"Свадьба сердца и разума"

5 лет спустя

      Жизнь можно сравнить с калейдоскопом, что весьма безумен и стремителен. Она достаточно быстротечна: один год неустанно сменяет другой, и каждый из них, как разноцветные узоры, совершенно не похож на предыдущий. Жизнь пестрит множеством событий и каждый момент кажется уникальным, каждый миг приносит что-то новое, а каждый день добавляет в общую картину свои неповторимые краски. Но что, если узоры теряют свою привычную яркость? Что, если вся пестрота событий вдруг сливается в одно большое серое пятно? Когда свобода – не метафора, а самое настоящее условие, которого ты лишён. Когда холодные стены и кованые решётки становятся твоим единственным горизонтом, а каждый день повторяется с точностью, подавляющей дух. Тогда жизнь перестаёт быть калейдоскопом, она становится монотонной каруселью, где каждый оборот одинаков, где нет места ни цветам, ни движениям. Даже время в таких условиях меняет свой ход: минуты тянутся, как часы, а годы пролетают, как мгновение. Всё пестрое и уникальное, что могло бы стать частью твоей судьбы, теперь превращается в абстрактную, недостижимую мечту. И всё же, даже за железной решёткой, есть место надежде. Ведь каждый, даже немного треснутый, калейдоскоп можно повернуть вновь, чтобы долгожданные узоры снова ожили. И если однажды свобода вернётся, сдерживаемые годами краски разольются с новой силой, рисуя узоры, которые уже никто не сможет затмить.       Шьям сидел на холодной деревянной лавке в углу своей тюремной камеры. Серые стены, пропитанные сыростью и временем, казались ему неподвижными свидетелями его долгих лет страданий и одиночества. Он провёл здесь так много времени, что дни и ночи слились в одно бесконечное мучительное существование. Тусклый свет из окна над головой едва освещал его лицо, покрытое морщинами и тенью глубоких раздумий. Прошло уже много лет с тех пор, как он впервые переступил порог одиночной камеры. Эти годы были наполнены не только физическим заключением, но и его психологической борьбой. Однако, до тюрьмы был ад психиатрической лечебницы, где его разум терялся в лабиринтах вины, стыда и попыток найти смысл в всем произошедшем. Крики других пациентов, холодные взгляды врачей и лекарства, подавляющие любую мысль, превратили его чуть ли ни в тень самого себя. И всё же он там выжил, но это стоило ему части его души. А теперь он был здесь, в тюрьме, где его муки приняли немного другой облик. Каждый день был испытанием, напоминанием о тех ошибках, что привели его к этому необратимому моменту. Шьям видел лица людей, которых когда-то предал, слышал их нескончаемые голоса в своих снах, а иногда даже наяву. Его сердце сжималось от глухой боли, когда он вспоминал семью, что разрушил собственными руками. Находясь в четырех стенах, что давно превратились для него в безвыходную клетку, времени на подумать у него было больше, чем просто достаточно. Заключенному узнику ничего больше не оставалось, как изо дня в день анализировать свой помутненный болезнью рассудок, который смог нарисовать собственный сценарий жизни. Пусть это и было уже давно в прошлом, сейчас он, как в давно забытые времена мог мыслить здраво и отдавать отчет каждому своему действию, но отпечаток прошлого навсегда останется в его израненном сердце. И вот сейчас Шьям в очередной раз пытался понять, как его разум мог сыграть с ним настолько злую шутку.       Шьям был болен. Его разум помутился, реальность и фантазии переплетались, стирая границы между прошлым и настоящим, между реальными людьми и его болезненными иллюзиями. Его мысли путались, как нити в сложном узоре, который он, к сожалению, не мог распутать, и с каждым днём этот сумбур в его голове становился лишь сильнее.       Он начал ухаживать за Кхуши, но не из-за неё самой. В ней он видел Анджали. Её улыбка, мягкий голос, заботливые движения напоминали ему жену, которая всегда была для него символом спокойствия и тепла. Кхуши стала для него образом Анджали, образом, который он потерял и к которому отчаянно стремился вернуться. Но вскоре всё стало ещё сложнее. Его восприятие полностью перевернулось. Теперь он видел Анджали по-другому. Она стала для него не женой, а давней подругой, которая, как он был уверен, мешала ему воссоединиться с «настоящей» Анджали, которую он находил в Кхуши. Ему казалось, что эта подруга была врагом, который стоял между ним и его истинной «любовью». Шьям думал, что «Анджали» играет с ним, лишь притворяется его женой, пытаясь обмануть и запутать и он безустанно искал новый способ, чтобы навсегда избавиться от неё.       И всё же в какие-то моменты всё менялось местами. Бывали дни, когда он смотрел на Анджали и снова видел в ней свою жену. Её забота, её тепло возвращали его в прошлое, к тому, каким он когда-то был. А Кхуши в эти моменты становилась для него чужой, той самой «помехой», которая, как он думал, разрушала его идеальную жизнь. Эти перемены в восприятии были мучительными для Шьяма. Он сам не понимал, где правда, а где игра его больного разума. Его попытки воссоединиться с любимой, будь то Анджали или Кхуши, оборачивались болью и для него, и для окружающих. Его болезнь превратила реальность в калейдоскоп образов, где лица тех, кого он любил, смешивались, ещё больше сбивая его с толку. Он жил в своём мире, где любовь, ревность и отчаяние сливались воедино, и не мог найти выхода из этого замкнутого круга.       Шьям находился на краю пропасти своего искажённого разума. Болезнь поглощала его, лишая способности различать реальность и иллюзии. В Кхуши он видел Анджали – не ту, что сейчас, а её молодую версию, ту, что жила в его воспоминаниях, полных света и любви. Ему казалось, что он снова встретил свою юную жену, которую так сильно любил и которая, как он верил, должна была принадлежать только ему. Эти мысли завели его так далеко, что он чуть было не женился на Кхуши. В своих мыслях он совершенно забыл, что уже давно женат на Анджали. Для него Анджали стала лишь туманным воспоминанием из прошлого, а Кхуши – его «вторым шансом». Он воспринимал её как воплощение своей давней любви, стремясь снова ощутить те эмоции, которые давно утратил. Но его болезнь была коварной и непредсказуемой. Бывали дни, когда его восприятие резко менялось, и Кхуши переставала быть кем-то значимым. Она становилась просто Кхуши – незнакомой знакомкой, девушкой, которая была рядом, но не имела совершенно никакого значения в его жизни. В такие моменты он смотрел на неё как на постороннюю и сам удивлялся, почему она так часто появляется в его мыслях.       Эти постоянные метаморфозы в его сознании не давали ему покоя. Он был пленником своей болезни, его разум бесконечно блуждал между настоящим и прошлым, между реальными людьми и созданными им образами. Шьям сам не мог понять, что происходит. В его голове Кхуши и Анджали менялись местами, стирая любые остатки логики и истины. Этот внутренний хаос стал причиной того, что он сам запутался в своих чувствах. Для него любовь превратилась в боль, реальность – в иллюзию, а те, кого он хотел защитить, стали жертвами его разрушительного состояния. Возвращаясь мыслями в настоящее, Шьям так и не находил должных ответов на свои бесчисленные вопросы, возможно, у болезни просто и не может быть другого оправдания, как сама болезнь.       Единственным утешением и редкой радостью за все прошедшие годы были моменты, когда его навещала Анджали. Она приходила редко, но её присутствие наполняло камеру светом, которого ему так сильно не хватало. Её добрые слова, осторожная улыбка, даже её укоризненный взгляд – всё это заставляло чувствовать, что он всё ещё человек, что мир его ещё не забыл. Ему казалось, что она и была для него целым миром. А те дни, когда Анджали приводила с собой их общую дочь, превращались для него в настоящие праздники. Он помнил каждую минуту: её звонкий смех, детские пытливые глаза, смотря в которые он представлял лучшие дни жизни, если бы она сложилась немного иначе. В эти моменты тюрьма исчезала, оставляя место лишь теплоте и совсем крошечному лучику надежды. Но эти редкие визиты были словно капли в пустыне. Их было невыносимо мало. После них наступали долгие дни тягостного одиночества, когда он снова и снова возвращался к своим воспоминаниям. Каждый миг счастья, который он когда-то отверг неосознанно, теперь казался ему далекой и совсем несбыточной мечтой. И вот сегодня – день, которого он ждал и боялся одновременно. День, когда тюремные ворота откроются, и он выйдет на свободу. Свобода… Как странно для него звучало это слово. Он почему-то был уверен, что не сможет найти себя в мире, который его, наверное, давно забыл, и в котором он казался совершенно чужим.       Шьям поднял глаза на решётку, за которой виднелись охранники. Его мысли пронеслись, как вспышки: лица Анджали, Арнава, Кхуши и остальных членов семьи Райзада. Он вспомнил момент, когда рухнула его привычная жизнь, вспомнил, как вёл себя, как проигрывал, как не пытался оправдать свои гнусные поступки. И теперь, когда осталось всего несколько часов до его освобождения, он задавал себе один и тот же вопрос: сможет ли он начать заново? Или его грехи навсегда останутся частью его судьбы, напоминая о себе каждую прожитую минуту?

