Портрет написанный болью

Стоит только открыть дверь, как помещение встречает меня разнообразием звуков. Громких, кому-то может показаться, что даже слишком. По обыкновению встаю у дверного проёма и внимательно прохожу взглядом по всему пространству. Выискивая среди всего этого хаоса знакомые лица, нет, не для того, чтобы сразу побежать к ним. Наоборот, чтобы убраться отсюда быстрее, чем они заметят меня. Это уже, своего рода, традиция. А традиция, которая соблюдается на протяжении долгих месяцев уже становится правилом. Лишь убедившись, что угрозы нет, неспешно иду к бару. Делать это быстрее, пробираясь сквозь толпу пьяных, хаотично движущихся тел у меня бы и не вышло. Потребуется всего минут двадцать, а может, чуть меньше и я превращусь в одно из этих тел. Улыбаюсь бармену и делаю знакомый пас рукой. Знакомый для меня и для него, бармен в этом маленьком баре единственное знакомое лицо, которому я рада. За такое количество посещений мы успели познакомиться и даже найти общий язык. Поэтому он понимает всё без слов. Протягивает мне готовый стакан с напитком и кидает ответную улыбку. Да, есть в его улыбке что-то скрытое, грусть, скорее даже сочувствие. Но не в моих интересах обращать на это внимание. Лишь удобно устроившись на своём, в кавычках, месте, принимаюсь за напиток. Первые глотки так же, как много раз до этого обжигают горло и вызывают приступ тошноты. Слегка верчу стакан в руке, уходя в раздумья о том, как я вообще к этому пришла. Ведь по сути, я терпеть не могу этот чертов крепкий алкоголь. — Да, многое поменялось за последние пару лет — Произношу достаточно тихо, но все же вслух и будто сама пугаясь этих слов быстро делаю несколько больших глотков, тут же толкая пустой стакан в сторону бармена. К счастью, он ничего не спрашивает и не говорит, просто ставит передо мной следующий. Кидаю на стойку купюру, не заботясь о сдаче, благодарно улыбаясь и быстро перемещаясь к другой части заведения. Туда, где стоят уютные диванчики и на удивление парочка из них оказываются свободны. По привычке сажусь в дальний угол, прикрывая глаза и просто наслаждаясь моментом. Музыка гремит и отдаётся вибрацией в груди, потрясающее чувство, скажу я тебе. Помогает уйти от вечно блуждающих в разнобой, словно пчелы в улье, мыслей. Чувствуя нежное, но настойчивое прикосновение к своей ноге быстро распахиваю глаза, буквально готовясь ударить того, кто на это решился. Но пару раз моргнув и сфокусировав уже слегка затуманенный взор на лице виновника, смягчаюсь. Даже слегка улыбаясь уголками губ. — Испугалась что ли — Сжимает пальцы на ноге и смотрит на меня своими абсолютно невинными глазами. И я искренне смеюсь на это действие. — Эффект неожиданности твой конёк — Пожимаю плечами, приподнимаясь для приветсвенных объятий, но меня быстро толкают в грудь возвращая в исходное положение, хах. Секунду смотрю удивлённо, но всё же облакачиваюсь на спинку дивана. И когда эта наглая особа льнет ко мне всем телом, удобнее устраивая свою рыжую головушку у меня на груди, я лишь хрипло усмехаюсь, свободной рукой прижимая её крепче к себе. Господи, увидел бы меня сейчас кто-то из своих, не поверил бы собственным глазам. Да, правда жизни в том, что недостаточно быть «своим», чтобы получить от меня такую роскошь, как сейчас получает этот бесенок. Потягиваю противное пойло из своего стакана, уходя глубоко в свои мысли. Даже не замечая, что мои пальцы путаются в прядях её густых волос, в то время как её рука давно покоится на моей талии под футболкой, изредка поглаживая кожу большим пальцем. Это кажется настолько правильным, что вся окружающая нас обстановка меркнет, будто мы вовсе не в грязном баре, на старом, видавшем виды, диванчике. Лишь пару минут я даю себе возможность, чтобы поверить в это. Но из уютного мира собственного воображения меня вытягивает её тихий голос: — Ты сегодня позже, чем обычно — Звучит где-то в районе моей шеи, и я тут же начинаю поспешно