Квантовая запутанность

Остаток учебного дня тянулся медленно. Тара поймала себя на том, что смотрит на часы и тревожно постукивает ногой, надеясь, что это их ускорит. Она не знала, почему была так взволнована. Она была в доме Эмбер миллион раз до этого. Они были лучшими подругами. Она практически жила в доме этой девушки. В этом не было ничего нового, верно? Должно быть, она просто была счастлива снова вступить в контакт. Дело в том, что Тара часто мечтала о глупостях вместе со своей лучшей подругой. Конечно, она думала о том, чтобы поцеловать ее. Она думала о том, как пахнут ее волосы и как звучит ее смех. У нее были мгновения, когда она смотрела на ее руки и восхищалась ее длинными, тонкими пальцами. У нее была прекрасная лучшая подруга, она пыталась рассуждать здраво, но иногда позволяла себе признать, что это было нечто большее. Она не испытывала ничего подобного ни к Лив, ни к Минди, ни к кому-либо из других девушек в своей жизни, и она, уж точно, не смотрела с таким подобным вожделением на парней вроде Уэса или Чада. Это было уникальное для Эмбер чувство, которое она приписывала их близости. Кристина Карпентер выросла в строгой католической семье со своими матерью, отцом и бабушкой. С раннего возраста они вдалбливали в нее свои идеалы, делая акцент на том, как важно не заниматься сексом до брака. Поэтому, когда она забеременела Сэм, это стало для них огромной проблемой. Сначала она боялась рассказать им, скрывая это так долго, как только могла. Однако, в конце концов, она начала проявлять себя, и призналась в этом своей лучшей подруге, своей бабушке. Ее бабушка всегда была строгой, но понимающей, гораздо более, чем ее родители. Она думала, что, рассказав ей, ее бабушка поможет ей понять, что делать, но это было не так. Вместо этого она сообщила родителям Кристины, которые немедленно отреклись от нее и выгнали из своего дома. Когда отец ее ребенка умер и она знала, что ей больше некуда идти, она постучала в дверь того, кто в конечном итоге станет ее мужем - невысокого милого парня Карпентер, с которым она встречалась шесть месяцев. Хотя сама Кристина пошла против церкви, некоторые из ее убеждений остались сильными. Например, Кристина Карпентер считала гомосексуальность отвратительной и греховной. Тара всегда закатывала глаза, когда ее касались, не уверенная в том, что их возбуждало, кроме выпивки. Иногда она задавалась вопросом, не говорит ли это ее мама для того, чтобы помешать ее дружбе с Эмбер. Они были невероятно близки, над чем Кристина несколько раз насмехалась. Вот почему они перестали оставаться там, когда она была дома. В своей жизни Тара любила многих людей геев. Например, она любила Минди и своего дядю по отцовской линии. Она знала, что лучше не поддаваться убеждениям своей матери, но иногда, по неизвестной ей причине, они все еще причиняют боль. Она обнаружила, что очень старается казаться стереотипно "девчачьей" и прямолинейной в тех редких случаях, когда ее мать удостаивала ее своим присутствием. И иногда, после того как ее мать начинала пьяную тираду о "поедании пизды" она обнаруживала, что ненавидит себя и свою маму еще больше. Токсичность была слишком велика, но она смирилась с этим, потому что искала любовь там, где ее могло и не быть. Однако, как только она оборвала разговор и отругала Сэм, Тара была счастлива найти в себе мужество наконец полностью порвать с ней. Это было облегчением. Сэм чувствовала себя виноватой из-за этого, но вычеркнуть Кристину из своей жизни было для нее так же важно, как и для ее старшей сестры. Она ни о чем не жалела, ну, во всяком случае, не об этом. Если бы она испытывала к Эмбер нечто большее, чем дружбу, она могла бы признать, что подавляла это ради сохранения мира со своей матерью. До нее было недалеко, и теперь она могла это