5 лет назад

      День начался, как обычно, но уже с самого утра в воздухе витала необъяснимая напряжённость, словно предчувствие быстро надвигающейся бури. Семья Райзада собралась внизу, обсуждая насущные дела и очень важные послесвадебные ритуалы, когда раздались громкие удары в дверь. Звук страшным эхом разносился по всему Шантивану, захватывая даже самые дальние его уголки, заставляя присутствующих невольно вздрогнуть.       – Открывайте! Это полиция! – прозвучал властный голос по ту сторону закрытой двери.       Шьям стоял у лестницы, чувствуя, как подкашиваются его ноги. Шум в ушах заглушал даже властный голос полицейских. Внутри него разгорался конфликт: бороться за то, чтобы сохранить остатки достоинства, или рассказать всё, открыть свои грехи, как старую рану, которая всё ещё сильно кровоточит. В этот самый момент он понял, что всё кончено. Не было никаких сомнений в том, что полиция пришла за ним, и мужчина больше не хотел скрываться за бессмысленными иллюзиями.       Когда дверь распахнулась, на пороге стояли несколько крупных офицеров в форме. Один из них произнёс весьма твёрдым голосом:       – Мы пришли за Шьямом Манохаром Джха.       Все взгляды тут же обратились к зятю семьи Райзада, который стоял у лестницы. Его лицо побледнело, но он не сделал не единой попытки скрыться или оправдаться. Он медленно спустился вниз, словно его ноги тянуло что-то невыносимо тяжёлое. Он видел лица семьи Райзада. Арнав – его взгляд холодный, как сталь, готовый разрушить его в любую секунду. Кхуши – её глаза блестели от ужаса, но в тоже время в них была некая решимость. И Анджали… Анджали. Она стояла, словно статуя, её лицо было бледным, а глаза – полными боли и непонимания. Именно её взгляд разрывал его изнутри. Сказать? Признаться? А что это изменит? Он всё равно скоро для всех исчезнет, перестанет существовать, словно его никогда и не было вовсе. Но внутри, глубоко-глубоко в сердце, что-то шептало: «Ты должен. Ты не можешь уйти, не сказав им правду.»       – Шьям Манохар Джха, вы арестованы, – голос офицера прозвучал, как заключительный удар молота. – За участие в подстроенной аварии, преднамеренный поджог и прочие манипуляции с семьёй Райзада и Гупта. У нас достаточно доказательств, чтобы предъявить вам обвинение. Он поднял глаза, и с их глубины вырвались слова. Слова, которые он прятал годами, как особо опасного в клетке зверя.       – Да… это я… – его голос дрогнул, но он продолжил. – Я виновен. Всё это правда. – Шьям не сопротивлялся. Он молча встал, опустив голову, и поднял руки, чтобы на них надели наручники. Казалось, что ещё недавно громкий и весёлый Шантиван замер. Тишина в комнате становилась практически невыносимой, будто, сам воздух завис в ожидании его следующих слов.       – Я пытался… пытался причинить боль семье Райзада и Гупта. Я устроил пожар в их доме, но в последний момент я передумал, но уже было слишком поздно. Я не смог вовремя остановится. Я подстроил аварию, в которой по ошибке погибли невинные люди. Я много раз пытался убить Анджали, я пытался навредить всем вам. Я хотел, чтобы вы страдали, я хотел убить вас, но… – его голос дрогнул, он глубоко вдохнул, словно боролся с невидимым врагом. – Я уже остановился. –Он перевёл взгляд на Кхуши и её семью.– Простите меня, если сможете. Я обманул вас всех, сказал, что у меня нет семьи в Дели, чтобы жить с вами, скрывая своё истинное лицо. Я почти обманом женился на тебе, Кхуши, потому что… потому что… – Его голос дрогнул, по щекам покатились слёзы. Он закрыл лицо руками, словно не мог вынести собственных слов.– Потому что я болен, – прошептал он, наконец отняв руки от лица. – Болен так, что это пожирает меня изнутри. Мой разум… он как лабиринт, в котором я блуждаю, не зная, где выход.       Анджали, вся в слезах, шагнула вперёд, но остановилась, её руки сильно дрожали.       – Что ты такое говоришь, Шьям? Убийство? Это… это просто не может быть правдой. Ты… ты же совсем не такой. И как это чуть было не женился на Кхуши? Получается, что Шьям с которым она была помолвлена… это ты? И что значит болен? – её голос был хриплым. – Шьям, что ты имеешь в виду? – Казалось, что с её лица разом сошли все краски, оставляя место лишь одному чисто-белому цвету. Шьям посмотрел на неё, и в его глазах была глубокая, мучительная боль.       – Королева, всё это чистая правда. Я уже давно не был самим собой. Я путал лица, голоса, события. Иногда я смотрел на Кхуши и видел в ней тебя. Иногда я видел вместо тебя чужих людей. Это было… – он провёл рукой по лбу, словно пытаясь стереть воспоминания, – это было как жить в вечном кошмаре, который никогда не заканчивался. Я засыпал, думая, что всё закончится, но утром… всё становилось только хуже. – Его голос дрожал, как тонкая струна, готовая оборваться. – Я пытался бороться с этим, но каждый раз проигрывал. Иногда я был уверен, что ты – враг, что ты хочешь помешать мне быть с любимой женой, что ты хочешь забрать всё, что у меня есть. Я был пленником собственного разума, и это… это не оправдание, но это правда. Анджали… я… я пытался причинить тебе боль. Много раз. Я не осознавал, что делаю. Это был не я… это всё моя болезнь.       В комнате повисла тяжёлая тишина. Каждый из присутствующих пытался осмыслить услышанное. Арнав, приказав прислуге вызвать доктора, подошел ближе к сестре, но она жестом остановила его, не позволив ему приблизиться ближе. – Ты… пытался убить меня? – голос Анджали был едва слышен, она смотрела на него так, словно впервые видела. Её ноги подкашивались, беззвучные слезы застилали глаза, а сил хватало лишь на слабое дыхание, но и оно уже давалось ей с трудом. – Я болен, – прервал он её, и на его лице отразилось глубокое раскаяние. – В моей голове хаос. Иногда я даже не понимаю, что делаю. Но это не оправдание. Я виноват. И, что самое страшное, мне осталось недолго. Но я готов искупить все свои грехи, я готов понести заслуженное наказание и провести свои последние дни за решеткой. – Что? Как это недолго? Что это значит, Шьям? – Анджали громко всхлипнула, её голос сильно задрожал. Она не понимала, откуда в ней, вдруг, появилась сила, но женщина молниеносно преодолела разделяющее их расстояние так, словно это был один маленький шаг. Жена, схватив плечи мужа, с силой несколько раз встряхнула его, практически крича ему в лицо. – Что это значит, Шьям? Как ты смеешь говорить такое? Ты не можешь уйти! Ты не можешь! Скажи, что всё это не правда. Пожалуйста, скажи, что это не правда. Пожалуйста… – Обмякнув, Анджали повисла на его плече, из её груди доносилось громкое рыдание, отдаленно напоминающее отчаянный крик. – Врачи сказали, что я смертельно болен. У меня опухоль, и она полностью меня разрушила. Они сказали, что у меня осталось немного времени. Может, год, может, меньше. –Шьям посмотрел на Анджали, его взгляд был полон раскаяния. – Я знаю, что уже не смогу всё исправить. Я причинил слишком много зла. Но я не мог уйти, не сказав правду. Королева, ты должна знать, – его голос дрожал, как будто каждое слово было ударом, – я всегда любил тебя. Даже когда не понимал, кто ты, даже когда мой разум предавал меня. Анджали повисла на плече мужа, сотрясаясь от громких рыданий, полных боли и отчаяния. Казалось, она цеплялась за него, как за последний осколок разбитой мечты. Шьям поднял руки, чтобы обнять её, но не успел. – Довольно! – голос Арнава прорезал тишину, как острое лезвие. Он, словно разъяренный гепард, подскочил к ним, его взгляд был полон ярости, боли и непреодолимой силы. Одним быстрым движением он взял Анджали за плечи и осторожно отвёл её в сторону, словно защищая от чего-то очень опасного. – Сестра, – его голос дрожал, но звучал твёрдо, – посмотри на меня. Ты слышишь меня? Ты не должна так унижаться перед этим человеком! Анджали, вытирая горькие слезы, пыталась сопротивляться, но Арнав крепко держал её, не сводя глаз с Шьяма, который стоял, опустив голову, словно пытаясь укрыться от его вполне оправданного гнева. – Ты смеешь говорить о своей болезни, о том, как тебе тяжело, – выплюнул Арнав, его голос был полон презрения, – но ты даже не представляешь, какого было нам всем жить с таким человеком, как ты! Ты был нам зятем, мы любили и уважали тебя, а ты оказывается всё это время строил против нас козни. Шьям поднял взгляд, и в его глазах промелькнуло раскаяние. – Я знаю, что был не прав… – начал он, но Арнав перебил его: – Не прав? Ты разрушил нашу семью, предал мою сестру, ты, в конце концов, пытался убить её! Твоя болезнь – не оправдание, Шьям! – Анджали снова попыталась вмешаться, но Арнав резко, но бережно остановил её. – Нет, сестра. Ты не будешь его защищать. Сколько раз ты пыталась найти ему оправдание? Сколько раз ты закрывала глаза на то, что он делал? А он просто пользовался твоей добротой и любовью! Шьям дрожал, его руки были сжаты в кулаки, но он не пытался возразить. Он понимал, что всё, что говорил шурин, было правдой. – Я готов искупить свою вину, – тихо сказал он, но его слова только разозлили Арнава ещё сильнее. – Искупить? – Арнав рассмеялся горьким, пустым смехом. – Как ты можешь искупить то, что разрушил? Ты разрушил её доверие, её веру в тебя. Ты украл её счастье! – Он подошёл на шаг ближе, его голос стал ниже, но ещё более угрожающим. – Ты говоришь, что тебе недолго осталось? Возможно, это единственное справедливое наказание, которое ты заслужил. Шьям хотел что-то сказать, но снова замолчал. Анджали, вся в слезах, наконец вырвалась из рук брата и повернулась к нему. – Чоте, пожалуйста, хватит. Он всё равно… он всё равно мой муж, – её голос был слабым, почти шёпотом. Но Арнав покачал головой, его взгляд был полон боли. – Нет, сестра. Он предал тебя. Он недостоин твоей любви. И я не позволю ему снова разрушить твою жизнь. – Он посмотрел на Шьяма, и его взгляд был холодным, как ледяной клинок. – Ты больше не вернёшься в нашу семью. Ты больше не причинишь ей боль. Тебе здесь не место. Шьям глубоко вздохнул, его плечи поникли. – Ты прав, шурин, – тихо сказал он, глядя в пол. – Я не заслуживаю прощения. Я не заслуживаю этой семьи. Но я не хотел… я не хотел, чтобы всё было так. – Его голос дрогнул, и он посмотрел на Анджали. – Королева, прости меня, если сможешь. Но я понимаю, что не смогу остаться. Анджали снова всхлипнула, но Арнав, поддерживая её за плечи, тихо сказал: – Ты сильная, сестра. Ты заслуживаешь лучшего. Полицейские, стоявшие в стороне, сделали шаг вперёд. Шьям повернулся к ним, его лицо было спокойным, но печальным. Он посмотрел на Арнава, затем на всю семью, и его голос стал громче. – Забирайте меня, арестуйте. Но знайте: я рассказываю это не для того, чтобы получить прощение. Я говорю это, чтобы вы знали правду. Офицеры надели на него наручники, и в этот момент тишина в комнате говорила громче любых слов. На каждом лице читались шок, боль, но и что-то ещё – осознание того, что человек перед ними был одновременно преступником и жертвой. Шьям ушёл, чувствуя, что его душа, наконец, обрела покой. Он знал, что теперь сможет уйти с чистым сердцем, даже если впереди него была одна лишь тьма. Когда его увели, Арнав обнял Анджали, позволив ей выплакаться у него на плече. Он знал, что её сердце разбито, но он также знал и то, что должен защитить её, даже если она этого ещё не понимает. – Всё кончено, сестра, – сказал он мягким, но решительным голосом. – Теперь всё позади. Мы справимся с этим вместе. Помни, что у тебя всегда есть я. Анджали мягко оттолкнула брата, она встала посреди гостиной, её руки дрожали, а лицо было мокрым от слёз. Её глаза, обычно такие мягкие и тёплые, теперь были полны отчаяния. Она смотрела на Арнава с мольбой, её голос дрожал, когда она заговорила: – Чоте, пожалуйста, я умоляю тебя... Ты должен помочь ему! Нам нужно найти лучших врачей, они могут его вылечить. Он болен, он не виноват, что стал таким! Арнав стоял напротив неё, его лицо было суровым, но в глазах читалось непонимание. Он смотрел на сестру, пытаясь найти логику в её словах, но её просьбы звучали для него как что-то совсем уж непостижимое. – Сестра, – начал он тихо, но твёрдо, – после всего, что он сделал... после того, как он предал тебя и всю нашу семью... Как ты можешь продолжать защищать его? Анджали не могла стоять на месте. Она нервно ходила взад-вперёд, сжимая пальцы, словно пытаясь сдержать свои эмоции. – Чоте, я знаю, что он сделал ужасные вещи. Я знаю, что он причинил боль мне, тебе, всем нам. Но он болен! Это не он... это его болезнь! Она сделала его таким. Он нуждается в помощи, а не в наказании. – Её голос сорвался, и она всхлипнула, пытаясь сдержать очередные рыдания. – Я... я видела его другим, Чоте. Тем человеком, которым он был, когда полюбил меня. Тем, кто заботился обо мне, радовался нашим общим мечтам. Он был хорошим... Я знаю, что он был. – Женщина не понимала, откуда, вдруг, в ней нашлось место для уверенности и силы, но одно она знала точно – мужа просто необходимо было спасти, хотя бы для того, чтобы найти ответы на свои вопросы. Арнав сжал кулаки, борясь с новой, ещё более сильной, волной гнева и разочарования. – Анджали, ты видишь только того, кем он был когда-то. Но это не тот человек, который разрушил твою жизнь. Как ты можешь продолжать любить его после всего, что он сделал? Анджали резко остановилась и посмотрела на брата. В её взгляде читалась смесь боли и решимости. – Любовь – это не выбор, Чоте. Она просто есть. Я не могу перестать любить его, как не могу перестать любить тебя, как бы ты ни злился на меня за это. – Она подошла ближе, её голос стал мягче, но всё ещё был полон отчаяния и боли. – Думаешь, я не вижу, что он разрушил мою жизнь? Я вижу это. Но также я вижу его страдания. И если есть хоть малейший шанс спасти его, дать ему покой, я должна попытаться сделать это. Арнав отвел взгляд, его сердце разрывалось на части. Он не мог понять, как Анджали после всех предательств и боли продолжала так сильно любить человека, что навсегда разрушил их семью. Она подошла к нему ближе и положила руку на его плечо: – Пожалуйста, Чоте... Я знаю, ты считаешь, что он этого не заслуживает. Но я прошу тебя не ради него, а ради меня. Помоги мне спасти его. Разве ты не помог бы мне, окажись я в такой же ситуации? Ты бы бросил меня умирать в тюрьме? А если бы на его месте оказалась Кхуши, ты не помог бы и ей тоже? Арнав отвернулся, его лицо напряглось, и он глубоко вздохнул, сдерживая эмоции, которые бурлили внутри него. – Сестра, не сравнивай, – наконец произнёс он низким голосом, полным сдерживаемого гнева. – Это совсем другое. Но Анджали сделала шаг вперёд, хватая его за руку, её глаза искали его взгляд. – Почему другое? – её голос дрогнул, но она не отступала. – Потому что это Кхуши? Важна только твоя любовь? Разве моя любовь не имеет значения? Разве я не заслуживаю попытки спасти свой брак? Он резко повернулся к ней, его глаза метали молнии. – Ты просишь меня помочь тому, кто предал нас. Кто разрушил твою жизнь! Кто причинил боль всей нашей семье! – его голос стал громче, и с каждым словом он делал шаг к ней. – Как я могу это сделать, сестра? Как? Анджали, дрожа всем телом, но с удивительным спокойствием в голосе, посмотрела ему в глаза и тихо ответила: – Чоте, потому что ты – мой брат. Ты всегда был тем, кто защищал меня, кто горой стоял за меня, кто учил меня верить в добро, даже когда я сама в него не верила. Ты всегда делал то, о чём я просила, ради меня. И теперь я прошу тебя только об одном: помочь спасти жизнь того, без которого я не представляю жизни. – Он этого не заслуживает, – хрипло выдавил Арнав, сжимая кулаки. – Он сам всё разрушил. – А если бы это была Кхуши? – перебила она, и её голос прозвучал неожиданно резко. Эти слова пронзили его, как удар. Он замер, его глаза сильно округлились. – Не смей её сюда приплетать! – его голос стал резким, почти рычащим. – Почему нет? – тихо, но настойчиво спросила Анджали, не отводя взгляда. – Разве ты не сделал бы всё, чтобы спасти её, даже если бы она была виновата? Арнав опустил взгляд, его руки дрожали, а сердце разрывалось. Он знал, что она права. Знал, что ради Кхуши он был бы готов на всё. – Это не одно и то же, – попытался возразить он, но его голос звучал глухо, словно он сам уже не верил в это. – Почему? Потому что это не ты? – Анджали шагнула ближе, её глаза блестели от слёз. – Потому что это я? Потому что это моя любовь, а не твоя? Почему, Арнав? Её слова были как пощёчина. Арнав тяжело вздохнул, его плечи опустились. Он посмотрел на сестру, и в её лице он увидел всё: боль, надежду, отчаяние. Её слова сломили остатки его сопротивления. Он медленно кивнул, хотя в его глазах всё ещё читалась неравная борьба. – Хорошо, сестра. Я помогу тебе... но не ради него, а ради тебя и твоего будущего ребенка. Анджали обняла его, её слёзы лились ручьём. Арнав сжал её плечи, всё ещё не понимая, как она могла продолжать любить человека, который, по его мнению, не заслуживал даже её прощения. Но в глубине души он знал, что не сможет отказать сестре, даже если это полностью противоречило всем его устоявшимся принципам. – Спасибо, Чоте, – прошептала она, её голос дрожал, но в нём звучала благодарность. – Спасибо, что понимаешь. Он осторожно обнял её, его взгляд снова стал холодным, когда он поднял глаза, словно направляя свой гнев на мир вокруг, чтобы сохранить для неё покой. –Но знай одно, сестра, – добавил он тихо, но с угрозой в голосе. – Если он снова что-то сделает, я этого не прощу. Никогда.