придумывать оправдания, хотя они тут никому и не нужны — Я не стану расспрашивать, просто наблюдение — Небрежно пожимает плечами, а с моих падает груз нежелания объясняться и снова врать — Просто дела в студии — Всё же лёгкая ложь срывается с губ, раньше чем доходит до мозга. Но с другой стороны, что ещё я могу сказать, описать в красках очередной срыв, который сопровождал творческий процесс, нет. Впервые за долгое время я не хочу, чтобы эти родные глаза, застилали слезы. Поэтому так бездумно вру ей, мысленно обещая все рассказать, обязательно. — Конечно, я понимаю — Она говорит это так тепло, будто действительно понимает всё. Всё, что я пытаюсь скрыть, иногда мне кажется, что она умеет читать мысли. Понимаю, как это абсурдно и хрипло смеюсь, прижимая её хрупкое тело к себе, когда она непонимающе поднимает на меня свои тёмные изумрудные глаза. Всматривается в моё лицо, в мои глаза. Почти невесомо касается моей шеи и открытых ключиц кончиками своих ледяных пальцев. И в этот момент я впервые так ясно осознаю, что мне стоит сделать. Беру её за руку, касаясь губами бледной кожи на костяшках. Встаю, слегка покачиваясь, скорее от волнения, чем от степени опьянения. Протягиваю раскрытую ладонь, давая пространство и время, чтобы она тоже приняла решение. Моему счастью нет предела, когда она встаёт и кладёт свою ладонь поверх моей. Улыбнувшись, тут же притягиваю к себе за талию и веду её к выходу. Прижимая к себе, стараясь уберечь от лишних прикосновений всех этих мудаков, что так на неё глазеют. Наверное, сейчас, в эту минуту я ещё не осознаю всей значимости, но глубоко внутри, я уже знаю, что это начало великой истории. Мы молча доходим до парковки, неподалёку от бара, я легко отдаю ей ключи от своей машины. Молча садимся и я даже не говорю ей адреса, просто даю свой телефон, с уже настроенным навигатором. Мы едем в полной тишине, даже радио и то молчит, изредка выдавая помехи. Проезжая все эти высотки, видя десятки прохожих, что слоняются по улицам в такой поздний час, я думаю лишь об одном. Доехали мы быстро, ночью дорога до студии не занимает больше 20 минут. Она осторожно паркуется возле высоченного офисного здания и выходит из машины вслед за мной. В последний раз заглядываю в её глаза, не знаю, что я пыталась там увидеть, но вижу лишь безграничную нежность. Возможно, я просто хотела убедиться, что она не передумала и не хочет сбежать. Сейчас нам не нужны слова, всё происходит само собой. Беру её за руку и веду внутрь. Здание встречает нас приятной тишиной, которую почти сразу нарушает охранник. Приветствуя, протягивая мне ключи и тут же открывая турникет. Наша уже отлаженная схема, которую мы выработали за последние семь месяцев моих постоянных ночных визитов сюда. Вежливо киваю и сразу направляюсь к лифту. Не выпуская её руки, будто опасаясь, что она может исчезнуть. Поднявшись на 23, выходим в слабо освещенный коридор, который делит этот этаж на две равные части. Одну занимает моя студия, к двери которой я сразу и направляюсь, открывая предоставленными ключами и распахивая дверь, жестом приглашаю войти. Закрываю за нами дверь, включая тусклое освещение, дабы не рушить эту атмосферу и даю ей полную свободу действий. Помещение огромное, но так хаотично заставлено. Где-то мольберты, где-то прямо на полу не законченные работы, ещё где-то картины. Некоторые аккуратно стоят вдоль стены, некоторые валяются кучей хлама в углу. Да, здесь царит хаос, творческий беспорядок, сказала бы я. Но не сегодня. Спокойно сажусь на чистый участок пола и просто наблюдаю за ней. Я не знаю, о чём она думает и думает ли вообще, ходя от картины к картине. Иногда проводит по ним пальцами, иногда всматривается дольше и внимательнее, чем в остальные. А я просто смотрю на неё, ловлю её движения и пытаюсь уловить эмоции. Стараюсь концентрироваться только на ней, отгоняя нарастающую панику. Если быть честными, это первый человек, которого я сюда впустила. Даже