Kiss me more

      — Знаешь, я тут подумал… — задумчиво произносит Феликс, сидя за столом в кафетерии и медленно потягивая свой манговый йогурт через трубочку. — Раз уж ты общаешься с Джисоном, то, может быть, как-то намекнёшь ему о том, что мне нравится Хёнджин? — он неуверенно заканчивает, а кончики его ушей тут же розовеют. — Только не говори, что я влюблён в него уже два года! Это будет ужасно неловко…              Минхо тут же напрягается, слыша имя Джисона.              — Не переживай, я уже ему обо всём рассказал. И про два года тоже, — отвечает Минхо, лениво отодвигая палочками жареный лук к краю тарелки.              — Ты… Ты что сделал?! — верещит Феликс, глядя на своего друга с широко распахнутыми глазами, которые, кажется, вот-вот выпадут из глазниц. — О Боже, какой кошмар! — он мгновенно бледнеет, а на его лице так и читается: «Похороните меня заживо». — Что, прямо-таки сказал, что мне нравится Хёнджин? Два года? — слёзно произносит Ли, будто реально вот-вот заплачет.              — Ага.              — Ты самый худший на свете друг! — воет Феликс, закрывая лицо руками. Он делает несколько глубоких вдохов, после чего, убрав ладони с лица, поднимает на Минхо взгляд. В его глазах загорается крохотный огонёк надежды. — А когда это было? — осторожно спрашивает он.              — Три дня назад, — Минхо поджимает губы, вспоминая тот день.              После этих слов Феликс снова сникает. Если Хёнджин уже знает, то почему он так и не подошёл к нему или хотя бы не попытался раздобыть его номер, чтобы написать? Неужели Феликс недостаточно хорош для такого парня, как Хёнджин? Что, если он тоже думает, что Ли — странный и неуместный? Хочется надеяться, что Джисон просто ничего не передавал Хёнджину, иначе его сердце попросту не выдержит.              Любить кого-то безответно — неприятно и больно, но Феликс уже привык. Мир соулмейтов был создан для того, чтобы люди напрасно не страдали. Но что поделать — сердце Феликса уже давно выбрало Хёнджина. Конечно, он ни разу не видел его татуировку, хотя много раз пытался разглядеть её издалека, но каждый раз его подводило то зрение, то обстоятельства, поэтому внутри него всё ещё горит маленький огонёк надежды. Но даже если их татуировки окажутся разными, мир Феликса всё равно не рухнет. Любить ведь можно кого угодно. Никто не запрещал. Главное, чтобы это было взаимно. Жаль, что у него это не так.              Феликс смолкает и снова смотрит на Минхо, который ковыряется в своём обеде уже минут десять, и при этом так ничего и не съел. Приглядевшись, он замечает, что что-то не так.              С Минхо что-то не так.              — Ты какой-то не такой, — Феликс слегка нахмуренно смотрит на сидящего напротив Минхо с прищуром.              Тот отрывает взгляд от своего картофеля на тарелке и смотрит на блондина совершенно незаинтересованным взглядом.              — А каким должен быть? — хмыкает он и отворачивается обратно, не дожидаясь ответа.              — Ты слишком тихий и не надоедливый. А ещё я не слышал твоих тупых шуток уже дня три. Тебя подменили?              Минхо лениво закатывает глаза, но уголки его губ заметно опускаются, подрагивая.              «Что-то не так», — продолжает думать Феликс. Минхо редко можно увидеть в таком состоянии. Обычно он не унывает и глубоко в свои мысли не погружается, только если не сосредоточен на учёбе.               Тогда что же это может быть?              — Как там Джисон? — спрашивает Феликс, внимательно всматриваясь в лицо Минхо, чтобы, очевидно, успеть уловить его реакцию на свои догадки.              И, кажется, он попадает в точку, судя по тому, как взгляд Минхо мгновенно напрягается.              — А что с ним? — баскетболист пожимает плечами, пытаясь всем своим видом показать невозмутимость.              — Это я у тебя спрашиваю, — говорит Феликс с явным нажимом, потому что его так легко не проведёшь. Он знает Минхо слишком хорошо. Они буквально лучшие друзья.              — Не знаю. Нормально, наверное, — незаинтересованно отвечает Минхо, но Феликс всё же замечает, как мышцы под его футболкой напрягаются, а губы плотнее смыкаются.              У Минхо откровенно побитый вид. Словно его переехал камаз, но он встал, собрался и пришёл сюда, в столовую, чтобы пообедать, при этом истекая кровью и делая вид, будто всё нормально. Может быть, это даже вовсе не кетчуп в его соуснике прямо сейчас.              — Почему не знаешь? Вы не видитесь?              Минхо с тяжёлым вздохом откладывает вилку в сторону, а затем поднимает голову, чтобы взглянуть на любопытного друга, которого он, вообще-то, обожает всем сердцем. Но не сейчас.              Сейчас Минхо лучше не трогать, если вы не хотите, чтобы он взорвался.              — Кое-что произошло, пока тебя не было, — в итоге говорит он, опуская тяжёлый взгляд на свою тарелку. Ему не хочется об этом говорить. Но кто, если не Феликс, выслушает его и, может быть, даст хоть какой-то совет. Друзья ведь обычно именно этим и занимаются. А кроме Феликса, Минхо больше не к кому обратиться.              — Что такое? — блондин приглушённо вздыхает и перестаёт пить свой йогурт, отодвигая его в сторону. Его взгляд тут же становится взволнованным. — Джисон сделал что-то плохое? Он тебя обидел?              — Он мне подрочил.              Феликс хлопает несколько раз широко раскрытыми глазами в непонимании, пока его мозг пытается сложить два плюс два. Задача оказывается сложнее, чем он думал. Даже для такого умного математика, как он.              — Тогда почему ты такой грустный? Он плохо подрочил? — вносит предположение Феликс.              — Ты… — Минхо запинается, не в силах подобрать нужных слов. — Тебе как вообще такое в голову могло прийти? — почти что возмущается Минхо. — Он… Нормально он подрочил. Можно даже сказать, слишком хорошо.              — Тогда в чём проблема? — всё ещё не понимает Феликс.              — Он ушёл утром, — голос Минхо слегка надламывается, хотя он старается не подавать виду. — Или ночью. Не знаю. В любом случае, когда я проснулся, его уже не было. Он не оставил никакой записки, ни даже сообщения. Ничего. Просто ушёл молча, понимаешь?              Брови Феликса слегка заламываются домиком, когда он смотрит на друга с беспокойством.              — Я предложил ему остаться на ночь, и Джисон согласился, — продолжает Минхо. — Мы уснули вместе. Всё было хорошо. Было очень хорошо. Тогда почему он ушёл? — голос Минхо дрогнет в этот момент, и он отводит взгляд в сторону, пытаясь делать вид, что не осматривает кафетерий в надежде найти за одним из столиков Джисона.              Но его нет. Может быть, он даже избегает Минхо после всего. Но он не уверен.              — Я не знаю, Хо… — Феликс снова вздыхает и ненадолго смолкает, пытаясь подобрать хоть какие-то слова поддержки. — Ты не говорил с ним об этом?              — Нет, — Минхо качает головой. — Вдруг он меня ненавидит за то, что… мы пересекли черту в ту ночь? Я не планировал заканчивать наше свидание вот так. Я думал, что просто поцелую его перед сном, но он сам схватил меня и попросил поцеловать его ещё, и я… Я не смог ему отказать. В итоге, мы оказались у меня в комнате, я ему отсосал, а он… Ну, ты уже знаешь, что он сделал.              — Подожди, — перебивает его Феликс и несколько раз моргает, пока шестерёнки в его мозгу медленно крутятся, обрабатывая информацию. — У вас было свидание? Типа… правда свидание? Настоящее?              — А свидание может быть не настоящим? — удручённо усмехается Минхо. — Да, у нас было свидание. В караоке, а потом в пиццерии.              — О, — Феликс округляет губы от удивления. — Ого. Похоже, у вас всё серьёзно.              — Я не знаю, — вздыхает Минхо. Его плечи опускаются под натиском мыслей, не отпускающих его ещё с того момента, как он проснулся один в своей кровати, а Джисона рядом не оказалось.              По правде говоря, Минхо его совсем не понимает. Они проводят много времени вдвоём, и им обоим, вроде, хорошо друг с другом. Можно сказать, что они сблизились. Но Минхо почему-то не покидает ощущение, что что-то не так. Иногда ему кажется, что Джисон чего-то не договаривает или, наоборот, боится о чём-то сказать. Это видно каждый раз, когда речь заходит о соулмейтах, и Минхо не особо любит затрагивать эту тему, чтобы лишний раз не напоминать себе о том, что они не были предназначены друг другу.              Может, в тот вечер, когда он спросил у него, ждёт ли Джисон своего соулмейта, это было ошибкой? Может, поэтому наутро Джисона не оказалось в его постели? Потому что он вспомнил, что спит рядом с чужим человеком, а не со своей родственной душой?              — Я просто… — Минхо проводит рукой по волосам, отбрасывая мешающую чёлку назад. Феликс внимательно смотрит на него в этот момент. — Я не знаю, — снова вздыхает он. — Я не понимаю, что между нами. Точнее, иногда мне кажется, что Джисон ведёт себя странно. Сначала он хочет со мной целоваться, но при этом никогда не пишет первым и не предлагает встретиться, а все наши диалоги завязаны на том, что я зову его к себе. И он, вроде как, не против. Но иногда складывается ощущение, будто ему только поцелуи от меня и нужны. Но разве в этом есть какой-то смысл?              Феликс задумчиво смотрит на Минхо.              — А ты его татуировку видел? — спрашивает он, чем непременно давит на больное.              Минхо с трудом сглатывает, буравя тяжёлым взглядом несчастную картошку фри на своей тарелке, которая уже успела превратиться в сухое и твёрдое нечто.              — Нет, — в итоге отвечает он.              После той ночи, когда Джисон отказался снимать с себя рубашку, догадки Минхо о том, что он не хочет показывать свою татуировку, подтвердились. Наверное, на это есть свои причины, и Минхо знать об этом не обязательно. Он не уверен, что хочет знать, какая у Джисона метка.              Это всегда немного болезненно. Смотреть на чьё-то запястье и понимать, что вселенная не на вашей стороне.              Интересно, а она вообще когда-нибудь была на стороне Минхо? Вряд ли. Он ведь своего соулмейта так и не встретил.              — Серьёзно? Даже не знаешь, что у него там изображено? — удивлённо спрашивает Феликс. — Тебе разве не интересно?              — Какая разница, если там всё равно не моя татуировка? — бормочет себе под нос Минхо, стискивая зубы.              Чёртовы татуировки.              Чёртов мир соулмейтов.              Минхо его ненавидит.              Если у них с Джисоном разные татуировки, это не значит, что они не могут быть друг другу родственными душами. Они ведь так хорошо ладят. А ещё Джисон невероятный, смешной, милый и весёлый. У него очаровательные мягкие щёки, большие круглые глаза и тёплый смех.              Но Джисон ему не принадлежит.              Он принадлежит кому-то другому.              Наверное, Минхо что-то чувствует по этому поводу, но не знает, что именно.              — А если бы была твоя? — спрашивает Феликс.              Минхо всегда запрещал себе думать о таком. Но иногда, в немногие моменты, когда хотелось забыть о том, в каком мире они живут, он представлял в своей голове тонкое, изящное запястье Джисона, на котором могла быть выведена его татуировка.              Если бы они были соулмейтами… Чёрт. Минхо не знает. Наверное, как минимум, это бы ответило на многие вопросы, которые преследуют его уже не первую неделю.              — Слушай, Ликс, а ты не знаешь, побочных эффектов не бывает только с соулмейтами или, может, есть исключения? — спрашивает Минхо вместо ответа на вопрос, который задал Феликс.              — Исключения? — блондин вздёргивает бровь, не совсем понимая, о чём это его друг.              — Ну, представь, что ты целуешься с кем-то, с кем у вас разные татуировки, но при этом чувствуешь только то, что тебе хорошо? То есть, никакой физической боли. Совсем ничего.              — Не знаю, я целовался только с тобой, и это было отвратительно, — морщится Феликс, на что Минхо коротко усмехается. — А что, у тебя на Джисона ничего нет? Ни тошноты, ни озноба? Не хочется блевануть на него?              Теперь очередь Минхо морщиться от последнего, но, задумавшись, он отрицательно качает головой.              У него правда ничего нет. Это даже странно. Со всеми, с кем Минхо когда-либо встречался или хотя бы целовался, было иначе. Более болезненно, неприятно, порой даже невыносимо. И чем дольше он находился с кем-то в отношениях, тем тяжелее становилось им обоим.              Но с Джисоном такого нет.              Всё, что Минхо чувствует рядом с ним, — это тепло, уют и комфорт.              Никакой боли. Никаких побочных эффектов.              — Проверь тогда его татуировку. Вдруг он скрывает от тебя, что вы с ним соулмейты, — хмыкает Феликс, выдавая эту мысль настолько просто, словно это что-то обыденное.              А Минхо в этот момент замирает. Его сердце учащённо бьётся по какой-то причине, стоит ему только подумать о том, что предположил Феликс.              — Нет, — он качает головой, пытаясь отогнать эту мысль. Плотный комок застревает у него в горле, когда Минхо пытается произнести: — У нас разные метки.              — Почему ты так уверен в этом, если даже ни разу не видел, что у него на запястье? — Феликс скептически вздёргивает бровь.              — Потому что он бы сказал мне об этом, — хмурится Минхо.              Джисон ведь правда бы ему сказал?              Соулмейтство — это ведь не то, что принято скрывать. В их мире люди наоборот стараются оголить свои запястья, чтобы поскорее встретить своего человека. Очень редко встречаются те, кто предпочитают этого не делать. У Минхо тоже есть на то свои причины.              — Знаешь, некоторые люди скрывают свои татуировки не просто так. Ты сам это знаешь, — говорит Феликс, опуская взгляд на прикрытое запястье Минхо. — Кто-то верит в соулмейтов и с трепетом ждёт своего, а кто-то относится к этому настороженно. Вдруг Джисон просто не хочет, чтобы его соулмейтом оказался ты? А может, он вообще не ждёт своего соулмейта?              Минхо замирает, глядя на Феликса в ступоре.              Джисон не хочет, чтобы Минхо был его соулмейтом?              Но почему?              Разве Минхо такой плохой соулмейт? Разве он сделал что-то не так?              Внезапно слова Феликса не кажутся Минхо таким уж бредом, когда он в очередной раз задумывается и прокручивает в своей голове все моменты, проведённые наедине с Джисоном.              У него ведь и вправду нет никаких побочных эффектов на Джисона. Буквально ни одного за всё время. А Минхо слышал, что такое бывает только с соулмейтами.              Но раз Джисон не показывает свою татуировку, значит, он просто этого не хочет. Вряд ли он способен на то, чтобы скрывать от Минхо что-то настолько важное.              Так ведь?              А если всё же способен?       

💋💋💋

             Не влюбляться ⚠️:       Привет              Джисон, лёжа на кровати, резко переворачивается на живот, держа в руке телефон, когда сверху на панели высвечивается входящее сообщение.              От Минхо.              Прошло всего каких-то четыре дня с тех пор, как они не виделись после той ночи. Джисон старательно делал вид, что не ждал от Минхо сообщений, хотя проверял телефон чаще, чем обычно (стоит ли говорить, что он, без преувеличения, заглядывал в него каждые две минуты?). Сам он тоже не писал первым и не знал, стоило ли вообще. Да и что бы Джисон ему написал?              «Привет, мы, вроде как, подрочили друг другу. Это что-то значило? Или мы так и продолжим дальше целоваться и делать вид, что ничего не было?».              Это бы выглядело слишком отстойно.              Поэтому Джисон не писал.              Ещё он не писал по той простой причине, что не знал, как ему теперь быть с Минхо.              Хёнджин не давал никаких дельных советов. Только напоминал лишний раз, кто такой Ли Минхо, и что лучше держаться от него подальше. Но проблема в том, что Хёнджин не знает настоящего Минхо. Он не ходил с ним в караоке, не играл с ним в двадцать вопросов и не знал тех вещей, которые теперь знает Джисон.              Но что, если это тоже только образ? Быть милым, чтобы затащить Джисона в постель. Разве не все факбои так делают?              За последний месяц вечера Джисона, обычно проводимые у себя в комнате за решением домашних заданий и посиделками с Хёнджином, незаметно превратились в вечера, проводимые с Минхо. Для него стало привычным приходить в комнату к баскетболисту, смотреть вместе с ним аниме и разговаривать обо всём подряд в перерывах, а с недавних пор даже выходить вдвоём за пределы кампуса, чтобы хорошо провести время. Разве кто-то из них ещё два месяца назад знал, что они дойдут до такого?              Джисон понимает, что мыслит не слишком рационально, ведь кто знает, куда заведут их эти странные отношения? Если так подумать, они уже заводят его в самые дебри — густые и беспросветные. Но Джисон надеется, что оттуда можно будет легко сбежать. В конце концов, бегать он умеет.              Но если снова подумать, то разве ему есть от чего бежать?              На самом деле есть, и много от чего, только Джисон старательно делает вид, что всё в порядке и что пока ещё можно стоять на месте, что Минхо его совсем не заботит и что он не ждал с трепетом его сообщений последние четыре дня.              Какой же Джисон дурак…              Он не может влюбиться в Ли Минхо.              Не. Может.              Джисон:       Привет              Напечатав ответное сообщение, Джисон думает отложить телефон в сторону и походить немного по комнате. Может быть, даже отвлечься на просмотр аниме или чтение манги, чтобы не думать о том, для чего Минхо ему написал.              Но ответ приходит быстрее, чем он даже успевает моргнуть.              Не влюбляться ⚠️:       Не хочешь прийти ко мне?              Сердце Джисона подскакивает к горлу, когда он читает сообщение несколько раз и ждёт, пока баскетболист напишет что-нибудь ещё, объяснит, зачем зовёт к себе, или заговорит о той ночи. Но ничего из этого не следует.              Минхо просто зовёт его к себе. Как и всегда. Будто ничего не было.              Джисон со вздохом печатает ответное сообщение.              Джисон:       Во сколько?              Не влюбляться ⚠️:       Может, в семь?       Или когда ты будешь свободен              Джисон нервно покусывает нижнюю губу, глядя на экран своего телефона, но новых сообщений от Минхо больше не появляется.              Неужели он и вправду не собирается говорить о том, зачем зовёт Джисона к себе? Хотя бы элементарное: «Нам нужно поговорить о том, что произошло». Возможно, именно в этом Джисон и нуждается прямо сейчас. Хотя бы что-то, за что можно было бы зацепиться, чтобы не потерять надежду. Хоть какой-то знак, что Джисону стоит идти туда и продолжать рыть для себя яму, которая с каждым днём становится всё глубже. В конечном счёте, он понимает, что останется в ней один. Но какая-то его часть хочет думать, что Минхо позвал его не просто так.              Джисон:       Хорошо, приду в семь              Минхо читает сообщение и ничего не отвечает. Джисон ещё недолго смотрит на их короткую переписку, которая больше не продолжается, а затем откладывает телефон в сторону. Он перекатывается на спину и смотрит задумчиво в потолок.              Раньше он с лёгкостью мог отказать Минхо, когда тот приглашал его к себе. Но сейчас Джисона словно что-то удерживает от этого.              Кажется, яма, которую он вырыл для себя, стала уже настолько глубокой, что его руки уже не дотягиваются до поверхности, чтобы выбраться.              Похоже, Джисон конкретно влип.       

