Мост через вечность

То, что герцог Гриморрэ очень хочет что-то сказать, было очевидно. Но Цепеш выжидал. Он не знал, не мог представить, как убедить давнего друга в своей правоте. А то, что Гриморрэ в его правоте усомнился, даже не лежало в области каких-либо сомнений. Слишком хорошо знал Влад Цепеш герцога. – Ладно, – вздохнул Влад, – говори что думаешь. – А что тут говорить? – возмутился Гриморрэ, – можно подумать, ты меня послушаешь! Это было правдой лишь наполовину. Цепеш очень хотел бы его послушать, а в идеальном раскладе и вовсе передать на него всё это дело и там пусть горит оно синим пламенем! Подальше от него горит. – Я ценю твоё мнение, – напомнил Цепеш, – к тому же, ты первый среди вампиров, кому я открыл тайну того проклятого клочка земли. – И не последний, – Гриморрэ упал в кресло. Амар появился тенью, научился уже угадывать привычку герцога, подал и гостю, и хозяину по стакану тёплого кровавого вина… Гриморрэ отпил, но не подобрел, а напротив – помрачнел ещё больше: – Моё слово такое – зря ты веришь этому Томасу. Что ты про него знаешь? То, что он вампир и то, что его ищут эти, бывшие святоши! Гриморрэ хмыкнул, а Цепеш не стал вмешиваться в мысли герцога, позволяя ему высказаться всласть. Откровенно говоря, Цепеш и сам пару часов назад был готов разделить мнение герцога Гриморрэ. Ещё на подходе к постоялому двору он почуял присутствие…нет, не просто людей, а людей, вооружённых Святым Пламенем. Ему тоже пришла в голову мысль о ловушке, но кругом было тихо, и Томас, который уже сидел за столом, ожидая его, был напряжён. – Я тоже чую, – признался Томас, поднимаясь навстречу Цепешу, – возможно, я выбрал опасное место для встречи, а возможно, это всего лишь приближение врага, а не его уже означенное присутствие. Гриморрэ Томас изначально не понравился. Да и не мог. Герцог уже составил о Томасе своё мнение и всем своим видом демонстрировал: не будь тут Цепеша, не было бы и Гриморрэ! Зато Томас произвёл неожиданно положительное впечатление на самого Цепеша. Вежливая нервность, чётко очерченные строгостью манеры, опрятный, даже болезненно опрятный вид… – Удивлён, что наша встреча всё-таки случилась в мирной обстановке, – сказал Цепеш вместо приветствия. – После того, как вы откровенно выступили врагом вампирскому роду. – Это что, человек? – Гриморрэ не дал Томасу ответить на это, он заметил, или, вернее сказать, соизволил заметить, что рядом с Томасом сидел ещё и Гвиди. Впрочем, этого человека кое-что с Гриморрэ роднило – в лице недоверие и презрение, и общий вид: если бы не Томас, я бы здесь не сидел! – Это мой ближайший друг, – представил Томас, – Гвиди. Как и я, он считает, что у нас могут быть схожие мотивы и одна цель. – Обед с собою! – прошелестел Гриморрэ так, чтобы его услышали уж точно все… Нет, ничего не могло выйти хорошего из этих переговоров, ничего! усиленная тревога по поводу присутствия вооружённых святым пламенем людей, ядовитое отношение Гриморрэ к Томасу и Гвиди, и сам предмет беседы. Влад Цепеш тогда и пожалел впервые о том, что пришёл на встречу не один. Гриморрэ явно беспокоился, мрачнел. Хотя и сейчас он был таким же. – Он знает Сиире! Хорошо знает этого мерзавца! – гремел Гриморрэ, не находя себе никакого приюта в кресле, – Влад, это всё одна большая ловушка! – Мы тоже знаем Сиире, – возразил Цепеш, – а я так и вовсе, помнишь? Я едва не пошёл за его речами о вампирском будущем. А вот у Томаса явно больше воли. Да, это он оценил. Первый вопрос, который был задан Томасом, это вопрос о Сиире: – В чём причина вашей вражды? Сиире предлагал мне сдать все ваши земли и владения, желал, чтобы я вас уничтожил. – Громко сказано! – мгновенно разъярился Гриморрэ, – кроме сожжения людского поселения, ты, поганец, ни на что и не годен! – Это была вынужденная мера! – невовремя вмешался Гвиди. – Что люди? – Томас даже не