***

Шьям сидел в палате, окружённый стерильной тишиной больничных стен. Тусклый свет лампы мягко отражался от белых простыней, создавая ощущение нереальности, будто он находился внутри размытых очертаний сна. В воздухе витал лёгкий запах антисептика, но даже он не мог заглушить ощущение тревоги, поселившееся где-то глубоко внутри. Он судорожно сжимал подлокотники кресла, впиваясь ногтями в обивку, словно пытаясь удержаться за единственную опору в этом зыбком мире. Мужчина не понимал, почему его вдруг перевели из психиатрической лечебницы в обычную больницу? Почему врачи разговаривали с ним так спокойно? Почему они больше не смотрели на него с опаской? Мужчина совсем не доверял этому. Он чувствовал явный подвох. «Они что-то скрывают. Они хотят меня обмануть. Они думают, что я ничего не замечаю?»Его рука дёрнулась, когда медсестра принесла ему воду, но он не взял стакан. Он боялся пить. А вдруг они снова что-то подмешали ему в лекарства? В голове у него гудело, мысли были спутанными, рваными, как порванные нити. «Это лечение… оно делает меня слабым. Оно стирает мои мысли. Оно забирает то, что было моим». Шьям хотел встать, но ноги дрожали, как будто их заново учили ходить. Раньше он этого не замечал, но теперь… Каждое движение давалось ему с трудом. Каждое слово казалось ему чужим. Он ощупывал свою голову, словно пытался найти в ней что-то важное. «Я был сильным. Я знал, что делаю. Я любил Анджали… да?» Он сжал виски, пытаясь собраться с мыслями, но перед глазами плыли воспоминания. Кхуши. Где она? Почему я помню её лицо? Анджали. Почему её образ вдруг смешивается с образом Кхуши? «Они что-то сделали со мной. Эти врачи. Эти лекарства. Они хотят забрать мои воспоминания. Они хотят, чтобы я забыл правду!»Шьям резко дернулся, чуть не опрокинув столик с лекарствами. Медсестра с тревогой посмотрела на него. – Всё в порядке, мистер Джха? Он с трудом перевёл дыхание, его пальцы судорожно сжимались и разжимались. – Да… в порядке. – Но он знал, что это ложь. Он больше не понимал, что в его голове – реальность, а что – больничный туман. И это пугало его до дрожи. Дверь, ведущая в палату, открылась и вошёл Арнав, а за ним – мужчина в белом халате, что был накинут на достаточно дорогой костюм. Врач выглядел внушительно: высокий, уверенный, с проницательным взглядом. Это был доктор Раджив Малхотра, один из лучших нейрохирургов страны. Арнав остановился в дверях, его лицо выражало сдержанную решимость. – Это доктор Малхотра, – сказал он холодно, но с явной твёрдостью в голосе. – Он изучит твоё дело. Тебе нужно пройти повторное обследование. Шьям поднял взгляд, полный смеси страха и недоверия. – Зачем? – хрипло спросил он, словно боясь поверить в возможное решение своей проблемы. Арнав нахмурился, глядя на него с явным раздражением. – Потому что я не собираюсь позволять тебе использовать болезнь как оправдание. Если у тебя есть шанс на лечение – ты должен его использовать. Доктор Малхотра подошёл ближе, его голос звучал уверенно, но с нотками сочувствия: – Мы сделаем всё возможное, господин Джха. Ваши предыдущие снимки были сделаны на аппарате устаревшего поколения. Это могло исказить данные о размере и расположении опухоли. Нам нужно новое МРТ с высоким разрешением. Только так мы сможем понять, насколько серьёзна ваша ситуация. Шьям молчал, чувствуя, как внутри него борются надежда и страх. Через несколько часов он лежал в кабинете МРТ, чувствуя, как его сердце бьётся быстрее, чем обычно. Шум аппарата казался ему оглушительным, но его мысли заглушали его ещё сильнее. Через несколько дней, когда все результаты были готовы, доктор Малхотра собрал Арнава и самого Шьяма в кабинете для консультаций. – Хорошие новости, – начал доктор, глядя на снимки. – Опухоль действительно существует, но её границы чёткие, и она не успела прорасти в важные функциональные зоны мозга. Это значит, что её можно удалить. Также, судя по расположению, она давит на область мозга, отвечающую за эмоциональную регуляцию и восприятие, а это еще один неотъемлемый показатель к её удалению. Шьям почувствовал, как его сердце замерло. Он не мог поверить своим ушам. – Но… – добавил доктор, подняв глаза. – Операция остаётся сложной. Риск высок: около 30% вероятности осложнений, таких как повреждение соседних тканей, что может привести к неврологическим последствиям, включая потерю речи, паралич или когнитивные нарушения. – А шанс на успех? – резко спросил Арнав, его голос звучал твёрдо, но в глазах мелькнуло беспокойство. Доктор выдержал паузу. – У нас есть 70-процентная вероятность полностью удалить опухоль без серьёзных последствий. Это серьёзный риск, но он оправдан. Без операции опухоль продолжит расти, и прогноз будет крайне неблагоприятным. Шьям почувствовал, как его голова кружится от мыслей. – Вы хотите сказать, что у меня есть шанс? – прошептал он едва слышно. Доктор кивнул. – Да, господин Джха. Это рискованный путь, но он может вернуть вам жизнь. Шьям помнил, как лежал на операционном столе, окружённый машинами и голосами врачей. Свет лампы ослеплял, шум аппаратов наполнял его сознание странной смесью страха и надежды. Прежде чем его поглотила анестезия, он подумал о том, как много боли он причинил Анджали, семье Райзада, и как много он хотел бы исправить. Операция длилась 8 часов. Для нейрохирургов это был настоящий танец на грани: опухоль находилась близко к речевым и двигательным центрам, что требовало невероятной точности и шанса на ошибку у них не было. Когда Шьям очнулся, его голова была туго перевязана, а боль пульсировала, как далёкий барабанный бой. Но что-то было не так. В его голове вместо привычного хаоса, который мучил его годами, царила необычная тишина. – Как вы себя чувствуете? – спросил доктор, наклоняясь ближе. Шьям медленно поднял взгляд, его голос был слабым, но слова прозвучали уверенно: – Чисто… Всё стало чисто. – Он пытался объяснить, но не мог подобрать слов. Ему казалось, что с его разума сняли густой туман, в котором он блуждал всё это время. Каждый его вздох был наполнен осознанием того, как долго он был пленником своей болезни. – Операция прошла успешно, – начал господин Малхотра, садясь рядом с кроватью. – Мы удалили опухоль, которая давила на ваш мозг. Это объясняет многие из ваших прошлых симптомов: путаницу в восприятии людей, сильные эмоциональные перепады. Шьям закрыл глаза, переваривая услышанное. – Значит… – начал он, но голос его сорвался. – Значит, это всё время была опухоль? Доктор кивнул, глядя на него с пониманием. – Ваше состояние действительно было вызвано физическими причинами, и мы надеемся, что теперь, после операции, ваши симптомы больше не вернутся. Однако потребуется время, чтобы восстановиться как физически, так и эмоционально. Арнав вошёл в палату чуть позже, его лицо выражало смесь облегчения и сдержанной строгости. – Ты должен быть благодарен не судьбе, а шансу, который тебе дали. Ты должен быть благодарен своей жене, – холодно произнёс он, стоя у двери. – Теперь у тебя нет оправданий. Ты обязан исправить всё, что натворил. Шьям смотрел на него, а в глазах блестели слёзы. – Я буду жить, чтобы исправить свои ошибки, – тихо ответил он. Это был новый старт, возможность, о которой он никогда не думал. Но теперь он знал: его прошлое больше не властно над ним, и будущее зависело только от него самого.

Настоящее время (5 лет спустя)

Тяжёлый звук ключей, повернувшихся в замке, вырвал его из размышлений. Дверь камеры приоткрылась, и в тишине раздался голос охранника, сухой и равнодушный: – Время вышло. Ты свободен. – Для молодого человека, решившего связать свою жизнь с заключенными, эти слова совершенно ничего не значили, он произносил их довольно часто, иногда бывало по несколько раз в день, в то время как зять семьи Райзада даже не мечтал услышать их. Шьям медленно поднялся, его скованные движения были тяжёлыми, словно на плечах он нёс весь груз прожитых лет. Но в его глазах, несмотря на всю боль, мелькнул слабый огонёк надежды – надежды на то, что свобода даст ему шанс если не искупить свои прошлые ошибки, то хотя бы попытаться понять, кем он стал и кем ещё может быть. День был серым, но лёгкий ветерок шевелил листья деревьев, как будто природа пыталась добавить немного движения в застывший момент. Он стоял перед тюремными воротами, ощущая, как вокруг него разворачивается совершенно другой мир. Мужчина глубоко вдохнул непривычно свежий воздух, но этот вдох, как полагалось, не принёс ему должного облегчения. В его груди всё ещё было тяжело. Он опустил голову, сжимая в руках небольшой пакет с вещами, которые теперь казались ему чужими. Его жизнь за эти годы стала лишь воспоминанием, израненным и болезненным. – Шьям… – мягкий голос, полный тепла и силы, вырвал его из всепоглощающих раздумий. Он поднял глаза и увидел свою жену. Интересно, может ли он всё ещё называть её так? Она стояла чуть поодаль, её лицо было удивительно спокойным, но в глазах читалась твердая решимость. Рядом с ней, держась за её руку, стояла их пятилетняя дочь. Девочка искренне ему улыбалась, а её глаза, невероятно чистые и невинные, в очередной раз, заставили его сердце болезненно сжаться. – Ты здесь, – тихо выдохнул он, будто не веря своим глазам, несколько раз тщательно протерев их. Не отпуская руку дочери, Анджали сделала шаг вперёд. – Конечно, я здесь. Где же мне ещё быть? Я ждала этого дня. – Произнесла Анджали, её голос звучал мягко, но твёрдо, словно она пыталась придать уверенности не только ему, но и себе. – Зачем, Анджали? После всего, что я сделал… зачем ты пришла? – Он покачал головой, его лицо выражало смесь горечи и сомнения. Она подошла ближе, их дочь тоже шагнула вперёд, сжимая крепче её слегка влажную ладонь. – Потому что ты всё ещё часть нашей семьи, Шьям, – тихо, но твёрдо сказала она. – Ты – отец моей дочери. И, несмотря на всё, что произошло, ты – мой муж. – Её глаза блестели от слёз, но улыбка на губах была тёплой и ободряющей. – Я не заслуживаю этого, – его голос дрожал, и он отвёл взгляд, будто боялся встретиться с её глазами. – Я разрушил всё. Я сделал столько зла. Как ты можешь прощать меня? Анджали мягко улыбнулась, её голос стал тише, но в нём звучала невероятная сила: – Потому что ты человек, Шьям. Люди совершают ошибки. Ты искупил свою вину, ты боролся за истину. Ты не виноват, в том, что оказался болен, но даже в этой ситуации ты всё осознал и повёл себя достойно. А теперь пришло время вернуться домой. – Домой? – он горько усмехнулся, покачав головой. – Какой дом? У меня больше нет права называться мужем или отцом семьи Райзада. Его слова зависли в воздухе, но тут раздался тихий голосок их дочери: – Папа… я хочу, чтобы ты вернулся домой. Я хочу, чтобы у меня тоже был папа. Пожалуйста, папа. – Маленькая Рани сильно разволновалась, она так редко произносила слово «папа», что теперь была готова употреблять его чуть ли не через каждое слово. И никто не мог запретить ей сделать это. Он посмотрел на девочку, её улыбка была столь же невинной, как в тот день, когда он впервые увидел её. Эти слова, простые и искренние, пробили в его сердце брешь. Анджали сделала последний шаг, обхватив его лицо руками. – Шьям, я не могу заставить тебя вернуться. Но скажу одно: если ты не вернёшься, что у тебя останется? Для кого ты будешь жить? Её слова эхом отозвались в его голове. Он закрыл глаза, ощущая, как слёзы подступают к горлу. – У меня есть только вы, – прошептал он, его голос дрожал от эмоций. – Только вы. – Мужчина медленно поднял глаза на Анджали и Рани, и в этот момент он понял, что единственное, что осталось в его жизни – это они. – Хорошо, – наконец произнёс Шьям, тихо, но твёрдо. – Я вернусь. Женщина улыбнулась, её глаза наполнились слезами. Их дочь радостно запрыгала на месте, а затем бросилась к нему, обвивая маленькими ручками его сильно напряжённую шею. – Папа! – воскликнула она, её голос был полон радости и восторга. Отец осторожно обнял свое дитя, его руки дрожали, но впервые за долгое время он почувствовал тепло и настоящую искру жизни. – Я вернусь, – повторил он, глядя на жену. – Для вас. Только для вас. Они стояли вместе, семья, собравшаяся снова, несмотря на все разрывы и боли. И в этот момент прошлое перестало иметь значение. Теперь был только их новый путь, который они готовы пройти вместе. Шьям теперь жил с осознанием того, что получил второй шанс. И он решил использовать его, чтобы стать человеком, которого семья Анджали снова сможет назвать своим зятем.

***

      Кхуши стояла в саду, опустившись на колени перед клумбой с розами. Её пальцы бережно касались лепестков, проверяя, нет ли повреждений. Она аккуратно обрезала засохшие листья, стараясь не повредить нежные стебли. Солнце мягко касалось её лица, но она смотрела вниз, словно боялась встретиться взглядом с миром. Тишина в саду была пронзительной, лишь ветер слегка колыхал кусты роз, добавляя в атмосферу лёгкий шёпот, словно природа знала все её секреты. Она вдыхала аромат цветов, но её мысли были далеко отсюда. В памяти снова всплыл тот день, который изменил её навсегда.       «Почему ты мне не сказала? Почему ты скрыла это от меня?» – Голос Арнава прозвучал в её сознании, как раскат грома, и её пальцы невольно дрогнули, уронив секатор на землю. Она закрыла глаза, чтобы снова не видеть его лицо – лицо, полное боли и гнева.       «Ты знала об этом всё это время, Кхуши? И молчала? Ты понимаешь, что предала меня?»       Она глубоко вздохнула, но этого оказалось недостаточно, чтобы успокоить сердце, которое снова начало болеть от ранящих воспоминаний. Тот день был таким же солнечным, как и этот. Но тогда солнце не согревало, оно обжигало, как и его взгляд. Её руки вернулись к розам, но мысли уже погрузились в воспоминания. Она помнила, как стояла перед ним, беспомощно пытаясь объяснить, почему она молчала о Шьяме, о том, что знала о его предательстве задолго до того, как всё открылось. Прошло уже пять лет… а казалось, что это было вчера. Слёзы подступили к её глазам, но она быстро смахнула их, словно боялась, что кто-то может их увидеть. Но в саду не было никого, кроме неё и роз.