💋💋💋

             За последние два месяца Джисон много раз стоял возле комнаты Минхо, но именно сейчас он ощущает нарастающее в груди волнение.              Может, ему стоит развернуться и уйти обратно к себе? Но он уже согласился, и Минхо ждёт его. Раньше Джисона нисколько это не волновало, а сейчас он не может перестать думать о том, как баскетболист суетливо ходит возле двери и поглядывает на время в ожидании Джисона, который просто струсил. С каких пор у него вообще появляются такие мысли? Может, Минхо даже не расстроится, если Джисон не придёт. Но какая-то его часть подсказывает, что он не может так поступить.              Тогда как ему стоит вести себя, когда он зайдёт внутрь? Что он должен будет сказать Минхо? Чем они вообще планируют заниматься весь вечер?              Джисону приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы остановить поток мыслей и не загнаться ещё сильнее. В итоге, собравшись с духом, он стучит несколько раз в дверь и делает шаг назад. Неловко переминаясь с одной ноги на другую, Джисон теребит рукава своего свитера, стоя в ожидании.              Сердце колотится где-то в горле, но он не обращает на это внимание, когда дверь перед ним наконец распахивается, и он видит Минхо, одетого в спортивные штаны и серую худи с капюшоном, так как на дворе недавно стукнул декабрь, а в общежитиях ещё не усилили систему отопления.              Но Минхо даже в такой обычной мешковатой одежде выглядит великолепно, мягко и по-домашнему.              — Привет, — Джисон пытается улыбнуться максимально естественно. Возможно, это выходит вполне себе неплохо, потому что взгляд Минхо сразу же смягчается.              — Привет, — негромко отвечает баскетболист и отходит в сторону, чтобы пропустить Джисона внутрь.              Хан осторожно ступает за порог, пытаясь выглядеть при этом максимально непринуждённо, насколько это возможно. Но что-то подсказывает ему, что не он один сейчас нервничает. Минхо гораздо тише, нежели всегда. Некогда Джисона встречали с вечной ухмылкой на лице и дурацкими подкатами, а сейчас его встречают…              — У нас немного холодно в комнате. Может, хочешь выпить чего-нибудь горячего? Могу приготовить тебе какао. Я купил недавно маршмеллоу.              Вот с чем его встречают сейчас.              Джисон на мгновение замирает и смотрит на Минхо большими глазами, практически не моргая, пока его мозг медленно принимается соображать.              Какао?              С маршмеллоу?              Почувствовав, как румянец подбирается к его ушам, Джисон отводит взгляд в сторону и прочищает горло.              — Э-э, да… Можно.              К счастью, Минхо разворачивается и уходит вглубь комнаты, так что Джисон едва заметно выдыхает и снова вдыхает, проделывая дыхательное упражнение, чтобы успокоиться.              Это ненормально.              То, как его сердце бешено колотится при виде Минхо, — это опасно. Неправильно. Так не должно быть.              Ему всё же стоило уйти. Но теперь он здесь, и пути назад уже нет.              Джисон присаживается на край кровати и наблюдает за тем, как Минхо расхаживает по комнате, роясь в маленькой кухонной утвари, установленной в углу. Он берёт небольшую кастрюльку и ставит её на газовую плиту, заливая молоком. Пока оно греется, Минхо достаёт из шкафчика какао и маршмеллоу. Он недолго роется, пытаясь вскрыть обе упаковки, и когда ему удаётся это сделать, то засыпает какао в кипящее молоко, после чего убавляет газ. Неловко переминаясь с ноги на ногу и помешивая ложкой готовящийся какао, Минхо оглядывается на Джисона, который всё это время пристально наблюдает за ним.              Их взгляды пересекаются, и от этого в комнате внезапно становится слишком душно.              Джисону приходится сделать вид, что он рассматривает гирлянду, висящую над рабочим столом Минхо.              — Итак, э-э… Чем ты занимался эти дни? — говорит Минхо, пытаясь завязать непринужденную беседу, хотя комок в горле выдает его нервозность.              — Как обычно, — отвечает Джисон, заставляя себя улыбнуться, чтобы выглядеть максимально естественно. — Ходил на занятия, тусовался с Хёнджином… И, наверное, пытался согреться. На улице холодно.              Джисон обнаруживает, что он умеет неплохо врать, ведь всё, что он делал, это думал о Минхо и ждал от него сообщений.              Баскетболист кивает и, сосредоточившись на кастрюле, старается не обращать внимания на то, как голос Джисона витает в воздухе, окутывая его, словно тёплый свитер в холодную погоду.              Между ними повисает достаточно неловкое молчание, словно они впервые проводят время друг с другом наедине. До чего же странно и напряжённо.              Минхо снова оглядывается на Джисона, отмечая, как тот заправляет выбившуюся прядь волос за ухо и как краснеют его щёки от жара, исходящего от маленького синего пламени под кастрюлей.              Джисон выглядит как уют, как дом и тепло. Но Минхо, конечно же, не говорит этого вслух.              — Какао почти готово, — произносит Минхо, нарушая тишину. — Я купил маршмеллоу, потому что подумал… Ну, ты же любишь его, верно?              Сердце Джисона подпрыгивает от этих слов. Минхо правда запомнил это? Они же всего раз ходили вместе в караоке. Вряд ли бы кто-то стал запоминать такую мелочь.              — А… Да, — Джисон неловко прочищает горло и опускает взгляд на свои носки со Спанч Бобом. Почему он вообще надел их сегодня? Вдруг Минхо не любит Спанч Боба? Или ему больше нравится Патрик? Почему Джисона, чёрт возьми, заботит сейчас какой-то дурацкий принт на носках, когда есть вещи поважнее? — Мне нравится маршмеллоу, — в итоге говорит он и надеется, что его вздох не был слишком слышен в четырёх стенах крошечной комнаты.              — Хорошо, — отвечает Минхо, пока разливает горячее какао по двум кружкам.              То, как губы Минхо изгибаются в этот момент в мягкой улыбке — улыбке, которую, кажется, может вызвать в нем только Джисон, — заставляет его сердце стучать суматошно по рёбрам.              Минхо поворачивается и протягивает одну из кружек Джисону. Их пальцы на мгновение соприкасаются, что вызывает у Джисона трепет, который он изо всех сил старается не замечать.              — Спасибо, — с трудом выговаривает Хан, обхватывая горячую кружку двумя ладонями и делая маленький глоток какао. Тёплый шоколадный вкус оседает на кончике его языка, и он блаженно прикрывает глаза.              Минхо опускается рядом на кровать, и их колени почти соприкасаются. От этого неожиданного жеста у Джисона замирает сердце, а в том месте, где их колени касаются друг друга, разливается тепло. Джисон, чтобы успокоиться, пытается сосредоточиться на разноцветных гирляндах, украшающих комнату. Но, откровенно говоря, это совсем не помогает.              Минхо молчит. Джисон тоже молчит, не зная, стоит ли ему сейчас попытаться завязать какой-нибудь непринуждённый разговор, как это ещё недавно пытался сделать баскетболист. Но он даже не знает, что сказать.              — Посмотрим что-нибудь? — тишину наконец прерывает негромкий голос Минхо. Отставив свою кружку на прикроватную тумбу, он тянется за ноутбуком, который кладёт к себе на колени, и откидывается на спинку кровати, после чего поворачивается к Джисону.              — Э-э, да… Давай, — отвечает тот и, обхватив губами крошечный, почти растаявший белый зефир, плавающий в какао, тут же проглатывает его. Радует, что он хотя бы может на что-то отвлечься, чтобы не чувствовать себя настолько неловко.              Но если серьёзно. Они и вправду собираются только смотреть фильм? А что потом? Снова начнут целоваться, пока в какой-то момент не разденутся, чтобы согреть друг друга этой холодной ночью? Минхо даже не поленился закрыть дверь на щеколду, чтобы Феликс точно не смог помешать им на этот раз. Неужели в планах баскетболиста сегодня — дойти в этот раз до конца?              Джисон напряжённо пьёт свой какао, стараясь отбросить лишние мысли в сторону, пока Минхо открывает ноутбук и переходит на стриминговый сайт, принимаясь писать что-то в поисковике.              Джисон не может удержаться от того, чтобы украдкой не взглянуть на него.              Минхо — красивый. А в домашней одежде и в тёплом свете гирлянды он кажется красивее в миллионы раз.              На носу у Минхо есть крошечная родинка-точка, которую Джисон заметил уже очень давно, но так и не решился исполнить своё маленькое заветное желание — прикоснуться к ней губами.              На самом деле, Джисону много бы чего хотелось сделать. Например, забраться с Минхо под тёплое одеяло на их узкой одноместной кровати, крепко обнять его и прижаться щекой к его щеке. Ему бы хотелось нежно целовать Минхо в шею и перебирать пальцами его красные волосы, слушая, как тот тихо сопит ему на ухо.              Джисон мечтает о том, чтобы все его вечера были похожи на этот: сидеть почти вплотную друг к другу, попивая горячий какао за просмотром какого-нибудь фильма, который обычно играет на фоне. Им даже не обязательно разговаривать. С Минхо тишина кажется приятным, успокаивающим звуком.              Всё это заставляет сердце Джисона бешено колотиться в груди, поэтому он отводит взгляд от Минхо и снова отвлекается на какао.              — Что хочешь посмотреть? — спрашивает Ли, искоса поглядывая на Хана.              — Э-э… Не знаю. Ты можешь выбрать, — отвечает Джисон немного дрожащим голосом.              Минхо кивает, продолжая просматривать варианты на сайте. Пальцы его правой руки слегка трясутся, но Джисон думает, что наверняка это от холода. В комнате и вправду прохладно.              — Я не знаю, будет ли тебе интересно, но это мой любимый фильм. Я говорил как-то про него, — рядом доносится негромкий голос Минхо, и Джисон, вжавшись спиной в мягкие подушки, стоящие у спинки кровати, едва ли не проваливается в уютное тепло. Он несколько раз моргает, вглядываясь в экран, и видит постер «Богемской рапсодии».              — Да, я помню. Ты любишь всё старое, — усмехается Джисон, барабаня пальцами по керамике. На кружке разбросаны маленькие разноцветные кошачьи лапки, и он находит это довольно милым.              — Но это новый фильм! Относительно… — возражает Минхо, вспоминая, что фильму, вообще-то, уже лет шесть.              — Про старую группу, — хмыкает Джисон, и Минхо, тихо посмеиваясь, закатывает глаза.              — Я могу выбрать что-то другое, если ты не хочешь…              — Нет, — Джисон быстро прерывает его. — Я хочу. Давай посмотрим.              Когда пара тёплых карих глаз устремляется в его сторону, Джисон сглатывает густой комок в горле и, чувствуя себя неловко, прижимает колени к своей груди, словно это поможет ему спастись в этой комнате.              Конечно, он хочет посмотреть любимый фильм Минхо. Разве может быть иначе?              Когда начинаются титры и на фоне негромко играет знакомая музыка, Джисон с трудом может сосредоточиться. Минхо прислоняется к спинке кровати и придвигается немного ближе, отчего их бёдра соприкасаются друг с другом, и Джисон, затаив дыхание, пытается не обращать внимания на то, как стучит его сердце в груди.              Первые минуты фильма они оба молчат. Джисон, коротко поглядывая на Минхо, всё никак не может перестать думать о той ночи, что они провели вместе. Ещё недавно на этой кровати они делали более откровенные вещи, а сейчас им обоим неловко в компании друг друга.              — Джисон, — тихо начинает Минхо, нарушая затянувшуюся тишину между ними. Он нервно ёрзает, пытаясь собраться с духом, чтобы о чём-то спросить, и их колени в этот момент трутся друг о друга, вынуждая Джисона думать лишь об этом.              Когда Минхо прочищает горло, Хан отводит взгляд от своей кружки и смотрит большими глазами на парня, ожидая, пока тот скажет что-то ещё. Но Минхо колеблется. Его взгляд бегает из стороны в сторону, а пальцы нервно теребят рукава своей толстовки. Видно, как он судорожно втягивает воздух через нос, а затем негромко выдыхает, прежде чем начать говорить.              — Почему ты ушёл тогда? — наконец спрашивает Минхо, глядя в этот момент на экран ноутбука. — Той ночью, я имею в виду.              Сердце Джисона ударяется о рёбра с глухим стуком, застигнутое врасплох внезапным вопросом.              Что ему сказать? Что он боялся, когда наступит утро, и им придётся говорить о произошедшем? Или что он боялся собственных чувств, которые старался не подпускать к себе, чтобы не влюбиться, как последний идиот? Кто знает, может, если бы Джисон остался в этой комнате до самого утра, сейчас бы он чувствовал уже что-то другое к Минхо.              А может, он уже.              — Я… Эм… — бормочет Джисон, подыскивая нужные слова, но в голову совсем ничего не идёт. — Мне нужно было уйти.              Да, молодец, Джисон. Лучше отговорки не придумаешь.              — Почему? — Минхо, наконец, поворачивается, чтобы посмотреть на него. И это плохо. Джисон не готов к зрительному контакту. — Было воскресенье, — Минхо заламывает брови, глядя в упор на Джисона, словно пытаясь прочитать ответ в его глазах.              — Мне нужно было с утра кое-куда, — сумбурно импровизирует Хан и опускает взгляд на кружку с какао. Он понимает, как, должно быть, неубедительно он звучит, но ничего лучше он не в силах сейчас придумать.              И почему вообще Минхо решил спросить его об этом? Разве для него это имеет значение? Ушёл и ушёл. Они ведь даже не встречаются.              — Ладно, — Минхо вздыхает, заставляя Джисона всё же украдкой взглянуть на него. — Я спрошу по-другому, — пауза. Джисон задерживает дыхание, боясь услышать следующий вопрос. — Я сделал что-то не так той ночью?              В горле застревает ком, и Джисон оторопело хлопает глазами, уставившись на Минхо, во взгляде которого читается… волнение?              Он сейчас переживает, или Джисону кажется? Может, у него случилось помутнение рассудка, или Минхо подсыпал что-то в какао?              — Э-э, нет… Всё хорошо, — Хан качает головой, нервно покусывая внутреннюю сторону щеки. — У меня были дела. Вне кампуса. Правда, — добавляет он для пущей уверенности.              Выражение лица Минхо смягчается, но Джисон замечает, как в его тёплых карих глазах промелькнуло разочарование.              — Да, конечно, — сглатывает баскетболист и отворачивается.              Он недолго молчит, всматриваясь в экран. Джисон, скукожившись в своём свитере и поджав под себя ноги, смотрит на Минхо в отражении мягкого света, исходящего от экрана ноутбука. Он не понимает его реакции и пытается придумать, что бы сказать ещё, но ему не приходится. Минхо со вздохом продолжает:              — Я просто подумал… Мне показалось, что мы хорошо провели время тогда. Я думал, может быть… Может, тебе тоже понравилось? — он неуверенно заканчивает, всё ещё избегая зрительного контакта и нервно теребя рукава своего свитера.              Внутри у Джисона всё сжимается. Внезапно ему хочется придвинуться ближе, коснуться ладони Минхо и сжать её в своей руке; посмотреть в его красивые глаза и сказать, что да, ему понравилось.              Но Джисон самый настоящий трус.              Когда Минхо говорит, что ему понравилось проводить с ним время, какая-то частичка души Джисона расцветает колючими бутонами, режущими его грудную клетку. Он не хочет жить в иллюзиях и строить воздушные замки. Он мог бы надеть розовые очки и безоговорочно отдать своё сердце Минхо на растерзание. Но Джисон не глупый. Он — осторожный. Кто угодно может винить его за это, но вырезать из памяти все те моменты, когда он видел Минхо в стенах университета с многочисленными девушками, у него не получается. И слепо верить в то, что именно он станет тем самым, с кем Минхо исправится, Джисон тоже не хочет.              — Да, эм… Мне было хорошо, — наконец кивает Джисон, когда молчание слишком затягивается.              Минхо стихает, а выражение его лица меняется. Впервые блеск в его глазах меркнет, сменяясь чем-то, чего Джисон никогда раньше не видел.              Тишина кажется слишком давящей в этот момент.              Джисон вдруг выдаёт то, чего не хотел говорить вслух:              — А ты бы хотел, чтобы я остался?              Он тут же жалеет о сказанном, но слова уже забрать не получится. Каждый удар в его груди ощущается как тиканье часов, отсчитывающих секунды до того момента, когда ему придётся столкнуться с потенциальными последствиями своих слов.              Минхо медленно поворачивается, а его глаза слегка округляются, словно он действительно удивлён тем, что Джисон задал этот вопрос.              Словно ответ на него и так очевиден.              — Да, — тихо отвечает Минхо. Он позволяет мягкой улыбке скользнуть по его губам, чтобы не выглядеть слишком взволнованным. — Если бы не хотел, я бы не просил тебя остаться.              Чёрт.              Нет, нет, нет.              Это опасно.              Минхо не может говорить ему таких слов. Они слишком много значат. В них слишком легко поверить.              — Ох, это… — Джисон сглатывает и смотрит на своё какао. Внутри него что-то рвётся наружу, и он не может это сдержать, когда совершенно неожиданно для себя говорит: — Тогда я мог бы… остаться сегодня?              Джисон, ты идиот.              Самый настоящий идиот.              Глаза Минхо становятся ещё больше, и Джисон тут же жалеет о том, что не удержал свои мысли при себе.              — Хотя, Феликс, наверное, скоро вернётся, так что…              — Нет, он сегодня не придёт, — Минхо говорит слишком быстро, даже не дав Джисону возможности договорить, чтобы взять свои слова назад. — Ты можешь остаться. Если хочешь, — чуть тише добавляет он.              Джисон хочет.              И это — проблема.              Ему хочется засыпать и просыпаться в объятиях своего соулмейта, видеть, как солнечные зайчики, отскакивающие от окон, играют на спящем лице Минхо; он хочет прикасаться рукой к его мягкой коже на щеках и оставлять невесомые поцелуи на его губах, наблюдая за тем, как Минхо медленно просыпается. Наверное, Джисон сдаётся. И это плохо для него. Но он ничего не может поделать с собой.              Во всём виновата вселенная. Давайте винить её. Это ведь она связала их души воедино. И теперь Джисону не остаётся ничего, кроме как страдать, заставляя своё сердце не откликаться на Минхо и всё связанное с ним.              Какао заканчивается слишком быстро, и теперь Джисону не на что отвлекаться, чтобы не думать о рядом сидящем Минхо, который внезапно притих.              Убрав кружку на прикроватную тумбу, он возвращается на своё место и совсем незаметно придвигается ближе к Минхо. Джисон знает, что не должен этого делать, но инстинктивное желание оказывается сильнее здравого смысла, поэтому он осторожно опускает голову на плечо Минхо. Баскетболист слегка напрягается от прикосновения, но его мышцы довольно быстро расслабляются, позволяя Джисону удобнее расположиться на его плече.              От красных волос Минхо пахнет клубничным шампунем, и Джисон думает, что этот запах, плотно укоренившийся в его памяти, он вряд ли сможет забыть. Наверное, он будет тосковать, когда всё закончится. Возможно, даже сильнее, чем нужно. Ведь стоит только представить, что Минхо не будет рядом, не будет его мягких губ и уютного тепла, в которое Джисон попадает каждый раз, когда приходит в эту комнату; не будет рук, прижимающих его к себе, и тёплых карих глаз, — как в груди что-то неприятно ноет.              Но Джисон может хотя бы насладиться этим всем на мгновение, пока оно не ускользнуло из его рук.              Он неуверенно пододвигается, шурша одеялом под собой, и позволяет своей руке медленно скользнуть по бедру Минхо. Его пальцы дрожат, когда он проводит по ткани спортивок, ощущая под собой твёрдые мышцы, которые вмиг напрягаются от его прикосновений. Джисону хочется обнять Минхо за талию, притянуть его ближе и застыть в этом моменте, пожалуй, навсегда. Ведь только так они смогут быть вместе. Только так Джисон сможет позволить себе не думать о том, какие отношения их связывают.              Но как только его рука скользит выше, он чувствует, как её обволакивает тепло. Пальцы Минхо аккуратно обхватывают его собственные, и от неожиданности по спине Джисона пробегает дрожь. Но это не холод, а тепло, в которое хочется посильнее закутаться, закрыть глаза и тихо задремать на плече своего соулмейта.              Минхо нежно касается ладони Джисона и осторожно ведёт по ней своими пальцами, пока не переплетает их. В этот момент кажется, что душа Джисона словно отделяется от его тела, и теперь он не больше, чем просто призрак с бешено колотящимся сердцем в груди и жаром, прилившим к его щеке в том месте, где он прижимается к плечу Минхо.              Воздух вокруг них будто сгущается, и дышать становится невыносимо трудно. Ладонь Минхо тёплая и манящая, и кажется, что переплетение их пальцев — самая естественная вещь на свете. Их ладони идеально подходят друг к другу, как будто были созданы именно для этого момента.              Как будто они были рождены друг для друга.              И правда в том, что так оно и есть.              От этого осознания Джисону хочется плакать. Он рядом с ним. Со своим соулмейтом. Единственным человеком на планете, который родился, чтобы когда-нибудь встретить Джисона.              Возможно, прямо сейчас он даже счастлив.              Ему грустно. Его сердце рвётся на части. Но Джисон правда счастлив.              Минхо слегка наклоняется, и тихий скрип кровати заставляет Джисона инстинктивно повернуться к нему. Широко распахнув глаза, он медленно моргает, когда взгляд карих глаз останавливается на нём. Джисон забывает, как дышать. Его лёгкие отказываются функционировать, а мозг напрочь забывает обо всём.              Джисон не осознаёт, как медленно и почти неосторожно он первым приближается к Минхо. Его сердце колотится в груди, как барабан, стуча по рёбрам словно железным молотом.              Минхо повторяет его движение, слегка наклонив голову вбок, и в этот момент их губы встречаются.              Джисон ощущает тёплое дыхание Минхо на своих губах — это одновременно опьяняющее и успокаивающее чувство. Они двигаются медленно, осторожно касаясь губ друг друга с той теплотой, которую только могут разделить на двоих.              В какой момент их страстные, горячие поцелуи превратились в это? С каких пор Джисон хочет целовать Минхо не только потому, что он любит поцелуи, а потому что ему нравятся губы Минхо? Они мягкие, с заметно выраженной верхней губой, которая идеально сочетается с пухлой нижней губой Джисона. Они словно пазлы — кусочки, которые должны так или иначе собраться воедино.              Разве ещё остались хоть какие-то сомнения, что они — самые настоящие родственные души?              Уже нет.              Раньше Джисон много сомневался и правда не понимал, почему его соулмейт — баскетболист, двоечник и университетский факбой. Но сейчас он знает, что в глубине души у Минхо может быть тёплое сердце, которое Джисону отчаянно хочется согреть ещё сильнее и наполнить его чем-то значимым.              Когда их губы сливаются в поцелуе, ладонь Минхо мягко ложится на поясницу Джисона. Он медленно проводит по ней, поднимаясь к лопаткам и прощупывая пальцами выпирающие позвонки. Затем скользит ниже и осторожно надавливает на нижнюю часть спины, словно придвигая Джисона ближе к себе. Но под свитер он так и не забирается, и Джисон ловит себя на мысли, что ему бы этого хотелось. Однако, учитывая, как закончился их прошлый раз, он решает не рисковать.              Наконец, когда они отстраняются друг от друга, оба слегка задыхаясь, Минхо прижимается лбом ко лбу Джисона, и их дыхание смешивается в прохладном воздухе, окутывающем комнату. Какое-то мгновение они просто смотрят друг другу в глаза, не произнося ни слова, лишь тихо дыша друг напротив друга.              Тёплые пальцы Минхо слегка касаются щеки Джисона, словно желая запомнить каждый контур, каждый оттенок, который окрашивает его золотистую кожу в тусклом свете. Джисону хочется прильнуть щекой к его мягкой ладони, но он снова сдерживает себя.              Неизвестно, что творится в голове у Минхо в этот момент, но он подаётся вперёд и очень осторожно прижимается губами ко лбу Джисона. От этого прикосновения по телу Хана моментально пробегает дрожь, и ему хочется взвыть в голос.              Минхо целует его в лоб.              И у Джисона с этим проблемы. Сначала с сердцем, которое принимается хаотично дёргаться во все стороны, силясь вырваться наружу из грудной клетки. А потом с самим собой.              Минхо отстраняется и садится рядом с Джисоном, облокотившись на мягкие подушки. Он берёт его за руку и переплетает их пальцы, продолжая смотреть фильм как ни в чём не бывало. В этот момент сердце Джисона колотится как сумасшедшее, а тело охватывает жар. Он пропустил около двадцати минут фильма и теперь пытается сосредоточиться на сюжете, но тёплая ладонь Минхо кажется ему куда заманчивее, чем происходящее на экране.              Когда Джисон снова кладет голову на плечо Минхо, он закрывает глаза, слушая голоса героев и тихое дыхание парня рядом с собой. Не в силах сдержать себя, он протягивает обе руки к Минхо и обнимает его за талию. Хотя бы раз. Он может сделать это хотя бы раз.              Минхо расслабляется и, прижавшись к голове Джисона, ощущает, как кудрявые волосы приятно щекочут его лицо. Он нежно поглаживает тёплые пальцы Джисона кончиками своих пальцев и оставляет лёгкий поцелуй на макушке притихшего Хана, у которого на самом деле внутри всё полыхает огнём от каждого прикосновения.              Пока на фоне разворачиваются действия фильма, внимание Джисона полностью сосредоточено на рядом сидящем парне. Тепло, исходящее от Минхо, окутывает его, и на мгновение Джисон забывает обо всём остальном — о фильме, о внешнем мире, даже о собственных тревожных мыслях, которые не дают ему покоя уже долгое время.              Интересно, смогли бы они быть парой? Прямо сейчас у них это хорошо получается. Но если заглянуть глубже, то можно увидеть множество нерешённых проблем, от которых тяжесть в сердце с каждым разом становится всё труднее и невыносимее.              Когда начинаются титры, ни один из них не сдвигается с места. Минхо поворачивается к Джисону, и в этот момент он чувствует знакомый трепет своего сердца. Чтобы хоть как-то подавить его, Джисон, тряхнув головой, снова прижимается щекой к плечу Минхо, не желая отпускать то тепло, которое он может получить, пока у него есть такая возможность. Ведь кто знает, может быть, совсем скоро всё это закончится.              С этим чувством Джисон засыпает в объятиях Минхо. Их ноги переплетаются под одеялом, а тёплое дыхание смешивается в крошечном пространстве между ними, и Джисон думает о том, насколько это прекрасно и одновременно печально — осознавать, что постепенно влюбляешься в своего соулмейта.       

