Война-миров/Battle of Worlds

Погружаясь в чтение статьи, я не мог отделаться от ощущения, что предо мною простирался скорее хаотичный форум, нежели авторитетный источник. Люди со всех концов земли повторяли события друг друга в почти идентичных трагедиях, и в каждой из них зловещей тенью проступала одна и та же картина: безжалостное пламя, поглощающее близких на глазах очевидцев. Стиль изложения являл собою причудливую картину. Неясно откуда возникающие, неясные иероглифы то и дело прерывали повествование. Каждое событие сопровождалось скупой заметкой, но все они казались болезненными подобиями друг друга, и рациональный ум отказывался постичь их смысл. Однако навязчивое стремление не упустить ни единой крупицы новой информации вновь и вновь возвращало меня к этим строкам, заставляя машинально выписывать обрывки фраз. — Хм, странно, — пробормотал я, отрывая взор от мерцающего экрана и устремляя его к ночному окну. Некоторые записи, к моему изумлению, датировались почти десятилетием назад, а на сей странный ресурс я набрёл лишь сейчас, словно неведомая сила вела меня сквозь лабиринты Сети. Бархатная тьма окутывала мир, лёгкий бриз ласково шелестел за стёклами, а где-то вдалеке рокотал глухой гром, словно предвещая грядущую бурю. — Эхххх, — устало издохнул я, погружаясь в зыбкие размышления о таинственных ночных улицах. И внезапно, словно раскат грома среди ясного неба, в мою дверь обрушился резкий удар. Нет, это был не стук – глухой, сотрясающий толчок, от которого ледяная волна пробежала по груди. Дверь, казалось, вот-вот сорвётся с петель. — Откройте! Полиция! — властно потребовал голос за дверью. Что могло их привести в столь поздний час? — пронеслось в сознании, пока я, скрипя зубами, поднимался с продавленного кресла. Лишь оторвавшись от стола, я заметил на мониторе зловещее послание "БЕГИ", появившееся из ниоткуда. Одно лишь это слово, застывшее на ярком экране. Секундный ступор, вероятно, и спас мне жизнь. Дверь распахнулась с оглушительным треском, и передо мной предстали не стражи порядка, а фигуры в странной униформе, с вышитой на плече эмблемой, напоминающей уродливого гомункула. Взрыв адреналина мгновенно обострил все чувства, и, не раздумывая, я бросился к окну, разбивая стекло ударом головы. Ничего страшного, моя голова крепче некоторых. Но вот падение с третьего этажа могло обернуться трагедией. Приземление оказалось жёстким, но, к счастью, обошлось без серьёзных повреждений. Я бежал не только от внезапного вторжения. Нет, была причина куда весомее – их аура, густая и смертоносная, витала вокруг них, словно саван тьмы. Их жажда крови была неестественной, и я физически ощущал её ледяное дыхание на затылке. Это был мой дар и моё проклятие. С детства я чувствовал чужие эмоции острее других. Со временем эта способность развилась, и до недавних пор я начал ощущать тонкую ауру, окружающую людей. Слабую, едва уловимую вуаль. Но сейчас! Сейчас их кровожадность едва не сбила меня с ног своей чудовищной силой. Поднявшись на ноги, я тут же сорвался с места. Крыши домов были мне знакомы, как родные улицы; я не раз использовал их как спасительный лабиринт. Это моя территория! — мелькнуло в сознании. Но, не пробежав и десяти метров, я почувствовал резкую боль – пули задели щёку и плечо. Да что же это за проклятый день?! — отчаянно взвыл я про себя. На лицо упали первые крупные капли дождя, и, подняв взгляд, я увидел, как с небес обрушивается настоящий ливень. Босой, в тонком свитере и пижамных штанах, я продирался сквозь эту водяную завесу. Но была и слабая надежда: мои преследователи, кажется, потеряли меня из виду. Воспользовавшись кратким затишьем, я юркнул под навес небольшой будки, где дождь не мог меня достать. — Сколько домов я уже пробежал? Три? Четыре? — Тяжёлая усталость начала сковывать тело. К такому я не привык, хотя