Жизнь общажная

Пока мы со Славиком ехали обратно, обошлось без курьёзов по одной простой причине: я — охотник, он — жертва, в хорошем смысле этих слов, конечно. Проходим на верх, в комнату. Где-то шумит музыка. Я никогда так не радовался этому, как сейчас. Не знаю, почему. Открываю дверь. Белобрысый заходит первым — "дамочек надо пропускать вперёд". Раздевается неспеша. Я тоже на поезд не опаздываю. Опять загрустил. Садится на кровать. Смотрит на меня, поправляет очки пальцем. Подхожу к нему вплотную и обнимаю. Глажу по голове. Славик замыкает руки на моей попе. — Чего, ты, обормот, нос повесил опять? Рассказывай! — Да, че то... не знаю. Бывает у меня такое. Грустно становится без причины. Вроде все нормально. А мне грустно. А бывает и страшно. Тогда вообще пиши пропало! — Может у тебя с головой что-то? Он вдруг поднимает на меня глаза. — Я серьёзно. Может, депрессия у тебя какая нибудь или ещё что-то. — Ты так говоришь, как будто тебе все равно. Возвращает голову на исходную позицию. — Слав, мне не все равно. — наклоняюсь, чтобы поцеловать его в лоб. — Ты для для меня — драгоценный человечек. Я до тебя знаешь как жил? — Как? — Как волк — чуть на луну выть не начал! — Ром? — М? — А у тебя кто-то был до меня? — Был. — А че расстались? — Другого нашёл. — Ты? — Он. Меня как раз все устраивало. — Блин, бедняжка! — словно проскулил Славик, сжимая мои бёдра, — ты был совсем один? — Да. — И никто о тебе не волновался? — Ну, разве что, родители иногда звонили, спросить, жив ли я. — Капец. — Он самый. Не хочешь прилечь, Слав? Слава отпустил меня и лёг. Я на коленях подползаю к нему и падаю рядом. Кладу руку на белую шею. Кадык дёрнулся. Провожу по плечу. Медленно. Пытаюсь насладиться его телом через касание. Снимаю с парня очки и кладу на гредушку кровати. Он в это мгновение распахнул глаза, но тут же закрыл их, снова почувствовав мою руку. Прикасаюсь губами к его губам. Тепло. Влажно. Славик льнёт ко мне. От него пахнет чем-то фруктовым. Наши языки переплетаются. Глажу его по животу. Но... меня вдруг переклинивает! — Слав! — он смотрит на меня с недоумением, — я чё то не хочу сейчас. Прости меня, пожалуйста! — не узнаю себя. Похоже, дал слабину. Бывает. Проходили уже. — Рома, что с тобой? — парень запереживал не на шутку и обнял меня. — Помнишь, ты рассказывал, что у тебя фигня с эмоциями бывает? — Помню. — Ну, вот, у меня такая же. — Ром, всё хорошо, я тебя понимаю. — он обнимает рукой мою голову. М-да, пиздец. Вроде я альфа, но что со мной происходит? Может я вообще бета? Я старше Славы, но веду себя как ребёнок. Ужас! Походу, из меня рвётся омега. Чувствую тоску внутри. Хочется плакать. Мы оба молчим. Он встаёт, чтобы выключить свет и снова ложится ко мне лицом, утыкаясь носом в мой нос. — Хочешь, колыбельную спою? — заявляет белобрысый. — Я уже лоб здоровый, какие мне колыбельные, Слава? — Будем считать, это "да", — он вдохнул поглубже и начал: — Месяц над нашею крышею светит, Вечер стоит у двора. Маленьким птичкам И маленьким детям Спать наступила пора... Гладит меня по голове. Надо заметить, у парня очень неплохо получается петь колыбельную. Я начинаю проваливаться в сон.