В Лабиринте Разума

Зал суда наполнился напряжением. Каждый взгляд, каждое движение казались здесь значимыми. Я поднялась и уверенно изложила суду свою позицию. – Уважаемый суд, прошу обратить особое внимание не только на отсутствие прямых доказательств вины мистера Барнса, но и на его хрупкое психологическое состояние. На момент предполагаемого преступления мой подзащитный находился в другом месте. Это подтверждают не только показания свидетелей и данные видеонаблюдения, но и его лечащий психиатр, который отмечает, что в тот период мистер Барнс проходил курс терапии и находился под наблюдением. Экспертиза отпечатков и результатов ДНК также не связывает его с местом происшествия. Учитывая всё это и особенно уязвимость психики моего подзащитного, прошу признать мистера Барнса невиновным. Я видела, как по залу пробежала волна едва заметного одобрения, но тут встал прокурор. Гарри Бакер. Мужчина с медными волосами и холодными глазами, излучающий уверенность. — Ваша честь — его голос прозвучал спокойно, но с внутренней тревогой — Защита пытается вызвать у суда сочувствие, ссылаясь на психологическое состояние мистера Барнса и мнение его психиатра. Однако косвенные доказательства, такие как мотив, отсутствие алиби на определённый промежуток времени, а также показания свидетеля обвинения прямо указывают на возможную причастность мистера Барнса к совершённому преступлению. Прошу суд обратить внимание на эти факты и не позволить манипулировать эмоциями. Я почувствовала, как у меня похолодели ладони, но виду я не подала и твёрдо произнесла. — Прошу заслушать свидетеля — доктора Нокса. Дверь открылась, и в зал вошёл доктор Нокс. Прокурор медленно перевёл взгляд на свидетеля и в его глазах мелькнул ледяной блеск. Даже тщательно сдержанное выражение лица не могло скрыть страх. В голосе прозвучало острое, почти ощутимое напряжение, под которым угадывались не только уважение, но и тревога, смешанная с невысказанным страхом. — Ваша честь, при всём уважении к этому свидетелю и учитывая его роль, считаю, что его показания несущественны для дела. Судья устало посмотрел на прокурора — Возражения отклонены. Свидетель допрашивается. Походка доктора была невозмутимой, а взгляд холодным, почти ледяным. Он сел за стол свидетелей и, скрестив руки, оглядел зал. Судья, перелистывая бумаги, обратился к моему свидетелю — Пожалуйста, назовите ваши имя и профессию для протокола. Доктор Нокс слегка кивнул. — Алекс Нокс. Я практикующий психиатр. — Сколько лет вы работаете по специальности? — продолжил судья. — Более десяти лет — ответил доктор, его взгляд уверен и спокоен — За это время я работал в различных клиниках и писал экспертные заключения для судов. — Доктор Нокс — голос судьи ровный, почти безэмоциональный – Объясните, пожалуйста, суду, в чём заключается ваша специальность. — Я занимаюсь диагностикой и лечением расстройств психики, а также судебной психиатрией. Судья кивнул прокурору — Обвинение. У вас есть вопросы к свидетелю? – Да, ваша честь! Прокурор поднялся с места. Его движения были выверены, голос холоден и точен — Доктор Нокс, вам приходилось работать с обвиняемым по данному делу? — Да, я являюсь лечащим врачом и психиатром мистера Барнса, наблюдаю его на протяжении длительного времени и хорошо знаком с его клинической картиной. — По итогам вашей экспертизы — продолжил прокурор — Можете ли вы пояснить суду, каким именно психическим заболеванием страдает обвиняемый? И каким образом он мог совершить преступления? Доктор Нокс тяжело вздохнул. Я решительно поднялась со своего места, не давая доктору ответить на этот заведомо навязанный вопрос — Протестую, ваша честь! Прокурор намеренно вводит свидетеля в заблуждение, формулируя вопросы таким образом, чтобы навязать нужную ему интерпретацию событий. Я почувствовала, как взгляды в зале направились на меня. Судья одобрительно поднял бровь — Протест принят. Мистер Бакер, пожалуйста, формулируйте вопросы корректно и не подсказывайте свидетелю выводы. На лице прокурора мелькнула раздражённая тень, но он вынужденно кивнул. Я вновь ощутила уверенность, что справедливость — это не только слова. — Хорошо, давайте перефразируем вопрос. Когда подсудимый