💋💋💋

             Когда Джисон просыпается, он обнаруживает, что лежит на тёплой груди, мерно вздымающейся под тихое сопение спящего Минхо.              В комнате царит полумрак и тишина, если не считать отдалённых звуков жизни снаружи — торопливо переговаривающихся студентов, гула проезжающих мимо машин и случайного смеха, который просачивается сквозь стены общежития. Но в этом убежище есть они только вдвоем, окутанные тёплым коконом присутствия друг друга.              Джисон задерживается на мгновение, оглядываясь по сторонам в тихой комнате, и его сердце наполняется теплом. Минхо, находящийся так близко, всё ещё спит. Он тихо бормочет что-то себе под нос, слегка хмурясь, и Джисон находит это самым милым зрелищем из всех, что он когда-либо видел.              Глядя на Минхо, он не может удержаться и запускает пальцы в его мягкие пряди, удивляясь тому, как что-то настолько крошечное может казаться таким невероятно уютным. Ярко-красный цвет его волос играет на солнце, переливаясь, как тлеющий уголёк, на фоне утреннего сияния.              Проводя костяшками пальцев по изящному изгибу щеки Минхо, Джисон замечает очаровательно нахмуренный лоб, говорящий о том, что Минхо неохотно просыпается, почувствовав прикосновение пальцев к своей коже. Уголок губ Джисона приподнимается в едва заметной улыбке, когда Минхо медленно моргает, открывая свои сонные шоколадно-карие глаза, в которых Джисон отчаянно желает утонуть.              — Доброе утро, — тихо шепчет Джисон, наслаждаясь сонной мелодичностью слов.              Губы Минхо растягиваются в ленивой улыбке, и это прекрасное выражение лица стирает все признаки сонливости.              — Доброе, — отвечает он глубоким, мягким голосом, который ласкает слух Джисона.              В это мгновение Хан наклоняется первым, и их губы сливаются в нежном, сонном поцелуе. Внешний мир на секунду исчезает, и всё, что остаётся, — это их губы, плотно прижимающиеся друг к другу, и тепло, исходящее от их тел, зажигающее искры глубоко в сердце Джисона.              Минхо притягивает его ближе, обнимая за плечи, словно не желая отпускать, и зарывается носом в мягкие волосы Джисона, когда тот укладывает голову на его грудь.              Джисон надеялся, что он никогда не влюбится в Минхо. Ему нравилось думать, что он не из тех людей, кто бездумно швыряется своим сердцем в кого-то, кто может его безжалостно растоптать. Он считал слабостью влюбляться в кого-то, в ком не был уверен до конца. Возможно, даже в какой-то степени глупостью.              Но получается, что Джисон сам оказался слабым и глупым.              Потому что он что-то чувствует к Минхо.              Но он также понимает, что между ними всё ещё существует огромная пропасть, и только Джисон может попытаться её преодолеть.              А это значит, что ему нужно рассказать Минхо о том, что они соулмейты.              Но Джисону нужен момент. Он не может сделать это с утра, когда Минхо едва разлепил глаза и всё ещё сонно потягивается на кровати, как мартовский кот, греющийся на солнышке. Он не готов принести серьёзный разговор в такое потрясающее тёплое утро, хотя за окном сейчас едва ли сорок градусов, все ходят в куртках, а окна запотели от холода.              Он сделает это. Но не сейчас. Ему нужно ещё немного времени.       

