
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Тэхён мечтал об идеальной жизни. Он дал ей и себе ещё один шанс. Он воплотил свою мечту, где главным было это - свобода. Та самая, где…
…в любом случае в его жизни появился Чон Чонгук.
Примечания
- перед прочтением работы зайдите на профиль автора и ознакомьтесь с описанием.
- внимательно смотрите метки.
Плейлист к работе на Spotify -https://open.spotify.com/playlist/12nMy7OUgGPxQUQ6UV7o5O?si=SUcmf-jSRIm1M-5qfolFMQ&pi=e-rYMhAsN3ThiA
Просто сосед Ким Тэхён.
22 ноября 2024, 04:34
Чонгук надевает штаны и застёгивает на себе чёрную зипку. В коридоре шнурует кроссовки и быстро вылетает на лестничную площадку, спускаясь вниз.
Вылетает из подъезда и даже не обращает своего внимания на то, что на улице пошёл снег. Смотрит по сторонам и ищет кого-то, не зная, кого именно. Плюёт на то, что нужно обходить вокруг, чтобы дойти до нужного дома, и почти что бегом направляется по прямой к другу, ступая ногами по холодному снегу.
Подходит к нужному подъезду и открывает его без магнитного ключа, придерживаясь одной ногой за каменную стену, рывком дергая за ручку и открывая железные двери. Подпирает их камнем, чтобы Юна смогла зайти без проблем, и бежит на второй этаж, где видит открытую квартиру.
В подъезде мрачно, сыро, лестница почти в аварийном состоянии, света нет, но он видит эту жёлтую щелку света и идёт прямиком к ней, открывая входную дверь нараспашку и заходя внутрь дома.
Ничего не слышит.
Тяжело дышит, глазами бегает вокруг и ищет своего друга, открывая все двери подряд. Доходит до той, что является его комнатой, и находит его там, валяющегося на кровати в собственной крови.
— Хан! — подбегает он к кровати и сразу же садится на её край, придвигаясь к другу.
Тот лежит на постели, лицо в крови, одежда грязная и тоже в той же алой жидкости. Парень улыбается ему, оголяя кровавые зубы, и хрипит:
— О, Чонгук, — опять сплёвывает густую кровь на пол и обессиленно падает на подушку, тяжело сглатывая и прикрывая глаза.
— Эй, эй! — Чонгук хлопает его по щеке и за шиворот поднимает, чтобы тот открыл глаза и смотрел на него, а из ноздрей, как с водопада, начинает литься кровь. — Хан, где они?
Хан хрипит, ничего не может сказать. Голова и лицо в поту и крови, которая стекает с него, не заканчиваясь. Раны по всему телу — он его точно почти не чувствует. Чонгук рассматривает его тело, алые пятна увеличиваются в размерах.
Друг ничего не может сказать, опять сплёвывает набирающуюся во рту кровь, марая пол, и тяжело дышит, пытаясь вымолвить из себя хоть слово.
— Хан, блять! — уже кричит, потряхивая его в своих руках, и ждёт, когда же он ответит.
У Чонгука у самого сейчас сердце вырвется из грудной клетки.
Хан же ничего не делает, а до него докапываются абсолютно всегда. Парень работает с утра до поздней ночи, и редкий раз в любой непредсказуемый день возвращается домой в таком состоянии.
Задыхается, теряет кровь и держится изо всех сил, пытаясь терпеть в себе эту боль.
Много раз Чонгук ходил рядом с ним, отправлял пацанов, но ничего не происходило. Каждый раз они надеялись, что тот был последним, но каждый раз были не правы.
Хан возвращается в таком состоянии уже далеко не в первый раз.
И только почему-то сейчас он ничего сказать не может.
— Хан! — ещё громче, чтобы друг точно его услышал и сказал хоть полслова. — Где они, блять? Хан!
— Они около подземки сейчас… — сглатывает, во рту сильно сухо, хочется пить, но кровь набирается слишком быстро. — Их там четверо… — Чонгук его отпускает и сразу же поднимается с постели, но резко останавливается. — Чонгук…
Друг зовёт его слишком тихо, слишком беспомощно, но он оборачивается и кивает.
— Скажи Юне, что я её люблю… — из последних сил вырывает эти слова и падает головой на подушку, прикрывая глаза.
— Закрой рот, ублюдок! — Чонгук кусает губы, у него у самого слёзы наворачиваются от таких слов.
Он тычет на него указательным пальцем, продолжая стоять на месте, и громко кричит:
— Она сейчас сама придёт, обработает твои раны, и всё будет заебись!
У Чонгука от злости просто разрывает горло. Он с громким хлопком закрывает двери и вылетает из квартиры, отправляясь к другому дому, по пути собирая снег в руках, начиная лепить из него снежки. Находит нужное окно, где не горит свет, и кидает один, потом другой и ещё один.
Кидает до тех пор, пока не видит, как то открывается и из него выглядывает сонный Гюз с голым торсом, кивая ему и совсем не понимая, что происходит.
— Гюз! — орёт настолько громко, что уже весь район проснулся. — Быстро встал нахуй и взял биту! Зайди заодно за Данам!
Чонгук даёт указание младшему и разворачивается, начиная бежать в сторону подземного перехода, не дожидаясь друзей.
Бежит по этому хрустящему снегу, смотрит прямо, а потом поднимает взгляд вверх и смотрит прямо на свой балкон, где не видит младшей сестры.
