сборник текстовых

— Эй. Джисон не слышит и не поднимает головы, пока к нему не подходят уже вплотную, вынуждая наконец-то отвлечься от времяубивательной игры на телефоне и обратить внимание на свои небольшие, но все-таки обязанности. — Там просят гирлянду. Белую. Только не желтую, а нормальную белую, — Собеседник мгновенно теряет интерес, и Алексу приходится пару раз хлопнуть по спинке актового кресла, чтобы вернуть внимание, — Не обоссанную, а нормальную, слышишь? «Я тебе магазин гирлянд на любой вкус и цвет?» — бегущей строкой проносится в голове. Джисон не уточняет, кто такие «там» и для чего им нормальная гирлянда, и просто лениво протягивает однокласснику ключи с древним потертым брелком «Анапа-2005» — намекая, что ради такой ерунды вставать со своего поста не собирается. Тот ключи забирает, однако уходить не спешит. — Что? — переспрашивает Джисон, — Иди ищи. «А я ориентируюсь, что ли, в этом хламе?» — хочет рявкнуть Алекс, но выбирает косить под дурачка. — А где? — Где-то внизу, под столами, — Джисон отмахивается и удобнее подтягивает к себе колени, — В одной из коробок. Разберешься. Судя по тому, что нарушитель спокойствия продолжает стоять над душой — не разберется. — Да ты издеваешься, что ли? — наконец выдыхает Джисон, не выдержав молчаливого давления. Приходится встать, убрать телефон в карман и все-таки принять участие в походе за гирляндой, по пути еле слышно ворча что-то вроде «Ничего без меня не могут». Только как можно тише, чтобы всякие Чанбины и Хенджины не услышали, и не начали ворчать в ответ. Всякие Чанбины не слышат, но видят. И как по команде растерянно переглядываются, пока еще не понимая, стоит ли уделять внимание едва заметному подозрительному жжению под ложечкой. Алекс идет впереди и все еще крутит в руке ключи, поэтому дверь приходится открывать ему. Решив, что на этом его миссия полностью выполнена, он отходит в сторону и паясничая пропускает Джисона внутрь. Тот сперва машинально тянется к выключателю, но тут же матерится и подталкивает дверь, чтобы открыть ее полностью и хоть немного осветить помещение за счет ярких, неестественно-белых ламп в коридоре. Каморка за актовым залом претерпела изменения: вдоль стен понаставили еще несколько парт, и кое-где по периметру благодаря крепким рукам и не такому крепкому глазомеру Чанбина теперь висели кривоватые полки. Организации пространства всё это никак не помогло, и лишь увеличило простор для бардака. Неизвестно, чем может помочь Джисон, потому что ориентируется здесь не намного лучше. С дедовским, совершенно необоснованным кряхтением он садится на корточки, держась руками за край парты, и изучает содержимое коробок на полу. Беглый осмотр не дает результатов, и приходится копаться в них наугад. Нащупав на дне что-то, наиболее похожее на клубок проводов, Джисон пытается как можно аккуратнее выудить это на поверхность, как вдруг все кругом чернеет. — Открой, не видно же ни хрена, — дезориентированно моргает он, привыкая к резкой темноте, нарушаемой лишь тонкой полоской света из-под закрытой двери. Едва различимый силуэт собеседника не реагирует. Темнота заостряет все остальные органы чувств, особенно слух. Поэтому тихий поворот ключа в замке кажется оглушительно громким. Джисон зависает, где сидел, и напряженно вслушивается в темноту. — Ты чё, — неловко уточняет он, — Дверь запер? И тут же чувствует себя максимально глупо. — Разве? — издевательски отвечает тень у противоположного конца комнаты. — Зачем? Вопрос остается без ответа. Джисон медленно и как можно тише встает в полный рост, чтобы не пропустить мимо ушей что-нибудь еще. Объяснения, например. — А какие варианты? — наконец отзывается голос уже чуть ближе. Никаких вариантов у Джисона нет, желания находиться здесь и ждать неизвестно чего — тоже. — Ладно, — нарочито бодро подытоживает Джисон, словно оценил шутку, — Очень смешно. Он почти верит, что сейчас действительно спокойно и без препятствий пройдет мимо и просто откроет дверь, но его ожидаемо перехватывают