Сын одетого в красный

Эта ночь запомнится надолго всей поднебесной... Внезапно вспыхнули огни битвы посреди мирной и спокойной ночи, осветив землю цветом кроваво красного заката. Эта битва не была столь красива как в романах и также столь поэтична и героична как описывается в летописях. Ведь не было того самого всесильного героя который мог бы прийти на помощь. К сожалению, в нашем жестоком мире добро не может преобладать над злом столь сильно чтобы быть в силах его победить. Да бывают единичные случаи когда это не так, но это настолько редко, что они канут в небытие быстрее чем о них успеет пойти молва. И хоть и она не была столь красочна, но одного цвета всё же было уж слишком много, а именно кроваво красного. Его было столько, что он затмевал собой основной цвет пристани лотоса — фиолетовый, во всех возможных его оттенках. Столько потерь за одну ночь клан Цзян ещё не помнил на своей истории. Их, как они думали, безупречный барьер пал впустив на территорию врага. Клан Цзян был силён и не обделён многочисленными талантами, но и клан Вень не в чем не уступал им и к их величайшему сожелению даже преобладал. Словно алое солнце в зените летом сжигая всё вокруг как сухую траву. Большое численное преимущество и пару козырей в рукаве давали им великое преимущество, и как бы клан под знаменем прелестного и нежного лотоса не был силён это выглядело словно слон топчет муравьев. Мысль об этом будоражила и пугала нынешнюю главу клана. Мало того что её мужа не было сегодня так ещё и Вей Усянь, лучший ученик их ордена, тот кому она могла доверить защиту её через чур вспыльчивого сына недавно куда-то исчез без следа, при сильной травме и горячке. Оставив после себя глубокую рану на сердце многих. Настолько глубокую что мадам Юи пришлось запретить его упоминание, дабы адепты не отвлекались от тренировок на слёзы. Ведь тяжесть от скорби мешала их самосовершенствованию. Многие уже смирились и окрестили, черно-красный ураган постоянно находящий на свою пятую точку проблем или приключений, а обычно и то и другое, мертвым. И лишь малая часть всё ещё теплела надежду на то что это вечно улыбающиеся и смеющиеся без причины бедствие всё же живо. Среди этих людей была почти вся семья Цзян, кроме Юи Цзиюань, да пару младших адептов, надеющихся на чудо, обожающих и преподносяших чуть ли не к небесам любителя спиртного.