устыдился, – всего лишь средство. Я показал, что я на земле Цепеша. Вот только Цепеш всегда был другим. Он заботился о людях. – Это были мои люди, – веско отозвался Цепеш, выделив особенной интонацией слово «мои», – и трогать их вы не имели права. Нападать, лишать домов, пугать… Разумеется, он всё восстановит, но уже сейчас Гриморрэ понял: не простит Влад этого, даже если договорятся они с Томасом, не простит! Это люди, к которым Влад Цепеш всегда был очень мягок, которых любил, даже через посмертие не забывал их и не превращал в собственный ресурс. – Мы можем посчитаться позже, – заметил Томас. – Мы с вами, Влад. Но сейчас, как мне кажется, у нас есть цель поважнее. И, похоже, очень схожая. Сиире. Чёртов принц Сиире, собравший новую силу. Давящий через остатки Совета на Цепеша, вымогающий знание о проклятом месте. Перед Цепеш стоял вопрос: сказать или нет? Томас не выглядел врагом, но и другом не был. Так сказать? Не сказать? – У него свои крысы с Сиире! – проворчал Гриморрэ из кресла, – а у нас свои. И наши побольше будут. Это сейчас он был так резок. Ещё резче, чем при встрече, но Влад помнил, что и Гриморрэ усомнился в строгости своего суждения насчёт Томаса. Ведь у Сиире были союзники, а у них? Никого у них не было! Сиире безраздельно властвовал в Совете, и это означало, что не сдайся Цепеш по доброй воле и не отдай всё о своих землях Сиире, тот пойдёт войной. Потому что ему нужен исток силы с одного клочка проклятой, безжизненной земли! Зато ему совершенно не нужны сомнения, дискуссии и Цепеш, который вцепился в этот клочок как в спасение. И было, было в Гриморрэ это сомнение: не сделать ли Томаса союзником? И Влад учуял это, и откликнулся, и сказал. Вполголоса, по возможности обходя резкость в своих словах. Томас молчал. Гвиди тоже. Они не перебивали, слушали внимательно. Влад был готов к тому, что сейчас они его высмеют или не поверят, или решат, что он спятил, и отвлекает их, но Томас, услышав о силе, что бьётся живым чёрным сердцем на одном кусочке земли, вздохнул и сказал: – Тогда всё становится на места. Сейчас Владу было даже смешно вспоминать, но всё же – это было частью его памяти: собираясь на встречу с Томасом, Цепеш репетировал с Амаром основные моменты о документах, которые ведут на проклятый клок земли, и про силу, и искал слова получше, чтобы объяснить, что там есть то, с чем не справиться! Да-да, никак не справиться, и лучше не трогать, а беречь, обходить кругом и не подпускать до этого ужасного, чарующего истока такого вампира как Сиире! Он готовился! Нервничал, выбирал слова, а Томас отреагировал спокойно: – Сиире может добраться сам до этой земли? И никаких возмущений. И никакого требования подтвердить. И никаких лишних вздохов-ахов о том, что Сиире мерзавец, и дело Цепеша опасно. Ничего, кроме рассудительности. Либо Томас жил слишком давно, что отучился удивляться, либо сам склад его характера был таким, что он был готов почти ко всему. – Не может, – ответил удивлённый Влад. – Пока там держатся мои слова заклятия. Пока сам Влад держится, конечно. – Это всё объясняет, – повторил свою мысль Томас. Ему что-то и впрямь стало ясно. А дальше он сказал то, за что Гриморрэ почти его принял: – нельзя, чтобы Сиире добрался до истока этой силы. Он не справится, но либо выпустит на свободу силу, что его разрушит, либо станет её проводником и тогда падёт сначала вампирский мир, а потом и людской. Гриморрэ взглянул насторожено… – Но за ним пришли! – сейчас он хотел напомнить другую часть Владу, который, по его мнению, потерял связь с реальностью. – Пришли! Да, это было неприятной частью. Вообще, сначала Влад и Гриморрэ решили, что это за ними. Присутствие святого пламени усиливалось с каждым мгновением, как будто те, кто несли его, приближались. – Надо уничтожить этот исток, – говорил Томас твёрдо и спокойно и вдруг осёкся. Людей можно было