5 лет назад

Кхуши стояла у окна их общей комнаты и смотрела на пылающий закат. Лучи солнца, обычно тёплые и обнадеживающие, сегодня казались ей поистине тревожными. Красные и оранжевые краски неба словно о чём-то кричали, предупреждая о грядущем событии. Она зябко закуталась в свою легкую дупатту, хотя холодно в комнате не было. Её сердце билось тревожно быстро, словно пытаясь предупредить её о том, что ей вскоре предстоит пережить. Она опустила взгляд на свои руки, нервно теребящие край дупатты. Внутри всё сжималось. Казалось, что с каждым вдохом воздух становится лишь тяжелее, заполняя женскую грудь гнетущей тяжестью. Она закрыла глаза, пытаясь найти в себе силы, но вместо этого перед её мысленным взором вспыхнуло лицо Арнава. Его взгляд – глубокий, пронизывающий, всегда видящий её насквозь. Её сердце болезненно сжалось. «Теперь он всё знает. Что, если он посмотрит на меня с ненавистью? Что, если этот разговор положит конец всему, что между нами было?» Она сделала шаг назад, облокотившись на стену, девушка попыталась собраться с мыслями. Воспоминания о последних днях начали накатывать на неё, как неукротимые волны, что гулким эхом разбивались о скалистый берег её мечты. Она вспомнила моменты, когда он был рядом, его руки, осторожно касающиеся её лица, его голос, наполненный уверенностью и силой. Но теперь в её мыслях этот голос звучал иначе – холодно, отстранённо, обвиняюще. «Я должна была рассказать ему. Должна была тогда, когда только узнала. Но я молчала. Я думала, что защищаю его, что защищаю всю его семью. А теперь… теперь всё вышло из-под контроля. И я совершенно не понимаю, что с этим делать». Кхуши снова подошла к окну, но теперь её взгляд был рассеянным. В саду виднелись цветы, которые она недавно посадила. Розы. Она всегда говорила, что розы похожи на жизнь: прекрасные, но с шипами. Сегодня она чувствовала, что держит в руках стебель, израненный шипами её собственных решений. «Если он не поймёт… если он не простит… смогу ли я продолжать без него?»Её дыхание стало тяжёлым. Внутри неё боролись две силы: одна тянула её к правде, другая шептала, что лучше молчать, чтобы окончательно не разрушить их мир. Но она знала, что разговор неизбежен, так как Арнав уже узнал правду и, к сожалению, не от неё самой.«Но что, если он не захочет меня слушать? Что, если он решит, что я его предала? Что, если я потеряю его навсегда?»Её мысли разрывали изнутри. Она опустилась на пол, прижав ладони к вискам, Кхуши пыталась унять бешеный поток мыслей. Предчувствие чего-то плохого стало таким острым, что ей казалось, будто она может ощутить его физически. Её руки слегка дрожали, а сердце в груди предательски колотилось. Кхуши поднялась, как будто это движение могло придать ей хоть каплю сил. Её взгляд упал на зеркало. Она подошла ближе и посмотрела на своё отражение. В её глазах отражалась тревога, а лицо было на удивление бледным. – Ты должна это сделать, – прошептала она себе, но её голос звучал слишком неуверенно. – Я люблю его. Я сделала это ради него. Он должен понять. Я должна ему рассказать. Этот разговор всё изменит. Вопрос лишь в том, к лучшему или худшему. В этот самый момент дверь, ведущая в комнату, с грохотом распахнулась. Арнав встал посреди комнаты, его взгляд был прикован к Кхуши, но в глазах горели лишь гнев и разочарование. Её молчание разрывало ему сердце. Он с трудом сдерживался, но его голос, когда он наконец заговорил, всё равно дрожал от подавленных эмоций. – Ты знала… – сказал он, шагнув к ней. – Ты всё это время знала правду о Шьяме? И ничего мне не сказала? Кхуши опустила взгляд, её плечи напряглись, а руки сжались в кулаки. Она пыталась подобрать слова, чтобы объяснить, но знала, что всё, что бы она сейчас не сказала прозвучит недостаточно убедительно. – Арнав, я... – начала она, но он перебил её, его голос становился всё громче. – Ты хоть понимаешь, что ты сделала? – Его глаза блестели, а дыхание с каждым его прерывистым вдохом становилось лишь тяжелее. – Ты не доверяла мне, Кхуши! Почему? Почему ты не сказала мне правду? – Его сердце, казалось, превратилось в пустую раковину, которая звенела от гулкого эха утраты. Мысли кружились, как сорвавшиеся с деревьев листья, без смысла и направления, но с невыразимой болью. Она подняла голову, в её глазах читалась боль и страх потерять его. – Это не так, Арнав. Я доверяю тебе… Я просто не хотела, чтобы вы… – Чтобы мы что? – резко перебил он. – Чтобы мы знали, что этот человек, которому мы доверяли, разрушил нашу семью? Что он использовал мою сестру, а теперь пытается разрушить и нас? – Арнав метался по комнате, его шаги были тяжёлыми, как будто он нёс на плечах груз собственного разочарования. В его душе бушевал шторм, каждый порыв которого был острее ножа. Ему казалось, что он тонет в море противоречий, где каждый удар волны приносил новые вопросы: любить или ненавидеть, прощать или забыть, бороться или уйти. Кхуши шагнула к нему, её голос стал мягче, но слова звучали отчаянно: – Я думала, что защищаю Анджали, вашу семью и тебя, Арнав! Я не хотела, чтобы вы проходили через такую боль. – Боль? – он рассмеялся горьким смехом, от которого у неё сжалось сердце. – Думаешь, сейчас мне не больно? – Он сделал шаг назад, пытаясь увеличить расстояние между ними, чтобы успокоиться, но это не помогало. Его гнев был слишком силён, чтобы его подавить. – Знаешь, что самое болезненное, Кхуши? – его голос теперь был тихим, но от этого становилось лишь страшнее. – Не то, что Шьям предал меня. А то, что ты, моя жена, скрыла это от меня. Ты должна была быть честной со мной, должна была рассказать всё, несмотря ни на что. – Его слова были как разбитое зеркало – острые осколки ранили его всякий раз, когда он пытался собрать их воедино. Он чувствовал себя так, будто идёт по раскалённым углям, где каждый шаг причиняет боль, но остановиться было невозможно. Кхуши не могла удержать слёз, но она всё ещё пыталась объяснить. – Арнав, я боялась. Боялась потерять тебя, боялась, что ты не выдержишь… – Не выдержу? – он снова повысил голос. – Кхуши, это не тебе решать! Это моё право – знать правду, независимо от того, насколько она болезненна! На мгновение в комнате повисла гнетущая тишина. Кхуши хотела что-то сказать, но он уже отвернулся. – Я не могу оставаться здесь, – тихо произнёс он, с трудом сдерживая эмоции. – Арнав, пожалуйста, послушай… – она протянула к нему руку, но он уже сделал шаг к двери. – Я должен уйти. Мне нужно время, чтобы понять, как жить с осознанием того, что человек, которому я доверял больше всех, и женщина, которую я люблю, оба скрыли от меня правду. – Его сердце было как порванная струна – когда-то звучавшая мелодия теперь превратилась в рваный гул. Боль не утихала, она разрасталась, как тень на закате, заполняя всё его существо. Мужской голос охрип от сдерживаемых слёз, но он не оглянулся, когда выходил из комнаты. Звук захлопнувшейся двери эхом отозвался в сердце Кхуши. Она резко упала на колени, закрыв руками лицо, её рыдания звонким ручейком разлились по пустой комнате. Арнав уехал, оставив её в одиночестве, с чувством вины и разочарования, которые теперь разделяли их сердца, всё ещё бьющиеся в унисон.

***

Арнав сидел за рулём своего автомобиля, но вместо того, чтобы ехать вперёд, он остановился на обочине. Его руки крепко сжимали руль, а дыхание было прерывистым. Он не мог собраться с мыслями. Боль и разочарование боролись в его душе, смешиваясь с гневом, который был направлен на всех: на Шьяма, на Кхуши, на самого себя. «Как она могла?»– думал он, закрывая глаза, как будто хотел укрыться от собственных чувств. – «Как она могла скрывать от меня правду? Это ведь я, её муж! Я был готов на всё ради неё, а она не доверяла мне настолько, чтобы сказать мне то, что я должен был знать!» Каждая мысль была как удар. Он вспоминал, как впервые понял, что любит её, как она изменила его жизнь, превратив из холодного, бесчувственного человека в того, кто поверил в тепло, любовь и семью. Но теперь эта вера пошатнулась. Он ударил по рулю с такой силой, что кожа на его кулаке натянулась, а сердце сжалось ещё сильнее. Его любовь к Кхуши была подобна пламени, согревавшему его душу, но теперь она превратилась в пожар, уничтожающий всё на своём пути. Он чувствовал, как этот огонь сжигает его изнутри, оставляя лишь пепел от того, что когда-то было уверенностью, доверием, домом. «Она сказала, что боялась за меня… Но разве можно любить и не доверять? Разве любовь не должна быть сильнее страха? Но разве я сам не давал ей повода не доверять мне?» – внезапно мелькнула мысль. Она заставила его, итак, сжатое сердце обливаться ещё и холодным потом. «Я сам столько раз сомневался в ней, подозревал, упрекал... Может быть, она боялась моей реакции? Может быть, она не хотела причинить мне боль?» Эта мысль отчасти успокаивала, но тут же вызывала новый прилив гнева. Он разрывался между желанием простить её и чувством предательства, которое никак не отпускало его. «Но ведь она – моя Кхуши, моя жизнь», – пронеслось у него в голове, и он закрыл глаза, представляя её лицо. Её улыбку, которая всегда согревала его, её слёзы, которые он так ненавидел видеть. Её голос, который теперь звучал в его голове, умоляя понять и простить. «Но могу ли я снова ей доверять?» – этот вопрос разрывал его на части. – «Что, если она снова решит, что должна защитить меня от какой-то правды? Что, если она снова что-то скроет?» Его разум метался, а грудь наполнялась болезненным чувством пустоты. «Прекратить всё… Разорвать отношения и никогда больше не чувствовать эту боль?»– Арнав попытался представить свою жизнь без Кхуши, но это казалось невозможным. Даже сама мысль об этом заставила его сердце заболеть ещё сильнее. Он откинулся на спинку сиденья, закрыв лицо руками, и тяжёлый вздох сорвался с его губ. «Я люблю её», – наконец признал он перед самим собой, но эта любовь сейчас приносила ему больше страданий, нежели счастья. Он не знал, что делать. Простить её и жить с чувством, что она может причинить ему боль снова? Или оставить её и жить с пустотой, зная, что потерял свою единственную любовь? Его мир рушился, и он не мог найти выход. Все эмоции смешались, превращая его мысли в страшную путаницу, а сердце – в поле битвы. Арнав чувствовал себя запертым в этой боли, от которой, казалось, не было спасения.

***

Кхуши сидела на полу их спальни, сжимая в руках кусок ткани от своего, уже порядком измятого, сари, как будто он мог удержать её от падения в самую бездну отчаяния. По бледным щекам текли слёзы, и, как бы она не старалась, остановить их совсем не получалось. Её сердце болело так, словно его разрывали на части. «Почему я не рассказала ему сразу?» – думала она, упрекая себя за каждое слово, которое так и не осмелилась произнести. Она закрыла глаза, но видела только его лицо: горький гнев в глазах, дрожь в голосе, когда он говорил о том, что она смогла предать его доверие. «Я не хотела причинять ему боль. Я только хотела защитить его семью, нашу семью. Но вместо этого я сделала только хуже».Её мысли были беспорядочными, как осколки разбитой вазы, которые невозможно было собрать. Кхуши чувствовала себя виноватой, но в глубине души она всё же считала, что поступила правильно, исходя из сложившихся обстоятельств. «Но кто я такая, чтобы решать за него? Я должна была довериться ему. Доверие– это основа любви. А теперь… я разрушила то, что мы так долго строили». Она поднялась, едва сдерживая рыдания, и выбежала из комнаты. «Я должна найти его! Должна всё объяснить, пока не стало слишком поздно!» Кхуши искала его везде: в саду, где они так часто проводили вечера, в офисе, куда он уходил, чтобы успокоиться в моменты дикой ярости. Но его нигде не было. Её тревога росла с каждой минутой. И тут она вспомнила про его любимое место, когда однажды он привёл её туда. Это было укромное место у водопада, где шум воды сливался с шёпотом ветра, создавая музыку, способную унести все заботы. Он сказал ей тогда, что приходит сюда, когда хочет побыть наедине с самим собой. – Здесь всё проще, Кхуши. Вода течёт, ветер дует, всё в порядке. Это напоминает мне, что я всего лишь часть чего-то большего, – говорил он, глядя на её удивлённое лицо. Теперь это место казалось ей единственной надеждой. Она мчалась туда, её мысли были такими же беспокойными, как и сердце, которое билось быстрее, чем когда-либо прежде. «Он не должен думать, что я его предала. Он должен понять, почему я так поступила. Я сделала это из любви, из желания защитить его и его семью». Страх, словно густой туман, застилал ей разум, но решимость пробивалась сквозь него, как проворный солнечный луч, от которого невозможно было скрыться. Когда она добралась до места, шум воды встретил её, как старого друга. Кхуши остановилась на мгновение, чтобы перевести дыхание, а потом увидела его. Арнав сидел на скамейки у края пугающего обрыва, его спина была напряжена, а плечи опущены, как будто на них лежал груз, который он всё никак не мог с себя сбросить. Кхуши сделала глубокий вдох, собирая все свои оставшиеся силы, чтобы подойти к нему немного ближе. Её трепещущееся сердце дрожало, как одинокий на ветру лепесток, но она знала, что должна попытаться. – Арнав... – её голос был тихим, но дрожащим, как натянутая струна, которая вот-вот могла порваться. Он медленно обернулся, и его взгляд, полный боли и усталости, встретился с её взглядом. Теперь настал момент, когда она должна была рассказать всю правду, искренне, открыто, чтобы попытаться вернуть то, что они навсегда могли потерять. Кхуши подошла ближе, её сердце билось так громко, что, казалось, заглушало бойкий шум воды. Арнав смотрел на неё, его глаза были полны гнева, боли и усталости. Их взгляды встретились, и в этот момент она поняла, как сильно его ранила. – Арнав, – начала она, её голос дрожал, но в нём звучала вся её искренность. – Я знаю, что ты злишься на меня. Я знаю, что ты чувствуешь себя преданным. И ты имеешь на это право. Но, пожалуйста, выслушай меня. Он ничего не сказал, лишь отвернулся и снова уставился на воду, словно она могла унести его боль. Его оглушительное молчание только усиливало её отчаяние. – Я узнала об этом ещё тогда, когда мы не были так близки, – произнесла она, делая шаг вперёд. – Когда я была для тебя просто надоедливой девчонкой, которая, казалось, всегда вмешивалась в твою жизнь. Я знала, что если скажу тебе тогда, ты... ты бы мне не поверил. Ты бы только сильнее возненавидел меня. – Она остановилась, собираясь с духом. – Но потом... потом всё изменилось. Мы сблизились. Я видела, как ты борешься с болью, с тем, что случилось с твоей семьёй. Я не могла рассказать тебе правду. Я боялась, что это разрушит тебя. Ты для меня... – её голос дрогнул, и она сделала ещё один шаг вперёд, – ты для меня всё, Арнав. Я не хотела причинять тебе боль. Он повернулся к ней, его глаза горели гневом, смешанным с глубоким разочарованием. – Ты думаешь, я бы не справился? – резко спросил он, и его голос прозвучал как удар. – Ты решила за меня. Ты решила, что я недостоин знать правду. Ты не доверяла мне настолько, чтобы быть честной. Кхуши не могла сдержать слёз. Она знала, что он прав, но не могла удержаться от попыток объясниться. – Я сделала это из любви, Арнав! Я не хотела, чтобы ты снова страдал. Я просто хотела защитить тебя. Я думала, что поступаю правильно. Я... – Правильно? – перебил он, его голос звучал всё громче, а эмоции вырвались наружу. – Ты называешь это «правильно»? Кхуши, между нами должна быть честность. Без неё... – он замолчал, тяжело дыша, затем продолжил уже тише, но с явной болью. – Без неё у нас ничего не будет. Она шагнула к нему, хватаясь за его руку, как за последний шанс. – Пожалуйста, Арнав. Я знаю, что совершила ошибку. Я сожалею. Я больше никогда не буду скрывать от тебя правду. Но я не могу потерять тебя. Он смотрел на неё, и его взгляд был полон внутренней борьбы. На мгновение она подумала, что он смягчился, но его следующий шаг разрушил все её надежды. – Я не могу так, Кхуши, – сказал он, отстраняясь от неё. Его голос был низким, почти шёпотом, но каждое слово ранило её сердце. – Я не могу жить без доверия. Это убивает меня. – Он отвернулся, делая шаг назад, а потом ещё один. Кхуши стояла неподвижно, чувствуя, как тихо рушится мир вокруг неё. Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. – Я не хочу так... – добавил он, прежде чем окончательно от неё отвернуться.