признать. Но все же было проще просто похоронить эти чувства, какими бы невинными они ни были, чем столкнуться с гневом своей матери. Она потратила много лет на то, чтобы рационализировать то, что она чувствовала к своей лучшей подруге, рассуждая об этом так, как это делают только девушки. Однако отсутствие Эмбер или Кристины в ее жизни дало ей свободу наконец принять эти чувства. И она, безусловно, очень сильно переживала. Эмбер встретила ее возле кабинета ее последнего урока. Она стояла, прислонившись к стене, как обычно. — Привет. Часто сюда приходишь? — Она поздоровалась с застенчивой улыбкой. — Только когда ты здесь. — Смело ответила она. — Почему ты всегда заканчиваешь занятия раньше меня? Девушка повыше размахивала деревянной табличкой, в которой Тара узнала пропуск в туалет. — Я украла одну из таких два года назад. Теперь, когда мне захочется побродить по коридорам, у меня есть пропуск в туалет. — Какой криминальный гений. — Хихикнула она. По дороге домой мы слушали все, что появлялось в спотифай Эмбер. У девушки был довольно разнообразный вкус. Она утверждала, что любит только андеграундные группы, о которых никто никогда не слышал, но это была ложь, и Тара это знала - если только Тейлор Свифт внезапно не стала считаться андеграундной. Когда заиграла одна песня, Тара застыла: Amber Run - I Found, та самая песня, с которой все это началось - песня, которая играла, когда она переходила дорогу в Нью-Йорке. Она вспомнила, как увидела Эмбер на другой стороне улицы и сказала ей бежать. Была ли она каким-то образом поймана там, привязана к ней во временной шкале, в которой она не должна была существовать? Тара перестала подпевать. Она сжимала колени, пытаясь удержаться от приступа паники. Или приступа астмы. Она пока не была уверена, что именно. — Эй, ты в порядке? — Она услышала, как обеспокоенный голос Эмбер спросил ее, но она не могла ответить. Она была поймана в ловушку воспоминаний. Секунду спустя девушка повыше остановила машину и выключила музыку. Она отстегнулась и наклонилась к бардачку, чтобы достать запасной ингалятор Тары. По этой причине у нее был такой почти везде, куда Эмбер могла легко добраться. — Все в порядке. — Успокаивала она, нежно касаясь ее руки одной рукой, пока другой встряхивала ингалятор. — Просто дыши, хорошо? Что бы ни происходило, это не причинит тебе вреда. Я этого не допущу. Просто дыши. Тара осторожно взяла ингалятор и сделала две затяжки, но сдавливание груди было вызвано не астмой. Она была в панике. — Это из-за песни? С этой песней что-то случилось? — Эмбер спросила ее секунду спустя. Она кивнула. — Я не могу потерять тебя. — Выдавила она, хватая ртом воздух. Эмбер наклонила голову, как щенок, отчаянно пытающийся понять. Вместо дальнейших расспросов она вышла из машины, открыла дверь Тары и присела на корточки. — Ты никогда меня не потеряешь. Я прямо здесь. — Я не могу потерять тебя. — Повторила она, отчаянно пытаясь вырваться из воспоминаний о том, как нажала на курок. Она почувствовала, как рука Эмбер схватила ее за руку. Она поднесла ее к губам и запечатлела поцелуй на каждой костяшке. — Я здесь. Ты не потеряешь меня, я обещаю. Тара посмотрела ей в глаза. Она казалась искренней, но она казалась искренней и тогда, когда стояла рядом с ней в больнице. Тем не менее, она протянула руку и убрала выбившуюся прядь волос с лица девушки. Она кивнула. — Спасибо. Думаю, теперь со мной все в порядке. — Выдохнула она. Костяшки ее пальцев горели в тех местах, где их поцеловали, жаждали чего-то большего, но она понятия не имела, чего. Эмбер встала и, наклонившись, нежно поцеловала ее в макушку. Она вернулась на свою сторону и снова завела машину. Через секунду она осмелилась спросить. — Что такого было в этой песне? — Просто привязан к имеющемуся у меня воспоминанию, которое