больше, я сама её сюда привела. Вижу, как она идёт к занавешеной части и тут же порываюсь встать. Остановить, запретить ей идти туда, но быстро себя осекаю. И лишь киваю на вопросительный взгляд, садясь на место и прижимаясь к стене. Закрываю глаза. Чёртова паника. Сжимаю кулаки, продолжая с силой вдавливать ногти в кожу, даже ощущая ноющую боль в ладонях. Воспоминания накатывают с такой силой, что на глазах непроизвольно появляются слезы. Не знаю, как долго я так сижу, потому что просто неспособна воспринимать время, как положено. Наверное, это было не дольше 5 минут, но мне кажется, что прошли часы. Прихожу в себя лишь чувствуя, как она садиться рядом. Обнимает за плечи и прижимает к себе. В этих объятиях, впервые за долгие годы я чувствую себя спокойно, в полной безопасности и постепенно прихожу в себя. Она первой нарушает уже затянувшееся молчание: — Все уверены, что ты, ну не знаю, сожгла эти картины — Шёпот кажется таким громким сейчас. Усмехаюсь и поворачиваюсь к ней, нежно обхватывая личико ладонями и смотря в глаза. Чувствую холодные ладони на своих плечах и как она придвигается чуть ближе. Слишком идеальна. Расценив это как знак согласия, сокращаю оставшееся расстояние и почти невесомо касаюсь её губ. Проводит пальцами по моим рукам, и этого хватает, чтобы наконец отпустить себя. Целуя. Целуя уже по настоящему. Целуя со всей доступной мне нежностью и трепетом. Стараясь вложить в этот поцелуй всё то, что я не могу сказать. Наверное, я пыталась показать, как она важна для меня. Совсем не хочется заканчивать этот момент, но ведь сейчас или никогда. И я отрываюсь от её губ, тут же скрывая лицо в районе её плеча, просто прижимаясь к нему лбом. Молчит, лишь поглаживает меня по спине. И я знаю чего она ждёт. — Я не смогла, понимаешь — Пожимаю плечами и наконец отстраняюсь от неё, встаю и полностью срываю ткань, что разделяет студию на две разные части. — У меня просто не хватило сил уничтожить то, что является последним напоминанием о хороших временах — Прохожу вдоль картин, с которых смотрят такие родные глаза. Глаза, которые я могу видеть только на бумаге. Эта часть студии совсем другая. Здесь всегда чисто, все картины стоят на подставках, ни одной на полу. Здесь нет даже пыли, не то чтобы мусора или засохших клякс от краски на полу. Эту часть студии я могу назвать материализованной частью души. Которую будто вырвали и поставили на сохранение до лучших времен. Не знаю, как долго мы говорили. Но я старательно пересказывала ей последние годы своей жизни. Начиная с рокового знакомства и заканчивая тем почему мы сейчас здесь. Я говорила обо всём, о своих чувствах. О том, как тяжело всё это держать в себе и как тяжело быть сильным, когда ты давно распался на кусочки. И она слушала, мужественно проглатывая слезы и старательно улыбаясь, когда улыбалась я. В тот день всё поменялось. В тот день, я наконец поняла то, чего не видела на протяжении почти года. Я всё это поняла, и оставила эту часть в себе. Чтобы поразмышлять и не делать поспешных поступков. *** — Я понимаю, что не была на терапии дольше, чем для меня позволено — Виновато улыбаюсь, прикуривая уже третью сигарету за этот долгий сеанс. — Но я здесь, наконец-то со стимулом идти дальше. Тем стимулом, который мы так старательно искали — Смотрю на седовласого мужчину в кресле, он старательно что-то пишет в своей тетради, будто не слыша меня Но наконец отрывается и смотрит прямо на меня — Я действительно рад за тебя, дорогая, но если ты хочешь идти дальше, то нам придётся вернуться назад и поставить точку там, прежде чем писать новую историю — Он понимающе качает головой, наверное, замечая страх в моих глазах. Но в этот раз игра стоит свеч. Поэтому уверенно тушу сигарету, занимаю свое место и с полной уверенностью киваю. Нам придётся окунуться во все прелести и ужасы моей прежней жизни. Но лишь для того, чтобы начать новую главу. Это будет крайне увлекательное путешествие.