💋💋💋

             Теперь самая большая проблема для Джисона — это подобрать правильный момент и заранее приготовить пару фраз, которые он скажет Минхо, когда признается ему во всём.              Это оказывается сложнее, чем он думал.              Ему нужно всего лишь произнести вслух три простых слова: «Ты — мой соулмейт». Но каждый раз, когда они подступают к его горлу, Джисону кажется, что это неуместно и что не так нужно признаваться в чём-то, что он так долго скрывал.              А вдруг, когда он сознается во всём, Минхо рассердится на него за то, что он не рассказал ему сразу и что утаил от него свою татуировку, когда ещё недавно Минхо спрашивал о ней?              А что, если Минхо не захочет, чтобы они были соулмейтами? Что, если испугается и не захочет быть вместе? Что тогда делать Джисону? Как ему быть, когда он уже, кажется, привязался?              Теперь, когда они проводят много времени вместе, иногда Джисон думает о том, что не нужно им никакое соулмейтство и что без него им тоже хорошо. Какая разница, что у них на запястьях, когда гораздо важнее то, какую идиллию они создают рядом друг с другом?              А затем Джисон понимает, что вся его внутренняя сущность, отчаянно желающая быть рядом с Минхо, буквально рвётся наружу.              Он больше не может держать это в себе.              Сегодня холодный пятничный вечер. Занятия в университете уже закончились, и Минхо снова пригласил Джисона к себе, чтобы выпить какао, посмотреть аниме и пообниматься. Для Минхо это обычный день, но Джисон очень нервничает, ведь именно сегодня он хочет признаться во всём. Если он затянет с этим до Рождества, то, возможно, всё испортит, когда принесёт в Новый год подарок для Минхо в виде разговора о родственных душах. Чем больше времени у него на это уйдёт, тем больше вероятность, что Минхо не будет благодарен ему, когда Джисон откроет своё запястье.              Поэтому это нужно сделать сейчас, пока не стало слишком поздно.              Джисон стоит у двери Минхо в тихом коридоре и прислушивается к далёкому звону кружек, доносящемуся изнутри. Минхо уже варит для него какао, а он всё ещё стоит здесь и волнуется так сильно, будто собирается признаться в первой любви, будучи подростком.              Он делает глубокий вдох, чувствуя, как холод пятничного вечера пробирает его до костей. Момент, которого он так долго ждал, крутился на краю его сознания, угрожая выплеснуться наружу, и теперь, когда Джисон стоит здесь, в нём бушует вихрь эмоций.              Стараясь не обращать на это внимания, Джисон несколько раз стучит. Ещё даже не успев отойти от двери, он слышит, как стихает звон кружек. Проходит всего несколько секунд, а затем открывается дверь, и знакомое тепло комнаты Минхо окутывает Джисона почти мгновенно.              — Привет, — весёлый голос Минхо доносится совсем близко к уху Джисона, и он не сразу понимает, что тёплые руки приобнимают его за талию в приветственном жесте.              Лишь когда Минхо отстраняется и смотрит на него с улыбкой, Джисон обнаруживает, что его сердце громко стучит по рёбрам.              — Привет, — неловко отвечает Джисон, пытаясь ровно улыбнуться, но Минхо уже тянет его за руку, приглашая за собой в комнату.              Мягкое свечение гирлянд, развешанных по стенам, создаёт уютную атмосферу, а в воздухе витает приятный аромат какао с маршмеллоу. Всё выглядит таким родным и знакомым, за исключением одной вещи — на полу расстелен мягкий плед, на котором лежит ноутбук в окружении многочисленных подушек разных цветов и размеров.              Джисон удивлённо таращится на этот уголок, пока Минхо ведёт его к нему.              Неужели он сам это сделал?              Но для чего? Чем Минхо кровать не угодила?              — Ты пока присаживайся, а я принесу нам какао, — говорит Минхо, указывая в сторону кухонного островка.              Джисон заторможенно кивает и усаживается на мягкий плед, усеянный разноцветными кошачьими лапками. Он подкладывает под спину подушку, которую находит возле себя, и, облокотившись на кровать, наблюдает за тем, как Минхо возится с маршмеллоу, закидывая его в одну из кружек.              Он выглядит настолько очаровательно в домашнем свитере и спортивных штанах, пока готовит для Джисона какао, что к нему хочется подойти и обнять со спины, положить подбородок на плечо и нежно поцеловать в щёку.              От этих мыслей в животе у Джисона что-то отчаянно пульсирует, и он заставляет себя отвернуться.              Сегодняшний вечер ощущается странно. Непривычно. Джисон и так нервничал весь день из-за того, что собирался признаться, а теперь ему совсем не по себе. В воздухе витает ощущение, будто что-то обязательно произойдёт.              Только вот что?              Когда Минхо направляется в его сторону с двумя кружками, Джисон нервно ёрзает на пледе, пытаясь придать себе невозмутимый вид. Но всё, что у него выходит, это лишь смять под собой плед.              — Держи, — Минхо протягивает ему дымящуюся чашку, и их пальцы на мгновение соприкасаются.              В этот момент Джисон понимает, что он окончательно пропал.              Это всего лишь крошечное прикосновение, от которого по всему телу Джисона пробегает дрожь. Он ловит себя на мысли, что так происходит каждый раз. От любого физического контакта с Минхо его тело словно сходит с ума. В хорошем или плохом смысле — он пока не может понять. Но единственное, что Джисон знает наверняка, — ему хочется, чтобы такие моменты повторялись как можно чаще.              — В этот раз выбираешь ты, что будем смотреть, — говорит Минхо, улыбаясь, когда поворачивается к Джисону и протягивает ему свой ноутбук.              Его глаза отчего-то блестят, и это сбивает с толку Джисона, который пытается натыкать в поисковике что-то смотрибельное, на что он сможет отвлекаться весь вечер.              В итоге он включает совершенно рандомное аниме со знакомым тайтлом и кладёт ноутбук к себе на колени. Минхо, подсев ближе, тянет на себя край ноутбука, и теперь, когда их бёдра соприкасаются, Джисон откровенно сходит с ума.              Он украдкой поглядывает на Минхо, на его маленькие жесты, от которых у него учащается сердцебиение — на то, как он заправляет волосы за ухо, как наклоняется ближе, когда дует в кружку, прежде чем сделать небольшой глоток какао, и на этот тихий смех, который звучит как музыка для ушей Джисона.              Ему так легко находиться здесь, наслаждаться этим моментом, но он знает, что не может игнорировать правду, зреющую внутри него. Каждый раз, когда мысль о признании приходит ему в голову, Джисона охватывает паника, и он молча проглатывает слова, подступающие к горлу.              Не сейчас.              — У меня матч в эту субботу, придёшь? — спустя какое-то время, после затянувшейся тишины, негромко спрашивает Минхо, заставляя Джисона вернуться из мыслей и, тряхнув головой, посмотреть на баскетболиста.              — А ты хочешь, чтобы я пришёл? — он удивлённо отзывается на внезапное приглашение.              — Будет неплохо получить в качестве подарка за выигрыш поцелуй от тебя. Может быть, даже несколько, — с ухмылкой произносит Минхо, игриво приподняв брови. Эти слова заставляют Джисона закатить глаза и, тихо рассмеявшись, легонько толкнуть парня плечом.              — Я не фанат баскетбола, — отвечает Джисон, пытаясь всеми мыслями отвлечься на происходящее в аниме, чтобы не думать о том, как их бёдра соприкасаются.              — Просто приди ради меня, — шепчет Минхо, наклоняясь к уху Джисона, отчего тело Хана мгновенно покрывается мурашками. — А потом мы можем сходить куда-нибудь вместе.              У Джисона пересыхает в горле.              — Куда? — осторожно спрашивает он, затаив дыхание.              — Куда захочешь, — отвечает Минхо, приподнимая уголок губ в мягкой улыбке. — Тебе нравятся парки аттракционов?              Парки аттракционов?              Джисон любит всё, если он пойдёт туда с Минхо. Но он, конечно же, не говорит этого вслух.              Он не может позволить себе такое.              — Не особо, — сердце Джисона в этот момент бьётся где-то в горле, заставляя его задыхаться. — Там скучно.              — Может, тогда зоопарк? — предлагает Минхо. — Посмотрим на страшненькие задницы обезьян.              — О Боже, — смеётся Джисон, отчего его плечи слегка подрагивают. — Это нисколько не романтично.              — А должно быть?              Джисон замирает, понимая, что ляпнул какую-то глупость. Минхо же ни слова не сказал про то, свидание это или нет, а Джисону стоит забыть, как строятся воздушные замки. Он уже делает это интуитивно и непреднамеренно.              Это плохо.              Это проблема.              — Нет, я… — Джисон сглатывает и робко отстраняется от Минхо, теряя контакт с его бедром. — Я просто подумал…              — Что я зову тебя на свидание? — улыбка на губах баскетболиста становится шире, когда он смотрит на то, как щёки Джисона мгновенно розовеют. — Если ты хочешь, то пускай это будет свиданием. Среди горилл, мартышек и орангутангов. Вполне себе мило. Я знал, что твои вкусы довольно специфичны.              Пускай это будет свиданием.              Джисон сейчас сойдёт с ума.              Нет. Он уже.              — Прекрати, — он закатывает глаза и нервно смеётся. — Я не пойду с тобой на свидание.              — Почему? — тихо спрашивает Минхо вдруг осевшим голосом. Он смотрит в упор на Джисона, слегка нахмурив брови.              Почему?              Потому что Джисон боится того, что он уже влюбляется. Вот почему.              — Тебе нужно постараться лучше, чтобы завоевать меня, — в итоге отшучивается Хан, пытаясь перевести всё в юмор и во что-то лёгкое, чтобы не говорить о свидании.              Они не могут ходить на них. Им вообще лучше никуда не ходить, а Джисону стоит забыть дорогу в комнату баскетболиста. Только вот каждый раз получается делать всё с точностью до наоборот.              — Но разве мы уже не ходили на свидание? — непонимающе спрашивает Минхо, глядя на Джисона с приподнятыми бровями в лёгком недоумении.              Джисон замирает и по-глупому моргает, словно действительно не понимает.              Что? Они уже ходили на свидание? Но когда?              О нет.              Караоке?              Это что, было свиданием? Самым настоящим? Минхо сейчас не шутит над ним?              Пожалуйста, скажите, что шутит.              — А это было свидание? — Джисон пытается усмехнуться и пожать плечами, словно для него это ничего не значит. — Я думал, что ты просто хотел поиздеваться над моим пением.              Взгляд Минхо становится другим, а уголки губ опускаются. В его глазах появляется какая-то грусть, и прежде чем Джисон успевает это заметить, баскетболист отворачивается.              Хочет ли Джисон, чтобы это было свиданием?              Он не знает. Он запутался.              Сердце стучит в груди так, что его наверняка можно услышать даже на соседнем этаже, откуда Хёнджин крикнет ему в очередной раз, что Джисон — идиот.              Так и есть.              Но… свидание?              Минхо правда думал, что у них было свидание? Или он это несерьёзно?              — Джисон, можно я тебя кое о чем спрошу? — вдруг подаёт голос Минхо. От его серьёзной интонации у Джисона скручивает внутренности, и он напрягается всем телом.              — Д-Да, конечно, — отвечает Хан, сглатывая волнение в горле. — Что случилось?              Вопрос повисает между ними, напряженный до предела. Сердце Джисона учащенно бьётся, грозясь вот-вот протаранить грудную клетку.              — Я… — начинает Минхо, но тут же запинается, борясь со словами, застрявшими у него в горле.              Отчего-то Джисону становится до невыносимого волнительно.              — У тебя такое серьезное лицо, — говорит Джисон, пытаясь разбавить обстановку. В его тоне слышится беспокойство и намек на поддразнивание, как будто ему одновременно любопытно и немного тревожно о том, что у Минхо на уме.              Преодолевая свои внутренние барьеры, Минхо всё же берет себя в руки.              — Я просто… Я хотел поговорить о чём-то важном.              Молчание тянется между ними, как натянутая проволока, которая, кажется, вот-вот сомкнётся на шее Джисона и затянет её потуже.              — Д-Да, я слушаю тебя, — почти что шёпотом отвечает Хан.              — Так вот, я всё хотел спросить, — Минхо глубоко вдыхает, а затем, выдохнув, задаёт тот самый волнующий его вопрос: — У тебя есть на меня какие-то побочные эффекты?              Джисон замирает в ступоре.              Нет. Потому что мы — соулмейты.              Минхо поворачивается в этот момент, чтобы взглянуть на Джисона, и встречается с большими, будто бы перепуганными глазами, глядящими на него в ответ. Его брови слегка хмурятся, когда Джисон лишь молчаливо открывает рот.              Потому что внутри него сейчас происходит настоящий апокалипсис.              Неужели это то, о чём Хёнджин предупреждал его? Что в какой-то момент Минхо заметит отсутствие побочных эффектов, и Джисону придётся признаться в том, кто они друг другу?              Похоже, сегодня и вправду тот самый день. Всё указывает на то, что нужно рассказать Минхо правду.              Джисон приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но не находит нужных слов. Волнение, пульсирующее в его груди, оказывается сильнее, чем желание сознаться. Он перебирает в голове различные варианты, но ни один из них не кажется ему подходящим.              — Просто с тобой я чувствую себя странно, — не дожидаясь ответа, продолжает Минхо. Он выглядит озадаченным, когда говорит это. — Мне не хочется стошнить на тебя.              — О… Вау, — запинается Джисон, ощущая, как потряхивает его тело. — Спасибо?              — Нет, я имею в виду… — Минхо прикусывает губу, словно задумываясь над чем-то. — Обычно появляются побочные эффекты, когда встречаешься не со своим соулмейтом. По крайней мере, у меня так было со всеми. А у тебя разве не было такого? Жар, озноб, тошнота, например?              — А… Ага. Было, — неуверенно отзывается Джисон, опуская взгляд на свои руки.              Он чувствует, как напряжение в воздухе сгущается, и каждый удар сердца отдается эхом громче предыдущего.              — А что насчёт меня? — осторожно спрашивает Минхо, будто вытягивая из парня каждое слово.              Но так оно и есть. Джисон просто не знает, что сказать.              — Я… Э-э, — он сглатывает и проводит языком по сухим губам. — Наверное, с тобой у меня ничего нет.              — Наверное? — непонимающе спрашивает Минхо. Джисон видит замешательство на его лице, то, как обеспокоенно сдвинуты его брови к переносице. — То есть, ты не уверен? — недоверчиво переспрашивает Минхо.              — Знаешь, у меня… Это… — Джисон с трудом сглатывает. Слова, которые он хочет сказать, застряли за стеной беспокойства. — На самом деле, у меня аллергия на поцелуи.       — Что? Это как? — удивлённо спрашивает Минхо, вскидывая брови. — На поцелуи со мной?              — Нет, — качает головой Джисон. — В том-то и дело, что обычно я чихаю, когда целуюсь с кем-то, но с тобой такого нет, — объясняет Джисон. Момент кажется подходящим, и от этого его пульс учащается в разы. — Недавно я пробовал поцеловаться с Хёнджином и чихнул ему в лицо. Теперь он меня ненавидит. Или он всегда меня ненавидел, — нервно усмехается Джисон, пытаясь разрядить обстановку.              Но взгляд Минхо тут же меняется.              — Ты целовался с Хёнджином? — напрягается Ли. — Когда?              — Может, месяц назад или около того, — пожимает плечами Джисон.              — Почему ты целовался с ним? — голос Минхо внезапно становится более низким и серьёзным.              — Я пытался выяснить, на кого моя аллергия распространяется. В общем-то, оказалось, что на всех, кроме тебя, — со вздохом заключает Джисон, его руки слегка дрожат.              Сделав глубокий вдох, он берет себя в руки, готовый раскрыть правду, которая так и рвётся наружу, — он больше не может держать своё сердце взаперти. Но брови Минхо хмурятся ещё сильнее в этот момент, и Джисону этот взгляд не совсем нравится.              Он теребит рукава своего свитера, будто боится, что кто-то внезапно возьмёт и оголит его запястья. Возможно, он будет не против, если Минхо сделает это прямо сейчас, потому что Джисон не решается сделать это первым.              — Так значит… — Джисон замечает, как черты лица Минхо напрягаются, а его глаза становятся стеклянными, когда он прорезает тишину своим голосом, — вот почему ты решил проводить время вместе со мной? Потому что я единственный, с кем ты можешь нормально целоваться? И потому что на меня у тебя нет побочных эффектов?              Кровь в венах Джисона мгновенно застывает.              Сбитый с толку, он несколько раз молчаливо моргает. Слова застревают глубоко в горле, ведь он не знает, что ответить. Месяц назад Джисон бы сказал, что Минхо прав, но сейчас всё совсем иначе? Джисон давно уже с ним не только ради поцелуев. Он с ним, потому что…              Нет. Джисон не признается себе в этом. Он не может.              Он не влюбился в Минхо.              — Я… — Джисон запинается в попытке подобрать слова, но у него не получается. — Э-э, нет, это не совсем так…              Но Минхо от этих слов хмурится ещё больше.              — Не совсем? — его голос заметно твердеет, отчего Джисон съёживается в своём свитере, будто в коконе. — Скажи, ты правда начал общаться со мной только из-за поцелуев? — заламывает брови Минхо. Видно, как они дрожат, когда он смотрит на Джисона. Или же это дрожит сам Джисон. Он уже не различает.              — Я… — Хан смолкает, спотыкаясь на словах. — Что за вопрос такой? — нервно посмеивается он в надежде, что Минхо оставит эту тему.              Но нет.              — Обычный вопрос, — наседает Минхо. — Джисон, — твёрдо произносит он, плотно смыкая губы. После каждой короткой паузы Джисону хочется провалиться под землю и раствориться в пыль, чтобы избежать этого диалога. Но он не может. — Ответь мне.              — Я… — Джисон снова нервно бегает взглядом из стороны в сторону. — Но ты же тоже обратил на меня внимание, потому что хотел залезть ко мне в штаны, разве нет?              Это самое тупое, что мог сказать Джисон, но лучше он не придумал. А стоило бы подумать сто раз, прежде чем говорить такое вслух. Но слов назад уже не вернёшь.              — Что? — слабо выдаёт Минхо. Его глаза становятся абсолютно стеклянными. — Ты сейчас, блять, серьёзно, Джисон? Ты думал, я хочу только переспать с тобой?              Да, но…              — Я думал так, потому что все вокруг только об этом и говорят, — пытается защититься Джисон.              — О чём? — раздражённо произносит Минхо.              — О том, что ты ни с кем долго не встречаешься. Почему я должен был думать, что ты относишься ко мне серьёзно, когда…              — Не продолжай, — Минхо резко вскакивает с пола, прерывая Джисона на полуслове. В тишине комнаты слышится его тяжёлое дыхание, когда он запускает пальцы в свои волосы и откидывает чёлку назад. — Я думал, что у нас с тобой… всё взаимно? — говорит он, поворачиваясь к Хану. — Я впервые встретил кого-то, кто, вроде как, понимает меня, и с кем мне хорошо, но…              Минхо разочарованно качает головой, глядя на Джисона покрасневшими, стеклянными глазами.              — Ты правда всё это время пользовался мной? — спрашивает он на грани шёпота, едва в состоянии произнести эти слова.              — Я не… — Джисон сглатывает ком, внезапно образовавшийся в горле. — Я не пользовался. Минхо, не говори так…              — Знаешь что, Джисон? — Минхо разочарованно вздыхает, глядя на него опустевшими глазами. — Я всё это время не понимал, почему ты себя так ведёшь. Думал, что ты просто не из тех людей, кто открыто говорит о своих чувствах, а их, оказывается, у тебя даже не было. Поэтому ты никогда не звал меня к себе, да? Никогда не писал и не предлагал первым встретиться, но когда это делал я, ты был не против прийти сюда, чтобы что? Поцеловаться со мной, только потому что с другими не можешь? Я тебе что, какая-то фабрика по раздаче бесплатных поцелуев? Почему я только сейчас про твою аллергию узнал? Потому что ты не хотел говорить мне правду, да? Но знаешь что? Стоило бы. Я бы тогда покончил с этим быстрее, чем начал бы что-то чувствовать к тебе.              — Ты… — сердце Джисона застревает в груди, а его глаза увеличиваются до гигантских размеров.              Минхо… что?              Что он только что сказал?              Он что-то чувствует к Джисону?              Не может быть.              А затем он оглядывается по сторонам, смотрит на расстеленный плед, гору подушек и остывший какао в их кружках, и к нему приходит осознание.              Никто не станет делать таких вещей для кого-то, к кому у него нет чувств.              А значит, Минхо говорит правду.              Почему Джисон понял это только сейчас? Минхо всегда был таким, каким он его видит сейчас. С самого начала он проявлял доброту, отзывчивость и романтичность. Всегда предлагал Джисону какао, свою одежду и тёплые объятия. Минхо даже позвал его на свидание, хоть и не обозначил его таковым. Возможно, он надеялся, что Джисон сам поймёт его намерения. Однако всё, о чём думал Хан, — это то, что он не должен влюбляться в Минхо. Наверное, именно поэтому он и был так слеп всё это время. Потому что был занят какими-то глупыми вещами, из-за которых в итоге может теперь потерять Минхо.              — Чёрт, я правда думал, что тоже нравлюсь тебе, Джисон, — голос Минхо дрогнет, а его глаза внезапно наполняются влагой. — Я позвал тебя на свидание, но ты даже не воспринимал его таковым. Это… Чёрт, это обидно, Джисон. Я так старался сделать тот вечер идеальным для нас, но ты… Ты даже не думал, что это свидание? Ты думал, что я просто так позвал тебя? Просто так провожу с тобой все свои свободные вечера? Или ты думал, что мне просто хочется потрахаться с тобой? Знаешь, в таком случае, я бы действовал явно по-другому, — ядовито выплёвывает Минхо.              Он судорожно вздыхает и отворачивается, упираясь ладонями на край стола и, кажется, пытаясь сдержать слёзы. Джисон, резко подскочив с пола, собирается подойти к Минхо, но тот останавливает его.              — Уходи, Джисон, — твёрдо произносит баскетболист.              — Нет, Минхо, подожди… Давай поговорим, — испуганно тараторит Джисон, но мольба в его голосе, кажется, только отталкивает Минхо ещё больше.              — Уже поговорили, — резко бросает Ли, поджимая губы. Он выглядит по-настоящему злым. Таким его Джисон видит впервые. И это пугает. — Знаешь, теперь мне стало всё ясно.              Минхо качает головой, и Джисон замечает, как в его глазах проскальзывает боль, когда Минхо снова поворачивается, чтобы взглянуть на него.              — Ты даже не захотел остаться со мной на ночь, когда я предложил тебе, и просто сбежал с утра, ничего не сказав, потому что для тебя это ничего не значило, так? Вот, значит, какой ты, Джисон. Что ж, наигрался, а теперь проваливай. Мне очень жаль, что теперь тебе не с кем будет целоваться, но, думаю, ты это переживёшь.              — Минхо… — жалостливо произносит Джисон, в уголках его глаз неожиданно скапливаются слёзы.              Нет. Он не хотел этого. Он правда не хотел.              Всё, что он хотел, — это признаться Минхо в том, что они соулмейты. Тогда как они дошли до этого?              — Я не только ради этого с тобой, прошу… Я же… — запинается Джисон, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. — Я же не знал, что у тебя правда могут быть ко мне чувства. Я думал, что ты не воспринимаешь меня всерьёз. Я бы ни за что не подумал так, если бы собственными глазами не видел то, как каждый месяц ты менял девушек…              Джисон замолкает, когда ловит на себе тяжёлый взгляд Минхо и понимает, что и это ему тоже не стоило говорить. Он пытается всё исправить, но, кажется, делает только хуже.              — Поэтому ты решил просто развлечься со мной, да? Потому что думал, что я занимаюсь тем же? — усмехается Минхо. В его голосе сквозит неподдельная обида. — Да ты, блять, даже хуже меня. Знаешь почему? — Минхо разворачивается. — Потому что я не играю с людьми, Джисон. Да, может, я расстаюсь с кем-то, но ты ведь даже не знаешь причины и никогда не пытался её узнать. Если бы ты спросил меня, я бы сказал тебе правду. А ты, блять, ни черта обо мне не знаешь, но уже сделал выводы. Поздравляю. Можешь, как и другие, говорить теперь всем, что это я тебя бросил. Вам ведь легче от этого, не так ли? Делать злодеем меня.              — Минхо… — Джисон подрывается с места, подходя ближе к парню, но тот резко отступает, создавая между ними дистанцию, достаточную для того, чтобы Джисон почувствовал, как холод пробирает его до костей.              — Давай больше не будем встречаться, — произносит Минхо стальным голосом, от которого душу Джисона выворачивает наизнанку. — Сделаем вид, что между нами ничего не было. Тебе ведь будет легко это сделать, не так ли?              Глаза Джисона расширяются. Он открывает рот, чтобы возразить, но Минхо лишь указывает ему рукой на выход.              — Уходи, — снова произносит он твёрдым, пробирающим до дрожи голосом. — Я не хочу тебя видеть.              — Минхо, пожалуйста, дай мне шанс всё исправить, — умоляет Джисон, снова протягивая руку, но Минхо отступает ещё на шаг, и в его глазах теперь видны слезы, которые грозят пролиться.              — Уходи.              — Хо… — в глазах Джисона тоже показываются слёзы, и Минхо заставляет себя отвернуться, чтобы не поддаться им.              А ведь он может.              — Уходи сам, иначе мне придётся заставить тебя, а я бы не хотел применять силу.              Джисон открывает рот, чтобы ответить, но слова застревают у него в горле.              Минхо больше не обращает на него внимания. Он возвращается к расстеленному на полу пледу, берёт две кружки с недопитым какао и несёт их к раковине. Когда из крана раздаётся шум льющейся воды, Джисон в последний раз смотрит на спину Минхо, чувствуя, как слёзы жгут под веками. Затем он выходит из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь, и скатывается по ней на пол, зарываясь руками в волосах и выпуская слёзы наружу.              Как они пришли к этому? Всё могло бы сложиться иначе. Джисон должен был сказать, что он тоже чувствует что-то к Минхо. Однако он был настолько глуп и труслив, что даже сам себе не мог признаться в этом, пока не услышал признание от Минхо.              А теперь, когда он может выпустить свои чувства наружу и принять их — признать то, что он тоже влюбился в Минхо, и сказать ему правду, — стало слишком поздно. Джисон только что потерял своего соулмейта.       