я не смогла полностью обработать. Послышался гул узнавания, за которым последовало. — Было бы странно, если бы я сказала то же самое? Тара с любопытством посмотрела на свою лучшую подругу. — Как будто у тебя тоже странные воспоминания об этом? — Хорошее воспоминание. Это очень неубедительно. — Выкладывай. — Потребовала она. — Когда ты в первый раз поцеловала меня. Мы были пьяны. Ну, ты была пьяна, я была навеселе. Ты сказала мне, что хочешь потанцевать, и дулась, пока я что-нибудь не включу. Я включила это, потому что ты специально ее попросила. Тебе понравилось, что в названии группы было "Эмбер". — Объяснила она, глядя вперед. — Итак, я включила эту песню, и ты обняла меня за шею, чтобы начать танцевать. К середине песни ты встала и поцеловала меня. — О боже, мне так жаль. — Но она не сожалела, не совсем. Жаль только, что она не могла вспомнить, как это произошло. — Нет. Это был мой первый поцелуй. Твой тоже. — Она посмотрела на меня и мягко улыбнулась. — Я рада, что это было с тобой. — Я тоже рада. Даже если я не могу этого вспомнить. Может быть, нам нужно все переделать? Эмбер в шоке чуть не ударила по тормозам. Она быстро взглянула на нее, а затем снова на дорогу. — Переделать? Например... переделать для чего? Таре хотелось закрыть лицо руками. Она знала, что краснеет даже при мысли о том, на что она только что намекнула. — Несправедливо, что ты помнишь свой первый поцелуй, но я не помню свой. Я хочу все сначала. — Сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал беззаботно. Однако дрожь в голосе выдала ее. И внезапно Эмбер тоже покраснела. Она облизнула губы и несколько раз открыла и закрыла рот, чтобы обрести самообладание. — Я имею в виду, конечно. Если ты хочешь. Впрочем, ты всегда можешь спросить Уэса. Она подняла бровь. — Ты действительно хочешь, чтобы я спросила Уэса? Девушка повыше издала рвотный звук, прежде чем сказать. — Нет, боже! — Хорошо, потому что я не хочу его. Предложение повисло в воздухе. Она не хотела его. Означало ли это, что она хотела Эмбер? Это определенно звучало похоже на это. — Сначала скажи мне, в чем дело с этой песней. Тара вздохнула и уставилась на свои ноги. — Однажды мне приснился плохой сон, в котором я переходила дорогу. Играла песня, и когда я подняла глаза, ты была на другой стороне улицы. Ты кричала мне, чтобы я бежала, но ты была призраком, тебя на самом деле там не было. Это как-то по-настоящему выбило меня из колеи. — Черт, я понятия не имела. Прости. — Мне больше нравится твоя история. Думаю, вместо этого я лучше запомню это сейчас. Эмбер улыбнулась сама себе так, что сердце Тары подпрыгнуло. Это была одна из ее искренних улыбок, которую она приберегала только для себя. Остаток поездки пролетел незаметно, и в мгновение ока они оказались в резиденции Фриманов. Девушка повыше частично остановила машину, а затем бросилась открывать дверь Таре - то, что она делала время от времени, но, казалось, очень хотела сделать сегодня. Она не могла сказать, была ли она взволнована тем, что предложила в машине, или просто была счастлива снова поговорить. Чтобы защитить эго, она решила, что это последнее. Как только они вошли внутрь, Тара направилась к дивану в гостиной и почувствовала себя как дома. Дом Фриманов практически был ее домом в детстве. Эмбер вошла в комнату, скрестив руки на груди и весело прислонившись к дверному косяку. — Хочешь что-нибудь посмотреть? — Холодно спросила она. — Я... да, если ты хочешь. Мы могли бы посмотреть еще "Удар ножом"? Или мы могли бы посмотреть романтическую комедию. — Она ухмыльнулась этому предложению. — О боже, да! Я хочу посмотреть романтическую комедию. Девушка повыше вскинула руки, защищаясь. — Нет! Нет, ты не можешь заставлять меня смотреть гребаную романтическую комедию прямо сейчас. Я