и толкают обратно к партам. Мысли носятся в голове, как разворошенный перепуганный муравейник, чтобы затем собраться в одно пульсирующее «Доигрался». Где-то за запертой дверью остались Чанбин и Хенджин с их предупреждениями, и Минхо с температурой. Минхо. Джисон инстинктивно хватается за телефон, но не успевает даже разблокировать экран. Запястье резко и больно сдавливается, и телефон вежливо конфискуется на соседнюю парту: достаточно близко, чтобы дотянуться, но слишком далеко, чтобы сделать это быстро и незаметно. Джисон безуспешно пытается разорвать хватку вокруг уже затекающей руки, на что Алекс смотрит, кажется, с умилением — в темноте не разберешь. — Поговорим? «А у меня есть выбор?» — хочет съязвить Джисон, но лишь продолжает уперто бороться с чужой граблей. Неизвестно, про что Алекс собрался говорить, но совершенно очевидно, что Джисону так или иначе придется в этом участвовать. — Думал, можешь так просто слиться? — он продолжает говорить спокойно, но тон непроизвольно грубеет, а запястье сдавливается сильнее, — Думал, меня можно кинуть? — Я не… — зачем-то начинает оправдываться Джисон, хотя никаких конкретных обвинений ему еще не выдвинули. Просто на всякий случай. — Придумал, как расплачиваться со мной будешь? Запястье наконец освобождается, и Джисон пятится назад, недовольно растирая кожу. Левая рука Алекса приземляется сбоку на край парты, заставляя вжиматься еще дальше, едва не заползая на стол. — За сникерс? — почти с надеждой уточняет Джисон. — За всё, блять! Справа падает вторая рука, и Джисону приходится вытянуться на носках, чтобы отклониться подальше. — Как думаешь, — интересуется Алекс, — Зачем я на тебя свое время тратил? — Он говорит размеренно, выдерживая издевательские паузы, — Чтобы ты сливался потом? Не Джисону судить, конечно, вот только цели Алекса в этой взаимно паразитирующей недодружбе, видимо, сильно отличаются от его собственных. Об этом свидетельствует и чужое колено, якобы невзначай выставленное между напряженных ног. Джисон вытягивается еще сильнее, рискуя словить судорогу. — А это мои проблемы, что ли? Джисон не сразу понимает, что этот небрежный и совершенно не соответствующий ситуации тон принадлежит ему самому, и настороженно замирает в ожидании реакции. Но собеседник пока молчит и даже не лезет дальше в личное пространство, что Джисон опрометчиво и слишком рано воспринимает как небольшую победу. — Я не просил, — пытается продолжить он, но запинается, потому что вместо уверенности чувствует в своем голосе гадкие нотки оправданий. — Не заметил, чтобы ты был против, — тут же подхватывает Алекс. Джисон от такого аргумента даже почти готов поверить, что действительно сам, своими действиями и бездействиями завел себя сюда, но вовремя трезвеет. — Ну так внимательнее смотреть надо было! Почему-то становится очень, по-злому обидно. Не за себя — за Минхо. Они едва не разругались из-за этого недоманипулятора, и если Джисон готов получить по голове как минимум за свою беспечность, то Минхо-то это все за что? Взгляд на секунду падает в сторону телефона, потому что настоящего Минхо, к сожалению, поблизости нет. — Или мне просто нужно было тебя сразу прямым текстом послать? — смелеет Джисон, — Так это я и сейчас могу: пошел нахуй. Алекс лишь хмыкает: очевидно, этот ответ его не особо впечатляет и ни капли не мотивирует сдвинуться с места. — Видишь? Какой смысл, если до тебя все равно не доходит? Джисон обреченно выдыхает и пытается разглядеть в скользких глазах напротив хоть какой-то намек на здравый смысл, но мешает этому даже не темнота, а полнейшее отсутствие вышеуказанного. Сомнения в своей правоте если и имеются, то загнаны глубоко внутрь и боятся вылезти наружу: их хозяин слишком, болезненно уверен в себе, своих действиях и умозаключениях. А еще он уверен, что обязательно и любым способом получит то, что задумал. — По-хорошему не хочешь, значит? Джисон воспринимает это, как прямую угрозу и сигнал тревоги, и на всякий случай выставляет перед собой руки. Но