💋💋💋

             Джисон чувствует себя паршиво из-за того, что теперь Минхо избегает его. Куда бы он ни пошёл, где бы ни пытался его подловить: в библиотеке, в университетских коридорах, в столовой, даже возле комнаты баскетболиста — Минхо всегда оказывался быстрее. А в те редкие моменты, когда Хану всё же удавалось его остановить, Минхо лишь грубо отталкивал его в сторону, одаривая настолько холодным взглядом, что даже кровь в венах стыла.              Это неприятно и больно, но Джисон понимает, что Минхо сейчас гораздо больнее. Он пытается всё исправить, но баскетболист заблокировал его номер раньше, чем Хан успел ему что-либо написать.              Джисон сильно облажался. Вряд ли простые извинения помогут в этой ситуации. Впервые в жизни он сделал больно человеку, от которого сам однажды ожидал получить нож в спину. А теперь они поменялись местами. Он разбил сердце парню, который сам разбивал сердца всем и каждому. Хотя, возможно, Джисон преувеличивает и никому он ничего не разбивал. После их последнего разговора он уже не знает, правдивы ли те слухи или о Минхо намеренно говорят плохое.              Но если так посмотреть, Минхо прав: Джисон ничего о нём не знает. Он даже не пытался расспросить его про бывших, потому что заведомо знал, что ответ ему не понравится. Но, может быть, всё-таки стоило послушать Минхо, а не слепо доверять каким-то университетским слухам? А теперь получается, что Джисон сам же себя и погубил.              — И всё-таки, у тебя депрессия, — заключает Хёнджин, глядя на Джисона, который вновь развалился на его кровати в обнимку с мистером Кваком.              Похоже, ситуация приобрела вселенские масштабы, раз подушке-сердечку Джисон предпочёл, по его словам, уродливую жабу в качестве маленькой ложечки. А Хёнджин не знает, как спасать людей из такого состояния. У него ещё не было в этом опыта, ведь Джисон никогда не страдал. Если его сердце разбивали, он пытался оставаться стойким и долго не унывал, считая, что все эти мудаки не достойны его слёз. А может, он плакал в одиночестве. Кто знает? К Хёнджину он с этим ни разу не приходил. Так почему же с Минхо всё по-другому? Неужели у этого баскетболиста суперспособность — заставлять страдать всех, с кем он встречается?              — На, держи, — Хёнджин протягивает другу свой любимый платок с лягушкой, очень надеясь, что Джисон его не слишком обслюнявит. — Подотрись, а то аж тошно на тебя смотреть.              — Ну спасибо, — недовольно бурчит Джисон, но с радостью принимает чужой платок. Между прочим, для Хёнджина это — высшее проявление заботы. Он своим лягушачьим платком почти ни с кем не делится. Странная у него любовь к земноводным, но Джисон даже спрашивать не хочет, чем они ему так нравятся. У всех свои тараканы. В случае с Хёнджином — лягушки.              — Ты ему признался, и он всё-таки разбил тебе сердце? — интересуется Хван, пытаясь быть более сочувствующим к чужим проблемам. Всё-таки Джисона ему жалко. Парень-то хороший. Верит в любовь и мечтает о романтике, но натыкается на одних лишь тюбиков.              — Вообще-то, это я разбил ему сердце, — со вздохом говорит Джисон.              Чем чаще он думает об этом, тем больше понимает, что прав в своих убеждениях. Его собственное сердце тоже болит и неспроста. Может, из-за того, что они с Минхо — соулмейты, и он чувствует его боль на себе? А может, это из–за того, что он потерял Минхо и не знает, как теперь вернуть? Из всех возможных сценариев, по которым могли пойти их отношения, они пошли по самому неожиданному.              — Знаешь, когда встречаешься с факбоями, тебе всегда кажется, что виноват ты, но на деле тебя просто пытаются в этом убедить, — Хёнджин начинает внезапно толкать странную речь, отчего Джисон аж отлепляет свой взгляд от потолка, чтобы взглянуть на друга, который, похоже, умом тронулся. — Так что давай заканчивай с этим. Ты ни в чём не виноват, если он оказался придурком, который не захотел отношений со своим соулмейтом. Найдёшь себе кого-нибудь другого, кто оценит тебя по достоинству. Можешь даже Феликса попробовать соблазнить, вы с ним оба кошатники. Ну и что, что целоваться не сможете? Вряд ли ему это особо нужно. Он всё равно девственник.              Нет, Хёнджин точно не умеет поддерживать. Его эмоциональный интеллект находится где-то на уровне минус десять тысяч в квадрате.              — Всё сказал? — Джисон вздёргивает бровь.              — Ага, — кивает Хёнджин.              — Так вот, я разбил ему сердце, — возведя взгляд обратно к потолку, Джисон прижимает к своей груди мистера Квака и удручённо вздыхает, готовясь рассказать всё как есть. — Он узнал, что я тусовался с ним только из-за поцелуев. Хотя это не так! Ладно, поначалу это правда было так, но потом вообще всё изменилось!              Хёнджин недоверчиво смотрит на Джисона, вздёрнув бровь, но хотя бы не перебивает.              — В общем, я собирался ему признаться в том, что мы соулмейты, но в итоге сказал, что у меня аллергия на поцелуи и что недавно я целовался с тобой, чтобы проверить, на кого она распространяется. А он сказал мне — цитирую: «Давай больше не будем встречаться, сделаем вид, что между нами ничего не было. Я думал, что у нас всё взаимно, а ты хотел от меня только поцелуев…». Нет, подожди, там было не так.              Джисон трясёт головой, пытаясь вспомнить точную речь Минхо.              — «Я думал, что ты из тех людей, которые не говорят открыто о своих чувствах, а у тебя их, оказывается, даже не было». Вот что-то в таком духе. А ещё он сказал, что что-то чувствует ко мне, представляешь? Сам в шоке. Ну а потом он заставил меня уйти, а я даже не успел сказать ему, что мы с ним соулмейты… — со вздохом заключает Джисон.              Хёнджин слушает молча, хлопая своими огромными глазами, которые с каждым словом Джисона становятся всё больше, что вот-вот превратятся в два гелиевых шарика и воспарят в воздух. Джисон тогда напишет на них маркером «Прости, Минхо» и понадеется, что они долетят до десятого этажа.              — Ты сейчас серьёзно? — переспрашивает Хван, всё ещё не веря в услышанное. — Ты разбил сердце факбою? Подожди, дай мне пять минут, чтобы переосмыслить свою жизнь. Я думал, такое только в фанфиках бывает.              Джисон, грустно поджав губы, переворачивается на бок и снова смотрит на экран своего телефона, где всё так же висят неотправленные сообщения. Да, он пытался написать Минхо, зная, что тот его заблокировал, но попытка не пытка. Вдруг они когда-нибудь до него дойдут?              — Я пытался с ним поговорить после всего, но Минхо даже видеть меня не желает, — отчаянно хнычет Джисон и, приподнявшись на локтях, смотрит на своего друга. — Джинни, скажи, что мне делать?              — Когда твой соулмейт тебя ненавидит? Хах, — Хёнджин весело усмехается. — Грустно дрочить в одиночестве.              — Господи Боже, с кем я разговариваю? — вздыхает Джисон и снова плюхается обратно на кровать. Действительно, чего это он? Забыл, что из Хёнджина никудышный советчик и такой же никудышный друг?              — Или можешь снова подрочить ему. Вдруг он передумает, как только ты сожмёшь его член в руке. Только не перестарайся, а то ещё испугается и снова убежит, — пожимает плечами Хван и ловит на себе недоумённый взгляд друга.              — Свали из комнаты по-братски, — стонет Джисон, бросая в него мистера Квака. Хёнджин, ловко поймав игрушку, обнимает её и кладёт подбородок на лягушачью голову.              — Вообще-то это моя комната, — обиженно произносит Хван, пиная Джисона в пятку. Тот, поджав под себя ногу, грустно шмыгает носом и стихает. — И всё-таки ты превратился в того, кто сохнет по Ли Минхо, — со вздохом говорит Хёнджин. — Тебе напомнить, что ты сказал мне, если такое вдруг произойдёт? Мне уже начинать искать верёвку с мылом, или на чём-то другом повесишься?              Джисон закатывает глаза, хоть и думает, что вариант вовсе не плохой. Если у него не получится вернуть Минхо, то именно этим он и займётся.              Возможно, Джисон привязался к нему чуточку больше, чем стоило бы. Ему всегда казалось, что чувства привязанности лучше избегать, если он не уверен, останется ли с ним человек навсегда. Но Минхо ушёл, а Джисон оказался в итоге привязанным к нему невидимыми нитями. Или леской. Потому что по ощущениям горло Джисона сдавливает так сильно от нехватки Минхо, что он вот-вот задохнётся.              — Если так сильно хочешь вернуть его, то вам нужно поговорить, желательно где-нибудь наедине и откуда он не сможет так просто сбежать. Лучше всего, конечно же, привязать его верёвкой к стулу, но он может не оценить твоих БДСМ-наклонностей, так что с этим осторожнее, — говорит Хёнджин, и уж лучше бы он молчал. Его советы абсолютно бесполезные. — У них же скоро матч. Приди, поболей за него, что ли, крикни пару раз его имя с трибун, а потом засоси его в раздевалке и покажи ему наконец свою татуировку, а то сколько можно уже тянуть кота за яйца?              Джисону хочется пнуть своего друга и желательно из окна. Жаль, что этаж третий — выживет, скотина.              Но идея неплохая. Минхо ведь сам позвал Джисона на субботний матч. Хотя, возможно, его приглашение автоматически отменилось, как только он сказал Джисону, что больше не желает его видеть, но попытаться всё же стоит.       

