Уроки любви для короля мафии

      Они договорились встретиться недалеко от колледжа. Лёгкий ветер приносил запах нагретого асфальта и сигарет с соседнего кафе. Хантер ждал, рассеянно глядя на витрину закрытого книжного. Вскоре подъехал чёрный седан, и из него вышел Беннет, чуть растрёпанный, но в своём обычном невозмутимом стиле. — Привет. Извини, что задержался, — сказал он, подходя. — Пробки были адские, как назло. — Всё ок, я сам только что пришёл, — Хантер кивнул, не выдав, что на самом деле уже двадцать минут крутил в голове, как завести с ним разговор. — Ну так что, бар? Или как? — А может, просто взять чего-нибудь и посидеть у меня? Без шума, без чужих ушей. — Идея — огонь, — усмехнулся Беннет, откидывая прядь со лба. — Пиво? — Пиво, — согласился Хантер, улыбнувшись чуть мягче. Пока ехали в сторону его квартиры, тишина в машине звучала не напряжённо, а почти уютно. Радио шептало что-то о прошедшей любви. Но Беннет, сидящий справа, часто косился на Хантера — с той настороженной внимательностью, которую не спутаешь с дружеской заботой. Хантер заметил. — Что-то случилось? — Нет, — ответ был чуть запоздал. — Просто выглядишь... не в своей тарелке. Проблемы в колледже? — Просто студент один сложный. Не в плане учёбы. Сложный... человек. Беннет молча кивнул, но внутри у него вихрем проносились мысли. "Голос по телефону. Хриплый, но яркий. Я узнаю его из тысячи. Это был он. Хакурон. Он его студент? Что, чёрт возьми, происходит?" Он знал, что не имеет права задавать прямые вопросы. Не сейчас. Не так. Он был не просто "другом" — он был под наблюдением семьи Хакурона. Их человеком. Их глазами. И должен был играть тонко. Пока он обдумывал план действий, они уже подъехали к дому. Купили по дороге пива, пару пачек чипсов, арахис и какие-то булки, схваченные в спешке. В квартире Хантера было привычно тепло, небрежно, но по-домашнему. — Добро пожаловать. Я с утра бегал по парам, не убирался — не обессудь. — У меня ещё хуже — вечный апокалипсис. Так что не паникуй, — хмыкнул Беннет, ставя пакеты на тумбу. Они устроились в комнате, на полу, рядом с диваном. Телевизор не включали — шум был лишним. Открыли по бутылке. Пара фраз о погоде, паре студентов, и вскоре Хантер будто бы случайно бросил: — Слушай... Сегодня Грегори задал один странный вопрос. Ты его, возможно, помнишь. — Конечно, — кивнул Беннет. — Жёсткий мужик. Вечно с кофе и критикой. — Вот он... спросил у меня совета. Ситуация такая: пару лет назад у него был интим с парнем. Под алкоголем. Тогда он решил, что это была ошибка. Но недавно снова встретил этого парня. Тот сказал, что чувства не исчезли. А Грегори теперь не знает, что с этим делать. Беннет вскинул брови, хмыкнул, будто прикидывая, как лучше отреагировать. — Грегори, м? Никогда бы не подумал. Он же вечно крутился с аспирантками. — Вот именно. Поэтому и растерялся, — Хантер сделал вид, что пьёт, скрывая волнение. — Ну… — начал Беннет и задумался. — Если ему не противна сама мысль об этом парне, если он... не отвергает это изнутри — может, стоит дать шанс? Иногда то, что казалось ошибкой, со временем становится прозрением. Он сделал глоток. Слова давались легко. Как будто он говорил не о Грегори, а… о ком-то другом. — Тебе, то есть... ему нужно просто понять, насколько он честен с собой, — добавил Беннет мягко. Хантер кивнул, но глаза его остекленели. Он ушёл глубоко внутрь себя. "Почему я вообще об этом думаю? Почему продолжаю возвращаться в те ночи — ту, самую, ночь?.." Он вспомнил холод часов, что до сих пор хранил в