Вечное сияние чувств

В ночь после посещения темницы, Тарфаэль не мог уснуть. Он вспоминал лицо Эвана, когда тот говорил с Люком. И то, как оно изменилось, когда генерал посмотрел на него. Тарфаэль перевернулся на другой бок и закрыл глаза. Мягкое одеяло слабо пахло травами, подушка приятно обнимала, но сон не шел. Тепло в груди то нарастало, то спадало, оставляя лёгкое, почти щекочущее беспокойство. Зелёные глаза с какой-то неуловимой теплотой смотрели на него в воспоминаниях. Он не мог ошибиться, во взгляде генерала была нежность. Он задержал дыхание, словно от страха потревожить этот образ, но сердце всё равно билось чуть быстрее. Тарфаэль откинул одеяло и спустил ноги на пол. Холод каменного пола обжёг ступни, но это только вернуло его в реальность. Он встал и прошёлся по комнате, не зажигая огня. Сквозь лёгкую штору проникал лунный свет, серебряными бликами скользя по коже. Было тихо и спокойно, но не на сердце у короля. В эту ночь Тарфаэль осознал, что слишком много думает об Эване и впервые признался в этом самому себе. Осознание приходило медленно, словно росток, пробиваясь сквозь толщу земли. Оно тянулось к солнцу, на свободу, стремясь завладеть мыслями короля. Тарфаэль не сдерживал его, не пытался затоптать или вырвать с корнем, как ненужный сорняк. Наоборот, он с интересом наблюдал, как постепенно росток обретает силу, как на нем распускаются новые листочки, как он крепнет, словно от каждого его взгляда и воспоминания становился выше. И вот, Тарфаэль смотрел на то, что проросло в его душе и сознании. Он чувствовал, как это тихое, но упорное чувство прорастает в самые глубины, цепляется корнями за сердце. И его это не пугало. Через столько лет, он, наконец, чувствовал что-то, кроме ненависти и желания мести. Заинтересованность в этом человеке рождала в душе эльфа тепло и желание заботиться, которых он не ощущал слишком долго, — тепло, от которого внутри становилось чуть светлее, а дыхание мягче. Тарфаэль ещё раз прошёлся по спальне и, накинув халат, вышел. Его лёгкие шаги тихо отзывались в ночной тишине. Он направился к кабинету, зажёг лампу и решительно взял перо. Красивым почерком, ни секунды не раздумывая, он вывел на свитке несколько слов — слишком личных, чтобы доверить их кому-то, кроме адресата — и скрепил его лентой. Пламя лампы дрогнуло, когда король задул его, и комната погрузилась во мрак. Никто не видел этих действий, но свидетелей их последствий будет достаточно. Вернувшись в спальню, Тарфаэль скинул халат и положил сверху свиток, который принёс с собой. Чувствуя, как с плеч спадает невидимая тяжесть, он лёг в постель. Комната, утонувшая в мягком мраке, будто затаила дыхание. Мысли, что терзали его до этого, растворялись в тишине, и сон, так долго ускользавший, медленно накрыл короля. До рассвета оставалось всего несколько часов. Когда Эльмирон пришел будить короля, тот уже не спал. Тарфаэль стоял у окна, вглядываясь в горизонт, что окрашивался в розовый. — Эльмирон, — король обернулся сразу же, как услышал осторожные шаги, — этот свиток нужно передать лично в руки генералу Блейкмору. Эльмирон не выказал ни капли удивления, принимая свиток. — Ваше Величество, я сейчас же передам лично, как вы приказали. — Слуга поклонился и добавил — завтрак ждёт вас на столе. — Возвращайся сразу же, как выполнишь мою просьбу, — в голосе Тарфаэля слышались нотки нетерпения. Эльмирон ещё раз поклонился и тихо вышел из покоев короля. Тарфаэль только закончил завтрак, когда вернулся слуга. Король резко вскинул голову, заслышав шаги за дверью. Приняв свободную позу и напустив на себя вид ледяного спокойствия, Тарфаэль встретил взглядом Эльмирона. — Ваше Величество, поручение выполнено. Я передал свиток лично генералу в руки. Король молчал. Но в этом молчании было больше, чем в любом приказе. — Генерал Блейкмор прочёл послание в моем присутствии и просил передать Вашему Величеству, что все исполнит беспрекословно... — Эльмирон слегка запнулся и замолчал. — Что-то ещё, Эльмирон? — от короля не укрылось это замешательство. — Имею смелость заметить, что у генерала был довольно взволнованный вид после прочтения. — Эльмирон склонил голову, не глядя на Тарфаэля. — Но этому старику могло и привидиться. — Можешь быть свободен, Эльмирон. — Тарфаэль отпустил слугу и откинулся на спинку массивного кресла. Он был абсолютно спокоен и уверен в своих действиях, словно все переживания остались в той ночи, что минула. ——— Эван только закончил завтракать, когда во дворе раздались тихие шаги. Он встал из-за стола и подошёл к двери. — Аэлар, ты хоть успел....— его голос затих, когда вместо Аэлара он увидел личного слугу короля. — Прошу прощения, генерал Блейкмор, — Эльмирон обратился к Эвану по его званию, несмотря на положение пленного, — Его Величество просил передать прямо в руки. Слуга держал свиток, перевязанный золотистой лентой. Эван взял послание и потянул за ленту, разворачивая. Его руки не дрожали, но внутри все сжалось от неизвестности. Эльмирон ждал, почтительно склонив голову. Боковым зрением он мог видеть, как менялось выражение лица генерала. Настороженность — удивление — волнение, которое он не успел скрыть. Генерал прочёл послание дважды. Его сердце застыло, словно провалилось куда-то глубоко, а потом застучало в висках с бешеной скоростью. Он пытался овладеть собой, чтоб не выдать своего состояния перед Эльмироном. Наконец, после затянувшегося молчания, откашлявшись, Эван произнёс — Передайте Его Величеству, что...я всё исполню. Эльмирон мягко склонился и ушел, пожелав генералу хорошего дня. После его ухода, Эван сел на стул и глубоко вдохнул. Свиток все ещё был в его руке. Он держал его осторожно, проводя пальцами по бумаге, желая поймать отголосок тепла того, кто писал на ней. Красиво выведенные буквы складывались в несколько коротких предложений. Эван в сотый раз перечитывал написанное. Эти слова заставляли его сердце бешенно биться. «Генерал Блейкмор, думаю, нам есть, что сказать друг другу. Если Вы согласны, то я буду ждать Вас у пруда рядом с библиотекой. Сегодня вечером.»