отказываюсь! Тара наилучшим образом изобразила раненого щенка. Она посмотрела на девочку большими глазами и выпятила губу. — Но я хочу посмотреть "Из 13 в 30". Пожалуйста? Эмбер ущипнула себя за переносицу, прежде чем преувеличенно вздохнуть. — Прекрасно, но я не в восторге от этого. Ты у меня в долгу, сука! Прошло меньше половины фильма, прежде чем Тара прижалась к Эмбер. Как бы то ни было, девушке, несмотря на ее возражения, действительно, казалось, понравился фильм. Она едва заметила, как руки Тары обвились вокруг ее талии, и она уткнулась лицом в ее затылок. Она жаждала контакта с девушкой, и казалось, что между ними всегда было слишком большое расстояние. Она никогда не могла подойти достаточно близко. Ее руки жаждали оказаться там, где они не были раньше. Ей самой нужна была кожа Эмбер, но она не была уверена, как оценить свой интерес. Боже, Эмбер была великолепна. Несмотря на все, что она сделала, чтобы уничтожить ее, она хотела бы разрушить ее совершенно другими способами. Она не была навеселе. Она не могла винить алкоголь в том, что чувствовала. Она не могла винить ни в чем, кроме того факта, что была вровень со своей лучшей подругой и все же зашла слишком далеко. Не раздумывая, она нежно прижалась к шее Эмбер сбоку. Девушка повыше застыла на месте, и Тара смутно различила, как у нее перехватило дыхание. Тара могла сказать, что она пыталась сохранить самообладание или, возможно, не спугнуть то, что происходило. Почувствовав себя храброй, она стала настойчивее в своих поцелуях, медленно продвигаясь вверх по шее. Наконец, Эмбер медленно повернула голову и выдохнула. — Что ты делаешь? — Но это было сказано не ее обычным обвиняющим тоном. Это был тихий, едва слышный шепот. — Это нормально? — Хрипло спросила она, ее дыхание коснулось места, которое она только что поцеловала. Глаза девушки повыше встретились с ее собственными. Они были темными и полными желания. Она ничего не сказала. Вместо этого она повернулась к ней лицом и наклонилась так, что ее губы оказались всего в нескольких дюймах от губ Тары. Грудь обеих тихо вздымалась, как будто кто-то украл кислород из комнаты и единственное лекарство можно было найти в другом. — Спроси меня еще раз. — Выдохнула она. — Это... Но Эмбер прервала ее, нежно соприкоснувшись ее губ застенчивым, страстным движением - как будто она хотела исследовать ее и спасти. Именно Тара отстранилась, а затем отчаянно прижалась губами к ее губам, ее руки искали девушку повыше. Ей нужно было держаться за нее. Нужно было быть рядом. Нужно было знать, что все это не было каким-то сном. Руки Эмбер нашли путь к ее затылку, направляя ее в поцелуй. Она держалась за нее так, как будто ей тоже было страшно. Тара не знала, когда она оказалась на коленях у своей лучшей подруги, или когда руки Эмбер нашли путь к ее груди, но разгоряченные, отчаявшиеся губы нашли опору друг в друге. Она обнаружила, что растворяется в поцелуе так, что это тронуло ее до глубины души. Ей нужно было больше. Ей нужно было быть ближе. Она таяла, воспламеняясь от прикосновения кожи другой девушки к своей коже. Она была как электричество, каждая клеточка ее существа гудела от желания. — Ты нужна мне. — Призналась она, тяжело дыша. — У тебя есть я. — Задыхаясь, выдохнула Эмбер, снова ища ее губы. Она нежно пососала нижнюю губу Тары, прежде чем притянуть ее ближе, чтобы исследовать ее шею. Она осыпала поцелуями каждую сторону, а затем вернулась к ее губам. Ее поцелуи стали более жадными и отчаянными. Ее руки играли с тканью ее рубашки, словно ища молчаливого разрешения скользнуть под нее, разрешения, которое Тара была более чем счастлива предоставить ей, если бы она действительно захотела этого. Телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Обе девушки отстранились друг от друга, тяжело дыша и