ящике. И взгляд. Тот самый — чужой и в то же время близкий. — Беннет, — вдруг сказал он резко, — я, кажется, перепил. Отойду в ванную. — Конечно, — кивнул тот. Хантер вышел в коридор, вбежал в ванную, заперся и включил холодную воду. Несколько раз умыл лицо, упершись в раковину обеими руками. Он взглянул на своё отражение: помятое, напряжённое, честное. — Почему я так переживаю из-за него? — пробормотал он. — Потому что он мой студент? Или потому что... я сам не могу забыть? Он говорил сам с собой, почти шептал. — Я сохранил его часы. Три года. Даже не знал, встречу ли его снова. А когда увидел... черт, я был шокирован. Но внутри, на секунду — я обрадовался. Я рад, что он здесь. Он замолчал, прикусив губу. — Говоришь, дать шанс, если не противен? — он усмехнулся. — Тогда почему мне не противно? Ни тогда, ни сейчас. Я вспоминаю ту ночь — и мне не больно. Мне не стыдно. Только... тихо. Пусто. И как будто я хочу вернуться туда. Он медленно сел на край ванны, обхватил голову руками. — Может, я не такой уж натурал, как мне казалось. Может… я просто боялся в этом признаться. Стук в дверь заставил его вздрогнуть. — Хантер, — раздался голос Беннета. — Всё в порядке? Ты уже минут десять там. — Да… да. Сейчас выйду, — отозвался он, пытаясь взять себя в руки.

***

Хантер уже несколько дней не мог найти себе покоя. Мысли путались, наслаивались друг на друга, как слои старых писем, написанных, но так и не отправленных. Он не спал по ночам, просыпался в холодном поту, прокручивая в голове варианты разговора, которые всё равно рушились, как карточный домик от малейшего дуновения. «Что я ему скажу? Как подступиться? Нужно ли вообще?» Каждый день, заходя в аудиторию, он чувствовал, как его тело будто отзывается на присутствие Хакурона. Даже если не смотрел в его сторону, знал — он здесь. И знал, что сам не может оставаться равнодушным. Неделя подходила к концу. Последняя пара. Группа Хакурона. Лекция близилась к завершению. Хантер почувствовал, как внутри всё сжимается в тугой узел. Сейчас или никогда. Он старался говорить ровно, удерживать привычную интонацию, хотя сердце гремело в груди, как старый барабан. Когда прозвенел звонок, и студенты начали собирать вещи, он сделал шаг к преподавательскому столу и сказал, стараясь, чтобы голос звучал буднично: — Хакурон, задержись, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. Парень удивлённо вскинул взгляд. Хантер уловил, как зрачки его расширились, но выражение лица быстро вернулось к спокойному. «О чём он хочет говорить?..» — подумал Хакурон, сдерживая дыхание. — «Неужели заметил, как я на него смотрел? Хотя... мы даже не пересеклись глазами. Или пересеклись?» Студенты постепенно покидали аудиторию, оставляя за собой только глухой шорох обуви и шелест бумаг. Хакурон стоял у задней парты, будто не решаясь подойти ближе. Хантер собирал материалы, не глядя на него. Когда последний студент вышел, в аудитории повисла гнетущая тишина. Даже коридоры, обычно шумные, в этот час были странно безмолвны. Воздух между ними натянулся, как проволока. Хакурон сделал шаг вперёд. Голос его прозвучал чуть резче, чем он хотел: — Так... о чём вы хотели поговорить? Хантер поднял взгляд и мягко сказал: — Здесь уже никого нет. Можешь обращаться ко мне на "ты". — Хорошо... — сдержанно кивнул Хакурон. — О чём ты хотел поговорить? Хантер подошёл ближе и встал у края стола, привычно опершись о него и скрестив ноги в лодыжках. Это была его «преподавательская» поза — расслабленная, но собранная. Она придавала ему