бы и почти не бояться. Но вот людской дух, дух святого пламени как будто бы истончился и пропал, словно те, кто шёл по их следу, нырнули за угол. Или были скрыты. – Надо уходить! – резко заявил Томас и поднялся с места. – Гвиди! – А что такое? – Гриморрэ поднялся следом, – в ловушку нас завёл? – Я и сам здесь! – напомнил Томас спокойно и хотел добавить что-то едкое, но ответ пришёл сам. Он ввалился через крышу и две стены разом, разрушая постоялый двор и унося жизни, или, как минимум, калеча, всех тех неловких случайных постояльцев, которым судьба пригрозила несчастьем. В щепловом изобилии, в суматохе и возне, нельзя было сразу разобрать огромную чёрную тень, из-за которой выходили тени поменьше. И только когда в глазах стало яснее, Влад понял – вампир. Не из их числа. Вернее, уже не из числа, а под его прикрытием служители Креста. – Варгоши? – Гриморрэ опознал вампира. Люди его не интересовали. Это был он. Без всяких сомнений – он. Но как он изменился! От услужливого ничтожества, чья неприкаянность была проблемой долгих лет, не осталось и следа. Облачённый в кроваво-чёрную мантию, он медленно спускался к ним, словно бы упивался самим эффектом своего появления. – Роман? – не поверил Цепеш. Он уже слышал, да все слышали, что Роман Варгоши теперь со служителями креста, но видеть это было странно. Как скрывался Томас и как явно и нагло шёл сейчас Варгоши! Что было иным? Время ли, когда служители были готовы принять на свою службу и чудовище? Или потребность в крови и жестокости, которую не поощрял Томас? Или потребность поклонения чудовищу? Или необходимость скрыть свою жестокость за его спиной? Можно было долго размышлять. Но факт оставался фактом: Роман Варгоши – неприкаянный, ненужный, ничтожный для вампирского общества, прекрасно развернулся в обществе людском. – Какие вампиры! – Роман узнал и Цепеша, и Гриморрэ, – с предателями водитесь? Ох, не Варгоши было об этом говорить! Не ему рассуждать и рядить о предательстве! Всё это поспешил заметить ему Гриморрэ, пока служители, под прикрытием Варгоши, приближались к вампирам и Гвиди. – Ловушка…я же говорил – ловушка! – это герцог обратил уже к Цепешу. Погляди, мол, как я был прав! А ты меня не слушал, нет, совсем не слушал. И что вышло? мы в ловушке! – Вы можете идти, – Роман неожиданно криво ухмыльнулся, демонстрируя уродливо острую пасть, – вы нас не интересуете…пока. Это было уже странно для ловушки. Благо, Влад сообразил скорее, обернулся. У обломков стены ещё жался Гвиди, баюкая явно пострадавшую левую руку, а перед ним, закрывая его от других, почуявших кровь вампиров, и служителей, стоял Томас. – Так вы за ними? – удивился Гриморрэ. Он привык чуять опасность от Сиире, от тайны, которую делил с Цепешем, и тут… Оказывается, не всё на него заключено! – Я же говорю, что вы можете идти, – высокомерие не шло Варгоши, все присутствующие, ну, за исключением Гвиди, помнили его ничтожным и слабым. А очень трудно без смеха воспринять это внезапное высокомерие от того, кто ещё вчера был ничтожен! – Я всё удивляюсь тому, что Варгоши оказался там, – Влад и сейчас не мог справиться с этим удивлением. – Просто я думал, что это неправда. Я не был готов его там увидеть! – А это его твой Томас туда приволок! – мстительно напомнил Гриморрэ, но и сам он был впечатлён не меньше. Кто бы знал? такое ничтожество, такое ничтожество и где? Уму непостижимо! – Надеюсь, Гвиди не сильно пострадал, – Влад проигнорировал фразу о Томасе. Тот, конечно, не отпирался. И даже когда они разнесли втроём трактир, справляясь с Варгоши, и когда полетели ошмётки людской плоти. Люди, зачем вы полезли к тем, кто сильнее вас? Вы не смогли задержать вампира Томаса, но умерли или оказались порваны его когтями и клыками. Люди, вы же видели, что кроме Томаса в разрушенном трактире есть ещё двое таких же как он? Так зачем, зачем вы так