💋💋💋

      Джисон никогда не был поклонником баскетбола. Ему всегда было скучно наблюдать за тем, как кучка высоких парней едва ли не дерётся за мяч, который каждый из них пытается забросить в корзину противника. Но, как оказалось, в этой игре просто нужно было найти то, за что зацепится взгляд.              И взгляд Джисона зацепился за Минхо.              Наверное, именно в этот момент Джисон и полюбил баскетбол. А может, ему просто до сумасшествия нравится Минхо, который выглядит невероятно притягательно в коротких красных шортах и майке, облегающей его крепкие мускулы, когда он забрасывает мяч в корзину.              На мгновение Джисон представляет, как сильные руки Минхо снова обнимают его за талию, нежно поглаживая её, и прижимают к себе, словно что-то родное — так, как он это делал совсем недавно, когда они сидели у Минхо в комнате.              От этих мыслей Джисону снова становится очень тоскливо.              Минхо играет сегодня агрессивно — это заметно по тому, как он небрежно толкает противников плечом, ловко огибая их, чтобы снова забросить мяч в корзину; как бросает на всех хмурые взгляды и совсем не смотрит на трибуны, откуда доносятся громкие возгласы девушек, желающих ему (и его команде) победы.              Джисон не уверен, что матчи всегда проходят таким образом, хотя бы потому что все вокруг шепчутся о том, какой Ли Минхо в последнее время злой, но не менее сексуальный от этого. Джисон на эти разговоры лишь закатывает глаза, но внутри него что-то больно царапает от осознания того, что Минхо стал таким не случайно.              Во всём виноват Джисон. И кто теперь главный злодей в их истории? Никаких принцев на белом коне, никаких романтичных танцев под дискошаром и никаких хэппи-эндов. Тем не менее, Джисон всё же надеется, что ему удастся уговорить Минхо хотя бы на один разговор.              Когда матч подходит к концу, Джисон не спешит спускаться в раздевалку. Он решает немного подождать, пока остальные парни переоденутся. Всё равно Минхо обычно уходит одним из последних, так как довольно долго принимает душ.              Внутри разгорается волнение, когда он толкает дверь и неуверенно заглядывает внутрь.              Раздевалка уже опустела, а снаружи, за её стенами, раздаются радостные голоса баскетболистов, которые уже вовсю обсуждают грядущую праздничную вечеринку в честь победы. Джисон проходит внутрь, прикрывая за собой дверь, и окидывает взглядом помещение, пытаясь отыскать здесь следы присутствия Минхо.              На скамейке лежит знакомая спортивная форма — она скомкана, но на спине можно разглядеть надпись, выведенную большими белыми буквами: «Ли Минхо». А это значит, что парень всё ещё где-то здесь.              Услышав, как из душевых перестаёт доноситься шум воды, Джисон решает подойти ближе. Прислушавшись к тишине, заполняющей раздевалку, он чувствует, как его сердце подскакивает к горлу, когда дверь душа приоткрывается, и Минхо появляется в одном лишь белом полотенце, обёрнутом вокруг его бёдер.              Джисон машинально сглатывает, проходясь взглядом снизу вверх по обнажённому телу парня.              С его красных волос стекают капли воды, оставляя влажные дорожки на золотистой коже. Рельефные мышцы рук заметно напрягаются, отчего тонкие полосы вен, тянущиеся до запястий, пульсируют отчётливее, вызывая у Джисона нескромное желание пройтись по ним языком, затем опуститься на колени и провести уже кончиком языка по ровным, косым мышцам пресса, слизывая с них капли воды. Он, конечно, ожидал увидеть похожую картину, когда подходил к душевым, но пережить такое в реальности оказалось ещё сложнее, чем предполагалось.              — Что ты здесь делаешь? — голос Минхо как гром среди ясного неба: звонкий, наполненный холодом и равнодушием. Джисон видит, как его взгляд моментально темнеет, а мышцы натягиваются от напряжения.              — Пришёл поздравить тебя, — звучит глупо, но Джисон — влюблённый дурак, который наломал дров и теперь пытается склеить всё воедино тем дурацким декоративным скотчем Хёнджина с лягушками. А ведь он думал, что придётся склеивать своё сердце, но никак не чужое. — Помнишь, ты хотел поцелуй от меня, если выиграешь? — нервный смешок слетает с его губ раньше, чем он успевает придумать что-то гораздо лучше, чем это.              У Джисона ведь всего один шанс, чтобы всё исправить, но ему ещё никогда не доводилось извиняться перед тем, кому он бессовестно наплевал в душу, хоть и непреднамеренно.              — Ты, блять, серьёзно? — скалится Минхо, грубо выплёвывая эти слова и, резко двинувшись с места, хочет пройти мимо Джисона, чтобы зайти в раздевалку, но тот, быстро спохватившись, хватает парня за руку в попытке его остановить.              — Нет, прости, — выпаливает Хан. Но прежде чем он успевает произнести что-то ещё, Минхо резким движением одёргивает его руку, заставляя Джисона болезненно шикнуть и схватиться за своё запястье. — Прошу тебя, давай поговорим. Я всё объясню.              — Я же просил тебя оставить меня в покое. Разве ты не понял? — Минхо делает шаг вперёд и грубо отталкивает Джисона к стене. — Пришёл поцеловать меня, говоришь? Неудивительно, ведь тебе от меня только это и нужно было, — с иронией в голосе произносит Ли, приближаясь к лицу Джисона. Тот молчаливо стоит, растерянно хлопая глазами и пытаясь подобрать нужные слова.              — Я не…              — Что ты не? — очередной смешок слетает с губ Минхо, а его пальцы смыкаются на шее Джисона. — Не хотел пользоваться мной в своих целях? Или не хотел быть мудаком и играть с моими чувствами? Что ж, именно это ты и сделал. Но неужели ты думаешь, что я не смогу ответить тебе тем же? — в глазах Минхо вспыхивает злой огонёк, когда он проводит языком по своим губам, обнажая зубы.              Джисон чувствует, как его сердце со звоном ударяется о грудную клетку, а воздух, вырывающийся из его лёгких, становится всё более отяжеляющим.              Минхо ухмыляется, с озорством наблюдая за реакцией Джисона, а его пальцы сдавливают горло всё сильнее, вынуждая Хана приоткрыть рот, чтобы вдохнуть поглубже.              Минхо пользуется моментом, сокращая расстояние до минимума, и грубо впивается в губы Джисона своими, тут же проникая языком в жаркий рот и жадно вылизывая его изнутри. Их зубы случайно сталкиваются, заставляя Джисона дёрнуться назад, но хватка на его горле лишь усиливается, не позволяя ему сделать и шага назад. Он впивается лопатками в холодный кафель позади себя и ударяется головой о стену, когда Минхо грубо толкает его к ней и тут же настойчиво прижимается к его губам, вылизывая их кончиком языка.              — Нравится, да? — усмехается Минхо в поцелуй. Его низкий, хриплый голос проникает под кожу и оставляет на ней ожоги, когда он придвигается ближе, прижимая Джисона спиной к холодной стене, и касается губами мочки его уха.              Джисон не успевает произнести ни слова, когда его мир в одно мгновение сужается до точки соприкосновения их губ. Ощущение возбуждающее и одновременно болезненное, ведь Минхо больше не целует его нежно, как раньше. Он делает это грубо, как будто хочет выместить на Джисоне всю свою злость за причинённую боль.              Минхо прикусывает его нижнюю губу чуть сильнее, чем стоило бы, заставляя Джисона вздрогнуть от внезапной боли и попытаться отстраниться, но у него не выходит. Он перемещает свои губы на линию челюсти Джисона, плотно прижимаясь к ней горячими губами и покусывая каждый участок кожи, чтобы точно оставить на ней следы. Его хватка чуть ослабевает на шее, чтобы позволить Джисону вдохнуть, пока он спускается другой рукой к низу живота и обхватывает ладонью небольшой бугорок, выпирающий из джинсов Джисона. Минхо слегка сжимает полувставший член парня через грубую ткань, и Джисон резко дёргается от неожиданности.              — Минхо, подожди… — с трудом выдыхает Хан, отстраняясь ровно настолько, чтобы встретиться с потемневшими глазами баскетболиста.              — Получил, что хотел? — грубо выплёвывает Минхо, убирая руку с чужого паха и отталкивая Джисона от себя так, что тот снова ударяется затылком о стену и зажмуривается от пронзающей боли. Взгляд Минхо на секунду меняется — в нём проскальзывает беспокойство. Кажется, он хочет извиниться, но вместо этого говорит совершенно другое: — А теперь проваливай.              — Мин…              — Проваливай, я сказал! — выкривает Минхо. — Я не хочу слышать твои тупые извинения. Думаешь, скажешь «прости» и сможешь продолжить играть в свои тупые игры? Я отказываюсь в этом участвовать. Иди ищи своего соулмейта или кого-то другого, на кого твоя аллергия не будет распространяться, а от меня отстань, забудь, вычеркни из своей жизни. Лучше думай, что я ужасный человек, который только что отшил тебя и наплевал на всё, что ты собирался мне сказать. Вы ведь все так думаете, что это я — мудак, с которым можно поиграть, как с красивой игрушкой, а затем выбросить.              Его звонкие слова повисают в воздухе, отскакивая от холодных стен и врезаясь в сердце Джисона острыми иглами.              Минхо стихает, тяжело дыша, и именно в это мгновение, когда он на секунду становится уязвимым, Джисон впервые читает в его глазах всё, что прячется у него глубоко в душе.              Его собственные глаза широко распахиваются, когда Джисону вспоминаются недавние слова Минхо: «Можешь, как и другие, говорить теперь всем, что это я тебя бросил. Вам ведь легче от этого, не так ли? Делать злодеем меня».              Что-то, чем Минхо никогда не делился со всеми, пряча свои чувства за вечной бравадой, впервые оголилось и натянулось, словно провода, готовые вот-вот порваться. Джисону хочется протянуть руку, чтобы залатать трещину, которая становится всё шире между ними, но слова застревают в его горле. Сердце Джисона разрывается от осознания того, насколько он недооценил чувства Минхо.              — Дай сюда свой телефон, — внезапно говорит баскетболист, вытягивая перед парнем руку в требовательном жесте.              Джисон растерянно хлопает глазами, не понимая, о чём это он.              — Зачем?.. — его голос дрогнет.              — Удалю свой номер, чтобы тебе легче было забыть меня, — объясняет Минхо и опускает взгляд на карман джинсов Джисона, из которого торчит телефон. Он протягивает руку, чтобы забрать его, но Джисон машинально прикрывает карман рукой, не позволяя ему этого сделать. Только вот он забыл, что Минхо гораздо сильнее его.              Баскетболист выхватывает из кармана чужой телефон и немного удивляется, когда замечает, что на нём нет пароля при разблокировке. Его пальцы скользят по экрану, когда он ищет своё имя среди немногих контактов на букву «М». Только вот он находит свой номер, записанный совершенно под другим именем.              Выражение лица Минхо мгновенно мрачнеет, и он делает шаг назад, глядя в экран телефона стеклянными глазами.              Джисон медленно начинает осознавать. Только вот уже слишком поздно. Минхо всё увидел.              — А хотя знаешь, — Минхо отстраняется и, едко усмехнувшись, грубо пихает телефон прямо в грудь Джисона, заставляя его постараться быстро схватить гаджет, чтобы тот не грохнулся на пол. — Пожалуй, оставлю тебе свой номер. Тогда ты точно не забудешь, в кого тебе не стоит влюбляться.              Джисон открывает рот в попытке что-то сказать, но что, чёрт возьми, он скажет в своё оправдание? Что раньше считал Минхо тем человеком, в которого нельзя влюбляться, а потом взял и… влюбился? Эти слова будут казаться глупой шуткой в лицо тому, кто уже не верит не единому слову Джисона.              — И после этого ты ещё хотел со мной о чём-то поговорить? — Минхо качает головой и, окинув Хана напоследок взглядом, полным разочарования, разворачивается и уходит в раздевалку.              Джисон чувствует себя так, словно его ударили под дых. Каждый удар сердца ощущается как обратный отсчет времени до катастрофы. Но она уже случилась. Неизбежное трудно было миновать. Горло сковывает — то ли от недавнего удушья, то ли от невысказанных слов, которые вертятся на языке бесконечным потоком.              Он хочет сказать о многом. О том, как ему нравились их вечера, тёплые объятия Минхо и долгие поцелуи. Ему нравилось быть рядом с ним, слушать его смех и видеть его улыбку. И то единственное свидание, на которое они ходили, на самом деле было самым лучшим свиданием в жизни Джисона. Оно правда было идеальным. Именно после него Джисон понял, что может влюбиться в Минхо. Поэтому он испугался. А нужно было наоборот, признаться самому себе в своих чувствах и открыть для Минхо своё сердце. Но Джисон струсил, а теперь уже поздно что-либо открывать, когда Минхо этого не ждёт.              Лишь через пару минут, когда звонкий хлопок двери отдаётся эхом в пустой раздевалке, Джисон скатывается по кафельной плитке на пол. Телефон тяжело опускается в его руках, и, Джисон, опустив на него взгляд, смотрит на открывшийся контакт, подписанный как «Не влюбляться».              Наверное, пора переименовать его на «Уже безнадёжно влюбился».       

💋💋💋

             Джисон натягивает капюшон своей толстовки на голову в попытке скрыть жуткие синяки под глазами и садится за один из столиков в библиотеке.              В последние дни он чувствует себя ужасно. Словно это не он разбил кому-то сердце, а наоборот. Если вспомнить, как ещё недавно Хёнджин твердил Джисону, что Минхо разобьёт ему сердце, то так оно и вышло. Но виноват в этом сам Джисон. А теперь, когда они случайно пересекаются с Минхо в стенах университета или сталкиваются на лестничной площадке возле лифтов в общежитии, Джисону хочется плакать.              На самом деле, он уже плакал. Три раза за последние три дня. Поэтому сейчас он выглядит как зомби: с бледной кожей и безжизненными глазами, в которых уже нет никакого смысла жизни.              Он и не заметил, как в какой-то момент Минхо стал для него чем-то очень значимым, и теперь без него на душе пустота. Мрачная и тоскливая. Вот вам и история о том, как Джисон превратился в унылое нечто из-за какого-то парня, хотя всегда твердил себе, что из-за мужиков он плакать никогда не будет.              Но и Минхо не какой-то парень.              Минхо — его соулмейт.              А Джисон — полный неудачник, который умудрился его потерять, разозлить, так ещё и сделать больно обоим.              Неужели так всё закончится? Но ведь это неправильно. Джисон не может отпустить Минхо — человека, с которым ему суждено быть. Если не с Минхо, то с кем ещё он почувствует себя в безопасности? Кто ещё в этом мире готов подарить ему любовь?              Минхо собирался это сделать, а Джисон безжалостно растоптал его чувства и теперь довольствуется одиночеством.              В библиотеке сегодня снова тихо, и эта тишина впервые давит на него. Наверное, всё дело в том, что библиотека стала ассоциироваться у Джисона с Минхо. Почти каждое место в университете ассоциируется у него именно с Минхо, и от этого хочется лезть на стену.              Джисон влюбился, как последний дурак. Теперь он часами смотрит баскетбольные матчи в своём телефоне, только чтобы лучше понимать Минхо. Иногда он приходит на баскетбольную площадку и тайком наблюдает за тренировкой, восхищаясь тем, насколько же Минхо невероятный. Он хорош и в спорте, и в учёбе, а ещё он просто замечательный человек. Как жаль, что Джисон разглядел это в нём слишком поздно.              Стеклянные двери в библиотеке открываются, и Джисон в этот момент поднимает голову, натыкаясь взглядом на Минхо с Феликсом, которые направляются к одному из длинных столов. Джисону хочется опустить взгляд, но он не может перестать смотреть на Минхо.              Кажется, он выглядит в полном порядке, в отличие от Джисона, который медленно умирает изнутри. И от этого становится ещё больнее.              Феликс первым замечает Джисона. Он осторожно улыбается и, кажется, собирается помахать Хану, но, увидев его тёмные круги под глазами и удручённый вид, останавливается.              Они смотрят друг на друга несколько секунд, прежде чем Минхо хватает Феликса за локоть и, бросив на Джисона короткий хмурый взгляд, уводит друга в другом направлении.              Феликс ещё несколько раз оглядывается через плечо, чтобы посмотреть на Джисона, но затем они заворачивают за стеллаж, и Хан больше их не видит.              Интересно, а Феликс знает? Если да, то на чьей он тогда стороне? Скорее всего, он будет поддерживать Минхо, раз они лучшие друзья. Но, кажется, Феликс не выглядел особо злым. Его взгляд, скорее, был полным недоумения, поэтому, скорее всего, он ещё не в курсе. А вот Минхо, похоже, и вправду ненавидит Джисона всей душой, раз даже смотреть в его сторону не желает.              Закрыв книгу, он с трудом сдерживает вздох и убирает её в рюкзак. Затем, повесив сумку на плечо, он направляется к выходу из библиотеки, стараясь изо всех сил не показывать, что изнутри он распадается на части.              На глаза вновь наворачиваются слёзы, и, когда Джисон выходит в кампус, на улице начинается дождь. Наверное, так даже лучше. Никто не заметит, как он плачет.              Замечает только Хёнджин, когда открывает ему дверь и тут же пропускает Хана в свою комнату. Притянув его в объятия, он успокаивающе поглаживает Джисона по спине, пока тот тихо всхлипывает ему в плечо. Они стоят так некоторое время, пока Хёнджин не предлагает ему свою сухую одежду и горячий чай.              Джисон благодарен ему за то, что он не спрашивает его о Минхо. Наверное, знает, что дело в нём.              Когда они садятся на его кровать, Хёнджин включает «Богемскую рапсодию», потому что Джисон отказался смотреть что-то другое. Завернувшись в тёплый плед, он выпивает травяной чай, который на вкус оказывается просто мерзость — ничто не сравнится с тем какао, которое готовил ему Минхо.              Затем Хёнджин приносит Джисону ведёрко с клубничным мороженым, потому что именно так принято залечивать разбитые сердца. А ещё он снова делится с Джисоном своим лягушачьим платком, когда тот начинает всхлипывать рядом с ним и тихо шмыгать носом. Хёнджин утягивает друга в тёплые объятия и успокаивающе поглаживает его по волосам, пока за окном хлещет холодный дождь, а комната погружается в вечерние сумерки.              Джисон ненавидит то, каким жалким он стал. Но он никогда не будет винить в этом Минхо. Только себя самого. Потому что это он всё испортил. А назад теперь ничего не вернуть.              Даже если попытаться. А Джисон пытался. У него не вышло. Их пути с Минхо, кажется, окончательно разошлись.       