в последний раз наблюдался у вас в клинике? Доктор Нокс ответил спокойно — Как раз на момент инцидента. В это время мистер Барнс находился под моим непосредственным наблюдением, проходил курс терапии и регулярно посещал консультации. — Хорошо — прокурор растянул слова — А как вы оцениваете его психическое состояние исходя из результатов диагностики и консультаций? — на этих словах он повернулся ко мне, как бы давая понять, что не давит на свидетеля. — Его психическое состояние характеризуется выраженной эмоциональной нестабильностью, сниженной способностью к волевым действиям и отсутствием признаков агрессивного или асоциального поведения. — А по вашему мнению, он мог бы совершать эти преступления, если бы захотел? — С учётом анамнеза, динамики состояния и результатов проведённых тестов, я могу с уверенностью утверждать, что Барнс не обладал ни психологическими, ни физическими ресурсами для совершения, инкриминируемого ему деяния. Его присутствие на месте происшествия и участие в преступлении я считаю невозможными с точки зрения психиатрии. – Больше вопросов нет, ваша честь – сказал прокурор. Судья сделал пометку в своих бумагах, а затем поднял глаза. В зале снова повисла напряжённая тишина. — Мисс Хилл — голос судьи прозвучал вкрадчиво – Теперь ваша очередь. Можете задать вопросы свидетелю. Я ощутила, как на меня устремлены взгляды: обвиняемого, прокурора и самого доктора Нокса. Всё, что я скажу сейчас это последний мост между истиной и приговором. — Спасибо, ваша честь! Я снова поймала взгляд доктора Нокса. В нём мелькнуло что-то большее, чем просто профессиональная открытость. Его тёплая улыбка была едва заметна, и я была уверена, что он меня не подведёт. Я доверяла ему полностью, даже больше, чем себе. В зале по-прежнему была гробовая тишина, только скрип моего стула, когда я встала, казался слишком громким. Я подошла к кафедре медленно, с достоинством. Доктор чуть приподнял подбородок, в его взгляде была лишь внимательность и... интерес? Мне хотелось думать, что да. — Доктор Нокс — мой голос звучал мягко, но уверенно — Скажите, пожалуйста, в ходе бесед с мистером Барнсом вы замечали признаки симуляции или попытки ввести вас в заблуждение? Доктор посмотрел на меня прямо. Его ответ был чуть мягче, чем был до этого. — Категорически нет. Барнс был искренен в своих переживаниях. Его психическое состояние не позволяет ему выстраивать сложные схемы обмана. Я кивнула, ощущая, как его слова ловко легли в копилку защиты. Лёгкая улыбка на его губах была словно признание. Он был рад, что я вижу суть. — Скажите, доктор — продолжила я — Если бы мой подзащитный оказался под давлением или угрозой, мог бы он действовать против своей воли? Он чуть наклонился вперёд, и я уловила в его взгляде сочувствие. — В подобном состоянии психики у мистера Барнса наблюдается высокая внушаемость и тревожность. Под давлением, он мог легко поддаться влиянию окружающих и взять на себя вину, даже не совершая активных действий. Судья внимательно следил за каждым нашим словом. А я сделала паузу, позволяя словам доктора осесть в сознании слушателей. — Доктор Нокс, вы бы рекомендовали Барнсу амбулаторное лечение — или, по вашему мнению, ему необходима госпитализация? — Я бы настаивал на госпитализации. Ему требуется постоянное наблюдение и поддержка. Я поблагодарила доктора взглядом. Между нами пролетела мимолётная, но очень настоящая симпатия. Может быть, только я её почувствовала, но от этого мне стало легче. Ведь я точно знала, что здесь, на этом холодном островке справедливости, у меня есть союзник. — У меня нет больше вопросов, ваша честь — сказала я и вернулась на своё место, ощущая на себе прощальный, одобрительный взгляд доктора Нокса. В зале наступила напряжённая пауза — эмоции витали в воздухе, и каждый ждал, каким будет следующий шаг суда. А судья объявил перерыв, и судебный зал начал понемногу опустевать. Я собрала бумаги, пытаясь привести мысли в порядок, когда ко мне подошёл мистер Бакер. На этот раз в его глазах не было ни вызова, ни раздражения, а лишь симпатия и уважение. — Мисс Хилл, вы сегодня были убедительны — он чуть улыбнулся — Признаю, с вами приятно иметь дело. — Спасибо — ответила