наплевали на свою жизнь, что подставились? Вы полагали, что двое не вступятся за третьего? А вот вступятся. Самый захудалый вампир будет всегда ближе самого лучшего человека. Потому что Тёмный Закон един. – Об одном жалею, – проворчал Гриморрэ, – надо было Варгоши убить! Надо было. Влад был согласен. Слишком много власти взяло на себя это ничтожество и как воспользовалось? Превратило свою жажду крови и охоту в что-то вроде оправдания! Нашло, нашло, негодное, ответ: я, мол, служу кресту! Чудовище, всего лишь чудовище. Но они ушли. Остались лишь люди. Люди, которые не пожелали оценить обстановку и пошли всё же против чужой вампирской силы. – Короче, ты ему не веришь? – подытоживал Влад. – Думаешь, что он…что? Гриморрэ было сложно ответить на этот вопрос. Это был не принц Сиире, который хотел дорваться до власти, это было очевидно – Томас был из фанатиков, которые будут отрицать любое усиление своего нечеловеческого существа. И этот отказ от власти, от силы, что билась чёрным сердцем, на клочке проклятой земли – уже был плюсом. Гриморрэ опасался, что сам разговор на этот счёт будет сложнее. – Он сжёг твоё поселение, – напомнил герцог, – не считаясь с людьми. – И ответит за это, – пообещал Влад, – мы уже договорились на этот счёт. Но сейчас он может быть нашим союзником. Сиире – хоть сильный, хоть слабый, ему опасен. – Не в Сиире дело, – поморщился Гриморрэ, – а дело в том, что он просто не считается ни с чем. С людьми не посчитался – это его метод. Не посчитается и с вампирами – уничтожить их как можно больше – вот его задача. Он видит в нас, а значит и в себе – тень осквернителя, тень мира. И нет ничего опаснее, чем тот, кто ненавидит себя и сам себя считает предателем мира, бога, креста… В словах Гриморрэ было здравое зерно. Но он устал, устал от тайны, от цепей её на своих плечах и не мог переложить на Гриморрэ этой участи. И нужно было решаться. – Моё посмертие – серость тревоги, – сказал Цепеш, – я не могу жить и защищать людей. – Ты не должен их защищать. – Должен, ведь я их сильнее. В этом весь Цепеш! За что же у него такая привязанность к людям? и за что у них такая привязанность к нему? Герцог отвык от людей, отвык и разучился их понимать. Может быть, по этой причине и Цепеш временами казался ему непонятным? – Надо закончить это, – продолжил Влад свою тяжёлую поступь размышлений. – Я долгие годы был хранителем этой тайны. Я знал, что рано или поздно найдётся тот, кто её разгадает. И вот, Сиире разгадал. И даже если Томас убьёт Сиире, есть ещё Зенуним, Самигин, а кто будет после них? – Можно и их…– глухо отозвался Гриморрэ и осёкся, не доведя мысль до конца. Знал он прекрасно, к чему ведёт Цепеш. – Томасу не так уж и интересно посмертие, – размышлял Цепеш, – зато ему интересно уйти, совершив какое-то важное деяние. В этом печаль и ужас всех фанатиков. – ты не из фанатиков! – на всякий случай напомнил герцог. – Но это моя тайна. Я взял её на себя и должен… нет, не отговаривай меня, я должен. Влад Цепеш замолк, размышляя. Решение подбиралось к нему, давно подбиралось, словно тёмная змея-вода. – И не собирался! – рявкнул Гриморрэ, хотя и это было неправдой. Он уже понял, что хочет сделать Цепеш. Оставить землю нельзя – найдут. Не Сиире, так кто-то, кто будет после. Отдать землю? Нельзя, будет братоубийственная война, а может и вовсе – ничего уже не будет. Надо этот клочок земли уничтожить. Но надо рассчитать с силой. Чернота не терпит добродетельного помысла. Чернота под ним съёживается и слабеет. А у вампира есть только один способ совершить искренне добродетельный помысел – самоисход. Нужно отвергнуть посмертие и сила, разошедшаяся по тебе темнотой, вырвется, и тогда, тогда… Одной не хватит. А вот двоих?       