Опять думает о ней.
Чонгук бы всё отдал, лишь бы Юна родилась не в этом районе. Почему такая хрупкая девушка с таким же хрупким сердцем живёт в таком опасном районе, где каждый день что-то происходит? Драки, выпивки. Да, все знают, что её никто не тронет, все знают, что на сестру Полиглота даже смотреть не стоит, но…
Почему именно она?
Почему именно она должна всё это переживать и видеть? Почему всегда она видит эту кровь, побои, всегда хочет помочь, а потом плачет в своей комнате, ужасаясь от такой жизни?
Столько лет она это видит, с самого детства этот кошмар, а она до сих пор не может привыкнуть.
Чонгук переживает за неё всегда.
И он всегда пытается её от этого отгородить и спасти, давая лишь лучшее.
Пусть она лучше сходит по магазинам с подругами, побудет на этих ночёвках, отдохнёт с друзьями, съездит на эти поездки и экскурсии, но только не находится в этом месте.
Здесь её быть не должно.
Чонгук останавливается, наблюдая около подземки компанию из четырёх человек. Они не в трезвом состоянии, стоят и курят дурь, запах которой до него доходит даже сейчас. Шугают людей, которые в такое время находятся ещё на улице, ломают что-то, орут и просто мешают спать.
Он с них глаз не спускает, направляясь прямо на них.
Ноги переломает, головы оторвет, но за своего брата он отомстит. За слёзы сестры отомстит, за друзей, за весь свой район. Ответит за всех, даст отпор за всех.
От этих мыслей кулаки всё сильнее сжимаются.
— О, смотрите, к нам кто-то идёт! — громко гласит один из них, поднимая горлышко бутылки с каким-то алкоголем ко рту.
— Видимо, мы мешаем куколке спать, а она всю ночь плачет, да? — все вокруг начинают угарать, но Чонгук не разворачивается назад, а идёт прямо к ним.
Компания собирается вместе и такими же шагами идёт к нему навстречу, продолжая с чего-то громко смеяться и употреблять алкоголь.
На амбалов они не похожи, телосложение среднее, меньше Чонгука каждый из них. Один из них подходит к Чонгуку прямо в притык, и это позволяет ему разглядеть красные от травки глаза и почувствовать запах перегара и никотина.
Ненавидит.
— Что, громко тебе? Уснуть не можешь? — Видно, как нарывается, но им, видимо, всё равно на последствия. — А нам похуй!
Чонгук не выдерживает.
Он долго ждать и фамильярничать как-то не собирается. Со всей силы сжимает ладонь в кулак и сразу же бьёт по пьяному и обкуренному лицу напротив, заваливая парня на землю. Седлает его, зажимая крепкими бёдрами руки, и начинает сильно бить по лицу, разбивая его в кровь.
Молчит, ничего сделать не может и уже не кажется таким смелым.
Они все такие на деле.
— Ты чё, пацан, вообще ахуел? — Другие из компании начали его оттягивать от своего друга, который валяется без сил, но Чонгуку всё равно.
Он отдергивает от себя их руки и продолжает, не останавливаясь, пока об его голову не разбивают бутылку.
Поднимает резко голову, устремляя взгляд прямо. Перестаёт бить, и все вокруг сразу же замолкают. Он медленно поднимается с места, громко дышит через нос и гневным взглядом оглядывает парней, которые, увидев, что он не отключился, сразу же на него налетают.
Трое на одного.
Как же по-мужски.
Чонгуку всё равно. Он бьётся до последнего и будет так делать всегда. Ему плевать. Пусть здесь будет даже десять человек — он положит каждого.
Он, сука, родился в том районе, где драться научился ещё в семь. С детства знает, как охранять своё, как защищать своих и кто здесь главный. Давно понял, что никто к ним как к людям относиться не будет. Все они милые на лица, а по итогу забивают до смерти, подлавливая из куста.
Их здесь гасят, их здесь уничтожают, потому что они другие. Люди с другим гражданством.
Чонгук знает это всё, включая и свои права.
В их районе они все держатся друг за друга.
Они стоят друг за друга горой, потому что только они знают, как им всем даётся трудно, что всё в этой жизни нелегко.
Поэтому когда Чонгуку не дают даже достать руки, сжимая его и забивая до смерти, то сбоку слышится крик друзей, которые не останавливаются ни на минуту и бегут спасать своего. Наваливаются с кулаками, пинают и также забивают, доводя до такого состояния, в котором сейчас лежит их друг на земле.
Потому что они за своих ответят.
***
Тэхён ничего не успел на себя накинуть, только ногами залез в кеды и сразу же вышел за Юной, которая не могла остановиться в своих рыданиях. Он крепко придерживал её за талию, боясь, что та вот-вот может упасть на холодный снег и не встать без его помощи. Шёл туда, куда она просила, не знал, с чем может помочь, но не останавливался.
Девушка что-то рассказывала ему сквозь плач, но Тэхён ничего не мог разобрать, ведь каждое сказанное слово заканчивалось громкими всхлипами.
Он вообще ничего не понимал.
Когда они уже подходили к нужному подъезду, который был открыт, в его слух бросились крики о помощи, громкие удары и всё тому подобное.
Очередная драка.
Тэхён вздрагивает. Сердце стучит с невероятной силой, как будто вот-вот вырвется из груди. Ему страшно. Он хочет спрятаться. Хочет, чтобы его просто защитили от этого места, дав спокойную жизнь.