я, стараясь не выдать смущения — Если честно, в зале суда мне казалось, что вы изо всех сил стремитесь потопить меня и во что бы то ни стало выиграть дело. Прокурор чуть усмехнулся, в его взгляде сверкнула искра — В суде — да, мисс Хилл, это всего лишь работа. Тут у каждого своя роль. Вы защищаете, я обвиняю. Но вне зала... — он сделал паузу, чуть склонив голову ближе — Вне зала суда я искренне восхищаюсь вашей решительностью и профессионализмом. Я повернула голову и встретилась взглядом с доктором Ноксом. Его глаза были внимательны и пристальны, в них легко читалась сдержанная неприязнь к прокурору, а где-то в глубине тлело нечто личное, что-то едва уловимо похожее на ревность. Доктор Нокс приблизился к нам, его шаги были уверенными, а взгляд неотрывно следил за каждым движением прокурора. Прокурор заметил это, на мгновение растерял свою обычную уверенность, и я уловила в его глазах тень испуга. Он быстро отвёл взгляд, пробормотал что-то неразборчивое и поспешно удалился из зала, словно желая избежать дальнейшей встречи с доктором Ноксом. Доктор Нокс остановился рядом, его присутствие ощущалось почти физически. В напряжённых плечах, в коротком кивке, которым он поприветствовал меня. — Всё в порядке? — спросил он тихо, одними губами, чтобы никто не услышал. В его голосе звучала неподдельная тревога и одновременно уверенность, словно он был готов в любую секунду встать на мою защиту. — Да — так же тихо ответила я, ощущая, как сердце начинает биться чаще — Спасибо вам за ваши ответы… и помощь. Без вас я бы не справилась. Он посмотрел на меня долгим взглядом, в котором смешались профессиональная поддержка и нечто гораздо более тёплое, почти неразрешённое. Между нами снова промелькнуло электричество, невидимая связь, понятная только нам двоим. За пределами суда, вне этих холодных стен, между нами могло бы быть нечто большее, чего бы мне в тайне так хотелось бы. Но сейчас мы оба были здесь, каждый на своём месте, исполняя свою роль. Доктор Нокс подошёл ещё ближе, и воздух между нами стал густым, наполненным электричеством. Его взгляд задержался на моих глазах дольше, чем позволяли рамки профессионализма, и в этом мгновении я почувствовала, как между нами вспыхивает нечто запретное и пугающе притягательное. В его тёмных, внимательных глазах мелькнула искра, в которой смешались забота, желание и то, что нельзя было назвать вслух. Он едва заметно улыбнулся, словно боялся выдать лишнее, но я увидела в этом движении губ искреннее чувство, тайное приглашение. Его рука случайно коснулась моей, и это прикосновение, невинное для посторонних глаз, стало для меня откровением. Я почувствовала, как разгорается что-то внутри, почти болезненное в своей силе. Сердце забилось сильнее, дыхание сбилось. Никто не должен был знать о наших чувствах. Всё, что происходило между нами, было скрыто за маской профессионализма, за строгими взглядами и сдержанными словами. Но внутри, между нашими взглядами, в каждом невидимом прикосновении бушевала страсть, которую мы не позволяли вырваться наружу. Голос доктора, когда он заговорил, был спокоен, но в нём звучала едва уловимая теплота — Кэти — впервые он произнёс моё имя просто и без официального оттенка — Если не возражаете, может, выпьем кофе? Перерыв всё равно затянется, а сменить обстановку иногда полезно. Он смотрел на меня внимательно. Чуть смутившись, я улыбнулась в ответ. — С удовольствием! Кафе было небольшим, но уютным. В полумраке кафе Алекс вдруг задержал на мне взгляд. Его глаза потеплели, а в улыбке появилась мягкость, словно сбросил с себя всю профессиональную броню, стал настоящим. Я обеими руками обхватила чашку с кофе, словно стараясь забрать себе её тепло. Сердце ещё колотилось после пережитого на суде, но рядом с ним напряжение постепенно отпускало. Я сделала осторожный глоток, чувствуя горьковатую крепость напитка, и, чтобы скрыть лёгкое волнение, опустила взгляд на белую пенку. — Спасибо за то, что пригласили меня сюда — негромко сказала я — И за всё, что вы сегодня для меня сделали, Доктор Нокс. Мужчина посмотрел на меня пристально, чуть склонив голову, и в его взгляде было что-то невыразимо притягательное, почти опасное. В кофейне