Цепеша очень хотелось отговорить, но Гриморрэ не посмел бы этого сделать. Во-первых, самоисход – это свободный выбор, истинно свободный, и никто не может на него повлиять, кроме решившегося вампира. Это редкость, но всё же, это то, что случается. Во-вторых, а какие варианты?       У Гриморрэ их не было. ему не хотелось терять друга, не хотелось и видеть его снова с этим бременем тайны, и не хотелось оставаться одному в вампирском мире, который явно потеряет лучшую свою часть после самоисхода Цепеша, но что он, тьма его возьми, мог?       Впрочем, была у Гриморрэ на этот случай и ещё одна мысль, которую он не спешил озвучивать, зная, что Цепеш идею не одобрит. Но пока – молчать, молчать! – Даже так? – Влад усмехнулся. – Я думал, мы друзья. – Мы и есть друзья, но ты уже состоявшийся вампир, что я учить-то тебя буду? Помолчали. Влад знал, что в этом молчании, как и прежде – в ехидном ответе, растворено нечто большее, чем простое «мне жаль». Но не выразишь всего даже в посмертии. Лучше промолчать и не пытаться – будет нелепо и неловко. – Я напишу ему, – решил Влад, когда Гриморрэ снова увлёкся пустеющим стаканом с кровью. – Он должен знать мой план. – Одобрит? – с нарочитым равнодушием спросил Гриморрэ. Хотя и сам знал ответ. Томас – фанатик. Фанатики не ценят жизнь. Так с чего ценить им посмертие? – Вот и узнаем, – Цепеш же суеверно не загадывал ответа. он знал вероятный ответ, но не спешил на него надеяться. Людская привычка? Перешедшая из мира людей в его посмертие или взятая им из людского, ещё при жизни? Но он не загадывал. И старался обойтись намёком в неровном и нервном содержании письма. Томас ничем им не был обязан. У него вообще была абсолютная свобода, омрачённая разве что ничтожеством Варгоши, но Влад видел кое-что: Томас ищет покаяния. А покаяние откуда? От дела. Когда-то Сиире разглагольствовал: – Трагедия Каина не в том, что он убил брата и совершил мятеж, а в том, что он не смог с этим жить и нуждался в наказании. Простил бы его Авель? Простил бы! Простил бы Господь? Вернее всего. А вот сам себя Каин не простил. Он не получил кары и сам себе её устроил. Сначала строил до безумия город, а потом, отвергнув всё, умер и пошёл не на суд высший, а в черноту. И почему-то вспоминалось, крутилось в мыслях только это. и что-то родственное ощущал к Каину и Влад Цепеш, и понимал от того, что это же ощутит и Томас. Они оба несут на себе печать вины за то, что они вампиры, чудовища. И их единственный шанс… Нет, лучше не думать, не загадывать ответ, не загадывать! *** – Ты серьёзно? Ты поверишь ему? – Гвиди откровенно недоумевал. – Ты сжёг его поселение, и думаешь, что вы станете союзниками? – Рука болит? – вместо ответа Томас сам задал вопрос. Гвиди взглянул на замотанную руку. Болело нещадно, но рука двигалась. – Болит, – признался он, – если встретится мне когда Варгоши… – Встретится, – усмехнулся Томас. – Он больше ничего не умеет, только охотится на тех, на кого ему укажут. И неважно кто. Но за словами привычная тоска и ненависть: это Томас привёл Варгоши! Томас! Да заодно это следует понести наказание! Такое чудовище и в святое место! – Мне ты скажешь, что в письме? – Гвиди перешёл на другую тему. Письмо пришло утром. В отличие от прочих писем, на этом была тяжёлая красная печать. Томас сломал её сам, прочёл письмо, побледнел, и принялся расхаживать по комнатёнке взад-вперёд, погружённый в свои мысли. Гвиди не мешал. Во-первых, он понимал, что отвлекать Томаса от столь важного письма, а оно явно важное, иначе почему он так побледнел? – не нужно. Во-вторых, рука болела и хотелось провалиться в полусонную дремоту. Но не получалось. Гвиди раздумывал то об одном, то о другом. Образы, разные образы перемешивались в его голове, вызывали невесёлые мысли. Что с постоялым двором? Они оставили кучу тел. А до того что стало с постояльцами и хозяином? А с кухарками? Наверное, и их Варгоши не обошёл своей заботой или они сгинули при падении стен и проломе потолка. А если нет? Гвиди