***

В комнате царил мягкий полумрак, свет ночника отражался от стен, создавая уютную вечернюю атмосферу. Тёплые золотистые блики мягко ложились на шёлковые занавески, которые едва колыхались от лёгкого дуновения ночного ветерка, проникающего в приоткрытое окно. В воздухе витал лёгкий аромат жасмина, смешиваясь с тонким оттенком древесных нот, исходящих от резной мебели. Кровать была застлана мягким покрывалом глубокого бордового цвета, а на прикроватной тумбочке стояла фарфоровая лампа с узором в виде распускающихся цветов, отбрасывая на стены причудливые узоры света и тени. Тишина в комнате была наполнена теплом и ожиданием, она не давила, а окутывала нежностью. Где-то в углу на кресле лежал небрежно брошенный плед, а рядом – недавно раскрытая книга, страницы которой слегка колыхались от движения воздуха. В этом пространстве не было суеты, только покой, мягкость и ощущение уюта, словно сам дом оберегал своих обитателей, создавая для них идеальное убежище от забот внешнего мира. Сунита, опираясь на локоть, небрежно лежала на широкой кровати, её тонкие пальцы лениво поглаживали мягкую ткань покрывала, а в глазах играли лукавые искорки. Её губы сложились в едва заметную, но многозначительную улыбку, а длинные волосы разметались по подушке, словно тёмный шёлк, впитавший в себя отблески ночного света. Девушка слегка склонила голову, внимательно наблюдая за Нанке, как охотница, выжидающая удобный момент для броска. Её поза была расслабленной, но в ней сквозила скрытая уверенность, словно она уже знала, чем закончится сегодняшний вечер. Свет лампы отбрасывал мягкие тени на её лицо, подчёркивая изгибы скул, придавая взгляду ещё больше загадочности. Сунита лениво прикусила уголок губы, словно размышляя о том, как лучше было начать волнующий разговор, но в её глазах уже читалось, что она сама давно всё решила. Нанке возился у шкафа, аккуратно развешивая свою одежду, его движения были слишком размеренными, почти медленными, словно он намеренно затягивал процесс. Он делал вид, что полностью сосредоточен на своем занятии, но краем глаза то и дело бросал короткие взгляды в сторону кровати. Он знал, что Сунита наблюдает за ним, чувствовал на себе её хитрый, испытующий взгляд, и от этого его пальцы ненадолго задерживались на вешалках, прежде чем он снова продолжал своё занятие. – Ну что, мой милый муж, – начала она, растягивая слова и бросая на него кокетливый взгляд, – ты всю ночь собираешься возиться с тем шкафом или наконец уделишь внимание своей милой жене? – Играя с завязками своего нежно-розового пеньюара, Сунита лениво потянулась, демонстративно вздохнув. – Потому что, знаешь ли, твоя милая жена уже начинает думать, что ты предпочитаешь старый шкаф своей новоиспечённой супруге. Нанке повернулся к ней, наигранно приподняв свою левую бровь, а затем сделал вид, что глубоко задумался, проводя пальцами по подбородку. – Милый муж? Милая жена? – переспросил он, складывая на груди руки. – Ты не первая, кто так говорит. Моя мама тоже называет меня милым только перед тем, как попросить о чём-то очень сложном или не совсем приятном. – Ну, возможно, я тоже хочу кое-что попросить. Но сначала дай мне насладиться этим моментом. Представляешь? Теперь я могу официально называть тебя своим мужем! – Сунита рассмеялась и откинулась на подушки. – Да уж, – вздохнул Нанке, присаживаясь рядом. – А я теперь должен называть тебя своей женой, как будто это освобождает меня от твоих вечных подколок. Она шутливо ткнула его в бок. – Ну что поделаешь? Это судьба. Ты вляпался, Нанке. Теперь ты официально мой муж, а я – твоя жена. Так что готовься, милый, тебя ждёт пожизненное заключение в этом браке. Они оба рассмеялись, и в этот момент напряжение дня исчезло, оставив после себя лёгкость и тепло. – Пожизненное, значит? И что входит в этот «приговор»? – Он наклонился ближе, его голос стал мягче, но с ноткой вызова. Сунита подтянулась к нему, обвила его шею руками и резко притянула к себе так, что их лица оказались совсем близко. – Ну, это вечные споры, подшучивания и… – она мягко поцеловала его в щёку, – много таких вот моментов. Он улыбнулся, положил руки ей на талию, притянув к себе ближе. – Споры, говоришь? Ну, к ним я уже привык. А вот такие моменты – приятный бонус. Они засмеялись, но смех быстро сменился тёплым молчанием. Нанке погладил её волосы, проводя пальцами по её мягким, шелковистым локонам. – Ты действительно счастлива? – тихо спросил он, заглядывая ей в глаза. Она на мгновение задержала дыхание, а затем, улыбнувшись, провела рукой по его щеке. – Счастлива. Очень. Но… – Сунита накрутила на палец прядь своих волос, опустив взгляд, а затем, не торопясь, провела кончиками пальцев по его груди, словно подбирая нужные слова. Его брови слегка приподнялись, и он настороженно посмотрел на неё. – О, нет. Я чувствую, что сейчас начнётся. Говори, милая жена, чего ты хочешь? – Нанке устало вздохнул, но, ухмыляясь, лениво скользнул пальцами по её талии, притягивая ближе. Сунита улыбнулась и притянула его лицо, коснувшись его лбом своего. – Ничего особенного, – начала она, обвивая руками его шею, затем медленно провела губами вдоль его челюсти, едва касаясь кожи, заставляя его дыхание сбиться. – Просто хочу поговорить. – Это всегда звучит опасно, – пробормотал Нанке, но вместо того, чтобы отстраниться, его пальцы скользнули по линии её спины, легко сжимая ткань пеньюара, а взгляд потемнел от зарождающегося внутри него желания. Девушка почувствовала, как его горячие пальцы скользнули по её спине, вызывая дрожь, пробежавшуюся по всему телу. Она слегка приподнялась, позволяя ему сильнее прижать её к себе, а затем, не отрывая взгляда от его тёмных, затуманенных желанием глаз, медленно провела губами по его шее. Нанке, стиснув зубы, зарычал сквозь сжатые губы, а затем резко перевернул её на спину, в движении ловя её запястья, парень прижал их к простыням. – Ну что, милая жена, – его голос стал хриплым, наполненным жгучей страстью, – поговорим? Но Сунита только тихо рассмеялась, притягивая его ещё ближе, её губы уже искали его. Нанке, не позволил ей сказать и слова – его губы накрыли её с жадностью, с которой человек, истосковавшийся по воздуху, наконец делает первый глоток. Его поцелуй был горячим, требовательным, полным неподдельного желания, словно он навсегда хотел запомнить этот вкус. Пряный, с остринкой. Сунита, поддаваясь его огню, тихо застонала в ответ, её проворные пальцы зарылись в его взъерошенных волосах, притягивая его ещё ближе, хотя казалось, что ближе уже просто никуда. Она отвечала на поцелуй с той же страстью, позволяя себе раствориться в счастливом мгновении, где существовали только он и она. Мужские руки скользнули по женскому телу, запоминая каждый изгиб, каждый дрожащий отклик на его прикосновения. Сунита выгнулась навстречу, позволяя ему захватить её, слиться с ним в едином вихре чувств, где не существовало ни сомнений, ни границ – только чистое, необузданное желание. Поцелуй становился всё глубже, всё настойчивее, пока дыхание не превратилось в прерывистые вздохи, а разум не утонул в жарком водовороте страсти. Сунита, уже практически потеряв себя в вихре страсти, внезапно вспомнила, зачем вообще начала этот разговор. Она резко отстранилась, тяжело дыша, прижала ладони к его часто вздымающейся груди, стараясь удержать мужа на безопасном для разговора расстоянии. – Нанке… – её голос был сбивчивым, губы всё ещё покалывало от его поцелуев, – я… я ведь хотела поговорить. Он замер, его дыхание всё ещё было горячим, пальцы лениво скользнули по её талии, но в глазах промелькнула тень осознания. – Опять? – с усмешкой выдохнул он, едва касаясь её губ. – Да! – твёрже ответила она, закусив нижнюю губу. – А мы… в последнее время не особо говорим, потому что… – Она многозначительно махнула рукой между ними, намекая на их постоянное влечение друг к другу. Нанке, усмехнувшись, закрыл глаза и тяжело вздохнул, всё ещё не выпуская её из объятий. – Ладно, милая жена, – его голос был низким и слегка хрипловатым. – Говори, пока я ещё способен слушать. Она слегка хлопнула его по плечу и села, приглашая парня устроиться рядом. Когда он обнял её за плечи, она прислонилась к его груди. – Знаешь, я, конечно, очень благодарна Индии за то, что встретила тебя здесь, – начала она, осторожно подбирая слова. – О нет, – перебил её Нанке, качая головой. – Вот он, тот самый момент, когда милая жена собирается сказать что-то, от чего милый муж не будет в восторге. – Да дай же мне договорить! – закатила глаза Сунита. Он сделал жест, словно закрыл рот на замок, и взмахом руки пригласил её продолжать. – Как я уже сказала, я благодарна этой стране, но Индия всё равно остаётся для меня чужой. – Она посмотрела на него, внимательно следя за его реакцией. – Здесь было много хороших моментов, но и плохих тоже было немало. Понимаешь, о чем я говорю? Особенно этот дом. – Этот дом? Но ведь эти стены хранят в себе нашу с тобой историю любви. Теперь это и наш дом тоже. – Нанке порядком нахмурился, не совсем понимая к чему она клонит, но всё же догадываясь о чем может пойти речь. Сунита вздохнула и положила руку на его колено, затем медленно провела по нему пальцами, словно ища в этом жесте поддержку, прежде чем поднять на него серьёзный, немного тревожный взгляд. – Это дом, где я пережила слишком много боли. Это место напоминает мне о маме и её обмане, о том, что здесь случилось. Я не говорю, что мы должны всё бросить прямо сейчас, но… я бы не хотела здесь оставаться. Нанке замолчал, задумчиво глядя на её руку. – То есть ты хочешь уехать? – спросил он после небольшой паузы. – Может быть, – ответила она мягким, но уверенным голосом. – Например, в Испанию. Это место мне ближе. Там моя свобода, мои мечты, мои краски. – Сунита слегка наклонилась вперёд, её пальцы небрежно заскользили по его руке, затем она переплела их с его, сжимая чуть крепче, словно хотела, чтобы он почувствовал её решимость, но при этом не отдалился. Он усмехнулся. – Конечно, Испания. Твоя любимая Испания. Ты уже решила, что мы будем там жить? А как же Австралия? Может, лучше туда? – Нанке наклонился ближе, скользнув пальцами по её подбородку, заставляя её поднять на него взгляд, в котором вспыхнула лёгкая искра вызова. – Ну, я не против, – быстро подхватила Сунита, не дав ему закончить. – Я бы с удовольствием познакомилась с твоими родителями, посмотрела, где ты вырос. – Она лукаво улыбнулась и медленно провела пальцем по его груди. – Но это не значит, что ты заманишь меня туда навсегда, мой хитрый муж. – Ах, вот как? – вызывающе спросил он. – То есть ты уже всё решила? – Нанке прищурился, притягивая её ближе за талию, его голос стал низким и хриплым. – Значит, мне остаётся только найти способ тебя переубедить? Она улыбнулась, скрестив на груди руки и слегка наклонилась к нему, приподняв подбородок в игривом вызове. – Я ничего не решила. Просто нам нужно это обсудить. И вообще, просто хочу, чтобы ты знал, что со мной так просто не договоришься, милый муж. – Обсудить? – Он притворно закатил глаза. – Слово, которое в браке всегда означает «ты всё равно сделаешь так, как она хочет». – Нанке тяжело вздохнул, затем наклонился и мягко прикусил её нижнюю губу, словно намекая, что всё-таки попытается отстоять своё мнение. Сунита засмеялась, бросив в него подушку. – Ну, давай тогда решим по-другому. Как насчёт путешествия? Мы поедем в Испанию, потом в Австралию, а после решим, где нам будет лучше. – Она лукаво прищурилась и провела пальцем по его ключице. – Хотя, конечно, зная тебя, ты попытаешься убедить меня остаться в самом неожиданном месте. Нанке задумался на мгновение, затем кивнул. – Договорились, тем более, для меня совершенно неважно, где жить, главное, чтобы ты всегда была рядом, – тихо сказал он, улыбаясь. Парень наклонился, чтобы мягко поцеловать её. – Видишь, как хорошо быть милым мужем? Сунита улыбнулась сквозь поцелуй, обвивая его шею руками, а затем, едва отстранившись, шепнула: – Иметь милую жену – ещё лучше, – ответила она, притягивая его ближе. Они оба рассмеялись, и в этот момент казалось, что их маленькие споры и мечты только укрепляют их связь. Вечер закончился шутками, но где-то в глубине души они оба знали, что этот разговор был важным шагом к их общему будущему. Этот вечер был наполнен не только любовью, но и ощущением, что вместе они смогут преодолеть всё, куда бы ни привела их судьба. Сунита уверенно притянула Нанке к себе, их губы слились в пылком, жадном поцелуе, наполненном жаром и непреодолимым притяжением. Его руки нежно, но настойчиво скользили по её изгибам, завладев каждым дюймом её тела, пока между ними не осталось даже тени расстояния. Её дыхание сбилось, когда он, не давая ей опомниться, перевернул её под себя, прокладывая дорожку горячих, обжигающих поцелуев вдоль её шеи, заставляя жену выгибаться навстречу, ощущая каждое прикосновение с новой, головокружительной остротой. – Значит, всегда получаешь то, что хочешь? – хрипло прошептал он у её уха, нежно покусывая мочку. – А ты сомневался? – выдохнула она, выгибаясь навстречу его прикосновениям. Он рассмеялся, но его смех быстро растворился в их сбивчивом дыхании, когда ночь накрыла их своей страстью.