пытаясь отдышаться. — Игнорируй это. — Умоляла Тара. Эмбер промычала в знак согласия и соединила их губы в нежном, ленивом поцелуе. В тот момент, когда телефон перестал звонить, он зазвонил снова. Тара знала, что это Ричи, явно чем-то разозленный, но она надеялась, что сможет отвлечь девушку повыше настолько, чтобы та полностью проигнорировала его. — Я не позволю тебе встать. — Прохрипела она, сильнее прижимаясь всем телом к девушке. Она попыталась игнорировать ощущение, пронзившее ее тело. Эмбер облизнула губы, полностью сосредоточившись на том, что только что сделала маленькая девочка. Ее руки переместились на бедра девушки, чтобы помочь удержать ее на месте, настолько близко, насколько это было возможно, несмотря на всю их одежду. Но звон не прекращался. В конце концов, лоб Эмбер прижался ко лбу Тары, когда они обе перевели дыхание. — Мне жаль. — Не отвечай. — Снова взмолилась она. — Это выводит меня из себя. Поверь мне, я бы с гораздо большим удовольствием занялась этим. Но без этого гребаного звона в ушах. Поцеловав ее в ключицу, Эмбер подняла девушку с колен и бросилась к телефону. Тара услышала звук, с которым его швырнули через всю комнату. Она вернулась мгновение спустя, совершенно раскрасневшаяся. Ее волосы были растрепаны, а ее и без того великолепные губы распухли. — Привет. — Поздоровалась она с глупым выражением лица. Она села рядом с Тарой и начала рассеянно играть с ее волосами. — Черт. Это было... вау. Это... да. Ты действительно чертовски хорошо целуешься. Тара сморщила нос от волнения и легкого смущения. Эмбер была единственным человеком, которого она когда-либо целовала, поэтому она была уверена, что девушка просто пыталась пощадить ее чувства. Тем не менее, это было потрясающе - что-то, что заставило ее задуматься, почему на это ушло так много времени. Если бы было только одно воспоминание, которое она могла сохранить на всю оставшуюся жизнь, она хотела, чтобы это было именно оно. — Мы могли бы повторить это когда-нибудь, если ты хочешь. — Сказала она. Она с надеждой прикусила губу. Эмбер бросила на нее взгляд, который она распознала как "ты серьезно?". Когда Тара кивнула, она наклонилась и нежно соединила их губы. Когда она отстранилась, она счастливо вздохнула. Она притянула Тару к себе, чтобы обнять ее, обе груди все еще вздымались. Эмбер коснулась ее лица и начала считать. — Что ты делаешь? — Спросила Тара с притворным раздражением. — Считаю твои веснушки. Они милые. А теперь заткнись, или я сбьюсь со счета. Пальцы девушки повыше нежно касались разных частей ее лица, кончики пальцев танцевали по коже. — Мне всегда нравились твои веснушки. — Ладно, не хочу показаться странной, но я люблю твои губы. Не только потому, что они талантливы. Они просто такие красивые, особенно когда ты улыбаешься. Или дуешься. Но мне больше нравится видеть, как ты улыбаешься. Мне нравится знать, что ты счастлива. Эмбер закрыла лицо руками. — Не надо. Людям не позволено знать, что я улыбаюсь. — Она подождала мгновение, прежде чем сказать. — Мы не можем позволить Минди узнать, что это произошло. Она будет чертовски невыносима. — О боже, нет. Она никогда не позволит нам забыть об этом. Можешь себе представить это злорадство? — Я имею в виду, мы даже не сапфики. Друзья целуются. — Лучшие друзья все время целуются! Я уверена, что Уэс и Чад целуются прямо сейчас. Эта мысль заставила обеих девушек расхохотаться. Только в разгар этого смеха Тара заметила крошечную деталь, которую она из-за того, что была слишком отвлечена, не смогла заметить раньше. В углу комнаты лежала рубашка, в которой, она точно знала, был Ричи. Это была рубашка, в которой она встретила его. Смех застрял у нее в горле. Вместо этого она потребовала ответа. — Когда, черт возьми, здесь был Ричи, и почему он оставил свою рубашку?