Когда гаснет свет

– ЖЕНЯ! Рот твой ебал! Часто подобные фразы вылетали из рта Сережи. В этот раз из-за того, что опять забыл текст и слишком увлекся игрой.  – Нам выезжать завтра в Москву, а у нас бэк вокал текст не выучил! Сквозь зубы прорычал Серый, уже явно на взводе. – Прости, забыл. Наигранно спокойно ответил Женя, отворачивая голову от своего же фронтмена. – Что забыл?! Что ты петь, мать твою, должен?! Или совесть дома?! Герман и Руслан молча моргают и наблюдают. Сережа уже со скрипом зубов замахнулся гитарой на Женю, из-за чего тот дернулся и сразу прикрылся руками. Был похож на зашуганного щенка. – Да хорош, все, не забуду больше ничего. – Господи, свалился на мою голову... Филатов мыкнул и раздуплился. До этого смотрел в одну точку, задумавшись о чем-то своем.  – Рус... Давай ты за рулем завтра будешь. Я не хочу трезвым вас видеть.  Сережа тяжело выдохнул и поставил гитару на стойку, после уйдя к мини-холодильнику, который они вообще нашли где-то на мусорке. Он, вроде как, работал, поэтому пацаны его забрали к себе в гараж. – Ты в прошлый раз говорил, что повезешь нас всех, потому что мы бестолочи. – Уже поздно старое вспоминать. Рыжий открыл банку пива и залпом высушил половину. – Ладно. Руслан потянулся. Женя плюхнулся с гитарой на диван. Герман рядом... И ноги на него закинул, залипнув в телефон. Все так же не снимая маски. – Серый, завтра во сколько выезжаем-то? – Часов в 7. – Ну, пиздец. Сквозь микро смешок сказал Руслан и зевнул. Женя поднял голову и прекратил баловаться переборами. – В смысле... в 7 утра? Серега сделал еще один глоток пива. – в 7 выезжаем. В 5 приезжаем в Москву. 2 часа разгружаемся, потому что ты сто пудов накосячишь. В 7 вечера у нас саундчек. В 8 концерт.  – Ашалеть, я ж не высплюсь. – А ты сделай так, чтобы выспаться. Влажные мечты о Германе оставь на сам концерт, а то заняться нечем будет. – Чего нахуй? Герман оторвался от телефона и приподнялся, посмотрев сначала в сторону Сережи, а потом на Женю. Убрал с него ноги.Астахов слегка улыбнулся и облакотился на столешницу, нервно теребя ключик банки. – Я не выйду на сцену, если будет как в прошлый раз. Без баса играйте, какая вам разница есть он или нет. Женя грустно вздохнул. – Брачные игры гитаристов, я благословляю, делайте че хотите, если публике нравится. Вкинул Руслан, подкручивая установку. – Ты-то сам готов? Все проверил? – Да. – По три раза? – Да. – Рыжая манда. Сережа усмехнулся, заглядывая в банку на оранжево-желтую жидкость внутри. – Пошел нахер, шкаф. Напряжение немного спало, ну или Сережа успокоился под действием всего лишь одной банки. Женя как-то приуныл. Молчит. Не смеется и не шутит больше. Герман тоже только напрягся, как будто бы даже немного отсел от него. В гараже повисла тишина. Редкая. Наверно даже впервые так тихо было в помещение, где Церберы в полном составе. – ... Сколько время? Спросил Сережа, у которого нога начала нервно тикать. – Половина седьмого. Ответил Гера, посмотрев время на телефоне, а после поправил маску. – ... Еще пару раз и по домам. Все должны выспаться. Я не хочу, чтобы кто-либо из вас умер после концерта, или прямо на сцене. Сегодня как-то совсем... Плохо все. Это напрягает. Особенно ты, Женя, впрочем как и всегда. Руслан после слов про Женю резко поставил локти на колени, начиная жестикулировать. – Серег, я буду с тобой откровенным. Ты прекрасный лидер, друг, собутыльник. Ты всех заебал – и прекрасно это понимаешь. Никто, собственно, и не против, но ты сам всех напрягаешь своей нервозностью в последнее время. Тебя что-то так сильно волнует? У тебя что-то случилось? – мы можем помочь и выслушать. Не хочешь разговаривать с этими уебками – я могу послушать. Просто... Перестань. У меня от твоих криков башка болит. Она всегда болит, когда ты орешь по делу или без, но в последнюю неделю она просто хочет взорваться... Как арбуз. Угомони свои таланты, пожалуйста. Внимание всех остальных теперь привлечено Русланом и его монологом, что тоже редкость. Рыжий сначала поднял на него взгляд, а потом виновато опустил на банку, нахмурив брови. После слов Руса снова повисла напряженная тишина. То ли Серега копит силы, то ли он сейчас психанет.