не успевает: на затылок крепко ложится чужая ладонь и грубо тянет на себя, чтобы с силой придавить губы к своим. По-другому и не назовешь: Джисону кажется, что его не целуют, а пытаются победить в армрестлинге, словно за его зубами спрятан приз, который срочно нужно добыть, и чем быстрее и слюнявее — тем лучше. К счастью, Алекс становится так сосредоточен на захвате чужого рта, что его наконец удается с силой оттолкнуть. Джисон брезгливо оттирает губы, и, передернувшись от отвращения, принимается ожесточенно тереть их уже обеими руками. — Совсем? — только и успевает он возмутиться, когда Алекс восстанавливает равновесие и тут же возвращается к начатому, — Отвали! Все слова и просьбы игнорируются, а руки перехватываются в районе запястий, из-за чего Джисон чувствует себя марионеткой на ниточках. Закричать не хватает духа, драться — тем более, поэтому он лишь жмурится и вертит головой, уворачиваясь от мокрого горячего дыхания. — Да чё ты ломаешься, — Алекс недвусмысленно прижимается вплотную, вдавливая в край парты, — Тебе понравится. «Очень сомневаюсь», — хочет съязвить Джисон, но отвлекается на скромный, еле заметный стук в дверь, и затихает в надежде. Однако стук повторяется всего один раз, и, для приличия подергав дверную ручку, неудавшийся спаситель уходит в неведении, оставляя Джисона самостоятельно выворачиваться из сложившейся ситуации. Вместе с тошнотворным запахом дешевого дезодоранта, смешанного с тем, что им пытались замаскировать, в мозг Джисона медленно, но верно прокрадывается неприятное осознание, что никто не прибежит и не вытащит его отсюда. А вопить и звать на помощь в его понимании «не по-пацански», что весьма иронично, учитывая ситуацию — он бы даже посмеялся, если бы мог. Морщась от языка возле уха, Джисон приходит к гениальному умозаключению: раз он оказался здесь по своей глупости, значит и выбираться должен самостоятельно. Драться с этим чертом — идея заведомо провальная, и обернется для Джисона лишь дополнительными синяками, сломанным носом или чем-нибудь похуже. Сотни мультфильмов и сказок всегда учат, что силу нужно брать умом и хитростью, и если первого у Джисона не всегда хватает, то второе с лихвой это окупит. Зажмурившись, как перед прыжком в холодную воду, Джисон приоткрывает рот, пропуская чужой язык, и давится воздухом от того, насколько быстро Алекс пользуется возможностью. Оставив попытки вывернуться из хватки, он еще немного размахивает руками для приличия, чтобы затем полностью их расслабить и позволить прижать к партам. Весьма довольный капитуляцией, Алекс притирается еще ближе и удовлетворенно хмыкает, когда Джисон тихо вскрикивает от резкого приземления ладони на свою пятую точку. К счастью, это не только злит, но и освобождает левую руку, которую Джисон теперь осторожно вслепую водит по парте в поисках чего-то достаточно крепкого и увесистого, чем можно было бы успеть хлопнуть Алекса по голове: желательно всего один раз и так, чтобы не получить самому же. Джисон почти дотягивается до какой-то вазы, когда Алекс вдруг отстраняется и решает включить доброго копа — видимо, смягчившись от неожиданной покладистости. — Ладно, — соглашается он непонятно с кем, — Если хочешь, можешь просто отсосать, и все. Джисон так и застывает, где стоял, с отвисшей от шока челюстью и крепко сжатым горлышком вазы в руке. Выдержка дает сбой, и он спешит как можно более вежливо отказаться от такого выгодного предложения: — Да пошел ты! С видом «не хочешь — как хочешь» Алекс возвращается обратно к измученным губам и шее, попутно выкручивая руку, которой Джисон машинально пытался его удержать. — Долго еще недотрогу будешь строить? — неприятным шепотом интересуется он. Джисон в ответ лишь протестующе дергается и удобнее перехватывает вазу, чтобы в любую секунду пустить ее в ход, пока Алекс дышит в изгиб шеи, поднимаясь к уху. — А как с преподами трахаться — так запросто. По парте с тихим стуком катится несчастная ваза, выскользнувшая из разом ослабевшей руки. Все внутри