💋💋💋

      — Что с тобой? Я впервые вижу тебя грустным, — замечает Феликс, глядя на неподвижную тушку, лежащую на соседней кровати и не двигающуюся уже около часа. Минхо ни разу не пошутил за всё время, не отпустил ни одного едкого комментария и не ухмыльнулся, а это уже, знаете ли, повод для волнения.              — Я не грустный.              — Подавленный?              — Раздавленный, — закатывает глаза Минхо и перекатывается на другой бок, утыкаясь пустым взглядом в потолок.              Ну хоть двигаться может, уже не всё так плохо. Хотя тяжёлый рок, доносящийся из колонки, явно говорит об обратном.              — Ты что, снова в своей подростковой эмо-фазе? Не знал, что ты теперь слушаешь Green Day, — Феликс вздёргивает бровь, стоя перед распахнутым шкафом и думая, что ему надеть.              — Отстань от меня, — незаинтересованно бросает Минхо.              — Пошли на вечеринку.              — К чёрту тусовки.              — Ого. Тогда это точно не эмо-фаза. Такого от тебя я ещё не слышал, — удивлённо отзывается Феликс.              — Просто иди без меня. Чего привязался? — недовольно стонет Минхо и отворачивается к стене.              Ему бы сейчас обнять какую-нибудь игрушку, но, кроме дурацкой подушки, которую когда-то прижимал к себе Джисон, у него больше ничего нет. Так что приходится грустно обниматься с пустотой, так как эту подушку он бы предпочёл лучше сжечь, чем снова взять её в руки. От неё всё ещё пахнет Джисоном, а Минхо лень постирать её. Или он не хочет. Пока что не определился.              — Один я буду выглядеть отстойно. Рядом со мной должен быть популярный парень, иначе меня туда даже не пустят. Ты же знаешь, проходили уже через это… — уныло вспоминает Феликс. В отличие от Минхо, он особой популярностью не блещет в универе. У него она даже, скорее, отрицательная.              Мальчик, который вяжет игрушки и снимает дурацкие тик-токи.              Одним словом, на вечеринках таких не жалуют. Особенно если эти вечеринки устраивает компания баскетболистов.              — Слушай, это из-за Джисона? — начинает догадываться Феликс. И, кажется, он не ошибается, когда видит, как Минхо несколько секунд напряжённо молчит.              В любой другой день он бы сказал ему: «Ты что, умом тронулся? Я не страдаю из-за каких-то мужиков». Но сейчас он отвечает совсем иначе:              — С чего ты взял?              Точно из-за Джисона.              — Он больше к нам не приходит, — замечает Феликс.              — Прошла всего неделя.              — Для вас неделя — это много. Меня давно не выгоняли из этой комнаты, — удручённо подмечает Феликс. — А ещё тогда в библиотеке он выглядел каким-то… грустным? Ты даже не дал мне с ним поздороваться, а я хотел позвать его к нам, чтобы вместе поучиться.              — Пошёл он к чёрту, — резко выпаливает Минхо, заставляя Феликса удивлённо распахнуть глаза.              — Он сделал что-то плохое? — осторожно интересуется блондин.              Он считает Джисона милым и добрым парнем с очаровательными круглыми щеками, прямо как у Саймона из мультфильма «Элвин и бурундуки». А такие люди, по его скромному мнению, не могут причинить никому вреда. Так что для Феликса это настоящее потрясение.              — Ага, — отвечает Минхо с мрачным видом и после небольшой паузы добавляет: — Типа того.              — Если бы я умел драться, то побил бы его, но пока могу лишь бросать на него угрюмые взгляды во время лекций или в столовке, — говорит Феликс с грустью, пытаясь как-то подбодрить своего друга.              — Если бы я хотел, то сам бы ему башку давно уже открутил. Но он не заслуживает того, чтобы я тратил на него свои силы, — отвечает Минхо.              — Странно, мне казалось, что ты ему очень нравишься, — с задумчивым видом говорит Феликс. Минхо, напрягшись, старается делать вид, будто ему неинтересно, но на самом деле он внимательно его слушает. — В последние дни он какой-то совсем убитый ходит. Даже жалко на него смотреть. Ты видел его синяки под глазами?              — Мне плевать, — бурчит Минхо, но его сердце всё равно неприятно ноет.              Феликс думал, что Джисону нравится Минхо? Что ж, он и сам так думал, пока не случилось то, что случилось, и правда не вылезла наружу.              — Если бы тебе правда было плевать, ты бы сейчас не кис тут как грустный депрессивный подросток.              — Я не в депрессии. Буду я ещё убиваться из-за какого-то придурка? — фыркает Минхо.              — Слышал бы ты себя со стороны. Выглядишь, как несчастный подросток, которому разбили сердце на выпускном, и теперь ты вынужден лежать здесь, как унылый раздавленный мешок.              — Может, я хочу сейчас быть унылым раздавленным мешком, откуда тебе знать? — бурчит Минхо, глядя в потолок.              Феликс прислоняется к шкафу, скрещивая руки на груди, но выражение его лица смягчается, становясь всё более обеспокоенным, когда он замечает, насколько напряжённым выглядит его друг.              — А ты не думал просто поговорить с ним? — осторожно интересуется Феликс. Он не знает, что произошло между ними, но его внутреннее чутьё подсказывает ему, что это было лишь какое-то недоразумение, а Минхо просто себя накрутил.              — Поговорить? — с усмешкой переспрашивает баскетболист, слегка поворачивая голову, чтобы искоса взглянуть на Феликса. — И что ты мне предлагаешь сказать ему? «О, привет, Джисон. Отлично выглядишь после того, как разбил мне сердце. Кстати, не хочешь поговорить о том, каким мудаком ты оказался?» — Минхо приподнимает бровь, в его словах слышится явный сарказм. — Или, подожди, как тебе такое: «Я всё ещё записан у тебя как «Не влюбляться»? Если да, то пошёл на хер. Если нет, то всё равно пошёл на хер».              — Он что, правда тебя так записал? — удивлённо спрашивает Феликс.              Минхо, ничего не ответив, лишь глубже зарывается лицом в подушку, прижимаясь к ней, как к спасательному кругу. Но, почувствовав на ней запах Джисона, он резко отбрасывает её на пол, заставляя Феликса растерянно похлопать глазами.              Да, Джисон явно облажался.              — А он хотя бы пытался объясниться перед тобой? — интересуется Феликс.              — Ага.              — И что он сказал?              — Я послал его на хер, прежде чем он успел открыть свой рот, — раздражённо вздыхает Минхо, проводя рукой по волосам и отбрасывая чёлку назад. Он решает упустить тот момент, где его язык сначала оказался во рту Джисона, а потом он послал его куда подальше. Впрочем, это уже не имеет значения.              — Ты точно травмированный эмо-подросток, — вздыхает Феликс, и Минхо, закатив глаза, отворачивается. После этих слов Green Day, играющие на фоне, звучат ещё более удручающе. — Если он пытался с тобой поговорить, значит, ему было что сказать. Зря ты его не выслушал. А теперь вы оба ходите убитые и несчастные, потому что не умеете как следует пользоваться ртом. Нормальные люди разговаривают друг с другом, Минхо, а не посылают сразу на хер.              Возможно, Феликс прав.              Но о чём ему разговаривать с Джисоном? Минхо уверен, что кроме дебильных отговорок вроде «прости, я не хотел, чтобы так вышло», Хан ничего нового ему не скажет. А Минхо не готов вестись на сопливые речи про то, что он тоже что-то чувствует к нему. Если чувствует вообще. Джисон поступил как последний мудак. А у Минхо с мудаками разговор короткий.              — Мы когда-нибудь перестанем говорить об этом придурке? — раздражённо спрашивает Минхо, но всё же присаживается на край кровати.              — Когда ты наконец-то вылезешь из своей эмо-пещеры, и мы пойдём на вечеринку, — заявляет Феликс, бросая в руки баскетболиста чистую футболку. — Я, вообще-то, сегодня настроен поговорить с Хёнджином, если он придёт, так что мне нужна твоя поддержка.              Минхо отчаянно стонет, но не возражает. Сейчас ему действительно не помешало бы отвлечься от мыслей о Джисоне, иначе его мозг окончательно взорвётся.              И когда только он стал занимать так много места в голове Минхо? Говорили же, что любовь — это опасная вещь, которую следует избегать. А Минхо взял и… влюбился.              Ещё перед Джисоном стыдно за то, что он его так грубо послал и в стену толкнул, из-за чего тот ударился головой. Но, наверное, Джисон заслужил. Хотя нет, он точно это заслужил. Ведь это он разбил Минхо сердце или, по крайней мере, оставил в нём глубокую трещину.              Но, чёрт возьми, как же ему хочется снова увидеть Джисона.       

💋💋💋

             — Я ненавижу вечеринки, — с недовольным стоном произносит Хёнджин, протискиваясь сквозь толпу старшекурсников, которые энергично танцуют под громкую музыку, доносящуюся из колонок в чьей-то двухэтажной квартире. — Зачем мы сюда пришли? Тут же всегда много алкоголя, и ко мне вечно кто-то клеится.              Хван поспешно отворачивается, уже успев заметить, как какая-то девушка в короткой юбке и на высоких каблуках кокетливо стреляет в него глазами с другого конца гостиной.              — Вот это трагедия, — закатывает глаза Джисон. Ему бы такие проблемы. — Мы здесь, потому что Минхо всегда ходит на вечеринки.              — Разве он не отшил тебя? — Хёнджин смотрит на него с недоверием. Он помнит, как ещё недавно Джисон выплакал все слёзы у него на плече и как съел целое ведёрко мороженого, которое Хван купил себе на месяц вперёд.              — Отшил, — грустно поджимает губы Джисон, не желая вспоминать события прошедшей недели. — Но я буду полным идиотом, если потеряю своего соулмейта до того, как он узнает об этом.              — И каков твой план? — смиряется Хван.              — Его нет.              — Потрясающе.              По правде говоря, Джисон целую неделю провалялся амёбным существом в своей комнате, лишь изредка появляясь на занятиях, пока не наступили выходные. Но как только он услышал от баскетболистов о вечеринке, то сразу же решил, что должен туда пойти.              Зачем? Джисон не знает ответа на этот вопрос. Он надеется, что судьба сама сведёт его случайным образом с Минхо, и разговор завяжется как-нибудь сам собой. Ещё он планирует выпить пару коктейлей или шотов для храбрости. А вдруг помогут. В прошлый раз Джисон и слова не смог сказать, так что в этот раз ему нужно постараться произнести хотя бы всего три: «Ты — мой соулмейт». Как он и планировал в самом начале. В идеале, стоит ещё добавить, что Минхо ему очень нравится и что сам он — круглый идиот, который осознал это слишком поздно. Но это уже как пойдёт.              — Ты идиот, — говорит Хёнджин, озвучивая мысли Джисона. — Притащил меня сюда, даже не имея никакого плана в запасе? А ты хоть уверен, что Минхо точно придёт сюда?              — Нет, но говорю тебе, он всегда ходит на вечеринки. Особенно если их устраивают баскетболисты.              Честно говоря, Джисон не уверен в этом, потому что всё это лишь на уровне слухов. А Хёнджин стоит тут ещё под боком и нагнетает обстановку, заставляя его нервничать ещё больше.              — Ты идиот в квадрате, — вздыхает он, заставляя Хана лениво закатить глаза. — Слушай, а я могу свалить отсюда через полчаса? У меня дома лежит всё ещё недочитанный «Би Джей Алекс».              — Только если я найду здесь Минхо.              — Уже отправляюсь на его поиски, — с этими словами Хёнджин тут же принимает боевую готовность, включая своё рентген-зрение и принимаясь сканировать им каждый уголок квартиры. — Тебе его потом как притащить: как котёнка за шкирку или сам приползёшь к нему на коленях?              Джисон в очередной раз закатывает глаза, ничего не отвечая на бредни Хёнджина. Но внутри у него всё бурлит от волнения и тревоги. Вокруг них громко играет музыка, а пьяные студенты слишком шумно веселятся, что вызывает желание покинуть это место как можно скорее.              Честно говоря, Джисон тоже не любит вечеринки. Он не видит в них никакого смысла. Зачем напиваться среди кучки незнакомцев, когда можно напиться в компании Хёнджина, сидя дома перед телевизором? Хотя у этого есть и обратная сторона: когда Хёнджин выпивает, он становится тем ещё занудой и начинает рассказывать что-то про квантовую физику и о разновидностях лягушек.              — О нет, я вижу Феликса, и он смотрит на меня. Я смываюсь, — восклицает Хёнджин, прыгая за спину Джисона, как будто это поможет ему спрятаться. Он, чёрт возьми, выше Хана почти на голову. Его блондинистую макушку будет видно даже на другом конце Сан-Франциско. — Хотя если этот странный кошатник здесь, то твой Минхо точно ходит где-то поблизости. Феликса обычно не пропускают одного на вечеринки.              — Почему?              — Потому что он лузер, — пожимает плечами Хван.              Джисону даже становится обидно за Феликса. Но он быстро забывает об этом, когда Хёнджин резко впивается в его руку, заставляя чуть ли не вскрикнуть.              — Блять, он идёт в нашу сторону! — в панике верещит Хван. — Только не говори, что он собирается признаться мне в своих чувствах сегодня? Я не готов к этому. Мне это совсем не нужно. Боже, что же мне делать? Пойду спрячусь где-нибудь в туалете. Иди ищи своего соулмейта сам теперь, а я по съёбам, дружище.              Хёнджин исчезает так быстро, что Джисон едва успевает моргнуть и перевести взгляд на Феликса. Тот уже почти подошёл к ним, но резко остановился, когда Хёнджин скрылся из виду.              Вздохнув, Джисон коротко махнул ему рукой, и Феликс, немного растерявшись, осторожно направился к нему, огибая пьяных студентов.              — Привет, э-э… — неловко начинает Феликс, когда подходит ближе. Его щёки слегка покраснели, и Джисон может предположить, что он выпил достаточно, чтобы решиться заговорить с Хёнджином. — Ты не знаешь, куда пошёл… Хёнджин? Я просто… — Феликс нервно кусает свою губу, — хотел с ним кое о чём поговорить, — заканчивает он неуверенно, и его щёки в этот момент краснеют ещё сильнее.              — Он отошёл в туалет. Внезапно прихватило, — Джисон шкодливо улыбается, когда выдаёт своего друга с потрохами. Ну а что? Тот ведь обещал, что поможет ему отыскать Минхо, а сам сбежал. К тому же Хёнджину уже давно пора познакомиться с Феликсом лично. Возможно, если он узнает его получше, тот ему даже понравится.              — Спасибо, тогда я пойду поищу его, — Феликс нервно теребит рукава своего голубого свитера, который он наверняка связал собственными руками.              Он сегодня выглядит иначе, чем в стенах университета. На Феликсе лёгкий макияж, который подчёркивает его длинные пышные ресницы, блеск на пухлых розовых губах и несколько украшений из бисера, сочетающихся по цвету с его свитером. Феликс явно потратил много усилий на свой образ, чтобы произвести впечатление на Хёнджина. И если Хван попытается разбить ему сердце, Джисона уже ничто не остановит от того, чтобы найти уличного кота и затолкать его в глотку своего друга, чтобы тот задохнулся.              — Да, конечно, — кивает Джисон и, прикусив нижнюю губу, задаёт вопрос: — А Минхо?..                     — Он на кухне, делает себе коктейль, — смеётся Феликс, прикрывая рот рукой и не давая Джисону закончить, ведь сразу догадывается, о ком идёт речь. — Поговори с ним. Я думаю, вам обоим это нужно. В последнее время он выглядит подавленным, но я надеюсь, что вы сможете всё прояснить, — улыбается Феликс.              — Ох… Это… Спасибо, Феликс, — мнётся Джисон, бросая взгляд в сторону кухни, откуда постоянно кто-то выходит, держа в руках бутылки с алкоголем. — Тогда я тоже пойду поговорю с ним. Удачи тебе… с Хёнджином, — немного грустно добавляет он, очень надеясь на то, что Хёнджин хотя бы будет с ним помягче сегодня.              Когда блондин исчезает из виду, Джисон устремляет свой взгляд к стойке с алкоголем. В основном это стаканчики, наполненные водкой или виски — как повезёт. Но это лучше, чем идти к Минхо на трезвую голову. Поэтому он залпом опустошает сразу три стаканчика с алкоголем, который на вкус оказывается просто ужасным, ведь Джисон не привык пить что-то крепче пива или соджу.              Когда он понимает, что пятая рюмка будет уже лишней, Джисон с трудом протискивается сквозь толпу людей. Его сердце бешено колотится, а басистая музыка, заполняющая гостиную, с каждым его шагом, направленным в сторону кухни, превращается в глухой фоновый шум, заглушаемый биением его собственного сердца.              Джисон протискивается в дверной проём, чуть ли не сталкиваясь с каким-то пьяным парнем. Наконец оказавшись внутри, он ощущает, как волнение буквально течёт по его венам вместо крови.              На кухне царит суета. Группа студентов столпилась у стойки, громко смеясь и разговаривая, в то время как несколько других ребят открывают пивные бутылки и чокаются друг с другом.              Джисон осматривает комнату, ища взглядом Минхо, и, наконец, находит его, стоящим возле барной стойки.              Он выглядит потрясающе. Чертовски хорошо для этого мира. И, возможно, именно это вскруживает голову Джисона сильнее, чем любой алкоголь.              На Минхо сегодня голубые рваные джинсы, идеально облегающие его массивные бёдра, и чёрная футболка, которая подчёркивает выпирающие мускулы, когда он трясёт шейкер ещё несколько раз, прежде чем выливает его содержимое в бокал. На лице Минхо играет лёгкая ухмылка, а его глаза кокетливо сужаются. И только в этот момент Джисон замечает, что Минхо не один. Он стоит в компании незнакомого Джисону парня, который, судя по всему, пытается флиртовать с ним.              А Минхо, кажется, вовсе не против, когда он отдаёт приготовленный коктейль парню со светлыми волосами, а себе делает ещё один, продолжая о чём-то увлечённо беседовать с ним.              Внутри Джисона всё сжимается от боли. Он только что был готов сорваться с места и подойти к Минхо, но теперь он может только стоять и наблюдать за тем, как какой-то незнакомый парень флиртует с его соулмейтом.              Минхо выглядит счастливым или, по крайней мере, он не скучает в компании блондина. Судя по тому, как он громко смеётся, а его глаза в этот момент превращаются в узкие щёлочки, ему даже нравится.              Когда Минхо подходит ближе к этому парню и их бёдра практически соприкасаются, Джисон чувствует, что вот-вот задохнётся. Ему не хочется смотреть на это, но он словно оцепенел и не может сдвинуться с места.              Минхо что-то шепчет парню, склонившись к его уху. И в этот самый момент он замечает на том конце кухни Джисона, который стоит и смотрит на него. А в его глазах — самая настоящая боль, которую видно невооружённым глазом.              Минхо замирает, а его брови мгновенно сдвигаются к переносице. Парень, стоящий рядом с ним, продолжает что-то увлечённо рассказывать ему, но Минхо уже не обращает на него никакого внимания, продолжая пристально смотреть на Джисона.              Проходит около минуты, прежде чем он крепко стискивает челюсти и возвращается обратно к собеседнику, делая вид, будто ему всё равно. Будто он не видел боль в глазах Джисона.              На лице Минхо вновь появляется знакомая ухмылка, которая бьёт Джисона прямо по сердцу и которая никогда не предвещала ничего хорошего.              В этот момент Минхо притягивает к себе светловолосого парня за талию и, наклонившись к его лицу, резко прижимается губами к его губам. Блондин вздрагивает от неожиданности, но тут же расслабляется и кладёт свои руки на плечи баскетболиста, прижимаясь к нему всем телом и охотно отвечая на поцелуй.              Минхо, сминая чужие губы, бросает короткий взгляд на Джисона, в котором читается усмешка, а затем закрывает глаза и полностью отдаётся поцелую.              Внутри Джисона что-то надламывается.              Он стремительно срывается с места и, проталкиваясь сквозь небольшую толпу, образовавшуюся на кухне, направляется к двери. Случайно задев кого-то плечом, он замечает, как содержимое чужого стакана мгновенно оказывается на его светлой футболке. Но Джисон не обращает на это внимания, выбегая из кухни. Его сердце бьётся так быстро, что удары его сердца отдаются грохотом в ушах, а внутренности скручивает в болезненном спазме.              Минхо видел его, но всё равно поцеловал того парня.              За что?              Разве он не видит, как Джисону больно?              Это жестоко. Но это то, к чему он должен привыкнуть. Между ним и Минхо никогда ничего не было и не будет. Кто сказал, что соулмейты всегда должны быть вместе? Если Минхо за всё это время так и не понял, что Джисон — его родственная душа, то, может, их связь не так уж и сильна? Может, они просто не были созданы друг для друга, а Вселенная допустила ошибку?              Джисон выбегает на балкон, где, к счастью, никого не оказывается, и, закрыв за собой дверь, садится в кресло. Он подбирает под себя ноги, не заботясь о том, что испачкает чужую обивку своими кедами, и прячет лицо в коленях.              Каждая клеточка его тела готова разлететься на мелкие кусочки от ощущения безысходности, пронизывающего его насквозь. Слёзы не прекращают литься из его глаз, скатываясь по щекам и впитываясь в ткань рубашки. Сегодня он так старался хорошо выглядеть: нанёс макияж, надел свои любимые узкие джинсы и даже заменил привычное безразмерное худи на приталенную рубашку. Но всё напрасно.              Взгляд Минхо, как был непоколебимым, таким и остался. Он всё так же ненавидит Джисона. Но ему есть за что. Но для него это — самое худшее наказание, к которому Хан не был готов.              Впервые в жизни он испытал такую сильную боль, и, вероятно, это всё из-за того, что они с Минхо соулмейты. Когда теряешь частичку себя в лице родственной души, твой внутренний мир рассыпается на части.              А чувствует ли Минхо то же самое, когда целует другого парня?              Вряд ли.              Джисон — единственный, кто был настолько наивен, полагая, что если он узнает Минхо поближе, тот откроется ему и у них появится шанс создать что-то общее и счастливое. Но теперь он здесь, в чужой квартире, сидит на балконе и захлёбывается в собственных слезах, потому что был самым настоящим идиотом.              Когда дверь на балкон приоткрывается, и громкая музыка тут же врывается в крошечное пространство, Джисон вздрагивает и поднимает заплаканные глаза.              Он практически ничего не видит, но ему удаётся разглядеть очертания знакомой фигуры и блондинистых волос, прежде чем Джисон почувствует знакомые тёплые руки, прижимающие его к себе.              Хёнджин садится перед ним на корточки и обнимает его, нежно поглаживая по волосам в успокаивающем жесте. Джисон расслабляется в объятиях лучшего друга, но в глубине души он чувствует некоторое разочарование от того, что это всего лишь Хёнджин.              Минхо даже не попытался найти его после того, как Джисон выбежал из кухни. А значит, это точно конец для них.              Наверное, ему пора перестать пытаться спасти тонущий корабль и начать двигаться одному в новом направлении. Только уже без своего соулмейта.       