***

Знаете ли вы, каково это – наблюдать, как рушится ваш мир? Медленно, беззвучно, словно в ночной тишине, когда даже ветер не смеет потревожить эту страшную неизбежность. Это не буря, не раскаты грома, не крики – это безмолвное крушение, от которого внутри всё сжимается в тугой комок боли. Ты стоишь, словно парализованный, не в силах пошевелиться, не в силах даже вдохнуть. Ты видишь, как всё, что было тебе важно и дорого, рассыпается в прах, но твои руки пусты, и как бы ты ни тянулся, ты ничего не можешь удержать. Это похоже на кошмар, из которого нельзя проснуться. На мгновение, когда ты падаешь в пустоту, но падение не заканчивается. На шёпот теней, которые шепчут тебе: «Ты бессилен». И ты веришь им, потому что, глядя на руины своего мира, не находишь ни одного доказательства в обратном. Тяжелые ноги Кхуши словно приросли к земле. Она не могла пошевелиться, не могла найти слов, чтобы остановить его. Она только смотрела, как он отворачивается и делает шаг прочь, а её сердце лишь сжималось от панического ужаса. – Арнав, – прошептала она дрожащим голосом. – Я… я люблю тебя. Пожалуйста, не уходи... Не оставляй меня. Я сделаю всё, чтобы исправить это. Просто дай мне шанс… – Кхуши судорожно сжала пальцы, словно пыталась удержать себя в реальности, не дать уйти ни себе, ни ему, её глаза наполнились слезами, но в них было только одно – безграничная любовь и тихая мольба. Он остановился. Её слова, такие тихие, такие искренние, эхом отозвались в его сознании. Он закрыл глаза и сильно стиснул зубы, так, что послышался едва различимый, но очень неприятный скрежет, а затем сжав кулаки, он позволил себе жить, так, как подсказывало ему сердце. Счастливо. В любви. Разум кричал о предательстве, но сердце, его упрямое сердце, не могло отпустить её. Он медленно развернулся, в его глазах всё ещё горела боль, но появилась и другая более сильная эмоция – любовь, глубокая и непоколебимая. – Как ты можешь так просто говорить это? – его голос дрогнул, словно он сам удивился своему тону. – Ты думаешь, я смогу просто уйти? Ты думаешь, что я смогу оставить тебя? Ты думаешь, я смогу без тебя жить? Кхуши подняла взгляд, в её глазах отразились надежда и удивление. Арнав сделал шаг навстречу, его дыхание было тяжёлым, но в его словах звучала уверенность и любовь. – Я пытался… – продолжил он, подходя ближе, его голос стал громче и теплее. – Я пытался представить, что будет, если я уйду. Если я оставлю тебя, оставлю всё это. Но, Кхуши, – он остановился прямо перед ней, глядя в её заплаканные глаза, – я не могу. Я не хочу жить без тебя. Её глаза расширились от его слов, а в горле пересохло. Она не могла поверить, что он сказал это. Мужчина схватил её за руки, его прикосновение было сильным, как будто он боялся, что она исчезнет. – Несмотря ни на что… несмотря на то, что ты скрыла от меня, – его голос стал чуть хриплым, – я люблю тебя. Люблю так сильно, что это сводит меня с ума. Ты для меня всё, Кхуши. Я не могу дышать без тебя. Не могу жить, если тебя нет рядом. Слёзы снова потекли по её щекам, но теперь это были слёзы облегчения. Она сжала его руки в своих, её сердце билось быстрее, чем когда-либо. – Арнав… – её голос был едва слышен, но в нём было всё: любовь, сожаление, обещание никогда больше не совершать тех же ошибок. – Я люблю тебя. Он обхватил её лицо руками, его пальцы мягко вытерли её слёзы. Его взгляд смягчился, и он произнёс, словно клятву: – Я не смогу отпустить тебя, Кхуши Кумари Гупта Сингх Райзада. Никогда. Мы пройдем через это вместе. Ты моя, и я твой, несмотря ни на что. Ты слышишь меня? А потом – тишина. Не страшная, не гнетущая, а лёгкая, как ветер перед рассветом. Мир не рухнул. Он пошатнулся, но устоял. И с этим осознанием приходит облегчение – тёплое, мягкое, как солнечный свет, пробивающийся сквозь грозовые тучи. Сердце, долго сжатое в тисках страха, наконец-то делает свободный вдох. Ничего не потеряно. Всё ещё можно спасти. Он наклонился и осторожно прижался лбом к её лбу, позволяя этой невольной близости соединить их разбитые сердца. В этот момент всё остальное перестало существовать. Только они, их любовь и их обещание не позволить никому и ничему встать между ними. Арнав, всё ещё держа её лицо в своих ладонях, смотрел ей в глаза, и в этот момент все слова стали ненужными. Между ними вспыхнуло что-то сильное, первобытное, всепоглощающее. Их взгляды говорили больше, чем могли бы выразить слова. Его руки слегка дрогнули, а её дыхание стало неровным. Мужчина медленно наклонился вперед, и их губы встретились. Сначала осторожно, словно оба боялись нарушить хрупкое мгновение, но вскоре поцелуй стал глубже, сильнее, страстнее. Это было похоже на бурю, которая наконец вырвалась на свободу после долгого затишья. Его руки скользнули вниз, обнимая её за талию, притягивая ближе, а её пальцы поднялись, погружаясь в его родные волосы. Каждое прикосновение было как искра, воспламеняющая всё вокруг. Их дыхание смешалось, а окружающий мир растворялся в этом моменте. Шум воды, ветер, даже сама природа, казалось, замерли, отдавая им всё пространство для долгожданной вспышки чувств. Арнав всё ещё не отрываясь от женских губ, осторожно повёл девушку к машине, открыв дверцу, он притянул её ближе, сев внутрь, муж увлек жену за собой следом. Кхуши, ощущая пульсирующее напряжение в воздухе, не сопротивлялась. Она следовала за ним, позволяя чувствам взять над собой верх. Внутри автомобиля пространство казалось слишком тесным для их страсти. Её сари немного соскользнуло с плеч, а его руки, теперь более смелые, исследовали каждый изгиб её тела. Он оторвался от её губ лишь на мгновение, чтобы вдохнуть, но тут же вернулся, словно не мог насытиться её теплом, её неповторимым вкусом. – Ты даже не представляешь… как сильно я тебя люблю, – прошептал он между поцелуями, его голос был хриплым, полным эмоций. Кхуши, чувствуя, как её сердце вот-вот выпрыгнет из груди, тихо прошептала в ответ: – Я твоя, Арнав. Всегда была твоей… Эти слова стали последней каплей. Их страсть вспыхнула с новой силой, совсем как в их первую брачную ночь, сметая любые возможные границы, и невозможные тоже. Каждое движение, каждый поцелуй, каждое прикосновение становилось всё более откровенным, искренним, жгучим. Арнав бережно уложил её на сиденье, их тела переплетались, словно два пламени, нашедшие друг друга в вечной тьме. Машина, скрытая от посторонних глаз, стала их убежищем, местом, где они могли быть только друг с другом, без масок и страхов. Их любовь, их связь, их боль и примирение слились воедино, создав момент, который они никогда не смогут забыть. Шум воды за окном служил фоном для их единения, словно сама природа благословляла их на этот шаг. В этот момент их сердца нашли друг друга снова, и всё, что было между ними, стало лишь частью неразрывной любви. Кхуши, едва заметно улыбаясь сквозь слёзы, сидела рядом с Арнавом, их лица всё ещё были близко друг к другу, а тишина между ними наполнялась теплом примирения. Её глаза блестели, и она, слегка наклонив голову, посмотрела на него так, словно собиралась открыть что-то очень сокровенное. – Знаешь, – начала она тихо, её голос звучал мягко, но задумчиво, – когда я поняла, что в жизни не всегда бывает так, как мы хотим? Арнав, удивлённый сменой тона, слегка приподнял бровь, но молча ждал продолжения. Она улыбнулась чуть шире, вспоминая. – Это было в детстве, – продолжила она, и её голос стал чуть игривее, но всё ещё звучал серьёзно. – Мне тогда было года три или четыре. Мы с родителями зашли в магазин игрушек. И там я увидела её… маленькую, но такую красивую лошадку. Она была светло-желтой, с красивой золотистой гривой, а её глаза сияли, словно две маленькие жемчужинки. Я так хотела её, так мечтала подержать её в руках. – Она сделала паузу, и в её глазах мелькнуло что-то тёплое, но грустное. – Я уже собиралась попросить родителей купить её, но тут появился он. Один мальчик. Маленький, напыщенный… кстати, очень похожий на тебя, – она взглянула на Арнава с лёгкой улыбкой, словно дразня его, – и знаешь, что он сделал? Арнав нахмурился, слегка подавшись вперёд, его интерес рос с каждым её словом. – Он специально попросил своих родителей купить эту лошадку, – Кхуши покачала головой, её голос звучал с наигранным возмущением. – Хотя было видно, что она ему совершенно не интересна. Он сделал это только потому, что я… я случайно толкнула его. Ну, или, может быть, не совсем случайно, – она тихо рассмеялась, а потом серьёзно добавила. – Этот момент врезался мне в память. Мне тогда было так обидно, так больно, что я сидела у магазина и плакала. Это был первый раз, когда я поняла: в жизни мы не всегда получаем то, что хотим. Она замолчала, глядя на Арнава, который внимательно слушал, и на его лице было выражение, среднее между удивлением и задумчивостью. – Подожди… – начал он тихим голосом, в котором слышался неуверенный смех. – Это было в магазине на центральной улице Лакхнау? Кхуши кивнула, её улыбка слегка потеплела. – Да, а почему ты спрашиваешь? Арнав потер лоб, словно пытался уложить в голове услышанное. – Потому что… – он посмотрел на неё, его голос стал ниже, а в глазах мелькнуло осознание. – Потому что этот мальчик… это был я. Кхуши замерла, её глаза расширились от удивления. – Что? – она чуть не рассмеялась от абсурдности ситуации. – Ты? Нет, это невозможно! Арнав покачал головой, но на его лице появилась лёгкая улыбка. – Это был я, Кхуши. Я помню эту лошадку. Она мне действительно была не нужна, но я попросил её купить только потому, что ты меня толкнула. И я… – он смущённо отвёл взгляд, словно не мог поверить, что признаётся в этом. – Я хотел тебе досадить. Кхуши не могла сдержать смех. Она смотрела на него с недоверием, но где-то глубоко внутри понимала, что он говорит правду. – Ты… ты тот самый напыщенный мальчишка? – воскликнула она, и её смех наполнил машину лёгкостью. Арнав кивнул, его взгляд потеплел. – Похоже, судьба свела нас ещё тогда. Я украл твою лошадку в детстве, а теперь… – он сделал паузу, его голос стал мягким. – Теперь я украл твоё сердце. Кхуши улыбнулась, её глаза блестели от эмоций. – Может, это судьба решила, что однажды ты должен будешь всё исправить, – поддразнила она, и её голос был полон нежности. – Может быть, – прошептал он, притягивая её ближе, – но больше я ничего у тебя не заберу. Теперь я буду только отдавать. Всё своё сердце, всю свою любовь… всё, что у меня есть. Их смех затих, уступая место теплу, которое наполняло их обоих. Это был момент, когда прошлое и настоящее переплелись, создавая для них новую, ещё более крепкую связь. Кхуши посмотрела на Арнава, её глаза всё ещё сияли, но теперь в них читалась глубокая нежность. Она слегка наклонила голову, словно размышляя, и улыбнулась, её голос звучал мягко, но уверенно: – Знаешь, Арнав… в тот день, когда я потеряла ту маленькую лошадку, мне казалось, что мир рушится. Для маленькой девочки это была огромная трагедия. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что вместо той маленькой лошадки судьба приготовила для меня нечто большее. Тогда я плакала из-за того, что не получила того, чего хотела, а теперь понимаю: я получила нечто лучшее. – Она сделала паузу, её голос слегка дрогнул, и она опустила взгляд, словно пытаясь подобрать правильные слова. – Тот день научил меня, что иногда, когда мы теряем что-то, что, как нам кажется, принадлежит нам, это происходит потому, что впереди нас ждёт что-то большее. Судьба забрала у меня маленькую лошадку, но взамен дала мне тебя, Арнав. Самую большую и важную часть моей жизни. –Её голос стал тише, но каждое слово было проникнуто искренностью. – Ты – мой подарок от жизни, моё большое счастье. Ты – мой человек. Да, с тобой бывает непросто. Ты сложный, упрямый, иногда просто невыносимый, но ты дал мне то, о чём я даже не могла мечтать. Ты дал мне веру в себя, в нас, в любовь, которая преодолевает всё на свете. Арнав смотрел на неё, поражённый её словами. Он молчал, но в его взгляде было столько чувств, что ей не нужны были его слова, чтобы понять, что он тоже дорожит этим моментом. Кхуши тихо рассмеялась, её смех был лёгким, но в нём звучала глубокая истина: – Иногда то, чего мы хотим, не всегда то, что нам нужно. Я хотела маленькую лошадку, но получила целый мир. И этот мир – ты, Арнав. Её слова повисли в воздухе, и между ними зажегся новый свет. Это была не просто благодарность. Это было признание в том, что их история, несмотря на все сложности, была настоящим подарком судьбы, который Богиня приготовила для них ещё много-много лет назад.