уверенности. Хакурон всегда любил наблюдать за ним в такие моменты. Что-то в этом жесте казалось ему... почти интимным. Хантер помолчал, прежде чем задать вопрос: — Почему ты снова пытаешься быть рядом со мной? Я ведь просто учитель. Ничего особенного. Обычный, ничем не примечательный человек. Хакурон смотрел на него, не моргая. Затем медленно подошёл ближе, оставив между ними лишь пару шагов. — "Обычный"? Ты серьёзно? Ты действительно так о себе думаешь? Он выдохнул, будто сдерживал эти слова целую вечность. — С той самой ночи… не было ни дня, чтобы я не вспоминал. Не представляешь, сколько раз я мысленно возвращался туда, прокручивая всё до мельчайших деталей. Ты стал человеком, о котором я мечтал, даже не надеясь вновь встретить. А когда увидел тебя в аудитории, я не поверил. Я… до сих пор не верю, что мне выпал такой шанс. Хантер смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Слова Хакурона звучали искренне, почти исповедально. Лицо Хантера залилось краской, он опустил глаза, будто пытался укрыться за ресницами. — Вот как… — выдавил он наконец, голос дрожал. — Да. И если это всё, что ты хотел узнать, я пойду, — тихо сказал Хакурон и сделал шаг к выходу. — Подожди, — Хантер поднял глаза. — Если ты сейчас не занят… не мог бы подбросить меня домой? У Грегори сегодня не было занятий, и я, как назло, забыл кошелёк. Хакурон приподнял бровь. Лёгкая усмешка мелькнула на губах: — Пользуешься моими чувствами, да? — Что? Нет! Прости, я… наверное, перегнул. Забудь. Иди. Хакурон рассмеялся. Голос его был живым, тёплым: — Я шучу. Конечно, подвезу. С радостью. Буду ждать тебя на парковке. Хантер смутился ещё сильнее. Он быстро опустил голову и принялся суетливо собирать вещи. Через несколько минут он уже спускался вниз, чувствуя, как колотится сердце. У автомобиля Хакурон ждал его, облокотившись на крышу машины. — Спасибо, что согласился, — тихо сказал Хантер, садясь в салон. — Мне не в тягость, — ответил Хакурон с лёгкой улыбкой. Узнав адрес, он ввёл его в навигатор. Двигатель заурчал, машина мягко тронулась. Они ехали молча. Иногда бросали друг на друга короткие взгляды, но тут же отводили глаза, будто каждый считал, что слишком многое может сказаться лишь одним взглядом. Вечер был тихий, дороги пусты. Они добрались быстро. — Вот мы и приехали, — сказал Хакурон, голос его звучал чуть глухо. — Да… Хантер уже взялся за ручку двери, но замер. — Слушай… а не хочешь зайти? Выпить по баночке пива? Просто — в благодарность. За то, что подвёз. — Даже не знаю, — Хакурон колебался, но скорее играл. Он знал, что надеялся на это приглашение с той самой секунды, как увидел его взгляд в аудитории. — Завтра выходной, — быстро добавил Хантер. — Но если у тебя планы, я пойму. Правда. Ты и так уже потратил на меня… — Тсс, — мягко перебил Хакурон. — Я свободен. И, честно говоря, был бы рад остаться ещё ненадолго. Хантер вздохнул с облегчением и впервые за весь вечер по-настоящему улыбнулся. — Тогда пошли, — сказал он, и в голосе его звучала лёгкость, которой не было уже давно. Парни вышли из машины и неспешно направились в сторону круглосуточного магазинчика, что притулился на углу соседнего квартала. Ночь была тёплой, воздух — тихим, будто город выдохнул и уснул. По пути они почти не разговаривали: не потому что не о чем, а потому что присутствие друг друга и без слов было насыщенным. Возвращались уже с двумя увесистыми пакетами, набитыми едой, напитками и чем-то ещё, по настоянию Хакурона. — Честно, не стоило покупать столько всего, — сказал Хантер, когда