Но долго ждать ответа не пришлось. Впервые грубый и громкий голос лидера звучал почти шепотом, а палец продолжал теребить ключик банки, с желанием сломать. – ... Не знаю. Ничего не случилось... Просто... Хочу, чтобы все было нормально. – Ты про концерт? Все будет нормально. Даже если Женя опять запутается в проводах или будет фальшивить. На сцене у нас всегда все было хорошо, сам знаешь. Сережа промолчал, отводя взгляд в сторону. Не про концерт он сейчас думает. Чуйка шалит. Об Эрьяне думает и о том, что он мог связаться с кем попало, зная о его состоянии и способностях. Но Сережа об этом не скажет, он же "хладнокровный", держит все под контролем, сильный. Хотя даже под маской хладнокровия и сильного духа заботится о всех и волнуется... Правда... Сам не хочет получать заботу, считая, что даст слабину и сломается. – ...Надеюсь на это. Снова тишина. Недолгая, но напряженная и даже пугающая. Сережа не поднимал глаз, будто бы стыдно за свое поведение и нервы. – А если все пойдет по пизде... Что вы будете делать? Теперь все внимание перенял Астахов. Странные вопросы. Он как будто сомневается в чем-то. То ли в себе, то ли в остальных. Женя и Герман продолжают молчать, им немного страшно открывать рот, поэтому инициативу на диалог берет Руслан, как самый уравновешенный в этой комнате. – В каком смысле "по пизде"? – Я сломаюсь.  Рыжий резко и быстро поднял взгляд на Руслана. Лицо без эмоций, голос ровный и тихий. Ну прям подменили. Даже Филатов сам немного занервничал, немного хмуря брови. Остальные оба вжались в диван и ничего не говорят. – С чего ты взял, что сломаешься. Серый, все точно нормально? – ... Я не железный. Ты не железный. Про этих я вообще молчу. Мы все ломаемся, когда силы на исходе. – ... Господи, что за хуйню ты пьешь.  Сережа посмотрел на кремого цвета банку с синей немецкой надписью. – Штайнингер пшеничка. – Пора сухой закон вводить. Ты, алкашня, уже пугать начинаешь. Усмехнулся Рус и продолжил заниматься своими делами, ожидания конца короткого перерыва для перевода духа.Герман встал со своего места и молча пошел к выходу. Если не уезжать домой, то курить. Женя не долго думая пошел за ним, оставив гитару на диване. Астахов не проводил из взглядом, продолжая наблюдать за Русланом и думать о чем-то своем. Уже на улице Герман остановился возле своего мотоцикла и достал сигареты. Он еще у выхода из гаража слышал шаги за собой. Женю-то по его шагам узнает из тысячи.Гаврилов остановился рядом. Молча. Смотрит в землю и не может подобрать слов. Гера поднес к нему сигареты, как бы предлагая взять. Женя не отказался и взял две. Одну за ухо, вторую курить. Подожгли с одной зажигалки. Курят. Тишина. Слышно только как машина проехала недалеко. Пасмурно. – Слушай... Ты извини, если веду себя как придурок... Это... Просто шутки, я не хотел тебя обижать... В общем... Мне жаль. Вдруг произнес Гаврилов, переведя взгляд на Германа. Пустые стеклянные глаза, смотрящие в пустоту. Голова была отвернута, чтобы нижнюю полову лица было хуже видно, маска приподнята, чтобы не курить через ткань. Шрамы немного проглядывались, но все равно было плохо видно. – Мне все равно. Только не надо делать это на публике. Не превращай работу в цирк. Шварц немного прохрипел. Четкий выговор. Слух цеплялся за "р". Акцент не всегда было слышно, но сейчас особенно. Еще чуть-чуть и Герман заговорит на своем родном. А для Жени это значало, что немец мог и злиться. – ... Ты ненавидишь меня? Гера даже не моргнул. – Нет. Ты слишком хороший, чтобы тебя можно было ненавидеть. – Понятно. Хах, спасибо. У Евгеши на секунду загорелись глаза и появилась легкая улыбка. Он снова затянулся сигаретой. Опять молчат. Женя больше не смотрел на Германа. То ли боялся, то ли стыдно было за свое поведение. Он смотрел в небо, на репточку, на другие гаражи. Ногой водил по гравию, шорох которого разрывал тишину. – Я хочу уехать домой. В Берлин. Гаврилов навострил уши и быстро повернул голову к другу.  – Почему? Герман на пару секунд замолчал, продолжая смотреть куда-то... Непонятно куда. Он почесал большим пальцев шрам возле рта. – ...Надоело. Не хочу быть снова чей-то проблемой. Женя распереживался. Положил руку на дальнее плечо Геры и подвинулся. – А как же группа? Нам без тебя плохо будет. Герман сделал последнюю затяжку, быстро натянул маску обратно и потушил сигарету. – Я не говорю, что уже все решил. Просто думаю... А так... Переживете. Найдете кого-нибудь поразговорчивее и живее. – Гер... Шварц не прогоняет и не убирает руку, просто слегка дрогнул, чувствуя на себе чужой взгляд. – Пошли уже. Пока там Серега не разнес все.  Гаврилов сделал последнюю затяжку и потушил сигарету. За это время Гера уже медленным шагом направлялся к гаражу. Женя за ним.А в гараже все тихо. Серега что-то напевал себе под нос, Руслан перекусывал. Ждали только этих двоих. Сережа посмотрел на спокойного Германа, немного нервного Женю. Оценил ситуацию и подошел к стойке микрофона. – Продолжаем. Если хорошо сыграем "The crow" еще раз, то отпущу вас. В ином же случае будете всю ночь ебашить как проклятые. Через нахальную улыбку прошипел Сережа. Гаврилов улыбнулся в ответ. Руслану и Гере похер.  – Предлагаешь в дороге поспать? Лично я не против. Женя взял гитару с дивана и встал на свое место. Герман неохотно, но взялся за бас. – Да дайте поесть, черти. С набитым ртом попытался возразить Филатов, но после взгляда Сережи быстро убрал пакет с чем-то мучным и проглотил, хватая палочки. – Садист. – Зато великий. Собачки продолжили играть. Все чисто, идеально. Женя не косячит. Слова вспомнил. Создалось ощущение, что все проебы Жени это всего лишь игра в клоуна, но не столь важно. Соло чистейшее, как и всегда, но не такое эмоциональное, как было пару дней назад. Словно Сережа забыл, что должен делать. Ну или влияние пива. Сейчас бы расслабиться за непринужденной беседой с Эри было бы в самый раз. В комнате снова вибрировали стены и пол от звука. Запах усталости, потных мужиков только больше заставлял хотеть домой. Уже после окончания все начали собирать монатки. Завтра рано выезжать. Никто пораньше конечно же спать не ляжет, но всем все равно. Без косяков все таки все равно не обошлось. Женя порезался о струны и забрызгал пол. Через беспокойство, раздражение и матюки рыжий все таки оказал первую помощь и обработал пальцы. Как Гаврилов будет завтра играть – неизвестно, но он пообещал, что справится. Астахов поверил, но где-то в голове все равно понимал, что придется всех вытаскивать.Сережа живет рядом, поэтому до дома он шел пешком... Полчаса. Руслан опять подвозил Женю. Герман один на мотоцикле. Все как и всегда. В этот раз репа закончилась тихо и спокойно. Никто друг друга убивать не стал. Сережа пешочком шел по дворам. Уже знал, что когда придет домой, то будет несколько сообщений от Эрьяна. Наверно, он уже и так потерял Сережу, ибо тот не заходил в сеть с утра и был занят. Не до общения ему было. Серые двори, в некоторых окнах уже горел свет. Где-то даже виднелись фигуры людей. Интересно было наблюдать, как кто-то занимается своими делами, даже не подозревая о том, что за ним подглядывают. Астахов включил музыку в наушниках. На свое же удивление – спокойную. Постпанк. Голова начала болеть. Не мог отключить раздражение и мысли в голове сбивали с толку. Только через глубокие вдохи и выдохи Сережа успокоился. Хотел поспать. Споткнулся. Выругался... Все как ему свойственно. Полчаса ходьбы своими ножками и наконец показался родной подъезд, в котором Серега прожил все 25 лет. Входная дверь, лифт, 10 Этаж. Квартира 78. Через пару секунд Астахов уже стоял в прихожей и разувался. Снял верхнюю одежду и просто плюхнулся на кровать. Ничего он не хотел. Перегорел после злости. Но рука сама потянулась за телефоном от выбрации уведомлений.Всего лишь одно. Дискорд. Эри. "Он оставил визитку." И больше ничего. Ни смайлика, ни продолжения. Только пустота. С которой Сережа и заснет сегодня.