леденеет, превращаясь в тысячу острых осколков: пошевелись — и тебя проткнет насквозь. Даже волосы, кажется, встают дыбом, а сердце совсем перестает стучать. — В смысле? Джисон не уверен, что сказал это вслух, потому что шум в ушах перекрывает собственный голос. — В прямом, — насмешливо отзывается Алекс и норовит заглянуть в глаза, — Что у вас с ним? — Ничего, — тут же выпаливает Джисон. И запоздало понимает, что сейчас серьезно лоханулся. Алекс улыбается, довольный ответом. — Я даже имя не назвал, а ты уже понял, о ком я? Джисон сухо сглатывает и мысленно дает себе подзатыльник. Столько детективных сюжетов пересмотрено зря, чтобы так глупо попасться на самую клишированную уловку. — Значит, мне не показалось, — констатирует Алекс, сделав собственный вывод из напряженного молчания. — Ч-что? Концентрация глупых вопросов на квадратный метр превышает допустимые показатели. Алекс уже смакует слова по-острее, как в дверь снова стучат. В этот раз — настойчивее. — Есть кто-нибудь? — К стуку добавляется осторожный голос Хенджина, — Джисон? Джисон бы и рад отозваться, но мешает крепко обхватившая рот клешня и недвусмысленно угрожающий взгляд, который легко перевести как «Только вякни». Алексу не обязательно знать, что Джисон бы в любом случае молчал, скованный страхом разозлить того, кто сейчас крутит в своих руках его самый главный и хрупкий секрет. Но другого шанса может не быть, поэтому Джисон на ходу придумывает либо самое гениальное, либо самое глупое решение за все это время, и резко бьет пяткой по какой-то коробке под столом. Коробка обиженно падает на бок вместе со своим содержимым: легким и не слишком громким, но не услышать невозможно. Клешня сжимается угрожающе, больно впиваясь пальцами в щеки и заглушая искреннее «Ой, прости, я случайно». Оба замирают, вслушиваясь в дверь, но был ли принят сигнал бедствия — остается загадкой. — Тебе повезло, — выдыхает Алекс и отпускает хватку, когда становится очевидно, что за дверью уже никого нет, — Что он не слышал. Джисон знает Хенджина достаточно, чтобы в этом усомниться, но вслух ничего не говорит. Ему вообще кажется, что чем больше он сейчас молчит — тем лучше. Или, по крайней мере, не хуже. — Хорошо, что не Минхо, да? — иронизирует Алекс, — Было бы неловко. — Да с чего ты вообще взял, — не выдерживает Джисон, и прикусывает язык. Молодец, помолчал. — Не сложно заметить, если знать, куда смотреть. «Куда?» — машинально хочет уточнить Джисон в ответ на это философское изречение. Но учитывая, как по его лицу липко снует чужой взгляд, легко догадаться, куда. Точнее, на кого. — На ваши переглядки можно рейтинг 18+ ставить. Думаешь, это я извращенец? Пока Алекс смотрел на Джисона, тот в свою очередь смотрел на Минхо. Достаточно было лишь проследить за этим направлением, и раз за разом видеть во взгляде куратора отражение своего собственного. Рыбак рыбака. — Не сравнивай себя с ним, — поморщившись, тихо предупреждает Джисон. — Почему? Ему можно, а мне нет? Ладонь грубо хватает бедро, сминая ткань школьных брюк, и Джисон вздрагивает. — Или тебе нравятся постарше, да поопытнее? Все внутри сворачивается неприятным узлом, когда рука поднимается выше. Джисон решительно перехватывает запястье, но не может сдержать дрожи от дико колотящегося сердца. — Ты бредишь, — как можно более насмешливо бросает он. — Возможно! — Алекс неожиданно соглашается, но опасно сокращает расстояние, практически дыша в сжатые губы, — Только, судя по твоей реакции, не такой уж это и бред. Отрицать и переубеждать уже поздно — он слишком уверен, что нашел достаточно подтверждений своей теории. Джисону остается лишь открыто обороняться. — Напомни, а как это вообще касается тебя? Не для того они оба столько страдали, чтобы какой-то слишком любопытный Алекс все разрушил. — Просто переживаю за одноклассника, — елейно и почти искренне тянет он, что никак не вяжется с тихим бряцанием пряжки ремня, — Думаешь, эта история для тебя хорошо закончится? А для него? Джисон жмурится от очередного мокрого