повидал немало. "СКРИП" – настороженный слух уловил едва различимый звук. Я замер, раздумывая, стоит ли рисковать и бежать дальше. И в тот самый миг, когда я не успел среагировать, пуля, отрикошетив от стены, лишь скользнула по виску, но кровь хлынула обильно. — Ну ты и мазила, недотёпа! — Заткнись, дождь же льёт как из ведра! Ни зги не видно дальше собственного носа! — Ага, рассказывай сказки, — насмешливо отозвался третий голос. — А вот и он! Я попытался вскочить и бежать, но было поздно. Чья-то грубая рука схватила меня за ногу и швырнула в кучу картонных коробок, заваленных всяким хламом. — Ааааааав! — взревел я, острая боль пронзила ногу – что-то острое вонзилось в плоть. — Надо же, какой крикливый. А ведь бегал как угорелый. — Если бы ты не клевал носом в квартире, мы бы его давно схватили, — проворчал второй. Медленно, с угрожающей неторопливостью, один из них приблизился ко мне. Наклонившись, он впился в меня ледяным взглядом, полным такой первобытной ненависти, что меня сковал ужас. Мне не раз приходилось смотреть в глаза тем, кто жаждал моей смерти, но сейчас словно сама тьма давила на меня своей чудовищной тяжестью. Он поднял руку и грубо сжал мою шею. Удушающая хватка перекрыла доступ кислорода. Смерть занесла свою косу. Но инстинкт самосохранения вопил громче. Собрав последние силы, я стремительным движением вонзил большие пальцы ему в глаза. — Тсаааааааа! — взвыл он с такой яростью, что, казалось, задрожали стены. — Я убью тебя, мелкий выродок! Где ты?! Он кричал, но слепой ярости было недостаточно, чтобы найти меня. Я затаился за низким ограждением на краю крыши. В ушах звенело, в глазах темнело, острая боль в ноге пульсировала, а каждый вдох давался с мучительным трудом. Вокруг царил хаос. — Нашёл! — Его голос звучал торжествующе, но он не спешил, полагая, что я загнан в угол. — Ну что, братан, давай сначала сломаем ему ноги. А то больно шустрый для обычного человека. — Нет, сначала каждый палец по отдельности. Он заплатит за мой глаз! Хах, одноглазый пират. Лучше бы спасибо сказал. Будешь в два раза хуже на свою уродливую рожу смотреть. С кривой усмешкой я подошёл к самому краю крыши. — Ха-ха-ха! Ну что, ублюдки! Знаете, что здесь сломается первым? Ваш изначально обречённый на провал план! — показав им средние пальцы обеих рук, я словно поджёг фитиль. — Пошли вы к чёрту! С этими словами я прыгнул с крыши, оттолкнувшись как можно дальше и сильнее. Глухой удар о что-то твёрдое, пелена перед глазами, тьма, острая боль, сковавшая тело. — Доктор, низкое давление! Срочно закройте раны! — тихий, приглушённый голос медсестры едва донёсся до моего сознания. Шок, непонимание и внезапный прорыв сквозь тьму. Я резко сел на койке и обнаружил себя в больничной палате, лицо, руки и ноги забинтованы. Каждая мышца тела отзывалась тупой болью. — Что? Где я? — прохрипел я в пустоту, хотя и так знал ответ. — О, господин, вы очнулись! Какое счастье! Я так рад, что вы так быстро пришли в себя после операции. Как вы себя чувствуете? — Да вроде… нормально… СТОП! Операция??? — Да, операция. У вас были множественные переломы правой руки и верхней бедренной кости, разрыв икроножной мышцы и множество менее серьёзных повреждений. Насколько мне известно, вы упали с крыши соседнего здания прямо на асфальт, перед самым грузовиком. Вам невероятно повезло, что водитель заметил вас в полёте и успел затормозить. Хотя столкновения избежать не удалось, удар был не таким сильным. Поверьте, вы настоящий счастливчик, что остались живы. — П-понятно, — пробормотал я, схватившись за голову, словно пытаясь разогнать туман в мыслях. — С вами хочет поговорить один человек. Пожалуйста, если вы в состоянии, поговорите с ним. Если что-то понадобится, нажмите на кнопку вызова. Мы рядом. С этими словами он вышел из палаты и начал тихо разговаривать с кем-то за дверью. Прошло