент я не мог и предположить, каким мучением станет моя жизнь без тебя. Не заставляй меня отказываться от тебя снова. - Речь не только о твоей жизни, Драко. А как же мои желания? Они не имеют значения? - Хорошо, - развернув девушку в своих руках, Малфой встретил усталый взгляд карих глаз. – Ты хочешь вернуться к своей жизни без меня. Я понимаю. Если это то, чего ты хочешь, то пусть будет так. Только до того, как это случится, я хочу, чтобы ты сказала, глядя мне в глаза, что не любишь меня. - Ты начитался романов, Малфой?! Я не буду участвовать в твоих драмах! - возмутилась девушка. - Считай, как хочешь, но пока ты этого не скажешь, ты не покинешь этот дом, - твердо ответил Драко. - Я не люблю тебя. - Глядя мне в глаза, Грейнджер, - напомнил Малфой, наблюдая за устремленным вдаль взглядом девушки. Гермиона знала, что не сможет вынести интенсивности чувств, плещущихся в глазах мужчины. Сердце билось как сумасшедшее, а руки пробивала мелкая дрожь. Всего несколько слов отделяли ее от желаемой свободы. Но почему же тогда их было так сложно произнести? Сдавшись, Гермиона сделала шаг и позволила своему телу столкнуться со стоящей напротив фигурой. Девушка поспешила скрыть лицо на груди мужчины, не желая демонстрировать свое поражение. - Я ненавижу тебя, Малфой, - устало прошептала девушка. - Я не против ненависти, если ты будешь рядом со мной, - обнимая Гермиону, ответил Малфой. - Я скучал по тебе. Безумно сильно скучал. - Я тоже, - подняв голову, признала девушка. Гермиона не ожидала, но принятие неизбежности чувств к Малфою наполнило ее тело спокойствием. Сейчас нежась в объятиях возлюбленного, девушка не знала совершала ли она очередную ошибку. Одно ей было известно наверняка – за последние три года это был первый день, когда она почувствовала себя абсолютно счастливой.