Где его будут любить и где ему не будет страшно.
Они поднимаются по лестнице, также не закрыв двери подъезда. Поднимаются на второй этаж, где также была открыта одна из квартир, и Юна, опустив его руку, сразу же побежала прямо туда.
Тэхён закрыл входные двери, снял с себя обувь и начал идти по коридору, ориентируясь на плач. Он не знал, где она, и понятия не имел, кто здесь вообще живёт.
Коридор старый, здесь все квартиры старые. Ремонта нет, краска такая же старая и отрывается от стен и потолков. Судя по количеству обуви, которая составляет всего одна пару, он может только предположить, что здесь живёт один человек.
Когда он заходит в нужную комнату и видит лежащего на кровати парня с огромным количеством ран со свежей кровью и побитым лицом, а рядом Юну, которая сидит на полу, сжимая чужую руку, он понимает, что оказался прав.
У Тэхёна глаза увеличиваются в несколько раз. Он тут же подбегает к парню и сразу же начинает его осматривать.
— Хан… — плачет Юна и в мыслях молится, прося всех богов о помощи и чтобы друг очнулся и хоть что-то сказал. — Хан… — продолжает звать она.
Тэхён сильнее кусает свою губу, продолжая смотреть на лежащего парня.
Хан в какой-то момент в ответ сжимает нежную и аккуратную ладонь младшей, пытаясь улыбнуться и открыть глаза.
— Ты пришла… — хмыкает он и морщится от боли.
Говорить по-прежнему тяжело.
— Хан… — Юна в слезах задыхается, прикрывая свой рот, когда видит лицо друга.
Кровь. Одна сплошная кровь, которая не останавливается.
Парень сильнее сжимает женскую ладонь своей любимой и, только посмотрев ещё раз наверх, он увидел, что они здесь не одни. Он хмурится сквозь все свои оставшиеся силы и пытается понять, кто перед ним стоит.
— Кто это? — всё же спрашивает он, а Тэхён неотрывно продолжает его осматривать.
— Это Тэ, Хан… — только начинает объяснять Юна, как опять заливается слезами. — Он наш новый сосед, ты не помнишь?
Хан пытается хоть что-то вспомнить, но когда он ничего не может ответить, Юна губы сильнее сжимает, чтобы не закричать от бессилия.
Да Тэхён сам готов уже зареветь от этой картины, что образовалась перед ним.
Но он держится.
Понимает, что он здесь и вправду единственный, кто в состоянии помочь хоть с чем-то.
Поэтому он отходит от молодого и незнакомого ему парня и садится на колени перед младшей.
Та поворачивается к нему и, шмыгая маленьким и красным носом, выжидающе на него смотрит, а глаза так и продолжают заполняться слезами.
— Юна, солнышко, сходи, пожалуйста, за аптечкой. — Просит он, выдавливая из себя улыбку, чтобы Юна хоть немного успокоилась, но та лишь глазами начала бегать вокруг, не зная, что и ответить.
— Но… — Она не может оставить Хана одного.
— Юна, моя хорошая, послушай, — ласково продолжает Тэхён, кладя свою руку ей на плечо, аккуратно его поглаживая. — Ты же знаешь где находится аптечка? — Юна кивает. — Сходи и принеси её мне, пожалуйста, — девушка хочет опять что-то сказать, но Тэхён не даёт ей этого сделать. — Юна, я помогу ему. Доверься мне.
Сейчас и вправду тот самый момент, когда нужно просто довериться. Юна не знает, когда вернется брат, да и ей нужно то всего сходить за аптечкой. Ей страшно, она переживает, слёзы продолжают литься, но она встаёт с места и медленными шагами уходит куда-то, чтобы принести аптечку.
Тэхён спокойно выдыхает, когда девушка все же уходит, а потом, собравшись с мыслями, встаёт следом и опять подходит к кровати, где видит недовольный взгляд парня, который сразу же спрашивает:
— Вы встречаетесь? — Хрипит, глаза закрываются, а сил держать голову нет, но он все равно выжидает ответ.
Тэхён видит в этих глазах ревность, агрессию и..
Не знает, как описать это чувство, но видит, как Хан тоже, как и Чонгук, проявляет к нему агрессию.
Только она у него совершенно другая, потому что взгляд немного смягчается, когда он отвечает:
— Нет, мы не встречаемся. — Выдыхает, но все равно видит, что ответ просят более развернутый. И, понимая, что говорить ему трудно, отвечает вновь: — Мы не встречаемся, я не испытываю никакие чувства к Юне кроме дружеских и она об этом, если что, тоже знает. Мы просто друзья. — Тэхён присаживается на край кровати и, смотря то на окровавленную футболку, где сплошные заливистые пятна крови, которые становятся все больше и больше, то на лицо парня. — Я сниму?
Он бессильно кивает ему пару раз и немного приподнимается, чтобы Тэхён снял с него футболку, которую явно уже не спасти.
Оголяя торс парня, Тэхён ужасается. По всему телу синяки, кровь, раны, царапины и старые глубокие шрамы.
— Как ты вообще дошёл до дома? — Удивляется Тэхён, бегая глазами по раненному телу.
Юна возвращается обратно и ставит пластмассовый контейнер на рабочий стол и останавливается на месте.
Тэхён поднимает на неё взгляд также как и Хан. Она смотрит на них двоих и всхлипывает. Ей страшно.