они остановились у входа в его дом. — Мы ведь собирались просто выпить пару банок. Ну, максимум — чего-то к пиву. Он явно чувствовал лёгкую неловкость. И дело было не только в продуктах. Он всё ещё не мог до конца поверить, что Хакурон сейчас здесь, рядом. Вечер разворачивался куда более лично, чем он ожидал. — И оставить тебя голодным? — Хакурон бросил на него укоризненный взгляд. — Я наблюдал за тобой весь день. За всю лекцию ты съел одну, чёрт возьми, булочку. Как ты вообще ещё не упал в обморок? Хантер усмехнулся, поднимаясь по ступеням. — Привычка. Всю жизнь питался на бегу. Раньше времени совсем не было, а теперь… теперь вроде есть, но привычка осталась. Хакурон кивнул, и между ними на мгновение повисло взаимопонимание. Не просто дружелюбное — более глубокое, почти тихое и тёплое. Они подошли к двери, и Хантер отпер замок. — Проходи. Только… сразу скажу — не убрано. Я редко бываю дома. Хакурон, перешагивая порог, сразу же оглядел прихожую. Дом был скромным, но в нём чувствовался характер хозяина: книжные стопки, слегка небрежно расставленные по полкам, пара записей на доске у входа, забытая кружка на полке. — Уютно, — коротко произнёс он, и в голосе его не было фальши. — Проходи в комнату, я пока что-нибудь приготовлю и принесу. Хантер скинул обувь и направился на кухню. Но Хакурон не собирался отпускать его даже на пять минут. Он последовал за ним, расположившись у окна и с интересом наблюдая, как тот разлаживает продукты. Хантер двигался по кухне уверенно, почти машинально. Он ловко доставал ингредиенты, включал плиту, мыл рис. В этой простой суете было что-то домашнее, трогательное. Он даже не заметил, как его лицо на мгновение изменилось — в нём проступила мягкость, почти детская сосредоточенность. — Ты... очень симпатично смотришься в домашней обстановке, — сказал Хакурон, не отводя взгляда. — Я раньше часто готовил, — ответил Хантер, не оборачиваясь. — Мама приходила уставшая, а сестра была совсем крошкой. Я рано научился брать всё на себя. Это... осталось. Он улыбнулся про себя, вспоминая старую, теплую кухню, маму в халате, запах запеканки и голос малышки-сестры, пищащей: "Кармииии!" Хакурон молча кивнул, но в его глазах что-то потемнело. Его собственные воспоминания об ужинах были иными. Без уюта, без тепла. Отец за столом, обложенный охраной и незнакомыми мужчинами в дорогих костюмах, разговорами, от которых холодело в животе. Мать… однажды была там. Только однажды. А потом — уже никогда. Почувствовав смену настроения, Хантер, не глядя, быстро завершил готовку, разбавляя тишину: — Так, держи тарелки и дуй в комнату. Пора начинать вечер! — Пахнет потрясающе, — Хакурон вдохнул аромат. — Что это? — Кацудон. Правда, отбивную я порезал заранее и всё смешал с рисом, как ленивый повар. Надеюсь, простишь? — Ты ещё спрашиваешь?! Где ты научился так готовить? Я понимаю, семейные ужины, но японская кухня — это уже серьёзно. — Готовка — это как кататься на велосипеде. Если любишь, не забываешь. И да, я рад, что получилось тебя удивить, — улыбнулся Хантер, глядя на него, как будто эти слова значили гораздо больше, чем просто фраза о еде. — Ты точно моя судьба, — пробормотал Хакурон, уже увлечённо поглощая свою порцию. Хантер сидел рядом и едва не подавился пивом. Он закашлялся, отставил банку и вытер рот рукой. — Ты в порядке? — Хакурон вопросительно посмотрел на него, всё ещё с ложкой в руке. — Да, нормально, просто... ты меня застал врасплох, — пробормотал Хантер, потупив взгляд. — У тебя… — Хакурон осёкся. Его голос стал