💋💋💋

             Минхо отталкивает от себя незнакомого парня, чьё имя он даже не знает или не запомнил, как только открывает глаза и видит, что Джисона больше нет в поле его зрения. Блондин, стоящий рядом с ним, пытается схватить Минхо за руку и увести за собой в одну из спален, но тот противится и, отталкиваясь от барной стойки, быстро покидает кухню.              Минхо петляет среди кучки пьяных студентов, тихо матерясь себе под нос из-за того, что те мешаются у него под ногами. Он движется в неизвестном ему направлении, не зная, кого он ищет: Феликса или всё-таки Джисона.              Он не может избавиться от картины в своей голове: огромные блестящие глаза, которые стремительно наполняются болью, как только Минхо прижимается к губам того незнакомца.              И чем он только думал, когда целовал этого парня на глазах у Джисона? Минхо сам не знает. Возможно, ему хотелось отомстить Хану за разбитое сердце. Или же он надеялся увидеть реакцию Джисона, чтобы понять, испытывает ли тот к нему какие-то чувства, или же Минхо был прав, когда не захотел больше с ним видеться.              Поцелуй с тем парнем вышел на редкость паршивым. И дело даже не в том, что все внутренности Минхо скрутило в болезненных спазмах, как только его губы коснулись губ не своего соулмейта. За столько лет он привык к тому, что физический контакт с человеком, который не являлся его родственной душой, всегда причинял физическую боль. Иногда хотелось стошнить, а иногда — разодрать свои внутренности до крови, лишь бы больше ничего не чувствовать.              Но Минхо и так давно ничего не чувствовал. С тех пор, как он встретил Джисона, побочные эффекты прекратились. Поначалу это казалось странным, но чем больше он целовал Джисона, тем меньше вспоминал о том, какую невыносимую боль он испытывал раньше, когда целовался или спал с кем-то другим.              Но теперь он вспомнил. Губы этого парня заставили его вспомнить.              Минхо пробивает на холодный пот, а во рту появляется привкус стали после того, как его лёгкие будто пронзила тысяча иголок. Проще задохнуться, чем снова узнать это чувство.              Неужели так было всегда? Разве целоваться с кем-то и прикасаться к кому-то, кто не Джисон, причиняло такую боль? Минхо с трудом мог вспомнить это чувство, потому что в последние два месяца у него был только Джисон. Он обнимал, целовал и прижимал к себе только его. И это никогда не вызывало боли.              Почему, чёрт возьми, это было так?              «Проверь тогда его татуировку. Вдруг он скрывает от тебя, что вы с ним соулмейты», — тут же пронеслись слова Феликса в его голове.              «Но зачем ему это делать?».              «Не знаю. Вдруг он не хочет, чтобы его соулмейтом оказался ты».              Минхо издаёт унылый смешок, когда останавливается в коридоре на втором этаже, переставая бежать.              Это глупость. Джисон не может быть его соулмейтом. Минхо не видел татуировку на его запястье, но он знает, что они разные, потому что иначе Джисон бы ему сказал. Если бы ему нужно было признаться, он сделал бы это в любой из тех дней, когда они были вместе, поднял бы рукав и показал свою метку. Но он же не сделал этого. А значит, они не соулмейты.              Минхо пора перестать питать пустые надежды на то, что случайный прохожий может оказаться его родственной душой и что кто-то, кто пригреет его и скажет ему «я хочу узнать тебя настоящего», станет для него подарком судьбы.              Минхо уже не ребёнок. Пора признать, что счастливые концы существуют только в сказках.              Он стоит, прислонившись спиной к стене, и глубоко дышит, стараясь нормализовать дыхание. На втором этаже гораздо тише, здесь почти никого нет, поэтому он сразу замечает знакомый силуэт, сидящий на лестнице.              Плечи Феликса подрагивают, а его тело дрожит, и Минхо не нужно много времени, чтобы догадаться, что его друг плачет. Он тихо чертыхается себе под нос и, оттолкнувшись от стены, спешит к Феликсу.              Присев рядом с ним на ступеньки, Минхо обнимает его за плечи и прижимает к себе. Феликс тихо шмыгает носом и, уловив знакомый аромат парфюма, кладёт голову на плечо своего друга.              Минхо предполагал, что этот вечер закончится дерьмово. Либо у него, либо у Феликса. Так вышло, что закончился он дерьмово у обоих. Надо будет пометить где-нибудь для себя, что на вечеринки они больше не ходят.              С самого начала Минхо хотел отговорить Феликса от затеи признаться Хёнджину, но ему слишком сильно хотелось это сделать, так что Минхо не стал возражать. Хотя, возможно, ему следовало это сделать. Хёнджин и Джисон стоят друг друга. Оба мастерски умеют разбивать чужие сердца.              — Тише, всё хорошо, — Минхо успокаивающе поглаживает друга по спине, пока тот продолжает всхлипывать ему в плечо.              — Мы… Мы так и не поговорили, Хо, — Феликс шмыгает носом и отстраняется от парня, чтобы посмотреть на него.              — Ты не смог к нему подойти? Тогда почему ты плачешь? Это не из-за Хёнджина? — обеспокоенно спрашивает Минхо, глядя в заплаканные глаза Феликса, и вдруг видит в них что-то очень знакомое.              Что-то, что ещё недавно он видел в глазах Джисона.              От этого сердце Минхо больно ударяется о собственную грудную клетку.              — Я собирался к нему подойти, но…              Феликс сглатывает и прикусывает дрожащую губу. Макияж, над которым он кропотливо трудился почти два часа, потёк, тушь размазалась под веками, а его щёки теперь блестят вовсе не из-за хайлайтера.              — Но он прямо передо мной поцеловал какую-то девушку, — всхлипывает Феликс.              Минхо в этот момент сглатывает. Похожая ситуация проносится яркими вспышками у него в голове.              — Он же видел меня. Видел, как я стою там и смотрю на него, всё никак не решаясь подойти. И он знает, что я чувствую к нему, но всё равно взял и… — Феликс закрывает лицо руками в попытке не заплакать. Но кажется, что он уже выплакал все слёзы. — Почему… Почему это так больно, Хо? — он качает головой, прежде чем убрать ладони со своего лица. — Я не понимаю, почему внутри меня всё горит? Словно кто-то взял и выжег все мои органы изнутри. Я же уже любил безответно, но почему в этот раз настолько больно? За что мне такое наказание? Я же просто хотел признаться, — голос Феликса дрожит, как и всё его тело, а из глаз брызжут слёзы. — Я не ждал, что он ответит на мои чувства, но я хотел хотя бы рассказать ему о них. Я так устал держать это в себе, а теперь я вряд ли когда-нибудь решусь снова подойти к нему.              Минхо снова кладёт руку на плечо друга и слегка сжимает его, не зная, как утешить. Феликс не заслужил такой боли. Никто не заслуживает, чтобы его сердце разбили. Но теперь они оба сидят здесь, Феликс плачет из-за неразделённой любви даже не к своему соулмейту, а Минхо никак не может избавиться от взгляда, с которым Джисон смотрел на него на кухне.              Внутри действительно всё горит. Так, как это описал Феликс: словно кто-то взял и выжег всё подчистую. Но почему? Разве Минхо не должно было стать легче, когда он увидел боль в глазах Джисона? Он думал, что поставит этим точку. Скажет, что между ними всё кончено и что он не готов выслушивать тысячу пустых извинений, но…              Он видел боль.              Точно такую же, какую только что видел в глазах Феликса. И теперь Минхо не по себе.              — Эй, Ликс, — он осторожно похлопывает парня по плечу, заставляя того поднять голову. — Я найду Сынмина, он проводит тебя в общежитие. Тебе нужно поспать и успокоиться.              — А ты не пойдёшь? — Феликс медленно моргает, вытирая тыльной стороной руки мокрые щёки, чтобы привести себя в порядок перед друзьями. Рукав его голубого свитера испачкан в чёрной туши, но это последнее, о чём он сейчас думает.              — Я скоро вернусь, мне нужно ещё кое-что сделать, — отвечает Минхо, помогая Феликсу подняться на ноги и придерживая его за плечи.              Он довольно быстро находит Сынмина, который сидит на кухне в компании Чонина, и просит их довести Феликса до общежития. Увидев заплаканные глаза друга, ребята без лишних вопросов соглашаются. Минхо обещает Феликсу, что вернётся как можно скорее и посмотрит с ним какой-нибудь фильм, если тот ещё не успеет уснуть. Затем он прощается с парнями и уходит вглубь комнаты.              Пробираясь сквозь шумную и пьяную толпу, Минхо осматривает каждый уголок и заглядывает в каждую комнату, но нигде не находит Джисона. Он практически отчаивается, думая, что тот, вероятно, ушёл сразу же после того, как только застал ту сцену с поцелуем на кухне. Однако, когда его взгляд случайным образом останавливается на балконе, он замечает его.              Джисон сидит на плетёном кресле, обнявшись с Хёнджином, который примостился рядом с ним на корточках, и…              Плачет.              Минхо делает шаг вперёд, пытаясь получше рассмотреть через застеклённые окна балкона, как Хёнджин поглаживает его волосы, а Джисон, склонив голову, заходится в громком плаче, который совсем не слышен из-за музыки, доносящейся из гостиной.              Большие, невероятно красивые глаза Джисона сейчас полны слёз.              Неужели это из-за Минхо?              Он не знает, когда именно к нему приходит осознание, что ему больно, когда и Джисону тоже больно. Может быть, в тот самый момент, когда Хан громко всхлипывает и жадно хватает воздух ртом, отчаянно пытаясь дышать, а лёгкие Минхо в этот момент наливаются свинцом. Или же когда из глаз Джисона снова льются слёзы, и Минхо в этот момент словно режут ножом по сердцу, отрезая все жизненно необходимые сосуды, по которым течёт кровь.              Может, это всё из-за того, что ему невыносимо видеть, как человек, к которому он привязался за столь короткий срок и в которого он влюбился, плачет по его вине? А может, потому что Минхо понял, что допустил огромную ошибку, когда поцеловал того парня на глазах у Джисона.              Может быть, всё вместе и ещё то, что вместе с этим у Минхо появляется странное чувство, что так не должно быть.              Не у тех, у кого разные татуировки.              Только соулмейты способны понимать и разделять чувства друг друга.              Минхо до сих пор не знает, что скрывает Джисон на своём запястье под рукавом.              Но сегодня он собирается это узнать.