Lecter Family

      Раскат грома сотряс землю небольшого городка. Лия была уверена, что даже вещи на её столе и полках задрожали, не говоря о перепуганной сигнализации автомобиля. Тучи обстреливали землю и крыши домов барабанной дробью, нисколько не жалея элегантных диванчиков и кресел на верандах и патио соседских домов. Они пали жертвой беспощадного ливня. Также как и Лия. Ей не нужно было быть мебелью во дворе, чтобы сполна ощутить себя также дерьмово.       Будучи в тепле собственной кровати и при закрытых окнах она страдала от грозы, – её ноги будто разматывали, потянув за торчащие нитки нервной системы, распуская узелок за узелком в каждом суставе. Она не могла найти положение, в котором ей было бы достаточно комфортно, чтобы уснуть, перепробовав всё, даже закинуть ноги на стену. Ничего не помогало. Когда её уставший мозг всё-таки давал ей шанс набраться сил, то почему-то запускал бессмысленно тревожный видеоряд, состоящий из одних и тех же кадров: скамейка в парке, коридор с папоротниками, больничная палата. И дорога — свет фар в дождливый день, визг тормозов, удар. Удар, удар, удар.       Лия злилась на саму себя, она сейчас в самом комфортном для неё месте, а её мозг выдаёт такие вещи? Мало того, что ей мучительно больно, так ещё и собственное подсознание решило её добить? Скорее бы эта ночь уже закончилась…       Когда Уилл постучал к ней утром, чтобы позвать на завтрак, Лия спала. Без подушки, одеяла, они были беспощадно отброшены ночью. Мужчина нахмурился и тихо закрыл дверь, решив дать ей время отдохнуть. Он волновался, что ей нужно время, чтобы прийти в себя после вчерашнего возвращения домой, и, вероятно, спала она не лучшим образом.       Проснулась она ближе к обеду. Хотя Лие и показалось, что часы наглым образом вводили ее в заблуждение, – за окном был всё тот же мрак. Разве что не такая непроходимая тьма, как ночью. Ливень насмешливо хлестал в окна. Он не планировал прекращаться.       Девушка села и показала окну средний палец, демонстрируя всё, что она думает о текущих погодных условиях. Резко встав на ноги, её ноги не слушаются, и Лия падает на пол. Дождь показал ей средний палец в ответ.       – Зараза… – она села на колени, помогая себе руками. Сдаваться так просто она не планировала. – Я встану сама. Возьму и встану.       Опираясь о прикроватную тумбу, она поднялась на одну ногу. Это не было сложным, не смотря на очевидный дискомфорт во всех суставах ниже пояса. Чего нельзя было сказать о том, чтобы подняться на вторую ногу. Она возмущалась, всячески вербально и невербально выражая свою злость на обстоятельства, из которых она старалась, в прямом смысле слова, выкарабкаться. Постепенно, опираясь руками о стену рядом, ей удалось подняться на ноги. Одна победа уже есть!       Но сделав шаг, её лодыжки прострелила резкая боль, сбивая с ног. Опять. Как можно совладать с целой жизнью, если даже ноги тебя не слушаются? Она сжала кулаки и несколько раз ударила пол, стараясь выместить всю свою злость на проклятый дождь, на свои бесполезные ноги и ущербный генофонд. Она швырялась кулаками и проклятиями, пока не ощутила руку на своём плече.       – Лия, давай помогу, – отец помог ей подняться и усадил обратно на кровать. Она не поднимала разъярённых глаз, даже не заметив, что из них тихо ринули слёзы.       – Я не могу встать, – шёпотом призналась она. Это было признание поражения.       – Это всё из-за грозы, милая, – отец потянулся за салфеткой в её тумбе и вытер ей слёзы, придерживая её лицо за подбородок. – Это временно.       Лия молча закусила щёку изнутри. Её совершенно не устраивала позиция верить и ждать, что всё просто в один момент наладится.       – А если нет? – с вызовом спросила она, подняв глаза на отца.       – Это очень маловероятно, – ответил ей мужчина, накрыв её ноги одеялом.       – Ты уходишь от ответа, отец, – нажала она его же оружием. Ганнибал не ожидал, что его дочь так скоро начнёт брать от него элементы речевого поведения. Хоть ему и было лестно, что Лия учится и становится местами похожей на него, сейчас ему это было не на руку.       – Хорошо, – кивнул он, решив, что им пора обсудить этот вопрос открыто, раз она настойчиво интересуется. – Если ты действительно хочешь знать, в кладовке стоит инвалидное кресло на такой случай.       Девушка побелела. Она ожидала, что отец скажет, что это невозможно, она придумывает глупости, и всё поправимо. Она ждала опровержения своих страхов. А получила лишь подтверждение того, что её родители тоже об этом думали. Они тоже боятся.       И если они уже купили ей кресло на такой случай, то вероятность остаться беспомощной куклой в её голове резко возросла и укрепила позиции.       Заметив её реакцию, Ганнибал взял её за руку. Не хватало, чтобы она себя накручивала ещё и по этому поводу.       – Мы взяли тебе кресло как раз для таких случаев, Лия. Когда сама ты не в состоянии держаться на ногах. Это такая же временная мера, как и трость, только для более серьёзных случаев.       – Я не хочу кресло, – совершенно раздавленным тоном сказала девушка.       – Я понимаю, детка, ну что ты, – он вновь провёл бумажным платком по её щекам. – Ты можешь весь день провести в постели. Я принесу тебе поесть. А можем перевести тебя пока что в гостевую спальню на первом этаже, и ты попробуешь кресло как средство передвижения. Мы сегодня дома, мы тебе поможем, – немного помолчав, он добавил. – Уилл сегодня никуда не едет, и, я считаю, вам было бы неплохо поговорить без меня.       Ей хотелось поговорить с Уиллом. Искренне объясниться, попросить прощения. Он наверняка успел приобрести пару седых волос с её побегом. Но перспектива передвигаться на кресле её не привлекала. Хотя и собственная постель, всё ещё мятая ночными кошмарами, выглядела как наказание.       – Как долго продлится дождь? – обречённо поинтересовалась девушка.       – Ещё пару дней.       Она откинулась на стену и закрыла лицо руками. Ещё несколько дней? Значит, это была не последняя её ночь метеорологических пыток? Она издала звук, полный её нежелания мириться с ситуацией. Как же она не хотела идти на это. Да только с каждой секундой её стремление бороться с собственным организмом таяло на глазах.       – Хорошо, отец, – вздохнула она, отдавая свою возможность ходить как дань стихии без всякого права голоса. Руки её были связаны строками диагноза, ноги стали балластом. Бороться было невыносимо. – Если ты считаешь, что так лучше, то хорошо. Давай попробуем.

