Почти что люди

      Когда между ними повисает тишина, Матвея мучает смутное чувство дежавю.              Девушка смотрит на него, внимательно, ожидая реакции. А Матвей даже не знает, что сказать.              — Вампир. Нет, вампир, — он говорит с усмешкой. — А я – призрак коммунизма.              Девушка закатывает глаза и молчит.              — Вампир. Ага. Смешно, — Матвей отпускает её. — Лучше расскажи, чем ты меня накачала.       — Укус вампира ядовит, — она мило улыбнулась и подошла чуть ближе.              Матвея это не впечатлило.              — Ага. Какое-то новое вещество? «Укус вампира», звучит довольно поэтично.              Девушка надула губы.              — Ты мне не веришь?       — Это глупая выдумка. Вампиров не существует.       — То есть вот так, да?! — она вспылила. — Я, по-твоему, пустое место?!              Матвей даже опешил.              — Чего?..       — Видеть тебя не хочу! Грубиян!              Через секунду он оказался в подъезде. В этот раз ничего таинственного не случилось: она просто вытолкнула его из квартиры и захлопнула дверь прямо перед носом.              Матвей вздохнул. Сумасшедшая дура...       

***

             — Слышал, новое тело нашли?       — Какое тело?..              Матвей абсолютно точно не подслушивал со скуки, пока курил.              Ян перебирал машину своего знакомого, загнав Матвея заполнить бумаги. Это было быстро, поэтому он ушёл на небольшой перекур, сев на подоконник.              Окно было открыто, поэтому Матвей мог слышать всё, что доносилось с улицы. Их клиентами был какой-то гот, которому принадлежала машина, и сомнительного вида женщина, одетая не по погоде: на улице была жара, а она куталась в пальто.              Они были последними клиентами. Рабочий день был коротким из-за грядущего завтра праздника.              — Ну, жертву новоявленного серийника... «Глаз Богини» у этого психопата погоняло, вроде. Ах, психопатки, извините, — женщина сделала паузу. — Как думаешь, это реально тёлка или...       — Или что?       — Для бабы – нетипичное поведение. Показательные убийства с религиозным мотивом обычно чисто мужская тема. Опять срут всю петрушку!              Матвей прислушался.              Глаз Богини... Может быть, в параллельной вселенной, она была бы идеальной партией для него. Помешанная на грехах, она избавлялась от тех, чья душа погрязла в них... Тьфу, ну и показня. Что-то такое было написано на её сайте. Сайте! Кто вообще заводит сайт, где ведёт блог о своих убийствах?              Матвея раздражала эта выскочка. Может быть, в чём-то их мировоззрение сходилось, но эта тяга к вниманию к своей персоне раздражала парня не на шутку.              Гордыня — тоже грех.              — Опять на церковь шквал критики вывалят, думаешь?       — Не думаю, это уже началось, — она сплюнула. — Ты что-то уж слишком спокойный! Ты же сам в ней работаешь.       — Слушай, я работаю не просто в церкви, а, как бонус, с людьми. Мне не привыкать.              Женщина хмыкнула.              — Саш, ну ты и бедолага.       — Папин бродяга, мамин симпатяга, — срифмовал мужчина в ответ.       — Пфх, скажешь тоже, — она рассмеялась. — Ладно, правда симпатяга. Но тебя, это, уже поставили в известность о том, что нужно будет говорить?       — В плане?       — Если к тебе полезут идиоты, мол, а вы поддерживаете деятельность Глаза Богини?              Мужчина рассмеялся.              — Не, ещё не сказали ничего. Да и вообще, мы со Снежком чисто брошюрки раздаём.       — Но всё же. Подпнуть надо ваше начальство...       — А что за тело? Это я так, со Снежком за чаем с печенюшками посплетничать хочу.       — Мент какой-то.              Матвей нахмурился. Интересно, откуда она знает об этом? Никаких обновлений на сайте, который он периодически поглядывал (надо же знать, чем коллега занимается!), не было. Может, в милиции работает?              — А поподробнее? Так сплетня за чаем не склеится.       — Ой, да отстань ты! — фыркнула она. — Это дело ведёт отдел Гондонища, а ты знаешь, в каких я с ним отношениях.       — Ладно-ладно, хорошо! — рассмеялся мужчина. — А твой ручной лейтенантик случайно не может узнать подробности?       — Он ещё не в курсе произошедшего, думаю. Я сама час назад про это узнала.              Разговор был бестолковым и циничным. Нет, ну, не Матвею за это осуждать, но... Наверное, для светского разговора в ожидании машины, можно было бы обсудить что-нибудь поинтереснее. Тем более что новость скорее была сплетней, чем правдой.              — А тебе кто рассказал?       — Сам знаешь кто. Она мне до сих пор торчит за транспорт.       — А, ну если так...              Они замолчали.              В каморку заглянул Ян.              — Золушка?       — Не называй меня так.       — Короче, я щас с Саньком перетру, а ты... Займи эту дурную тётку, пожалуйста, — продолжил Ян, будто не услышав Матвея.              Тот затянулся сигаретой.              — Я на клоуна похож?       — Да. Но тут дело важнее... — он цокнул языком.       — Это я-то тут дурная?! — в окно постучали.              Ян и Матвей подпрыгнули. Загадочная женщина, одетая не по погоде, стояла снаружи, скрестив руки на груди и, по всей видимости, укоризненно на них смотрела. Точно сказать было трудно из-за солнцезащитных очков.              — Мария Викторовна, я так, образно...       — Образно у тебя сейчас плата за аренду помещения подскочит, щегол, — она поцокала куда-то в сторону входа в мастерскую.              Ян закатил глаза и пробормотал что-то себе под нос.              — Если она начнёт выносить мне мозг, то это скажется на твоей зарплате.       — Понял, — коротко ответил Матвей, потушив сигарету.              Он обнаружил так называемую Марию Викторовну рассматривающей с любопытством... огнетушитель. Ладно, видимо ей правда было нечем заняться.              Ян, объясняя что-то владельцу машины, махнул Матвею рукой, мол, давай. Парню не хотелось разговаривать с женщиной, тем более незнакомой, тем более настолько странной.              — Э... А почему Вы в пальто? На улице под тридцать...       — Потому, что под пальто у меня ничего нет.              Ответ убил. Буквально. Матвей просто застыл, пытаясь обработать сказанное.              — ...Понятно.       — А ты сам чего в водолазке... Чёрт, сбилась! А я дошла до германского!              Она инструкцию читала что ли?..              — Да так...              Женщина принюхалась, затем подняла обе брови. Потом опустила одну.              — С девушкой поссорился? — до ужаса наигранно-грустно спросила она.       — Что?.. — Матвей начинал терять суть происходящего всё больше и больше.       — Ну ты это, не расстраивайся. Печенье купи там, извинись. Цветы притаракань. Гвоздички, красненькие.       — Их же на могилы кладут, разве нет?              Её лицо внезапно стало серьёзным.              — Вот именно.              Матвею сделалось жутко. Он чувствовал, как его прожигал взгляд этой женщины, даже сквозь очки, а в её голосе звучали ледяные нотки, заставившие покрыться мурашками.              Он непонимающе посмотрел на неё.              — Извините, что?..              Она смотрела на него, молча, застыв, словно статуя. Нездорово бледный цвет кожи и это неуместное пальто делали её фигуру ещё более неестественной.              — Балбеска, пошли! Мне ещё везти тебя.              Мужчина просигналил, из-за чего женщина тут же развернулась на каблуках и картинно по-глупому женственной походкой поцокала к пассажирской двери.              — Ты как с тёщей разговариваешь? — запричитала она, захлопнув дверь.       — Бу-бу. Пристёгивайся давай, — он улыбнулся. — Спасибо, братан.              Ян сдержанно кивнул и помахал рукой на прощание.              Машина скрылась вдали.              — Чё она тебе такое ляпнула? Ты белый весь, — спросил Ян, положив руку Матвею на плечо.       — Какой-то жуткий бред.       — Привыкай, — он вздохнул. — Она ещё за арендной платой в конце месяца припрётся.       