ниже. — У тебя капля пива под воротник стекла... Он не сводил глаз с тонкой струйки, пробегающей от шеи Хантера под полуоткрытую рубашку. — Что? — удивился Хантер, встал и подошёл к зеркалу в прихожей, пытаясь разглядеть пятно. Он оттянул воротник, вглядываясь в ткань. — Вроде чисто. Или ты не об этом?.. — Не об этом, — тихо ответил Хакурон. Он уже стоял у него за спиной. Хантер поднял глаза и увидел его отражение в зеркале — взгляд, в котором не было сомнений. Только намерение. Прямое и безмолвное. Хантер повернулся — и в ту же секунду его спина мягко прижалась к зеркальной поверхности. Сердце заколотилось в груди, руки сжались в кулаки. Хакурон не сказал ни слова. Его язык неспешно, почти ритуально, повторил путь капли, скользнув по линии шеи Хантера, от ямочки под горлом до края воротника. Его губы остановились в миллиметре от губ преподавателя. Он замер. Хантер тяжело дышал. Их взгляды встретились. И теперь в глазах обоих был не вопрос, а бессловесное, обоюдное признание в том, что между ними давно зрело — и наконец проросло. Хакурон слегка дотронулся до его губ. Не поцелуем — просто касанием. Как будто проверяя, можно ли. И только потом, с почти незаметной дрожью, позволил себе вкусить то, что так долго откладывалось. Снаружи шёл дождь. Хантер не заметил, когда он начался. Всё, что сейчас было — это дыхание, прикосновение и тишина, в которой всё наконец стало ясно. — Я не исчезну утром, обещаю, — голос Хакурона прозвучал твёрдо, но с теплотой. Без лишней бравады — скорее, как клятва. Как нечто очень личное. Хантер сглотнул — горло сдавило, будто внутри всё зацепилось и перестало двигаться. Он на секунду отвёл взгляд, задержавшись на губах парня — мягких, уверенных, опасно близких. Затем поднял глаза и встретил в них спокойствие, серьёзность, почти трогательную уверенность. — Ты не пожалеешь потом? — Хантер говорил тихо, почти шёпотом. — Я… я уже не тот человек, каким был три года назад. И, в конце концов… я твой преподаватель. Он не мог не сказать это. Всё внутри протестовало — не от неприязни, а от страха. Глубокого, болезненного. Страха потерять всё: статус, работу, а главное — себя. Но Хакурон даже не моргнул. — Расскажи мне, какой ты сейчас, — прошептал он, наклоняясь ближе, — я хочу знать. Я готов слушать. И запоминать - Мистер учитель. Последние слова он буквально выдохнул ему в ухо, так близко, что дыхание обожгло кожу. Его тело прижалось плотнее, толкая Хантера к холодной, гладкой поверхности зеркала. Послышался тихий, но явный скрип — хрупкое напоминание о том, как легко сейчас всё может разбиться. Хантер резко вдохнул, приподняв голову. — Может… стоит всё-таки перейти в спальню? — проговорил он, собираясь с мыслями. Он уже знал ответ. Понимал: дороги назад нет. Не в тот момент, когда пригласил Хакурона в дом. Не в ту секунду, когда позволил ему войти не только в личное пространство квартиры, но и в давно закрытые части своего сердца. "Он мой ученик. Я не имею права. Если кто-то узнает, всё рухнет. Мы оба потеряем слишком многое. Я могу разрушить ему жизнь. А свою уже начал крушить. Но я устал от вранья. Устал бороться с собой. Я хочу жить. Хочу чувствовать. Хочу — его." Хантер выдохнул и, словно сбрасывая с себя цепи, подался вперёд и впервые по-настоящему поцеловал Хакурона. Поцелуй был несдержанным, живым, будто они оба слишком долго этого ждали. Они двигались медленно, почти не отрываясь друг от друга, пока не добрались до спальни. Хакурон не торопился. Раздевая Хантера, он делал это как нечто важное, интимное, внимательно