***

      Более беспомощной Лия ощущала себя только в палате больницы, обвязанная проводами и трубками. Она понимала, что это чувство совершенно нерационально, она же дома, с родителями, которые ей правда хотят помочь, но чувство собственной бесполезности давило удавкой.       Ещё и эти глаза Уилла, когда он увидел её в кресле.       – Детка, – он опустился на корточки рядом с дочерью, взяв её руку в свои, перебирая её пальцы. Она уводила глаза. Всё ещё не смотрела не него. – Ты как?       Уилл хотел помочь ей, когда слышал, что она упала первый раз, но его остановил муж. Ганнибал попросил дать ей время, чтобы осознать, насколько она в силах передвигаться самостоятельно. И только когда им стало ясно, что всё плохо, мужчина изъявил желание поговорить с дочерью сам. Они оба понимали, что эта гроза не пощадит их дочь, и нужно будет поднимать не только Лию с колен, но и вопрос кресла в кладовке. Уиллу не сильно верилось, что Ганнибалу получится так легко её уговорить.       – Приобрела колёса, – отшутилась девушка, поднимая глаза на Уилла. Он тепло ей улыбнулся, прямо как раньше. И ей стало легче дышать в его присутствии.       – Её ноги не держат, – коротко сказал Ганнибал.       Мужчины обменялись многозначительными взглядами, и Уилл тяжело вздохнул. Казалось, между ними только что произошёл негласный диалог, в суть которого её посвящать не собирались.       – Ты, наверное, плохо спала, да? – девушка скривила лицо, не желая вспоминать детали этой ночи. – Я сделаю тебе кофе.       Такой простой жест от Уилла говорил о многом. Он никогда не предлагал ей кофе. На самом деле, он был против того, что Ганнибал разрешает ей его пить. Девушка интуитивно восприняла такое предложение не просто как акт заботы о дочери, а больше как… жалость? Ей показалось, что ему было её жаль, оттого он и пытался подбодрить девушку таким образом.       Не только её родители могли читать людей.       Завтрак в обед был как никогда желанным. Лие стало намного спокойнее, когда их затянула знакомая домашняя рутина, – Ганнибал что-то готовил, пока Уилл рассказывал о случаях на работе, а она была рада сидеть с ними за одним столом, будто её побега и не существовало вовсе. Но казалось это положение устраивало только её одну, поскольку Ганнибал спускать её побег так просто не собирался.       – Лия, а не расскажешь, где всё-таки ты была, пока мы тебя искали по всему городу?       Кажется, он намеренно тыкал её совесть иглами, чтобы та разрослась и задушила её без посторонних вмешательств.       – Я была у друга, – робко ответила она, покручивая чашку кофе на поверхности стола.       – У того самого? – Уилл недовольно нахмурился. – Мне он не понравился.       Девушка пару раз моргнула, пытаясь срастить, где они могли видеть Питера, пока не осознала, что Уилл говорит о Максе. Конечно.       – О нет, пап, я не о Максе, – она закусила губу, пытаясь очень мягко пояснить ситуацию, и это походило на постройку карточного домика: неверное слово, и всё разрушится. – Я была у друга из приюта, Питера. Он живёт не так далеко отсюда.       – Питера? – повторил отец, не отрываясь от кухонной поверхности. – Ты никогда о нём не говорила.       – Да, знаю, я… – Одно неверное движение. Очень осторожно. – У меня не осталось с ним связи после аварии. И я не знала, где конкретно он живёт. Мне просто повезло с ним встретиться.       – Повезло, значит… – размеренно повторил Уилл, слегка сощуриваясь. – И сколько лет Питеру?       – Восемнадцать, – пожала плечами девушка.       – То есть ты случайно встретилась с другом из приюта, и он вот так легко забрал тебя к себе. И ты ночевала у него дома. И ему восемнадцать.       Парцелляция никогда не была добрым знаком. Кажется, подул ветер, нужно держать карты.       – Папа, мы с ним друзья детства, и он бы ни за что не оставил меня на улице.       Ей очень хотелось защитить Питера от вероятных нападков её родителей. Он точно этого не заслуживает. Это был единственный человек, к которому она могла прийти в момент отчаяния, и он принял её. Со всеми её спонтанными решениями, эмоциональными качелями. Он помог ей.       – И какого рода у вас отношения, дочка? – Ганнибал развернулся к ней лицом. Ему хотелось видеть её ответ, недостаточно было его просто услышать.       – Пап, мы друзья. Он мне как брат, – она недовольно прыснула, чего это нападают с такими вопросами? – Если вас это успокоит, у него девушка есть. И у меня даже её номер есть.       Она откинулась на спинку своего кресла и сложила руки на груди. От этого разговора она даже уйти не может, только медленно уехать. Сплошные неудобства.       – Мы просто волнуемся, милая, – ответил Уилл. Ганнибал присел рядом с ним. – Ведь раньше мы и не слышали от тебя ни о каком Питере.       Лия выдохнула и зажмурилась на секунду. Возможно, она зря злится. Они имеют право подозревать незнакомых им людей в чём угодно.       – Я понимаю. Простите, – девушка перекинула косу за плечо. – Питер мой друг из приюта. Он мне всегда был как старший брат, оберегал меня всячески от девчонок-задир, от парней, которым я могла понравится, – Лия закатила глаза. – Ему никогда не нравились парни, которым я нравилась. Считал их тупицами. Он ушёл из приюта ещё до моего побега, и мне его очень не хватало. Мы должны были встретиться в ночь ДТП, но вот, не вышло, – она пожала плечами. – Я была очень рада снова с ним встретиться. Будто и не расставались, – ей срочно захотелось позвонить ему. На секунду оторвавшись от этих мыслей, она фыркнула. – Да и понравится он вам точно, он мне так по шапке настучал за побег и всё порывался меня домой отвести. Это я упёрлась.       – А вот это в тебя, – Уилл недовольно тыкнул пальцем Ганнибала. – Это она в тебя упёртая как ослица.       – Папа! – возмутилась девушка.       – И где я не прав, подскажите на милость?       – А ты у нас образец сговорчивости, Уилл? – усмехнулся Ганнибал. – Не рассказывай мне сказки. – мужчина осуждающе поджал губы, когда Уилл закатил глаза, и вернулся к разговору с дочерью. – Милая, если хочешь, можешь позвать Питера на ужин. Мы бы с удовольствием с ним познакомились.       Уилл, будто задумавшись над предложением Ганнибала, не отрывал глаза от потолка, за что его беспардонно толкнули локтем.       – С удовольствием, – с нажимом повторил мужчина, ожидая, когда Уилл сдастся под его напором. Ждать долго не пришлось.       – Да, конечно, приглашай, – согласился он. – Но я не могу обещать ужин без допроса.       – Ты умеешь проводить допросы? – усмехнулся Ганнибал. Уилл не выглядел даже просто как офицер полиции, какие допросы? Этот мужчина уж точно не выглядел устрашающе натирая стёкла очков или, как обычно, уводя взгляд при разговоре.       – Навык здесь не играет роли, Ганнибал, – немногим категоричнее ответил он. – Просто пока меня смущает, что у нашей дочери есть восемнадцатилетний приятель. Поэтому вопросы у меня будут.       Лия улыбнулась отцам и доела свою еду в тарелке. Ей очень хотелось познакомить родителей с Питером, но не сейчас. Не когда она обременена этим дурацким креслом. Он и так слишком о ней беспокоится.       Будто почувствовав, что речь идёт о нём, пришло сообщение от Питера. Он интересовался, как она. И ей всё-таки очень захотелось ему позвонить, услышать его голос. Она так и не отписалась ему вечером, что она в порядке, уж очень перенервничала после всего этого разговора. Нужно наверстать.       Уилл помог ей добраться в гостевую спальню и лечь на кровать. Самостоятельно она пока была не в силах оперировать креслом, непривычно. Уилл сел рядом с ней и виновато улыбнулся дочери.       – Лия, милая, прости, что кричал вчера, – он увёл глаза и взял её за руку. Так ему было проще. – Я очень переживал за тебя. И был на взводе. Надеюсь, ты не напугалась…       А она напугалась. Лия и знать не знала, каким он может быть сердитым, и больше быть свидетелем его гнева ей точно не хотелось.       – Я всё понимаю, пап. Это ты меня прости, – она судорожно выискивала подходящие слова в своё оправдание, и это было непросто. – Я глупая просто. Надо было сперва поговорить с вами…       – Да, пожалуйста, впредь всегда говори с нами, хорошо? – весь его взгляд был печальным, будто он что-то упустил в её воспитании, не успел дать что-то важное. – Если тебе вдруг кажется, что я могу что-то не так понять, то ты всегда можешь обратиться к Ганнибалу, он точно поможет. Боже, да у тебя отец психотерапевт, а его дочка сбежала из дома из-за нареканий других людей. За такое надо бы отобрать у него лицензию.       Лия улыбнулась. Уилл был единственным человеком, который не боялся шутить над Ганнибалом, да и в целом единственным человеком, который не боялся Ганнибала вовсе.       – Лицензию психотерапевта или папы? – уточнила она.       – Психотерапевта, конечно, папой он только учится быть. Как и я, – он погладил её пальцы.       – Папа, я очень вас люблю. Правда, – она крепко сжала его руки. Ей хотелось доказать ему, что она жалеет о своих действиях, только пока не понимала, как это сделать.       – И мы тебя, Лия, – он поцеловал дочку в лоб и отпустил её руки. – Если что-то понадобится, зови, хорошо? Или звони.       Когда за Уиллом закрылась дверь, Лия наконец-то смогла выдохнуть. Он сам хотел поговорить с ней. Сам пришёл извиняться первым. Сердце наполнилось любовью к их маленькой семье и благодатным чувством дома. Среди них она дома.       Девушка предупредила Питера сообщением, что собирается позвонить ему, поэтому трубку взяли с первого же гудка.       – Так ты всё-таки жива, или тебя держат в чулане под лестницей, сознавайся.       Питер никогда не любил приветствия.       – Я жива, но комнату пришлось сменить по независящим от меня причинам, – усмехнулась она. – Но это мелочи. Ты как?       – Я нормально, переживаю шторм дома, это ты как? Как отреагировали родители, что тебе сказали? – его тон не был пропитан рядовой вежливостью. Он действительно волновался за неё.       – Всё в порядке, не переживай, – она улыбалась, чтобы он слышал, что волноваться не о чем. – Неделю домашнего ареста впаяли.       – Всего-то? – его голос стал тоньше из-за напускного недоверия. – Я бы тебя на месяц точно запер.       – Ну тогда хорошо, что не ты мой папочка, – язвительно добавила она.       – Конечно, тебе хорошо, жалеют тебя, паразитку мелкую, – недовольно прыснул он.       – Я тоже скучала, Петь, – всё тот же язвительный тон пришлось поубавить, чтобы перейти на тему посерьёзнее её номинального наказания. – Тут родители хотят с тобой познакомиться. На ужин зовут.       – Неожиданно, – размеренно ответил он. – Я раньше ни с чьими родителями не знакомился.       – А как же Сьюзен?       Они ведь вместе четыре месяца, наверняка за это время он успел познакомиться с её семьёй.       – Мы ведь всего четыре месяца вместе, какие родители, Лид!       Да уж, у них точно разные взгляды на отношения.       – Ну тогда никогда не поздно начать. Я им сказала, что ты был на их стороне и хотел вернуть меня домой, так что обелила тебя как могла. Теперь ты белый и пушистый.       – Вообще-то черный и лохматый, но ладно, так и быть, причешусь, – сделал ей одолжение Питер. – А когда? Прям сегодня?       – Вероятно, что да… А зачем медлить? Да и я соскучилась.       Слова вылетели раньше, чем она успела их обдумать. Кресло рядом давило на неё грузным камнем.       – Хорошо, тогда скинь мне время и адрес. Я даже оденусь поприличнее, – усмехнулся парень.       – Да, обязательно, только Петь, такая просьба. Эм... – как же сложно обличить в слова все ощущения, от которых она не может просто взять и отмахнуться, как от надоедливой мухи. – Если ты вдруг начнёшь меня жалеть, я тебя выгоню в проливной дождь, понял?       – Странная просьба, но понял, – согласился он. – Буду к тебе беспощаден.       – Уж постарайся, – Лия покосилась на кресло. Хватило ей его сочувствующего взгляда, когда она про аварию рассказывала. Больше не нужно.       – Тогда до вечера, получается? – на весёлой ноте уточнил Питер.       – До вечера, – согласилась она. – Пока.       Лия тяжело вздохнула. Ужин её ждёт сегодня интересный. Главное, чтобы в этот раз не пришлось швыряться вилками.