Друг брата

— Я понять не могу, тебе правда интересно всё, что я сейчас ответил? — Ну, если я спросил, очевидно — да. — И зачем тебе это? — Мне интересно, что ты за человек. Я сам мало с кем общаюсь. Друзей, как таковых, у меня нет — только знакомые. — Что-то слабо верится. — Почему? — Ну, ты такой... — он запнулся и сглотнул. — Какой? — я стал идти еще медленнее. Он почесал шею так сильно, что та покраснела. — Ну... уверенный в себе. — Правда? — Ну, да. — Мне очень приятно это слышать. Спасибо, Никит! — он кашлянул. — А у тебя девочка есть? — Нет, нету. — отрывисто и быстро. — Почему? — Ну, как почему... я еще не думал об этом. — Понял. Он вдруг остановился. — Я как-то плохо себя чувствую... может, потом встретимся? — Что случилось? — Голова болит... я пойду домой, наверное. Я схватил его за запястье. — Давай присядем — передохнём! — стараюсь спокойно говорить, ослабляя хватку, но окончательно руку не расслабляю. К моему удивлению, он слушается. Дыхание Никиты сбилось. Я жду пока сядет он, потом сажусь сам. Пододвигаюсь ближе. Не отодвигается. Еще ближе. Касаюсь его своей ногой и плечом. Обнимаю рукой его всего — телосложения позволяют. Нежно целую его в губы. Еще. Он потихоньку выходит из оцепенения. Кладёт ладони мне на грудь. Я чувствую, как член набухает. Поправляю рукой. Смотреть за его органом неудобно, а прерывать нежность не хочется. Облизываю шею и кадык. Потом губы. Кладу руку на его шорты и понимаю, что судьба сейчас на моей стороне. Снимаю с себя футболку и стелю. Рядом никого нет. Только я и он. Укладываю Никиту на свою футболку. Надо сказать, член у него вдвое больше моего и сам парень сантиметра на два выше меня. Но мне это даже нравится. Хочется завладеть им. Стягиваю с него шорты, затем боксеры. Его член, волосатый у основания, словно киянка, со шлепком падает под своей тяжестью на Никитин живот. Он изогнут вперёд, в отличие от большинства других членов, насколько мне известно. Его головка направлена от своего хозяина, а не на него, как это у меня, например. Таким, наверное, больше можно доставить кому-то удовольствие. Но меня сейчас волнует массаж простаты, который я буду делать ему нетрадиционным методом. Но разминка все таки нужна. Слюнявлю большой палец и засовываю в его дырочку. Анус немного сжался. Но расслабился, как только я нашёл точку удовольствия и стал разминать её. Никита начал тихо стонать, прикрыв глаза. Я осторожно достал палец. Плюнул на член и растёр. Медленно вводуего внутрь. Проход сжался. — Расслабься! — нежно проговорил я. Он выполнил мою просьбу. Вошёл больше чем на половину. Никита прикусил нижнюю губу. Слышно его робкие стоны. Вхожу до основания. Медленно начинаю двигаться. Его член, словно дубинка, перекатывается из стороны в сторону, иногда ударяясь об мой лобок головкой. Кладу руки под плечи, по бокам, поглаживая большими пальцами влажные от пота соски. Вдыхаю аромат его дезодоранта. Он смешивается с запахом пота, только что выступившего на наших телах. Возникает такая гамма приятных ощущений, которую я не испытывал до этого никогда. Как будто мы становимся одним целым с природой. Никита стонет громче. Я накрываю его рот своим, опасаясь, что кто-то может нас услышать. Моя мошонка и бедра стучат по его ягодицам. Это все создаёт отчасти медитативную обстановку. Последние шлепки. Разрядка. Капли пота мужского тела стекают на белую ткань футболки. Восстанавливаем дыхание. Я наклоняюсь, прислоняясь лбом к его лбу. Выпрямляюсь. Встаю с колен, натягивая боксеры. Из Ниитиной дырки на мою футболку капает моя же сперма. Я улыбаюсь, довольный своим успехом. — Вставай, герой-любовник! — я прерываю мысли парня, лежащего с закрытыми глазами, словно он сейчас загорает на пляже. Довольный. Встаёт. Отряхивает мою футболку. — Слушай, может, поменяемся? А то я не хочу, чтобы ты из-за меня в передрягу какую нибудь попал. — Успокойся. Если даже так, то не сейчас. Потом могу отдать, как постираю — а то у тебя и так репутация не самая хорошая. После моей футболки может только улучшиться — отрицательно, естественно. Чтобы не так были заметны следы нашей совместной деятельности, я повязал футболку вокруг талии и шёл с голым торсом, позволяя солнцу обжигать бледную кожу. Никита выглядел чище меня. Его могла выдавать разве что довольная физиономия, которая из бледной превратилась в румяную после нашего знакомства. Всё лето мы проводили похожим образом — чередовали прогулки с запретным плодом. Много говорили и до и после. Узнали друг о друге столько, сколько никто о нас не знал. Конец лета поставил перед нами несколько вопросов, над которыми до этого мы и не думали. Ясно одно: друг без друга рам будет сложнее, чем вместе.