сборник текстовых

В полумраке легко принять дерево за человека, а ветки — за зловеще раскинутые когти, но глаза к темноте уже привыкли, да и каждое дерево здесь давно знакомо и осмотрено со всех сторон. Джисон обошел этот подлесок вдоль и поперек еще в детстве, и именно здесь впервые получил шишкой по лбу от Минхо, который по иронии судьбы тоже считал эту территорию своей и чужаков на нее не пускал. — Напомни, что мы ищем? — интересуется другой, взрослый Минхо: уже без пластырей на костлявых коленках, не перепачканный соком от одуванчиков и чуть менее задиристый. Он терпеливо перешагивает через торчащие корни и упавшие ветки, пока Джисон скачет от одного дерева к другому, как самая настоящая белка. — Дерево, — невозмутимо и коротко отвечает тот, и Минхо воздерживается от дальнейших расспросов. Остановившись у одного из стволов — точно такого же, как и все остальные, — Джисон напряженно щурится, пытаясь разглядеть что-то на облезлой коре, после чего жестом подзывает Минхо ближе. — Нашел! Он обводит пальцем едва заметные, неаккуратно вычерченные инициалы, чему-то улыбается и переходит к следующей цепочке букв. — Почти не видно. Что ты писал? — «Джисон жрет землю», — вспоминает Минхо, тоже вглядываясь в надпись, — Ты тогда навернулся и упал мордой в грязь, и я решил это задокументировать. — Важное сообщение для будущих поколений, — смеется Джисон, — О, а это мое. «Кошачья жопа». Очень содержательно. Только я не помню, что это означает. — Рецепт плова, видимо. Ностальгировать Минхо не то чтобы не любил, но считал это занятием скучным и лишенным всякого смысла. В отличие от Джисона, Сынмина и их нового общего знакомого, Минхо предпочитал жить в настоящем если не всегда, то явно большую часть своей жизни. Ностальгия точно не входила в его круг интересов — но туда целиком и полностью входил Джисон. Как раньше, так и сейчас. — Опять эта рожица, — улыбается Джисон и ковыряет ногтем фирменный смайлик Минхо, — Ты везде ее рисуешь. Даже поверх моих фоток. Он еще раз осматривает испещренное дурацкими сообщениями, рисунками и воспоминаниями дерево, ненадолго задержавшись на кривых «М» и «Д». И оборачивается прямиком в губы Минхо. От неожиданности Джисон машинально отвечает на поцелуй, но почти сразу резко отстраняется и нервно оглядывается по сторонам. — Да нет тут никого, — успокаивающе шепчет Минхо, немного недовольный, что его так грубо прервали, — Мы в лесу, Вань. Под Житомиром. Джисон кивает, соглашаясь, что в такое время и в таком месте их действительно вряд ли кто увидит, и нетерпеливо возвращается к чужим губам. Сзади шершавая кора колет спину даже через футболку и неприятно цепляет ткань, но спереди — Минхо, его мягкие губы, размеренное дыхание и теплые руки, оглаживающие живот и бока. От его волос и одежды еще уютно пахнет недавним костром, хочется зарыться лицом и вдыхать, не отпуская, согреваясь, потерявшись во времени. Чтобы ничего вокруг — лишь Минхо. Они целуются долго, игнорируя и голодных комаров, и мокрую землю под кедами, и уже начинающее светать с края небо, пока Минхо не отстраняется — совсем немного, просто чтобы заглянуть в глаза. — Помнишь, что я спрашивал в начале лета? Джисон смотрит в ответ, разглядывая темную, почти сливающуюся со зрачком радужку, и отматывает в голове время на июнь. После чего с какой-то досадой отводит взгляд. «Обязательно спрашивать это именно сейчас?» — Я не могу оставить мать, — наконец отвечает он, недостаточно уверенно, словно оправдываясь. Минхо это чувствует. — Она не маленькая девочка, Джисон, — он гладит большим пальцем мягкую щеку и стремится вернуть зрительный контакт, — И я уверен, она будет не против. Если хочешь, я могу с ней поговорить. — Если ты с ней поговоришь, она точно согласится, — тихо смеется Джисон, — Вы с ней удивительно спелись. — Ну так что? Минхо ждет ответа, но у Джисона его пока нет. — Я накопил денег, — продолжает он, — На месяца два точно хватит. Снимем какую-нибудь дурацкую дешевую квартиру с бабкиным ремонтом. Я найду работу, ты можешь поступить в институт, ты же хотел. Кошку заведем. Или две. Да хоть три. Джисон неуверенно улыбается описанной картине. Переехать с Минхо в город кажется идеей заманчивой, какой-то очень правильной, слишком хорошей. Именно поэтому ему страшно. Но выразить это вслух он никак не может, хотя, казалось бы, от недостатка слов никогда не страдал. — Обещай, что подумаешь об этом, — мягко просит Минхо, потому что Джисон все еще молчит и избегает прямого взгляда, — Хотя бы просто подумай. — Хорошо, — нехотя кивает тот. Минхо благодарно чмокает в губы, ставя точку в неловком, но важном разговоре, после чего решает вернуться к начатому, целует глубже и ведет носом по щеке. Ухо обдает горячим влажным дыханием, от чего половина туловища покрывается мурашками. — Но не сейчас. Джисон не видит, но чувствует его кошачью ухмылку почти так же явно, как и скользнувшие под резинку шорт пальцы, и прячет разом запылавшие щеки куда-то в чужое плечо. И он обещает себе, что действительно подумает об этом. Не сейчас, конечно, и даже не завтра. Может, через неделю. Или через месяц. Спешить некуда, у них ведь еще вся жизнь и остаток лета впереди.