***

             Это было глупо.              В его рюкзаке лежало печенье. И шоколадка.              Матвей вообще не понимал, на кой чёрт возвращается. Он даже имени этой сумасшедшей не знал, а идёт извиняться за то, что... А за что, собственно говоря? За попытку нападения? Или за то, что отказывается считать её вампиром?              Он до сих пор в это не верит. Нет, ну серьёзно, только послушайте! Настоящий вампир! Наверное, сумасшедшая фанатка этих новомодных фильмов про упырей. «Закат» или как там их.              — А где гвоздики?              Матвей даже подпрыгнул.              Перед ним стояла она. Линзы очков загадочно блестели в свете фонарей.              — А... Вот это встреча... — Матвей слегка нахмурился. — Что делаете тут?       — А ты?              Она улыбнулась.              — Всё же, с девушкой поссорился, да?       — Не с девушкой...              Матвей понял, что сказал.              — Мы с ней не знакомы. Нас ничего не связывает. И цветы – уже как-то через чур.       — Ал, я вижу, что ты куришь.              Матвей увидел, как кто-то тушит сигарету о стену.              — Нет.              По голосу парень понял, что это был тот мужчина, что приходил к ним. Женщина повернулась к нему, строго скрестив руки на груди.              — Да ну, — она хмыкнула. — Я запах, стоя спиной мордой с подветренной стороны почувствовала.       — Может, ты залетела?       — Было бы здорово, знаешь ли, ты не шути-то так.              Она повернулась обратно к Матвею.              — Удачи, надеюсь, сегодня тебе перепадёт!       — Это буквально незнакомый мне челове-       — А гвоздики ты зря не взял.              Как только мужчина подошёл к ним, эта таинственная парочка направилась куда-то из двора. Наверное, к машине.              Ничего, кроме вздоха, у Матвея это не вызвало.              Правда, дурная тётка. А идёт он к дурной девке.              Было что-то у этих двоих общее. То, что они несут какую-то отвратительную чушь, одеваются невесть как и улыбка. Очень странная, похожая на оскал. Неестественно растянутые уголки губ.              Матвей вздохнул и застыл перед домофоном, задумавшись. А стоит ли оно того?              До того, как он успел ответить себе, он обнаружил себя перед дверью квартиры. Идиот.              Прочистив горло, Матвей позвонил в дверь. Если не откроет, он уйдёт и не вернётся.              Замок щёлкнул.              — Я же сказала, что я не м-мог... — вид у девушки был не очень: бледная и, похоже, зарёванная, она выглядела так жалобно.              Вдруг она увидела Матвея и испуганно вскрикнула:              — Нет, уходи!              Она попыталась закрыть дверь, но Матвей просунул в неё ногу.              — Эй, я просто поговорить. И извиниться.       — Извинения-приняты-уходи-уходи-уходи! — протараторила она, дёргая дверь за ручку.       — Нет. Я хочу нормально извиниться.              Она захныкала.              — Уходи, уходи... Я могу сорваться...       — И снова укусить?              Она замерла и замолчала, съёжившись.              Это напоминало их первую встречу.              — Да.              Что-то отчаянное было в её тоне. Что-то такое, что заставило Матвея поверить ей.              — Значит, укусишь.              Она нахмурилась.              — ...Заходи.              Девушка отошла от двери, пропуская Матвея в квартиру. Тот тут же вошёл вовнутрь, закрывая за собой замок.              Что-то тут было не так. Девушка выглядела бледной и прижимала к себе правую руку.              — Что-то случилось?       — ...Д-да... Они... Они забрали... Вот...              Она убрала свою левую ладонь, и Матвей увидел...              — ...Ох.              У неё был отсечён мизинец. Только что. Мясо поблескивало в полутьме, а футболка пропиталась кровью в том месте, куда она прижимала руку.              Её потряхивало.              — У-у меня кончилась кровь, и-и... Я не мог...              