— Юна, всё хорошо, — заверяет её Тэхён. — Сядь на диван, — кивает он на мебель в другом конце комнаты. — Я посмотрел на все раны, всё хорошо. Ты же их уже обрабатывала? — Знает, что да. — Я их сейчас также обработаю, помажу мазью и всё будет хорошо.
Тэхён улыбается и говорит так спокойно, что просто невозможно не поверить, но девушка все равно смотрит на Хана и тот, несмотря на сильную боль во всём теле, тоже выдавливает улыбку и кивает ей.
— Принцесса, я же знаю, что ты боишься… — Выдавливает из себя слова, но ради Юны держится, и через все силы продолжает. — Правда, посиди. Можешь даже лечь спать, а когда проснешься, то я уже буду бодрым стоять… — У Юны слёзы опять, когда она видит как ему это трудно дается. — Ну же, принцесса.
Тэхён смотрит на этих двоих, на их взгляды и его сердце кровью обливается от этой боли и связи между этими двумя. Он видит в глазах Хана, слышит в его словах то самое тепло и любовь, понимает, что тот просто готов на всё, чтобы с Юной было все хорошо.
Им двоим не нравится врать ей и говорить, что все хорошо, когда на деле совсем не так. Но пусть лучше она будет думать, что все в порядке, находясь в неведение, чем...
Юна последний раз смотрит на них двоих, а потом разворачивается и начинает молча идти к дивану, как Тэхён вдруг ей сует в руки успокоительное, которое нашёл в аптечке.
Девушка просто кивнула и сразу достала две таблетки, запив их водой, которая стояла в стакане на тумбочке возле того дивана. Она села, как ей сказали, и начала за всем наблюдать, сложив свои руки вместе.
Тэхён выдохнул и собрался в своих мыслях. Он отчетливо слышал, как дышит Хан, чувствовал, как Юна смотрит на его спину, и старался просто ни на что не обращать внимания, начиная рыться в аптечке.
Он понятия не имеет, стоит ли вызывать скорую. Не знает, есть ли переломы, но надеется, что все хорошо и что он сам сможет помочь без помощи врачей.
Вдруг скорую просто нельзя вызывать? Он не знает, что произошло, как Хан с этим связан и кем он вообще является.
Идёт моет руки, потом из пластмассового контейнера достаёт вату и бинты с разными мазями и жидкостями для обработки ран.
Комната погрузилась в полную тишину. Кажется, что даже пока Тэхён всё делал, Юна успела уснуть, и он в этом убедился, когда услышал от Хана новый вопрос.
— Почему? — Сил в голосе вообще не осталось, он дышит через каждый слог.
А Тэхён не понимает этот вопрос.
— Что почему? — Тихо и даже как-то ласково спросил он, поглядывая на него и продолжая обрабатывать.
— Почему вы… не вместе?
Понятно, что он имеет в виду его и Юну, спрашивая, почему они не вместе. А что Тэхён ему сейчас ответит? Потому что он гей и что он уже отказал ей, когда она ему призналась? За всё это время, что они находятся здесь, он уже понял, что между этими двумя какие-то другие отношения. Но они явно не взаимные.
Скорее… Юна относится к Хану также, как и он к ней. То есть…
Это максимум дружба. Не больше.
— Потому что мы не любим друг друга? Сойдёт за аргумент? — Тэхён отвечает, слегка улыбаясь и видит слабую улыбку на чужих устах.
Его радует, что Хан хотя бы просто с ним разговаривает.
Сейчас ему спать нельзя.
— Как её можно не любить? — Глаза свои закрывает и шипит, когда Тэхён прижигает его раны. — Она ведь… милая, замечательная. Я бы такую на руках носил. А ты… такое золото теряешь.
И Тэхён снова оказался прав в своих размышлениях.
— Ну, значит, это золото просто не для меня.
— Ты только попробуй её обидеть. — Тэхён удивленно вскидывает брови. Не в его положении такие угрозы говорить. — И не смотри на то, что я сейчас даже пошевелиться не могу… Всё равно найду и ноги переломаю…
Шепчет, но Тэхён его очень хорошо слышит. Он поворачивается в сторону Юны, которая сидит с закрытыми глазами, тихо посапывая, и снова поворачивается к Хану.
— Разве я могу? — Нет, он точно не из тех людей, которые будут обижать. — Я так никогда не делал.
— Люди меняются.
— Возможно. — Мычит он, рассуждая в голове. — Но не думаю, что это возможно.
Хан снова улыбается, и Тэхён тоже от этого не может сдержать в себе улыбку.
— Ты мне нравишься. — Искренне признаётся тот.
Всё-таки этот парень приятный. Они разговаривают всего ничего, но он ему нравится.
Тэхён скручивает ватные диски, окунув их в перекись, и сует их в ноздри парня, вытирая кровь с его лица. Пот так и течёт по лбу от такой духоты, и он опять уходит в ванную, смачивая там полотенце и укладывая его на лоб, после чего парень даже с легкостью выдыхает.
Он продолжает обрабатывать все раны, через раз спрашивает, где больнее всего, и внимательно все рассматривает, пытаясь понять, есть ли какой-нибудь перелом. Но, к счастью, только раны, которые после оставят за собой шрамы.
Боевые шрамы.
Они же красят мужчин?