не больше десяти-пятнадцати секунд, но мне показалось, что их беседа длилась целую вечность, словно они обсуждали что-то крайне важное. В комнату вошёл высокий мужчина в белоснежной рубашке, кофейных брюках и длинном чёрном пальто, почти до пола. Его тёмные волосы ниспадали до плеч, а на запястье поблескивали небольшие серебряные часы, отдающие благородным матовым блеском. Незнакомец в больничной палате – это уже странно, но ещё больше меня смутило полное отсутствие у него какой-либо ауры. Словно он был лишён той тонкой эмоциональной дымки, которую я всегда ощущал у других людей. Он бесшумно опустился на стул рядом с моей кроватью и, погрузившись в раздумья, молчал почти полминуты, словно подбирая нужные слова. — Ну здравствуй. Давно не виделись. — Кто ты… вы? И что значит "давно не виделись"? — Хмм, ты, вероятно, не помнишь меня. Но я старый друг вашего брата. Ответ на ваш второй вопрос довольно сложен. Мы виделись всего один раз, когда тебе было около четырёх лет… Так что, даже если и начну рассказывать, это не ответит на то, откуда я тебя знаю, ведь ты не помнишь ни меня, ни себя в том возрасте. Ну а зовут меня Мацутору Кенрю. — Когда мне было четыре, говорите? Хых, — усмехнулся я. Четыре года… да, может быть. Я помню своё детство лишь с шести, и то отрывочно. — Допустим, я вам поверил. Что вам нужно? — Мне нужен именно ты, — произнёс он с непроницаемым выражением лица, слегка наклонившись вперёд. — Понимаешь, Сенку, ты оказался в ситуации, в которую лучше бы не попадать. Но теперь у тебя нет выбора. Те, кому ты нужен, решили действовать. Почему именно сейчас – неизвестно. Но очевидно одно: теперь ты мишень. — Стоп, стоп! Как это понимать? — Понимай как угодно. Но это то, что я тебе сказал. Хочешь жить – пойдём со мной, не хочешь – оставайся здесь. — Докажите… докажите, что я могу вам доверять. Иначе… — мой палец скользнул к кнопке экстренного вызова, не оставляя ему пространства для манёвра. — А для этого мне нужно именно это! — из внутреннего кармана пальто он извлёк сложенный конверт, аккуратно расправил его и протянул мне. — Что это? — Лист А4 с текстом, написанным чернилами. Проще говоря, послание от твоего брата, предназначенное только для тебя. — Ха-ха, смешно, — проворчал я. Сомнения всё ещё терзали меня, и, напротив, упоминание брата лишь усилило их. Протягивая дрожащую руку к конверту, я почувствовал, как острая боль пронзила плечо. — Ццссссс, — сквозь стиснутые зубы прошипел я. Взяв заветный листок, я развернул его и начал жадно вчитываться в знакомый почерк. «Дорогой брат. Если ты это читаешь, то, скорее всего, меня уже нет в живых. Но знаешь, мы все рано или поздно должны повзрослеть, так что не будем предаваться грусти и перейдём к делу. Мы с тобой ввязались в серьёзную передрягу по причинам, которые пока тебе неизвестны. Мой друг, который, вероятно, передал тебе это письмо (ведь больше никто о нём не знает), позаботится о тебе. Я знаю, что ты уже не маленький, однако ты даже не представляешь себе, насколько огромен и опасен скрытый мир, о котором ты и не подозреваешь. Я работаю на организацию, которая ведёт с этим миром тайную войну. В тени могущественной корпорации, известной как WsC (World Security Corporation). Больше я, к сожалению, рассказать не могу, но уверен, что Мацутору поможет тебе разобраться. Люблю тебя и прошу, как и тогда, пообещай, что будешь помогать людям, как когда-то обещал мне». В самом конце письма стоял наш с братом секретный знак, известный лишь нам двоим, – изображение гусь, выпивший куда-то в даль. Это действительно было его послание. Я поднял заплаканное лицо. Это были последние строки, написанные его рукой. Последние в его жизни. — Ну что, ты готов? — вновь обратился ко мне Мацутору, протягивая руку. Его спокойный силуэт и тёплый, обнадёживающий голос на мгновение напомнили мне брата.