Настоящее время (5 лет спустя)

Солнце мягко освещало цветущий сад, заливая каждую розу золотистым светом. Кхуши, как обычно, была здесь, среди цветов, которые стали для неё не только частью повседневной жизни, но и символом мира и счастья, которые она так долго искала. Женщина склонилась над кустом роз, аккуратно срезая сухие листья. Её движения были спокойными, но в каждом из них чувствовалась забота. Розы, которые она когда-то посадила в поисках утешения в моменты самого бессильного отчаяния, теперь пышно цвели, наполняя сад яркими красками и тонким ароматом. Она провела пальцами по бархатистому лепестку, наслаждаясь его нежностью. «Какая же странная штука эта жизнь», – подумала Кхуши, улыбнувшись своим воспоминаниям. Её мысли невольно вернулись к тому, как она ухаживала за этим садом, когда её сердце было полно боли, когда она пыталась найти в себе силы продолжать. Тогда эти цветы служили утешением, а теперь они стали символом нового начала. Резкий, но весёлый голос вырвал её из затяжных мыслей: – Мама! Мама! Мы победили папу! – раздалось позади неё. Кхуши обернулась и увидела две маленькие фигурки, бегущие к ней с широкой улыбкой. Её четырехлетние двойняшки – мальчик и девочка – были похожи на два вихря радости, несущихся через сад с неприкрытым восторгом. – Победили? В чём? – засмеялась Кхуши, прижимая руки к груди, словно готовясь поймать их. – В прятки! – гордо ответила маленькая Прити, запрыгивая к ней на руки. – Папа не нашёл нас! Шрути, запыхавшись, обнял её за талию. – Мы такие быстрые, мама! Как ветер! – Прозвучал радостный голосок её маленького сына, что был похож на мелодичный звон только что распустившихся колокольчиков. – Ну конечно, вы же мои дети. Как иначе? – Смеясь над их детским энтузиазмом, Кхуши звонко расцеловала их обоих, не оставляя без внимания и единый сантиметр их светящихся счастьем лиц. В этот самый момент из-за деревьев появился Арнав, облаченный в удобную домашнюю одежду. Его лицо было спокойным, но в глазах горел трепещущий огонёк, который появлялся каждый раз, когда он смотрел на свою семью. – О, так вы, оказывается, жульничали, – произнёс он, сложив на груди руки. – Мы не жульничали! – одновременно воскликнули дети, но их озорные лица всё же выдали их маленький секрет. – Жулики, – мягко сказал он, но в его голосе звучала одна лишь нежность. – А теперь отпустите маму, позвольте и мне немного побыть с ней. – Арнав подошёл ближе к жене, его руки легли на её плечи. Дети, хоть и протестуя, но всё же отпустили Кхуши и убежали в кусты, но, весело хихикая, продолжали переглядываться с папой. – Дорогая, ты опять работаешь в саду? – спросил он, наклоняясь, чтобы поцеловать её в лоб. – Это не работа, – улыбнулась она, глядя ему в глаза. – Это моя терапия. – Спокойно ответила женщина, опуская голову на его плечо. – А как же моя терапия? Где мои моменты с женой? – Он, слегка усмехнувшись, притянул Кхуши ближе, обвивая рукой её тонкую талию. – Арнав, у тебя есть целая жизнь, чтобы забрать свои моменты. – Легонько хлопнув по его руке, она звонко рассмеялась. Нетерпеливый муж притянул её ещё ближе, так близко, что их лбы соприкоснулись, и тишина, наполненная любовью, на мгновение окутала их в свой незримый кокон. – Пять лет, Кхуши, – тихо сказал он, и его голос стал серьёзнее. – Пять лет, и я всё ещё не могу поверить, что ты со мной. – Крепко обнимая Кхуши за талию, Арнав почувствовал, как на мгновение она задержала дыхание, а её резко затуманенный взгляд стал задумчив. Он знал этот взгляд. Он слишком хорошо знал, что может происходить в голове его всё ещё немного сумасшедшей жены. – Ты снова вспоминаешь тот день? – его голос был, по-прежнему, мягким, но в нём проскальзывала хорошо заметная нотка беспокойства. Кхуши подняла на него глаза, её губы слегка дрогнули, словно она не была уверена, стоит ли говорить вслух то, что порой всё ещё жгло изнутри её душу. – Зачем, Кхуши? – продолжил он, наклоняясь чуть ближе. – Это всё в прошлом. Она отвела взгляд, её пальцы невольно сжались в кулак. – Потому что тогда, Арнав… тогда я могла потерять тебя, – её голос был едва слышен, но в нём была вся боль, которую ей когда-то пришлось испытать Он нахмурился, его руки крепче обняли её, словно он хотел защитить её даже от самих воспоминаний. – Это неправда, – твёрдо произнёс он, заставляя её вновь посмотреть в его, искрящиеся заботой, глаза. – Ты никогда бы не потеряла меня. Я не позволил бы этому случиться. Никогда. – Арнав нежно и трепетно заключил её лицо в свои теплые ладони. – Но я так боялась… – её голос дрогнул, но затем она слабо улыбнулась, будто понимая, насколько беспомощен теперь был её старый страх. – Знаешь, что правда? – его голос стал тише, глубже, но в нём звучала непоколебимая уверенность. Арнав погладил её по щеке, его горячие пальцы касались её кожи так нежно, что у неё перехватило дыхание. Кхуши молча смотрела на него, её глаза искали ответ в его взгляде. – Правда в том, что мы с тобой – это навсегда. Неважно, сколько раз мы ссорились, сколько прошли испытаний. Я всегда выбирал тебя, Кхуши. И всегда буду выбирать. Её сердце сжалось от переполняющих чувств. Она накрыла его ладонь своей, прижимая её к щеке, словно пытаясь запомнить ещё один прекрасный момент, каждое его слово, каждое прикосновение, каждый вдох, она пыталась запомнить каждую деталь и каждую секунду, проведенную с ним. – Ты и я, Кхуши… – он склонился к её губам, едва касаясь их, словно скрепляя свою клятву нежным поцелуем. – Навсегда. – Навсегда, – прошептала она в ответ, обвивая его шею руками, зная, что так и будет. Когда мужские губы только-только коснулись женских, дети, заметив их, вернулись к родителям, сметая любую романтику и серьёзность. – Мама, папа! Вы опять про любовь? – громко спросил мальчик, перекрикивая девочку, которая тут же добавила: – Расскажите нам ту историю! Ну, ту самую, где папа спасает маму из очень глубокой ямы! – Подпрыгнув на месте, она выжидающе хлопнула в ладоши. Кхуши засмеялась, а Арнав, тяжело вздохнув, наигранно покачал головой. – Ох, Кхуши, что ты рассказываешь нашим детям? Это была не яма, а что-то вроде… – Чайная ложка и то глубже будет! – выкрикнул сын, заставляя родителей разразиться смехом. – Хорошо, хорошо, – сдался Арнав, поднимая руки. – Я всё вам расскажу, но только если сначала вы поможете маме в саду. – А вы проиграете нам в прятки! – хором добавили дети, прежде чем снова исчезнуть среди кустов. Арнав и Кхуши весело переглянулись, их улыбки были полны счастья. В тот момент сад был не просто местом, где росли розы. Это был их маленький мир – мир, полный смеха, любви и обещаний, что их семья всегда будет вместе. Жизнь супругов изменилась, наполнившись новым смыслом и бесконечным хаосом, который они называли счастьем. Теперь их дом был наполнен смехом, криками и радостной суетой – всё благодаря двум маленьким чудесам, которые перевернули их мир с ног на голову. Их двойня – Шрути и Прити – была воплощением их любви. Арнав часто смотрел на своих детей с удивлением, словно не веря, что эти двое – его. Мальчик с его уверенным взглядом и упрямым характером так сильно напоминал его самого, что вызывало и гордость, и лёгкое недоумение. Девочка же была копией Кхуши – весёлая, любопытная, с лучезарной улыбкой, которая могла растопить любое сердце. Однажды утром, когда солнце уже пробивалось сквозь шторы, Кхуши проснулась от шума в детской. Она улыбнулась, услышав, как сын громко заявляет, что он теперь «капитан», а его маленькая сестра яро с ним спорила о том, что капитаном должна быть она, потому что «старше» его на две минуты. Кхуши встала и тихо подошла к двери детской, выглянув, она увидела Арнава, что сидел на полу среди множества разбросанных игрушек. Дочь висела у него на плечах и весело смеялась, а сын пытался «приказать» отцу сдаться. – Не слишком ли рано для войны? – с улыбкой спросила Кхуши, входя в комнату. Арнав поднял взгляд, его лицо озарила теплая улыбка. – Твои дети против меня, – пожаловался он, но в его голосе слышалась одна лишь радость. – Наши дети, – поправила его Кхуши, садясь рядом. Девочка тут же спрыгнула с отцовских плеч и побежала к матери, обнимая её с таким восторгом, словно они не виделись целую вечность. – Мамочка, папа проиграл! – радостно заявила она. – Вот как? – Кхуши с улыбкой посмотрела на Арнава. – У них какое-то особое оружие, – притворно вздохнул он, но затем, поднимая мальчика на руки, добавил. – Но, признаюсь, это была самая приятная битва в моей жизни. Кхуши засмеялась, а дети снова принялись шуметь, бегая вокруг родителей. Позже, когда дети уснули, Арнав и Кхуши сидели на террасе, наслаждаясь редким моментом тишины. Он нежно обнимал её за плечи, смотря на жену с нескрываемой нежностью. – Иногда я думаю, что не заслуживаю всего этого, – тихо сказал он, глядя на звёзды. – Тебя, их… нашу жизнь. Кхуши подняла голову, её глаза блестели от любви. – Ты заслуживаешь всё это, мой дорогой муж. И даже больше. Он наклонился, чтобы поцеловать её, и в этот момент они оба поняли, что, несмотря на все испытания, их жизнь стала такой, о какой они всегда мечтали: полной любви, тепла и бесконечных моментов счастья. Предаваясь объятиям и поцелуям, они наслаждались тишиной под звёздным небом, как внезапно их идиллию прервал громкий голос их неугомонного сына: – Мам, пап! – Шрути выбежал на террасу, а за ним, смеясь, выбежала его сестра. – Расскажите нам ещё раз ту историю! Арнав посмотрел на Кхуши с лёгкой улыбкой и вздохнул. – Ты только посмотри, как они сговорились, – пробормотал он, но голос его был мягким. –Какую историю вам рассказать на этот раз? – лениво спросил Арнав, поглаживая по спине сына, который уже успел взобраться ему на руки. – Ту, где папа спасал тебя, мама! – воскликнула Прити, глядя на Кхуши с восторгом. – Когда ты оказалась в огненном круге! – Немного устрашающим голосом закончила она свою мысль. – А потом он ещё надел на тебя браслет нашей бабушки! – подхватил мальчик, взглянув на отца с лёгким вызовом. – Значит, ты уже тогда был влюблён в маму, да? Арнав приподнял бровь и бросил на Кхуши слегка удивлённый взгляд. – Ты уже и об этом успела им рассказать? – с лёгкой усмешкой спросил он, оборачиваясь к жене. – Есть хоть что-то, чего они ещё не знают? Кхуши сделала невинное лицо, обняла дочь и слегка толкнула Арнава в плечо. – Ну конечно, они должны знать, как их папа проявлял свою галантность! – игриво ответила она, затем повернулась к детям. – Хорошо, слушайте. – Она убрала выбившуюся прядь за ухо и начала рассказ, её голос наполнился лёгкой теплотой воспоминаний. – Представьте себе… Вечер, дом в полумраке, десятки горящих свечей. И ваша мама… – Которая умудрилась оказаться в самом центре! – вставил Арнав, покачав головой, но в его глазах светилась нежность. – О! А ваш папа вместо того, чтобы сразу помочь мне, стоял и смотрел, как будто это было какое-то представление! – надула губы Кхуши, но в её глазах плясали смешинки. – Я анализировал ситуацию, – невозмутимо ответил Арнав, скрестив на груди руки. – Конечно, конечно! – Кхуши закатила глаза. – Но потом он всё же сделал шаг вперёд, протянул мне руку и вывел меня оттуда… словно герой из сказки. Дети, затаив дыхание, смотрели на родителей. – А потом? – шепнула девочка. – А потом, – Кхуши повернулась к Арнаву, хитро прищурившись, – он достал из кармана мой браслет и очень красиво надел его мне на ногу. – Так ты прятал его у себя?! – вскрикнул мальчик, ошеломлённо уставившись на отца. Арнав усмехнулся, переводя взгляд на Кхуши, которая теперь откровенно наслаждалась его лёгким замешательством. – Не прятал. Просто… он был у меня. – Ага, конечно, просто был у тебя! – Кхуши сложила руки на груди, наклоняясь ближе. – То есть ты просто решил оставить его себе? – Ты его потеряла. Я его нашёл. Логично, что он оказался у меня, – сдержанно ответил Арнав, но его глаза сияли лукавым огнём. Дети переглянулись, а потом сын выпалил: – Папа, ты точно был влюблён в маму уже тогда! Арнав вздохнул, закрывая глаза, а Кхуши, довольно улыбнувшись, обняла его за плечи. – Видишь, даже дети это понимают! – шёпотом, но торжествующе прошептала она ему на ухо. – Да, да… – пробормотал он, покачав головой, но его рука тут же скользнула по её талии, притягивая ближе. – А что было дальше? – нетерпеливо спросила Прити, болтая ногами. Кхуши прижалась к Арнаву, её голос стал тише, мягче: – Дальше… дальше началась наша история. История, которую мы пишем до сих пор. Арнав посмотрел на жену, затем на детей, которые сияли от восторга, и в его сердце разливалось тепло. – И которую однажды мы расскажем вам полностью, – добавил он, сжимая её ладонь в своей. Дети радостно закивали, и вечер наполнился их смехом и тихим шёпотом двух людей, чья любовь пережила всё и продолжала расцветать, как вечные розы в саду их судьбы. И в этот момент, под звёздным небом, среди смеха и тепла, их семья стала ещё крепче. Это был их очередной счастливый момент, их «вместе навсегда», и каждая минута была доказательством того, что они изначально были созданы друг для друга.