Тэхён, каждый раз поглядывая на лицо парня, который пытается держаться, несмотря на сильную боль, видит, что тот вообще еще подросток.
Совсем молодой.
Если не смотреть на большое количество ран и приглядеться к чертам лица, то можно увидеть, что парень красивый. Стрижка короткая, одежда спортивная, да и судя по всем этим дракам и ранам, можно легко догадаться, что этот человек точно как-то связан с Чоном старшим.
Он будто бы его уменьшенная копия.
Ему где-то лет восемнадцать, а уже такое успел прожить. Живёт один неизвестно сколько, и Тэхён это понял окончательно, когда увидел в коридоре фотографию в фоторамке, где были красивые и ещё молодые мужчина с женщиной, но черная лента в одном из углов давала понять, что тех уже нет в живых.
В ванной, где давно не было ремонта, на старой раковине стояла пена для бритья, станок и электрическая бритва, а рядом стакан, где была всего одна щетка.
Этот малец столько всего пережил…
— Может, о себе что-то расскажешь? Мне просто говорить сейчас не варик… — предлагает младший, и Тэхён усмехается.
Но чтобы отвлечь парня от такой режущей боли по всему телу и подумать хотя бы о чем-то другом, начинает рассказывать.
— Я Тэхён, мне двадцать восемь лет, и недавно я переехал в ваш район.
— Выглядишь моложе, а на деле старше меня на десять лет… — хмурится парень, а Тэхён эту фразу считает за комплимент. — Мне называть тебя хён или тебе такое неприятно?
— Мне без разницы. — Тэхён поднимает плечи, возвращаясь к делу. — Работаю преподавателем высшей математики в университете, живу один. — И, пожалуй, всё.
Больше Тэхён не знает, о чем ему рассказывать.
У него не такая насыщенная жизнь, и он не сильно уверен в том, что парень захочет услышать то, что он с самого детства подвергался насилию от всех вокруг.
Потому что просто любил свой пол…
— Один? — хрипит он. — А родители?
Тэхён поджимает губы, затем сухо отвечает:
— Их нет.
Хан замокает.
— У меня тоже, — хмыкает он.
— А что с ними произошло? — сам не понимает, как из рта вылетает вопрос, но потом сразу же жалеет об этом. — Извини, если это личное.
— Нет, всё нормально. — Уверяет он.
Желания говорить есть, но сил…
— Они погибли три года назад в аварии. — Сглатывает вязкую слюну, а когда вспоминает про родителей, то вся та боль, которую он чувствовал до этого, сменяется на другую.
На ту, что уже три года копится в его сердце.
Тэхён понимает, что становится неловко и продолжать развивать эту тему не хочет никто из них.
— Не против сменить тему?
— Да, пожалуй. — Смахивает подступившие слёзы и тоже присоединяется к разговорам Тэхёна, который рассказывает ему о всяких мелочах, поддакивая.
У Тэхёна не было в жизни ничего такого, но он старается вспомнить каждую частичку, чтобы больной хоть улыбнулся.
Хан и сам начинает что-то под конец рассказывать, и Тэхён уже заканчивает. Кровь не течёт, на губе есть немного крови, но она уже подсохла. Синяки, глубокие порезы, которые, видимо, были оставлены ножами, оставят за собой шрамы, но с них тоже уже не течёт кровь.
Он напоследок помазал в некоторых местах мазью, перевязав запястья бинтом и наклеив на пальцы пластыри, закончил со всем.
— Всё. — Тихо говорит он, так как Юна все еще спит. — Завтра будешь как новенький.
Хан благодарно улыбается на такие слова, а потом говорит также тихо в ответ:
— Спасибо.
— Да не за что. Я ничего такого не сделал, просто помог. — Тэхён встаёт с кровати, потягиваясь и зевая.
Он хочет спать, но сна, на удивление, ни в одном глазу. Значит, бессонная ночь снова на него напала. Да ещё и эти слёзы, которые он лил, сидя на балконе вместе с Чонгуком, с которым пытался поговорить.
Просто хотел узнать, почему…
— Всё равно спасибо. Ты хороший, и это видно. — Тэхёну приятно: он улыбается вновь, слушая парня. — Не бойся этого района, если ты ничего не сделал. Тем более если ты общаешься с Полиглотом. — И это последние слова, которые были сказаны, потому что сил говорить больше не осталось, и парень просто вырубился, уснув.
Тэхён молча оглядел его, а потом начал собирать всё обратно в аптечку, выкидывая лишний мусор и обдумывая сказанные слова.
Они с Чонгуком не общаются.
Он его ненавидит.
Тэхёну бы привыкнуть за это время к тому, что его ненавидит почти каждый. Да он и привык, свыкся с этим, но некоторые так и доводят до слёз, что просто терпеть уже нет сил.
Хочется закрыться в каком-нибудь месте и просто расплакаться от этой чертовой дискриминации.
И ведь всё же когда-то наладилось. Вот Тэхён уехал с того места, где остались те, кто его так не любил. Те, от кого ему было так плохо, от тех, от которых он просто задыхался.
Он же уехал из того места, начав новую жизнь. Прекрасно проводил первое время без всего этого, пытался привыкнуть и привык же. Начал заводить новые знакомства, уже несколько людей знают о его ориентации, никак его за это не осуждая, студенты его любят, воспринимая как хорошего человека.
Даже Хан только что сказал, что он хороший.
Так чего же ему опять хочется плакать?