хотелось, чтобы было «нет», но он сомневался. Не походило это на правду того мира, в котором он существовал. И другие мысли посещали его: что в письме? Не подведёт ли Влад и этот – герцог? Герцог явно не в восторге от их общества, как будто бы они очень уж рвались к нему! – Что? – Томас остановил метание по комнате, взглянул на Гвиди так, будто бы видел его первый раз в жизни. – Что в письме? – повторил вопрос Гвиди. Скрытность Томаса была ему понятной, но всё же обидной. Они уже были на одной стороне, кажется, Гвиди доказал, что ему можно доверять, но нет, глядите-ка, всё равно Томас отмалчивается. – Это…это довольно сложно объяснить, – признал Томас, пробегая глазами письмо. – Особенно человеку. Человек – это вторая ступень. Вампир первая. Всё ясно! – Уж постарайся! – ответствовал Гвиди, от раздражения он даже ноющую боль в руке перестал чувствовать. Томас поколебался. Отдавать письмо он не хотел, но в словах Гвиди была логика! Да и потом – имел же тот право знать? Уж если он впутал человека во всю эту историю, позволил идти за собой, то сейчас уже поздно закрывать двери. – Цепеш говорит о том, что у него есть идея уничтожить тот источник…ту землю, – осторожно ответил Томас. – Это хорошо, – одобрил Гвиди. – Усиления Сиире, о котором упомянул этот вампир, нам не нужно. И потом, если мы убьём его одного, много ли мы получим? Разве не может прийти другой? – И Цепеш о том же! – облегчение в голосе Томаса было почти осязаемым. – Тогда всё не так плохо, – продолжал Гвиди, – если есть способ, нужно попытаться его применить. Мы уже проделали долгий путь, оказались дезертирами для креста, уж тут-то надо устоять и довести всё до конца! А значит – и попробовать всё исправить. – И я так думаю! – Томасу стало ещё легче. У него был ужас, он представил, что Гвиди обвинит его в трусости и желании самоустраниться от проблемы, но нет, похоже, Гвиди разделил его мнение. – Это хорошо, – повторил Гвиди и спохватился: - а что за способ-то? Томас надеялся, что Гвиди не задаст этого вопроса, а он всё-таки спросил и вопрос лёг тяжёлой пустотой на его губы, смыкая и уговаривая промолчать… *** – Ну письмо мы, конечно, вернём! – у Сиире было очень весёлое расположение духа, и это значило, что кому-то в скорое время будет совсем невесело. – Оно было запечатано, – робко напомнила Зенуним. – Печатью Цепеша. – Велика проблема! – Сиире даже не попытался огорчиться. У него давно уже была коллекция печатей на множество случаев жизни. Изготовить подделку было делом коротким и простым. И основная роль тут была у Зенуним – она перехватила письмо. Перехватила и передала ему. Оставалось вернуть получателю, хотя Зенуним и предложила: – Быть может, нам стоит разбить их союз? Если Томас не получит этой записки, он не появится там. – Зато мы появимся, – Сиире слишком долго шёл к цели и устал ждать. – Общее дело, общая жертва – всё это слишком тошно и слишком красиво, чтобы быть правдой. Завтра мы поставим точку в этом вопросе. Завтра мы завладеем источником силы и почистим ряды наших врагов, вернее, они сделают это сами… Зенуним молчала, не зная, как реагировать на слова принца. – Подай записку кресту, – продолжил принц, – расскажи им, что завтра их мятежный Томас будет в известном нам месте, пусть придут и арестуют его. Или низвергнут – мне едино! – А Цепеш? – Зенуним всё же рискнула спросить. – Вы думаете, он действительно способен на то, о чём пишет? – Он способен на большее, – Сиире был всё также весел, – завтра ему предстоит определиться – Каин он или Авель? Убьёт он врагов своих или будет убитым. Меня устроят оба варианта – не будет Цепеша, падут заклятие с того клочка земли. Если он будет с нами – что ж, он хороший военачальник и пригодится нам. Запечатай письмо, Зенуним, надо спешить! Какая ирония – у почти бессмертных мало времени! Сиире расхохотался, довольный своей же шуткой.