Она облизнулась, а по её подбородку потекла слюна. Матвей почувствовал, как он пялится на его шею.              — Значит, тебе нужна кровь? Хорошо.              Он, как подобает гостям, снял уличную обувь.              — Где можно присесть?       — ...Чего? — заторможенно спросила она, медленно переведя взгляд его лицо.       — Где можно присесть? Ну, знаешь, стоя делать это будет неудобно.              Девушка медленно моргнула и молча свернула в одну из комнат. Ага, гостиная. Замечательно.              Матвей со вздохом сел на диван и включил стоящий рядом торшер.              — Что у тебя так темно-то?       — Я привыкла так.       — Ла-адно. Садись рядом. За чистоту дивана потом не ручаюсь, но это меньшая из наших проблем.              Пока девушка недоумевающе устраивалась рядом и вытирала слюну, он стал рыться в рюкзаке. Немного подумав, он достал шоколадку и печенье и отложил их вбок.              — А, вот они где.              Он достал упаковку лезвий для бритвы. Матвей всегда носил их на всякий случай: ими удобно было подрезать разные вещи.              — Извините, я в седьмом году эмо не был, так что, может быть, выйдет плохо.              Матвей распаковал одно лезвие и осмотрел его. Ржавчины не было. Сойдёт.              — Что ты собира–              А затем он резанул по вене на левом запястье.              Сразу же выступила кровь.              — Пей.              Девушка застыла и испуганно зажмурилась.              Матвей откинулся на диван и мрачно улыбнулся. Дура.              «Я – вампир», да? Смешная, нелепая показуха.              — Что случилось? Тебе вроде нужно было отведать кров–              Она метнулась к нему и приникла к руке.              Ох.              Это было неприятно. Хотя, чего стоило ожидать, если из тебя буквально выдавливали кровь. А ещё постоянно лизали рану, раздражая её.              Но было в этом что-то... милое. Девушка пристроилась к нему, словно котёнок к миске молока, жадно лакая угощение.              Матвей аккуратно положил руку ей на голову, намереваясь погладить, но тут девушка резко отдёрнулась от него и жутко зашипела.              У неё были острые зубы, а зрачки расширились так, что заполняли практически всю радужку.              — Понял. Больше так не делаю.              Она недовольно на него посмотрела. Затем облизнулась и, снова зажмурившись, прильнула обратно.              Это продлилось ещё какое-то время. У Матвея немного кружилась голова, но, в целом, было терпимо.              — Всё.              Она отстранилась, вытирая рот.              — Прикрой это чем-нибудь.       — Вот это «спасибо», — хмыкнул Матвей, потянувшись к рюкзаку. Там был бинт.       — Это ты должен меня благодарить за мою выдержку.       — Ясно.              Он стал бинтовать своё запястье.              — А что ты жмурилась так?       — ...Я крови боюсь.              Матвей не сдержался и рассмеялся. От души. Впервые за... лет пять, наверное.              — Боишься крови? Ты же вампир!       — Заткнись! — она злобно нахмурилась.              Затем она посмотрела на свою левую руку, ту, на которой не было мизинца, сделала глубокий вдох и напряглась.              С громким хрустом, он отрос.              Матвей удивлённо распахнул глаза.              — ...Это... Это как?..       — Ты придурок или просто претворяешься? Я – вампир!       — Это мало чего объясняет.              Она что-то недовольно проворчала себе под нос.              — Я не обязана знать, как каждая моя способность работает.              Они замолчали.              Вау. Настоящий вампир. Ян был бы в восторге.              — И как тебя зовут, горемычная?       — Санда.              Девушка посмотрела на него.              — А ты – Матвей Шульц.       — ...Что? Откуда ты это знаешь? — непонимающе спросил Матвей. — О, дай угадаю, прочитала мысли? Или что там обычно вампиры делают...              Санда прикрыла глаза.              — Нет. Мне о тебе рассказали они.