Он, убрав всё и помыв руки, садится на пол, облокотившись спиной на кровать позади себя, где тихо похрапывает младший. Смотрит прямо и не моргает, опять улетая в свои мысли.
Тэхён ведь за всю эту жизнь встречал многих, кто его понимал. Он ездил в Америку к Юнги, где его понимал почти каждый, потому что в их стране это нормально. Это был тот случай, когда на Тэхёна смотрели как на человека, а не на то, какой у него гендер.
Так почему же он дал этой чертовой Корее ещё один шанс? Почему поверил в это место, которое для него такое родное, но и чужое одновременно?
Тэхён не знает. Он просто… просто всегда так делал.
Давал шанс тому, у чего его просто нет.
Но несмотря на это, всё равно делал так, как чувствовал.
И почти всегда почему-то из всех людей, которые его любили, поддерживали, говорили, какой он прекрасный, он всегда слушал того, кто просто мог кинуть шутку наподобие: «латте на миндальном».
И из-за этого он плакал?…
О боже, Тэхён…
Сам не понимает, о чём думает и что вообще делает. Закрывает глаза и потирает их руками, обещая себе, что разберётся во всём этом и точно оправдает свои надежды на свою жизнь, которая полна свободы.
По-другому он и не сможет.
Все размышления и тишину прерывает звук открывающейся двери. Тэхён поворачивает голову вбок и через несколько секунд видит в дверях Чонгука, который пытается отдышаться.
Чон смотрит на кровать, где видит друга, потом на диван, где замечает младшую сестру, а только потом уже видит Тэхёна, который смотрит на него.
Чонгук весь в снегу в перемешку с грязью и кровью. Стоит и тяжело дышит, также тяжело сглатывая вязкую слюну. Тэхён смотрит на его руки и видит сбитые костяшки, с которых тоже стекает кровь.
Он встаёт со своего места, и в этот момент Чонгук подходит ближе к кровати, смотря на друга, у которого все раны обработаны, а на лбу так и лежит мокрое полотенце, которое помогает охладиться.
Чонгук зачем-то тянет свою руку к Хану, но её резко перехватывает Тэхён, заставляя его обернуться и нахмурить брови, смотря прямо в глаза.
— Что? — громко спрашивает он, продолжая дышать, как бык.
— Давай обработаю, — Тэхён говорит тише, чтобы не разбудить спящих, но Чонгук от его слов только дергается, вырывая руку.
— Сам справлюсь, не маленький. — Отвечает грубо он, даже не думая сбавить тон в голосе.
Но Тэхён не собирается терпеть это тупое поведение. Они так и не поговорили на балконе, где он так долго ждал ответ на свой вопрос, который держался с ним очень много лет, и…
Чонгук его раздражает, короче.
Бесит просто тем, что строит из себя не пойми кого. Сначала кидает тупые шутки, забив на то, как Тэхён на это отреагирует, потом тянет с ответами, не может нормально объясниться, а сейчас выпендривается перед ним, называя себя взрослым.
Для Тэхёна это просто какая-то невыносимость.
Чонгук просто невыносим.
В данный момент, когда Тэхён предлагает свою помощь, он просто отказывается. И делает это с таким выражением лица, сразу давая понять, почему он так себя ведёт.
Опять эти принципы, связанные с гомофобией.
Да Тэхён же, блять, ничего такого не сделал, чтобы быть мерзким для него!
Да вообще для всех…
Какая-то решимость появляется внутри него, и он снова хватает Чонгука за запястье, начиная тянуть на себя, крепко держа, чтобы тот не вырвался.
— Отцепись! — опять громко говорит он. — Я же тебе сказал: отвали! Сам справлюсь!
— Давай, справляйся сам, и ори погромче, чтобы разбудить свою сестру, которая кое-как смогла уснуть, испытав такой стресс, а заодно и друга, которого избили почти что до смерти пару часов назад! — шипит ему прямо в лицо Тэхён, тыча пальцем, но держит тон голоса все в той же тишине, хотя это дается трудно.
Чонгук продолжает громко дышать, смотря прямо в глаза напротив, не понимая, откуда там взялось столько смелости. Поворачивается в сторону Хана, затем смотрит на спящую сестру, а потом опять на Кима.
Он тоже его раздражает.
И в данный момент раздражает своей правотой.
Чонгук замолкает, потом садится на кресло около рабочего стола, расставив ноги на распашку, начиная выжидающе смотреть на Тэхёна, будто только что сделал ему одолжение.
Тэхён смотрит в глаза Чонгука, потом уводит взгляд в сторону, вздыхая. Медленно подходит к аптечке, наклоняя голову вниз, из-за чего тёмные пряди мешаются перед глазами. Роется, одновременно поглядывая на руки Чонгука, и достает пластыри вместе с перекисью и мазью для заживления.
Чонгук следит за каждым движением Кима, и Тэхён чувствует этот взгляд на себе, что аж мурашки пробегают по всему телу, из-за чего он незаметно вздрагивает. Мочит вату прозрачной жидкостью, потом поворачивается к Чону, но тот, сложив свои руки, так и продолжает смотреть.
— Может ты их хотя бы на стол положишь? — опять злом шепчет и Чонгук, будто даже глаза закатывая, поворачивается к столу боком и кладёт на деревянную поверхность одну руку.