***

Барьер рухнул через пять секунд после того как Пурпурная Паучиха вышла из храма их покровителя, где она молилась за защиту своего клана и помощи в нелёгком сражении, но видимо её молитва не была услышана. Ну или же это был намёк что они должны справляться своими силами, а не надеяться на благословение и нисхождение богов. Собравшись с мыслями мадам Юи схватила Цзыдянь и направилась в эпицентр сражения. Глава клана Цзян Фенмянь как раз плывший назад домой после ссоры с женой и везущий ей в подарок красивую шпильку, в знак примирения увидел одинокую лодку в чернильно черном озере отражавшие своей гладью звёздное небо. Слегка удивившись он приказал своим людям чтобы они подплыли ближе к этой лодке. И каково же было его удивление когда в этом же маленьком плавательном средстве он увидел своего собственного сына связанного путами оружия его супруги. Цзян Фенмянь тут же спрыгнул к сыну чтобы тот прояснил ему всю ситуацию целиком. Что тут вообще происходит. Цзян Чэн выглядел по особенному злым, раздосадованным и находился в каком-то, непонятном его отцом, отчаянии, он всё время дёргался в попытках освободится. Но Ваньнинь же сам не понаслышке знал что путы его матери невозможно разорвать, тем самым из них было невозможно выбраться ни одной живой душе. Но паническое и встревоженное нутро Цзян Чэна что так и стремилось вырваться наружу в виде больших словно стеклянные бусины слёз отчаянья. — Что случилось А-Чэн? — мягко и успокаивающе, но в тоже время максима твёрдо спросил у своего сына нынешний глава клана Цзян. — На нас напали псы из клана Вэнь! Сукины они сыны! Чтобы их разодрали на мелкие кусочки тысячу чертей! Мама связала меня! Отправила подальше от пристани лотоса! От моего дома! Скорее! Сними с меня эти путы! Я не желаю чтобы мои люди гибли пока я тут отсиживаясь в безопасном месте!!! — тут же закричал на отца в панике наследник клана нашедшего своё пристанище в тихой, умиротворённой и до поры до времени спокойной пристани лотоса. Его глаза бешено бегали из стороны в сторону не зная за что же им зацепится. У Цзян Фенмянь тут же появилась сильная и тёмная складка между сдвинутых острых бровей. Его лицо вмиг посерьёзнело, а так же потемнело. Потерев пальцем точку между бровей и тяжело выдохнув отец сидящего перед ним юноши. Открыв глаза он посмотрел на сына с неким сожалением, беспокойством и какой-то неуверенностью что же ему делать. Всё же решившись на что-то Цзян Фэнмянь снова сделал глубокий вдох, наконец выдохнул и заключил любителя собак в крепкие объятия и прошептал на ухо опаляя его горячим дыханием и стремясь как можно точнее запомнить этот момент, до малейших деталей. — Я люблю тебя, А-Чэн! И всегда любил! Запомни это! Пожалуйста! Береги себя. И я тебя умоляю — живи!... Хоть и старший Цзян и говорил тихо, а его голос слегка подрагивал. Он четко смог подчеркнуть всю важность сказанного. От такого неожиданного и ошеломляющего поворота событий Цзян Ванинь застыл в оцепенении, как будто в него ударила молния, не зная что ему следовало сделать, сказать или как даже просто напросто на это реагировать?.. ЧТО ОН, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ДОЛЖЕН ИСПЫТЫВАТЬ!? Пока он отошёл от шока его отца рядом уже не было, а на его щеках было две мокрые дорожки... Слёзы без перестану текли, а юный наследник клана Цзян ничего не мог с этим поделать. С каждой секундой он всё отдалялся от мест в которых вырос и от семьи что любила и больше всех на свете беспокоилась о его безопасность. Даже если бы сейчас путы Цзидяна спали, Цзян Чэн не смог бы встать. Его ноги не слушались и как будто атрофировались. В голове было абсолютно пусто... Цзян Фенмянь вздрогнул когда отстранившись он увидел на щеках сына мокрые дорожки от слёз. Его сердце сжалось от боли, а в душе скреблись кошки, оставляя после своих когтей глубокие кровоточащие раны, которые даже самый искусный лекарь не сможет залечить. Несмотря на боль главе клана Цзян пришлось отстраниться от сына и встав на меч догнать пролетевших вперёд подчинённых на помощь. Недавно благоухающий словно только распустившийся цвет лотоса орден, сейчас был накрыт пеленой непросветно черного дыма. Пурпурный окрасился в кроваво красный, было очень жарко от окружающего со всех сторон всепожирающего пламени. Его обжигающие языки тянулись ввысь к молчаливой луне, затмевая её слабый серебристый свет. Она словно вечно молчащий свидетель наблюдала за всеми и всем тем безобразием что они творили опьянённые безнаказанностью, не сдерживаемые никем и ничем, кроме своей совести, которой на несчастье невинных у этих чудовищ не было. Когда Цзян Фенмянь прибыл на поле брани, оно уже было усеяно мириадами трупов, а по дорогам текли реки красной жидкости. Не теряя ни секунду он стал плечом к плечу со своими, верными ему и своим идеалам до самого конца, поданными. Если бы он не был так сосредоточен на битве, что аж вены на его висках вздулись и пульсировали, нынешний глава ордена Цзян заметил бы нарастающее серебристое свечение со стороны лотосовых озёр и если продвинуться дальше будут владения клана Вень, откуда и пришёл его сын всего неделю назад...