***

За эти пять лет жизнь Суниты и Нанке полностью изменилась. Сразу после свадьбы они покинули Индию и отправились в Испанию, где начали строить своё будущее с чистого листа. Для Суниты это стало началом новой главы вдали от призраков прошлого, от боли, которую причинила ей родная страна. Она с головой ушла в учёбу, совершенствуя свои навыки в дизайне и мечтая создать свой модный бренд. Нанке же, со свойственной ему спокойной решительностью, поддерживал её во всём. Он работал, развивал свои проекты, но при этом всегда находил время для неё. Они много путешествовали, исследовали улицы Барселоны, гуляли по узким улочкам, пропитанным ароматом кофе и свежей выпечки, наслаждались бесконечными пляжами и вечерами в маленьких семейных ресторанах, где звучала гитара и смех. Но это было не просто бесконечное путешествие. Нанке развивал бизнес, чтобы у их семьи было стабильное будущее, а Сунита пробивалась в индустрии моды. Через пять лет она уже была известным дизайнером, её коллекции начали набирать популярность, их заметили даже за пределами страны. Но главное – они создали свою семью. Ту, о которой мечтали. Полную тепла, уюта и поддержки. Никаких тайн, никаких масок, никаких чужих ожиданий. И когда однажды, в один обычный вечер, Сунита игриво прикусивв губу, посмотрела на Нанке и небрежно сказала: «Кстати, ты скоро станешь папой», их счастье только начиналось. Сунита и Нанке жили в солнечной Барселоне, где их жизнь была полна ярких красок и новой энергии. Их квартира в центре города с видом на оживлённые улицы была уютной и стильной благодаря безупречному вкусу Суниты. Она не упускала возможности подшутить над Нанке за его более «практичные» предпочтения в интерьере. – Ты точно хочешь купить этот «шедевр»? – однажды спросила она, когда он предложил добавить в гостиную простой деревянный стул. – Я боюсь, что твой вкус может навредить нашей репутации. Нанке лишь усмехнулся, привыкший к её колкостям. – А я-то думал, что мы уже угрожаем репутации Барселоны твоей коллекцией под названием «50 оттенков красного». Сунита фыркнула, притворяясь обиженной, но её лукавая улыбка выдавала её истинное наслаждение их игривыми перепалками. Благодаря Нанке, ей удалось осуществить свою когда-то важную мечту – теперь Сунита была успешным модельером, чьи коллекции, вдохновлённые индийскими мотивами, покорили сердца европейских модниц. Она помогала Арнаву расширять его бизнес в Испании, или же это Арнав помогал ей, девушка всё же предпочитала думать, что помогала именно она. Параллельно Сунита продолжала поддерживать своего отца. С матерью она по-прежнему не общалась, и когда Нанке, осмелившись, предлагал наладить их отношения, она отмахивалась с лёгкой насмешкой: – Мне хватает драмы на подиуме. Ещё одной актрисы я не выдержу. Однажды вечером, когда Сунита готовила ужин – или, как она любила говорить, «пыталась спасти мужа от отравления его же стряпнёй», – она подошла к Нанке, который сидел на диване с ноутбуком. – У меня для тебя новости, – начала она, ставя перед ним чашку чая. – Если ты снова купила десятое сари и пытаешься назвать это «инвестицией», то это не новость, – ответил он с улыбкой. – Нет, мой милый муж, это новости немного другого рода. – Она закатила глаза, но её улыбка стала ещё шире. – Ты наконец-то признала, что я был прав насчёт того стула? – продолжил он, с трудом сдерживая смех. – Ох, Нанке, если бы я ждала, что ты окажешься прав, я бы до сих пор жила в Дели, – отозвалась она, садясь рядом. – Но нет, эти новости намного важнее. – Хорошо, выкладывай. – Он повернулся к ней, в его глазах разрастался неподдельный интерес. Сунита сделала паузу, специально растягивая момент, чтобы вдоволь насладиться его нетерпением. – Ладно, не буду тебя мучить. Я беременна! – Сунита затаила дыхание, её сердце бешено колотилось, а пальцы непроизвольно сжались в ладонях, словно она боялась его реакции больше, чем осознания самой новости. Его лицо на мгновение застыло, а потом он широко улыбнулся. – Ты серьёзно? Или это какая-то твоя новая «интрига», чтобы я согласился на ещё один шкаф для твоих тканей? – Нанке прищурился, внимательно вглядываясь в её лицо, но, когда заметил, как её губы дрожат от волнения, а глаза блестят от едва сдерживаемых эмоций, его ухмылка медленно растворилась, уступая место осознанию. – Если бы я хотела новый шкаф, мне бы хватило одного звонка Арнаву, – поддразнила она. – Но нет, это не шутка. Ты собираешься стать папой. – Сунита наклонилась ближе, её голос дрожал от волнения, но в глазах сияла искренняя радость, а ладонь осторожно легла на его руку, словно закрепляя сказанное. Нанке, всё ещё не веря, обнял её, его смех был громким и радостным. – Это значит, что у нас будет ещё один «маленький стратег», который будет доказывать, что всегда прав? – поддразнил он. – Или ещё одна «королева», которая научит тебя хорошему вкусу, – парировала она. Они рассмеялись, а потом Нанке опустился на колени и положил руки ей на живот. – Спасибо тебе, Суни, – тихо сказал он. – За то, что делаешь меня самым счастливым человеком на свете. – Ну, кто-то же должен, – отозвалась она, улыбаясь, но в её голосе звучала любовь. Этот момент был их собственным: полный радости, колкостей и обещаний нового будущего, которое они создадут вместе.

***

На экране телефона загорелась входящая видеосвязь от семьи Кишор. Кхуши, услышав звонок, поспешила взять телефон, но Арнав, всегда спокойный и уверенный в себе, успел первым. Он открыл вызов, и на экране тут же появились сияющие лица Суниты и Нанке, но теперь они выглядели особенно взволнованными. – Итак, семья Райзада, – начала Сунита с широкой улыбкой, её голос звучал торжественно. – Вы готовы к новостям? – Неужели ты выпустила ещё одну коллекцию? – поддразнил её Арнав, усмехаясь. – Очень смешно, Арнав, – закатила глаза Сунита. – Это лучше любой коллекции. Нанке, не выдержав, вставил: – Кхуши, скажи своему мужу, что он только что стал дядей в двойном размере. – Он широко улыбнулся, с гордостью оглядывая Суниту, а затем театрально всплеснул руками, словно только что совершил величайшее открытие. – Что? – Кхуши ахнула, её глаза засияли от удивления. – Мы стали родителями! – выпалила Сунита, не в силах больше сдерживаться. – И не просто родителями, а родителями двойни! – добавил Нанке, его лицо светилось гордостью. – Мальчик и девочка, – уточнила Сунита, её голос дрожал от радости. – Две маленькие звёздочки в нашем доме. Кхуши тут же зааплодировала, её глаза наполнились слезами счастья. – О, Сунита, Нанке, это чудесно! Я так рада за вас! – Женщина вскочила с места, захлопав в ладоши и, не сдерживая эмоций, поспешила обнять рядом сидящего мужа, её глаза прям-таки светились от счастья. Арнав улыбнулся, слегка кивнув, но его тон оставался слегка насмешливым: – Ну что ж, наконец-то вы догнали нас. Двойня – это серьёзно. Надеюсь, вы готовы к бессонным ночам. – Мужчина хитро прищурился, обняв жену в ответ, но в его голосе звучала тёплая насмешка, а в глазах читалась искренняя радость. – О, не волнуйся, Нанав, – отозвался Нанке, поднимая руки в шутливом жесте капитуляции. – Мы уже готовы. Если справились с родителями, справимся и с детьми. А если не справимся, то обязательно приедем к вам. – Кстати, – добавила Сунита, слегка приподняв подбородок, – наши малыши такие очаровательные, что, возможно, вашим детям уже не избежать своей судьбы. – О чем ты? – Кхуши не сразу поняла, о чём речь. – Ну, знаешь, – Нанке подмигнул, – мы подумали: может, заключим брачное соглашение для наших детей? Мальчик – наш, девочка – ваша. И наоборот. Идеальный баланс! – Он развёл руками, словно обсуждал самую разумную сделку в мире. Кхуши рассмеялась, покачав головой: – О, вы двое, как всегда, не перестаёте удивлять. Но сначала давайте дадим им подрасти хотя бы на несколько лет. Арнав сдержал смех, но его глаза блестели. – В любом случае, – сказал он, – поздравляю вас. Это большое счастье. И если вам понадобится совет или помощь, особенно по поводу бессонных ночей, звоните. Мы это проходили. – О, мы не забудем, – хором ответили Сунита и Нанке, прежде чем завершить звонок. Эта радостная новость наполнила день теплом и смехом, добавив ещё одну главу в историю двух семей, связанных любовью, дружбой и новыми поколениями.

***

Последняя страница судьбы

Сердце и Разум – извечные соперники, чья борьба длилась столько веков, что даже сама Вечность, казалось, забыла об её истоках. Они стояли по разные стороны судьбы, непримиримые, несгибаемые, каждый считая себя единственно верной истиной. Разум настаивал на том, что чувства делают людей уязвимыми, что без расчёта, логики и здравого смысла мир просто обречён на хаос. Он твердил, что только холодный расчет способен защитить сердца от разрушения, ошибок и горечи разочарований. Сердце же возражало, что без него жизнь превращается в пустую оболочку, лишённую любого тепла и красок. Оно утверждало, что именно чувства наполняют сердца смыслом, дарят крылья мечтам, заставляет мир сиять по-новому. Их спор продолжался веками, не в силах найти компромисс, не желая уступать друг другу ни на один даже совсем маленький шаг. Их спор гремел в сердцах людей, превращая судьбы в поле вечной битвы между холодным разумом и безрассудной страстью. Но когда речь зашла об Арнаве и Кхуши спор неожиданно приобрёл иной оттенок. Разум видел, как любовь преображает человека, как меняет его принципы, рушит стены, возведённые годами, и заставляет поверить в невозможное. Он наблюдал, как Арнав, человек логики и жёстких решений, однажды понял, что без любви его мир сер и безлико пуст. Он видел, как Кхуши, наполненная светом и наивной верой, научилась слышать не только сердце, но и голос разума, научилась ждать, анализировать, принимать сложные, но верные решения. И тогда Разум вдруг осознал: Сердце – не противник, сердце – союзник. Они встретились на границе человеческого сознания, посмотрели друг другу в глаза и впервые… пожали друг другу руки. Сердце научило Разум чувствовать, а Разум научил Сердце быть терпеливым. И в этот миг в мире установилось равновесие. А над этим союзом, над их жизнью и их судьбой на своём вечном троне восседала Богиня. Она медленно листала свитки, читая каждую строчку, в которой были запечатлены радости и потери, сомнения и победы, страхи и откровения. Её тонкие пальцы скользили по знакам, наполненным страстью, болью, прощением. Она дошла до последней страницы, перевернула её… И увидела, что она пуста. Тогда лёгкая улыбка коснулась её губ. Ведь, теперь Арнав и Кхуши, Сунита и Нанке сами напишут свою судьбу. Судьба, которую она когда-то начертала для них, теперь в их собственных руках. Они пройдут свой путь, шаг за шагом заполняя чистые страницы истории своими руками. Но для их детей… Для них Богиня уже начертила новый узор. Она опустила взгляд на ещё один свиток, где золотыми нитями уже были вышиты новые судьбы. Их дети – продолжение их любви, ошибок и уроков. Они будут искать свой путь, снова бросая вызов судьбе, снова споря с любовью и разумом. Богиня коснулась страниц, закрывая книгу. История этих героев завершена. Но судьба, как и время, никогда не останавливается. Она лишь переворачивает страницу, оставляя место для новой главы. Дети страсти, дети грёз, В сердцах их огонь, а в глазах небосвод. Жизнь их ведёт сквозь годы и дали, Как прежде их семьи друг друга искали. И если судьба им чертит мосты, То, значит, не зря были связаны нити. Ведь что предначертано небом вдали, То сердцу не сможет никто запретить.

FIN

История завершена. Спасибо вам, мои читатели, за ваше огромное терпение, за безумно приятные, теплые слова, именно они вдохновили меня на продолжение фанфика.