Тэхён цыкает, но всё же садится на кровать и тянет чужую руку на себя, вытирая кровь с пальцев, параллельно поливая перекись на раны. Наклоняется немного и дует на раны, чтобы не жгло, да так, что Чонгук чувствует на своей руке его горячее дыхание.
Чон слегка сжимает пальцы, давя ими в столешницу, когда Ким начинает наносить мазь, что неприятно щиплет. Он откидывается на спинку чёрного кожаного кресла и внимательно смотрит на Кима.
В комнате кромешная тишина, и её перебивает только звук посапывания спящих с двух сторон, и Тэхён, который аккуратно обрабатывает его вторую руку, продолжая дуть.
Никто из них не хочет разговаривать, поэтому и молчат.
Нет, Чонгук до сих пор, скорее всего, говорил бы, что он сам справится, орал бы тут на всех и всё вокруг, но Тэхён его заставил остановиться, напомнив, что в комнате есть спящие.
Вот он сейчас и сидит, а Ким рядом с ним обрабатывает его раны, несмотря на то, как он от этого отнекивался.
Тэхён встаёт с места, Чонгук видит, как тот всё убирает по местам, уходя из комнаты, чтобы выкинуть мусор и помыть руки. Возвращается обратно и, под тот же его взгляд, подходит к нему, вставая меж разведённых ног.
Чонгук вскидывает голову кверху, напрягаясь во всём теле, когда сталкивается с глазами Кима. Тот смотрит на него, потом снова взгляд уводит и руками куда-то тянется, пока Чон, нахмурив брови, держит взгляд прямо.
Когда Тэхён снова к нему поворачивается, сталкиваясь на долю секунды с чёрными глазами, то Чонгук буквально через эту же секунду чувствует, как Ким что-то тянет в своих руках к его губам, из-за чего сразу же дергается, рефлекторно уводя голову вбок, хватая его за запястье и не давая что-либо сделать.
Но Тэхён снова его разворачивает к себе, крепко держа за подбородок и как будто даже не испытывая никакого страха, проделывая такие движения.
Чонгук сейчас не будет орать и ругаться, потому что Тэхён знает, что он это не сделает из-за спящего друга и сестры.
Вот и весь секрет его смелости.
Чонгук до сих пор держит его за запястье и смотрит в глаза, пока тот глядит на его разбитые губы, на которые наносит мазь.
Тэхён делает всё аккуратно, почти что безболезненно, не принося никакого дискомфорта, который обычно бывает, когда Чонгук занимается этим сам.
За столько лет, сколько Чонгук получал свои травмы, он ни разу — вот прям вообще ни разу — не мог угадать с мазью. Они обычно всегда вонючие, склизкие и омерзительные, а от этой он даже запах не чувствует, умеренно дыша и всё так же внимательно смотря в глаза Кима.
Рассматривает карамельные глаза, которые то и делают, что через раз поглядывают в его. Пытается в них что-то рассмотреть, замечая, что те красные и немного опухшие. А потом вспоминает, что вообще-то Ким плакал, когда они встретились на балконе, поэтому глаза такие.
Заметил, что веки у каждого из глаз разные — это он обычно не замечал. А цвет…
Непонятный.
Чонгук за это время, что Тэхён стоял между его ног, не моргал и даже успел наклонить голову немного вбок, пытаясь разглядеть непонятный ему цвет.
То ли карамельные, то ли зелёные…
И глядя в них, он почему-то не видит никаких искр или заинтересованности. Он же парень, Чонгук перед ним буквально в нескольких сантиметрах, а он даже ничего к нему не проявляет.
Он же гей. Они ведь всегда показывают то, что им нравятся парни. Так почему Ким сейчас стоит и показывает то, как ему всё равно на Чонгука?
В этих глазах одна пустота.
И Чонгук не понимает, почему это тоже начинает его бесить. Он сильно сжимает одну руку в кулак, а второй сильнее хватается за запястье Кима, которое всё это время не отпускал. В глаза напротив ещё глубже заглядывает, пытаясь всё же хоть что-то увидеть.
Тэхён, чувствуя, как его руку больно сжимают, распахивает веки и тоже сжимает руки, которые у него незаметно тряслись из-за какого-то волнения.
Он смотрит на Чонгука, пытаясь понять, что тот делает. Вырывает свою руку, которую первые несколько секунд даже не отпускают.
Всё же вырывает руку — на ней остаётся красный след — и видит, как Чонгук тоже глядит на неё. А потом снова голову к нему поднимает.
Их лица находятся в десяти сантиметрах друг от друга. Чонгук слышит, как Ким громко дышит, а потом видит, как тот делает два небольших шага назад, разворачиваясь и уходя прочь из дома.
Чон следом встаёт с кресла и подходит к окну, через несколько секунд замечая на улице Кима, который быстрым шагом идёт домой.
Провожает его взглядом до самого подъезда, потом садится обратно на кресло, задумываясь и совершенно не понимая, что только что произошло.
Тянет руку к груди со стороны сердца и чувствует ладонью, как то стучит не в меру его обычного темпа. Наклоняет взгляд ниже и смотрит на обработанные руки, где на бережно обработанных пальцах приклеены пластыри, а на руках нет ни капли крови.
Разворачивается на кресле в сторону сестры, которая калачиком свернулась на диване, потом на друга, которого, скорее всего, подлечил Ким, сделав перевязки и остановив текущую кровь, потому что этого не могла сделать Юна.
