Дым и дождь.

Мирон Тенешев. Я не понимал, зачем пришёл. Что-то тянуло меня к этому месту — не ностальгия, не привычка, не жажда воспоминаний. Здесь не я тренировался. Здесь тренировался он — тот, кто не мог стать мной, но стал тем, кого я ненавижу и люблю. Это было в начале сентября. Я только приехал из Питера в Москву, собирался начать учёбу и в первый же день поперся на пары, как послушный первак. На пути в универ меня чуть не сбил один урод. Заорал на меня с такой злостью, будто я встал у него на пути к жизни. Обматерился по полной. Я тоже не остался в долгу — послал его на три буквы и пошёл дальше. Юрфак. То, что выбрала моя мать. Не я. Я просто шел туда, куда мне сказали. Делал то, что от меня ждали. Только уже тогда всё внутри сопротивлялось. Я сидел на паре и делал вид, что слушаю. Очередная лекция про гражданское или уголовное право — я даже не пытался уловить суть. Всё звучало глухо, будто через стекло. А в голове крутились совсем другие вещи. С восьми лет я делал только то, что говорила мать. Не потому что боялся — просто по-другому было нельзя. Не общался с теми, кого она не одобряла. Жил, как нужно. Как ей нужно. Даже лёгкая атлетика — её решение. Я бегал, я был хорош. У меня даже были грамоты, медали. Она их развешивала по квартире, как трофеи. Не мои — её. Но никто не спрашивал, хочу ли я. Пока однажды на тренировке я не упал. Плохо приземлился. Разрыв связок, боль, гипс, реабилитация. Врачи тогда сказали, что мне нужен покой. Мать сказала, что я просто ленюсь. После смерти отца мать переключилась на меня полностью. Юридический — её идея. Она хотела, чтобы я стал кем-то «солидным». Следователем. Прокурором. Я выбрал уголовного адвоката. Звучно. Убедительно. Хотя если честно — мне просто хотелось хоть где-то иметь выбор. Хоть в названии профессии. Я сижу, уставившись в окно, и думаю не о праве. Я думаю о том, сколько еще я выдержу. И где та черта, после которой всё это рухнет. Я оторвался от окна только тогда, когда кто-то со стуком бросил тетрадь на парту рядом. Не преподаватель. Студент. Он пришёл — в середине сентября, в середине лекции. И, конечно, сел рядом со мной. С кем ещё мне сидеть? Раньше сидел с Витьком, мы познакомились на паре и как-то стали друзьями. Он заболел. Вот и место освободилось. В Питере у меня были друзья: Алина, Миша, Ангелина и Жека. Алина и Ангелина — подружки, вечно вместе. Я общался с Алиной — познакомился и с Ангелиной. С Мишей и Жекой мы дружили с детства. Они как раз нравились моей матери. А мать не знала, что я общался с девочками. Да и хорошо. От мыслей меня выдернул голос: — Свободно? — голос ровный, чуть хриплый. Не просит — просто говорит, как есть. Я молча отодвинулся. Он сел спокойно, без лишнего шума. Но будто воздух вокруг сразу стал плотнее. Тяжёлая аура, как модно говорить в инсте. Нахватался от кого-то этой фразочки. Подходит. — Данил Чернов, — бросил он после короткой паузы. Не как знакомство — как давление. Настойчиво. Уверенно. Я не горел желанием знакомиться. По универу у меня были люди “привет–пока”, и мне хватало. Я скользнул по нему взглядом. Высокий. Тёмные волосы. Чёрная футболка под расстёгнутой рубашкой. Холодный, будто с другой реальности. Не похож ни на кого из группы. Не похож на меня. Явно из тех, кто приехал в универ не за знаниями, а “от папы с мамой”. Богатенький. Половина универа такие. — Мирон, — буркнул я. Без интереса. Он не улыбнулся. Просто кивнул. И замолчал. Я не смотрел на него, но чувствовал — он рядом. Будто не человек, а давление, сидящее рядом со мной. Я не знал, кто он. Но уже тогда почувствовал: этот человек принесёт с собой проблемы.