поцелуя и наивно упирается руками в плечи, чтобы не чувствовать чужое тело так близко к себе. — Не волнуйся, я никому не расскажу, — жаркий шепот в губы, челюсть, шею, ухо, отвлекает от крепко сжатой руки, которую упорно тянут вниз, — Если будешь хорошо себя вести. Джисон не совсем понимает, что под этим подразумевается, пока не чувствует пальцами ткань и то, что под ней. Вздрогнув всем телом, он пытается выдернуть руку, но ее лишь плотнее и с удовлетворенным выдохом прижимают к чужому паху. Становится действительно страшно, и Джисон в надвигающейся истерике отрицательно крутит головой, наконец поняв, что это не шутка. — Нет! Хочется, чтобы произошло какое-то чудо, потому что самостоятельно Джисон вряд ли выберется, как бы ни вертелся. Чудо не происходит, но происходят шаги за дверью. По закону сказок, все повторяется трижды и по нарастающей, так что на этот раз в дверь колотят уже явно угрожающе и требовательно, а голос принадлежит не Хенджину. — Кто там заперся — на выход, быстро! Считаю до трех... *** — Ну? — нетерпеливо кивает Чанбин, когда Хенджин отстраненно заплывает в актовый, попутно заламывая себе пальцы и глядя куда-то под ноги. Хочется поступить правильно, как никогда раньше, и он лишь беспомощно глядит на Чанбина, который на его месте бы точно не стал колебаться и забил бы тревогу сразу, как только услышал за дверью хоть малейший звук. — Хенджин? Хенджин отсутствует, потому что слишком занят составлением как можно более безболезненного плана по вытаскиванию Джисона — если тот действительно там. Безболезненного для всех. На плечо заботливо и обеспокоенно ложится рука, но Хенджин не замечает и нервно разворачивается на звук шагов у актовой двери. План созревает вместе с уставшим, щурящимся Минхо, лениво шаркающим через порог. Авторитетное лицо, которое смелее Хенджина, но спокойнее Чанбина. — Что? — авторитетное лицо вопросительно поднимает бровь, видя перед собой две пары растерянных глаз, — Что-то случилось? Честный Чанбин уже открывает рот, чтобы рассказать все, что знает и не знает, и Хенджин бросается наперерез. — Там, — спокойно и заготовленно докладывает он, — В подсобке. Кто-то заперся. — И? — наклоняет голову Минхо, а имеет в виду «Я больной старый человек, дайте мне посидеть, а не решать ваши проблемы». Хенджин не придумывает ничего убедительнее, чем просто как можно более уважительно вытолкать куратора в коридор. — Шугани их, пожалуйста, — не уточняя, кого «их», — А то меня не слушают. Минхо сомневается, что его положение в местной иерархии намного выше Хенджина и пользуется бо́льшим уважением, но соглашается. Голова продолжает болеть и ныть, поэтому очень хочется на кого-нибудь поворчать — а Джисон, видимо, решил его игнорировать. Пара размашистых ударов боковой стороной кулака не вызывает от двери никакой видимой реакции, как и ожидалось. Приходится подключать учительский голос, слегка охрипший из-за простуды. — Кто там заперся? — тон не сулит ничего хорошего, а на дверь летят более требовательные удары, — На выход. От звука голоса Минхо Джисон едва не плачет. — Я сказал: на выход. Быстро! Ни с чем не сравнимое облегчение растекается по всему телу, но Джисон, сделав лишь пару глубоких вдохов, держит лицо. Потому что его нагло, издевательски сканируют на любую реакцию. Минхо невольно тоже оказывается под прицелом, еще не зная этого, и Джисону необходимо из сотни вариантов найти один-единственный правильный ответ, чтобы не подставить ни себя, ни его. — Я считаю до трех. Раз. Алекс закатывает глаза, но отстраняется, отпуская Джисона и предоставляя ему полную свободу действий. А Джисону кажется, что у него сейчас взорвется голова. — Два. Минхо не планирует честно досчитывать до трех и сразу подзывает к себе кого-то из членов кружка. — Сбегай за Сапсанычем, — просит он достаточно громко, чтобы запертые тоже могли услышать, — Скажи, дверь надо вскрыть. Посыльный убегает, а Алекс начинает нервничать — в отличие от интеллигентного Минхо, трудовик не будет ни церемониться, ни