Девушка отчего-то именно сегодня была в сильной истерике, но даже обычно в таком состоянии она никогда не заканчивала сама, дожидаясь Чонгука. А тут Хан уже спит с обработанными ранами и мокрым полотенцем на лбу.
Чонгук опять падает в раздумья.
Юна без ума от Кима, каждый день проводит с ним, нахваливая. Сам сосед всё время с ней смеётся, также проводит время и общается до такой степени, что смог влюбить в себя.
Ким в принципе живёт обычной жизнью. Домой никого не водит, не устраивает какие-то застолья, показывая, что он спокойный и тихий. Ходит каждый день в университет, в магазин за продуктами, и когда возвращается к дому, ступая только в часть их района, то до дома идёт быстрыми шагами, чего-то побаиваясь и не желая кому-то попадаться на глаза.
Чонгук хмыкает.
Нетрудно догадаться, кого он там именно остерегается, раз очень часто он видит его сидящим рядом с Сонвоком.
И ведь он даже ничего не делает, но всё время получает от Чонгука. Получает просто обычный взгляд, который, видимо, и без всяких слов может испортить его настроение или довести до слёз.
Неженка.
А сейчас, буквально пару минут назад, он обработал раны, хоть и Чонгук на него накричал, отказываясь, но всё равно остался и обработал, не заплакав.
И чего только добивается?
Отношения. Простого человеческого отношения к себе.
***
Солнце поднимается все выше и выше, с каждой секундой освещая город. День все еще не закончился, ибо потому, что только недавно начался.
Чонгук ещё не ложился спать. Он убедился, что с Ханом всё в порядке, потом поднял спящую сестру на руки и отнес домой, с тех пор так и не сомкнув глаза.
Сейчас на часах начало шестого утра и он накидывает на голую грудь чёрную мастерку адидас, даже не застегивая ее. Подходит к холодильнику на кухне, открывает его и достает бутылку пива в стеклянной бутылке, надеясь, что хотя бы оно поможет расслабиться, дав попытку уснуть.
Идёт обратно в комнату, попутно доставая из кармана пачку с зажигалкой и выходит на балкон, смотря на открывшийся вид.
Город медленно освещает яркое солнце, которые встаёт с каждой секундой, все фонари, которые горели всю ночь, гаснут прямо на его глазах. Он вздыхает и сразу же слышит как кто-то вздыхает рядом с ним.
Резко поворачивает голову и видит соседа, который даже в такое время сидит на балконе, глядя вперёд.
Ким о чем-то задумывается, раз даже не замечает вышедшего Чона, но как видит его, то сразу же поднимается с места и уходит в дом.
Чонгук хмурится, но не задумывается об этом.
Убежал да убежал, ему то что?
Садится на холодную балконную плитку и ударяет горлышком бутылки об железки, открывая ту. Отпивает почти что половину за раз, и сразу же закуривает, делая сильную затяжку.
Через две минуты Ким возвращается обратно на балкон и протягивает ему что-то, но Чон даже сначала этого не замечает, пока прямо перед глазами не появляется белая коробочка.
Чонгук смотри на неё некоторое время, но потом берет в руки, читая название каких-то таблеток.
Тэхён до сих пор стоит, глядя на него.
— Что это?
— Успокоительное.
— Мне не нужно, — отвечает и отдает упаковку обратно, но Тэхён это игнорирует и садится также как и он, тоже закуривая.
— Это Юне. — Делает затяжку и поворачивается к Чонгуку. — Пусть она их пропьёт неделю по два раза в день. Она за сегодня испытала сильный стресс.
Чонгук видит на лице напротив синяки под глазами и понимает, что Тэхён тоже ещё не ложился.
Но протянутую руку с таблетками всё равно держит, чтобы Ким её забрал.
— Мог бы просто сказать название, я бы сходил и купил.
Тэхён делает вид, что тянется к руке Чонгука, чтобы забрать упаковку, но на деле просто загибает его ладонь с этими таблетками, договаривая:
— Их не продают без рецепта. — Чонгук забирает таблетки и ещё раз смотрит на название, а потом и на соседа, бросая на него недоверчивый взгляд. — Они нормальные, я бы даже сказал, что они хорошие, но их с этого года не продают в аптеке. Можешь даже посмотреть в интернете. — Чонгук всё равно не верит, и Тэхён закатывает с этого глаза. — Послушай, если бы я хотел как-то ей навредить, то это было бы глупо с моей стороны, потому что как минимум её брат ты, а как максимум ты, как я понял по словам дедули Сонвока, тут весь район в страхе держишь, а мне ещё жить хочется.
Чонгук смотрит на Тэхёна и убирает таблетки к себе в карман.
— Так что просто пусть она их пропьёт и… побудь с ней рядом. Ей это сейчас важно. Пожалуйста. Ей же легче станет. — Докуривает и выкидывает окурок, вставая с места, собираясь уйти.
Но Чонгук кидает ему вслед, останавливая:
— Думаешь, что моё отношение после этого к тебе как-то поменяется?
Тэхён поворачивает к нему голову и прикрывает один глаз, вглядываясь в его лицо.
А на губах появляется слабая улыбка.
— Я же сказал, пожалуйста.
И уходит домой, закрывая за собой двери, оставляя Чонгука наедине с собой.
Наедине с собой и с мыслями, в которых с каких-то пор появился его сосед Ким Тэхён.
Просто сосед Ким Тэхён.