следя за его реакцией, за каждым вздохом, взглядом, дрожью. Не просто чтобы раздеть — чтобы приблизиться. Чтобы показать: он здесь не ради тела. Ради него. — Подожди… — прерывисто сказал Хантер, отрываясь от его губ. Щёки его вспыхнули, дыхание сбилось. — Прости. Я, возможно, звучит глупо, но… я действительно не знаю, что… что делать в такой ситуации. Он отвёл взгляд, смущённо сжав пальцы. Хакурон усмехнулся — не насмешливо, а тепло. Он прикоснулся к поясу брюк Хантера, медленно расстёгивая ремень. — Тогда давай поменяемся ролями, — прошептал он, обдав дыханием кожу у ключицы. — Позволь мне… быть твоим учителем. Это прозвучало почти магически. Слова разогрели воздух в комнате. Хантер едва не задрожал от того, как много в этих словах было желания — и заботы. Когда пальцы Хакурона коснулись паха, тело Хантера отозвалось моментально, как будто годами ждало этого прикосновения. — Ааах… — вырвалось у него, прежде чем он успел прикусить губу и зажать рот руками, смущённый собственной реакцией. Хакурон довольно улыбнулся и медленно опустился перед ним на колени. Но в ту же секунду в прихожей раздался звук — чёткий, реальный, пугающий. Входная дверь. Кто-то вошёл. Мир оборвался. — Ч-что за… — Хантер отпрянул, резким движением поднявшись. В спешке он случайно задел Хакурона коленом, и тот болезненно поморщился. — Так ты… живёшь не один? — хрипло спросил Хакурон, глядя на уже выскочившего из комнаты Хантера. Оставшись один, он провёл рукой по лицу, вздохнул и, чувствуя досаду, сел на край кровати. Скулу саднило, но обида от прерванного момента была сильнее. Всё было так близко… так на грани. — Один, — пробормотал он себе под нос. Тем временем в прихожей Хантер, наспех накинув рубашку, вышел и остановился, увидев знакомую фигуру. — Люси? — его голос прозвучал на грани шока и раздражения. — Что ты здесь делаешь? Почему не позвонила? — А разве это возможно? — парировала миниатюрная блондинка с ехидным выражением лица. — У тебя вечно “абонент вне зоны доступа”. — Я… просто был занят. Работой. — Хантер пытался сохранить спокойствие, но всё в нём кипело. — Ты не могла… подождать? — Неужели я пришла так не вовремя? — Люси прищурилась, замечая открывшуюся за его спиной дверь спальни. И тут же оттуда вышел Хакурон. Непринуждённо. Полураздетый. Люси приподняла бровь. — Оу. Кажется, я действительно не вовремя, — с заметной долей веселья в голосе сказала она. — Люси. Иди на кухню. Мы сейчас подойдём. Поговорим, — выдавил Хантер, вздохнув, и мягко подтолкнул Хакурона обратно в комнату, захлопнув дверь. — У тебя очень милая сестра, — прокомментировал Хакурон, всё ещё не теряя самообладания. — А ты мог бы… надеть что-нибудь?! — Хантер уставился на него, раздражённо. — Ох! Верно. Вы уж извините, мистер учитель. Не могли бы вы вернуть мне мою одежду? Хантер бросил на него взгляд исподлобья, а потом — вниз, на себя. Да, рубашка на нём — Хакурона. Его же лежит на кровати. — Прости… И, пожалуйста, не называй меня “учитель” в таком контексте. Это… смущает. — Как скажете, учитель, — не удержался от шутки Хакурон, протягивая его рубашку и забирая свою. Хантер, фыркнув, повесил рубашку на спинку стула, открыл шкаф и достал домашнюю футболку. Он быстро переоделся, но напряжение внутри не отпускало. То, что происходило между ног, тоже не позволяло забыть, на чём их прервали. Хакурон не сводил с него глаз, наблюдая, как он двигается. Домашний Хантер был чем-то новым. Уязвимым, живым, желанным. Переодевшись, Хантер кивнул в сторону двери, тяжело выдохнув.