разбираться, и по шее получат оба без вопросов. И что-то подсказывает, что основной урон придется на самого крупного и проблемного из них. Выбрав из двух зол меньшее, он уже недовольно разворачивается к двери, но Джисон опережает. В мгновение оказавшись перед дверью, он дрожащими руками крутит ключ и уже не думает, что делать и как себя вести — лишь бы увидеть Минхо. А дальше как-нибудь само придумается. Яркий свет режет глаза и дезориентирует, и Джисон боится открыть дверь шире, поэтому Минхо резко дергает ее на себя. И давится заготовленными ругательствами, когда видит перед собой знакомые перепуганные глаза. — Ты чего здесь? — искренне удивляется Минхо и поднимает взгляд, осматривая остальное помещение. Джисон продолжает неотрывно пялиться на него, жалея, что не умеет общаться мысленно. — Какие-то проблемы, товарищ участковый? — паясничает Алекс, расслабленно сидящий на парте, будто ничего не было, — Мы что-то нарушили? На то, чтобы сложить два и два, много времени не требуется. Самоуверенная ухмылка на заднем плане и помятый притихший Джисон на переднем складываются в голове у Минхо в неприятную, но очень понятную и ожидаемую картинку. — Все нормально? — поджав губы, дежурно и холодно интересуется он, избегая смотреть Джисону в глаза. — Все отлично, — бросают ему с другого конца подсобки. «Нет, Минхо, пожалуйста» — хочет закричать Джисон, но лишь беззвучно шевелит губами и тщетно пытается поймать потускневший взгляд. Потому что прицел все еще у него на спине. «Посмотри на меня!» — Вот и славненько, — грустно улыбается Минхо, — Не запирайтесь больше. Колючий разъедающий ком встает поперек горла и не имеет ничего общего с простудой. Минхо быстрым шагом сбегает в сторону актового, а Джисон остается стоять, вцепившись в дверной косяк и с трудом глотая воздух. На плечо падает тяжелая рука, но он не реагирует. — Знаешь, — заискивающе и почти дружелюбно начинает Алекс, — Возможно, я все-таки был не прав. Джисон смотрит в пол и не собирается что-либо отвечать. — Видимо, у вас все-таки ничего нет. Иначе он бы не ушел так спокойно. Алекс снова делает свои собственные выводы, а Джисон крепко сжимает кулаки, впиваясь ногтями в ладонь. — Ну, — плотоядно улыбается он и с весьма очевидным намеком склоняется ближе к Джисону, — Это к лучшему. Перед глазами Джисона плывут красноватые шумы, а мозг напрочь отключается, когда он изо всех сил заряжает Алексу по лицу. Тот от неожиданности теряет равновесие и едва не падает, но в следующую же секунду взвывает и складывается пополам от острой боли из-за сильного пинка между ног. Джисон бьет еще пару раз, не глядя куда, и, схватив свой телефон, уворачивается от ползущего по стене Алекса и выбегает в коридор. В актовый он влетает с грохотом, не вписавшись в дверной проем. Ошалелый взгляд рыщет по помещению и останавливается на Хенджине и Чанбине, которые смотрят на него так, словно увидели призрака. — Он только что ушел, — догадывается Хенджин, — Джисон, что случ… Джисон уже давно не слышит, потому что мчится к лестнице. Чудом не навернувшись, он выскакивает на первый этаж и вытягивает шею, пытаясь разглядеть хоть что-то через толпу продленщиков и их родителей. Где-то там возле выхода температурящий Минхо уже надевает куртку и закидывает на спину рюкзак. Джисон пытается пробиться через слои людей, но терпит неудачу, и, тихо зарычав от досады, суетливо хватает телефон, едва не выронив его на плитку. «Ну же, возьми трубку» — умоляет он, глядя, как Минхо исчезает за дверью. Джисон стоит, где стоял, игнорируя врезающихся в него детей, и набирает снова и снова, вытирая ладонью мокрый экран. «Пожалуйста», — давится он и запоздало решает наконец ретироваться куда-нибудь, чтобы не реветь посреди коридора. Позорно скукожившись под лестницей, он бросает попытки дозвониться, потому что все равно не сможет нормально говорить. Размазывая слезы, как пятиклашка от несчастной любви, он строчит Минхо все, что только приходит в голову — быстрее, быстрее, пока не заблокировал.