повисла напряжённая тишина, наполненная нашими невысказанными желаниями. — Наше дело закончено… — после короткой паузы он улыбнулся мягко, но в этой улыбке была скрытая тоска, лёгкая неуверенность, будто он боялся разрушить хрупкое равновесие между нами — Я хотел бы, чтобы ты обращалась ко мне просто по имени. И… давай на «ты»? После всего, что между нами было, формальности кажутся странными. Его слова прозвучали как обещание чего-то большего, чего нельзя и не должно быть, но что невозможно забыть. Я подняла на него глаза, и на мгновение наши взгляды встретились и в этом коротком, запретном контакте было больше страсти, чем во всех наших осторожных прикосновениях и случайных улыбках. Я почувствовала, как внутри что-то болезненно сжалось. Смесь уязвимости, желания и горького сожаления о том, что всё закончено. — Давай… — тихо ответила я, и впервые за долгое время позволила себе улыбнуться по-настоящему — Тогда и ты называй меня просто Кэти. В этот момент между нами что-то изменилось. Стало теплее, ближе, но одновременно мучительно недосягаемо. Я знала, что наше дело подошло к концу, и теперь каждый день без Алекса будет казаться пустым. — Как тебе кофе, Кэти? — мои мысли прервал голос Алекса. И я заметила, как он выделил моё имя с какой-то особой, едва уловимой нежностью. Я слегка улыбнулась, сделала ещё один глоток, на этот раз медленно, давая себе время почувствовать вкус, тепло, уют, который исходил не только от напитка, но и от самого Алекса, сидящего, напротив. — Очень вкусный — сказала я чуть тише, чем обычно, и в моей улыбке появилась благодарность — Но, у тебя было вкуснее. Алекс тихо рассмеялся, впервые за вечер без тени усталости, и я почувствовала, что напряжение окончательно растворилось в этом уютном уголке, где были только мы. — Кэти, мне очень нравится твоя компания... — в его голосе звучала тёплая грусть — Но меня ждёт работа, не могу всё бросить, как бы ни хотелось. Он на мгновение замолчал, его взгляд задержался на моём лице, будто он пытался запомнить каждую черту, каждую эмоцию. В этой паузе было столько нежности и запретной тоски, что сердце сжалось. Поймав мой взгляд, он чуть улыбнулся, и эта улыбка была одновременно радостной и печальной, как прощание, которое ещё не наступило. — Но, прежде чем я уйду… давай допьём кофе вместе? — его голос стал мягче, почти шёпотом. Я благодарно кивнула, ощущая, как между нами становится ещё теплее, ближе. Мне хотелось сказать больше, признаться в своих чувствах, но я просто улыбнулась, позволив глазам говорить за меня. — Я понимаю, что тебя ждёт работа, но знаешь… если мы выиграем это дело, я бы очень хотела отпраздновать победу с тобой. Алекс чуть склонил голову, на его губах появилась улыбка, в которой смешались усталость, облегчение и лёгкое предвкушение. — Договорились, Кэти. Если выиграем — обязательно отпразднуем сегодня! Вместе. Мы разговаривали долго — о работе, о том, как сложно иногда нести ответственность за чужие судьбы, о пациентках, которые учились заново доверять миру, о маленьких радостях вне профессии. Алекс рассказывал истории из своей практики, иногда шутил, и я ловила себя на том, что любуюсь не только его умом, но и тем, как он улыбается, как его голос становится чуть ниже, когда он говорит что-то особенно важное. Время будто исчезло и я не помнила, когда в последний раз мне было так просто, спокойно и радостно. Спустя час в зале суда раздался долгожданный вердикт. Я стояла у своего стола, собранная и внешне спокойная, но внутри всё замерло. Судья чётко и уверенно произнёс — Суд признаёт мистера Барнса невиновным. Барнс, сначала был растерянный, будто не верил услышанному и несколько секунд сидел неподвижно. Затем его лицо озарила счастливая улыбка. Он торопливо встал, не в силах сдержать эмоции, и благодарно посмотрел на меня. Барнс был счастлив, хотя до последнего не верил в победу. Да и я с трудом сдерживала слёзы облегчения и невероятной радости. Все мои профессиональные усилия, кропотливая работа с доказательствами, внимание к деталям и последовательная аргументация привели к победе. Я ощутила гордость за свою работу, за то, что смогла защитить невиновного и восстановить справедливость.