Заживо погребенный

- Если хочешь – спрашивай, я отвечу. Давай даже так тогда, если до того, давай по очереди. - У нас проблема. - Неужели. - Что бы ты ни сказал, я все равно тебе не поверю. - Ты в тяжелом положении. - Неужели. - Если – извини меня, да? – тебя пять лет спустя ебет еще, настолько, чтобы ты спросил, значит, ответ-то тебе нужен. - Ты себе льстишь невероятно. - Но слушать ты его не будешь. А других вариантов проверить у тебя просто нет, так что что тут. - Оставь демону щель в волос и этот волос он воткнет тебе в глаз так, что ты окривеешь. - Я новый МК кстати не допрошел еще, чо-то с этой бродилкой сюжетной как будто бы совсем другая игра. - Я спрошу еще раз. Так, чтоб потом ты не мог мне сказать «а я тебя не врал, а контекст был другой, а мы друг друга не поняли». - Поехали. - Ты с ним спал? - Да. - Ух ты! Но «ничего не было». Потрясающе. - Прошло два года с тех пор, как мы с тобой – - …как ты меня кинул. - Допустим. Мы не ебались за твоей спиной, если ты об этом – а ты об этом, по-моему, - и я не кидал тебя, чтоб упасть к нему в койку. Это совсем другая история. И если уж на то пошло, это была ошибка. Огромная. И я знал, что это будет ошибка. Еще когда мы с тобой были вместе. И если бы я хотел тогда, Слава… не отказался бы, я уверен. Но я не хотел. - Ты правда ждешь, что я на это поведусь? - Если честно, то нет. Нет, не жду. - Он жил в хате, за которую я платил. - Он вылетел со съема и его нельзя было тогда оставлять одного – - Ну разумеется, чо – - Это был кошмарный, блядь, год – хуже был только следующий, я вообще не понимал тогда, как себя вести, что делать, как помочь, как – хуй знает. Мне двадцать два года было, ничо меня не готовило, если уж до того, к таким виражам, и инструктаж никто мне не прочел, как рехаб на дому устраивать. Он убитый был нон-стоп, я блядь понять не мог, откуда бабки он берет, мне кошмары снились, что менты пригнали и у нас обыск, я квартиру сам перерывал, как свинья в поисках трюфелей, и все равно чо-то в заначке оставалось, я – он съехал. И потом я перестал ебать ему мозги. Потом перестал приезжать: когда он просил. А потом перестал отвечать. Если он звонил в нули. И вот через год у него был передоз, и Федя до меня дозвонился все-таки… Слава упал, он не отвечает, он по ходу не дышит… я спросил, у него есть пульс? А Федя ответил – не знаю. Я – - Ты же понимаешь, что ты здесь не причем? - Если б я был причем, до тех пор, этого не случилось бы. Или случилось. - Вот именно. - Или случилось бы. Но пока… не случалось же, пока я… пока я хуй не забил и не махнул рукой, не случалось. И я не мог просто – я не мог просто выставить его на мороз, потому что ты так сказал, прости. Я знал, что это все. Что для тебя это – не знаю – проверка такая – - Я тебя умоляю… - …что это как будто я между вами выбирал и выбрал не тебя. Что я тебя предал, не знаю. Но я решил – это смешно так звучит сейчас все – я решил, что если я скажу тебе «да» - в пизду, он съезжает, прости, царь батюшка, не повторится больше… если я скажу тебе «да» - потеряет Слава. Последнее место, где ему хотят помочь и, может, для это будет вообще все. Ты… не важно, это уже не для твоих ушей заход. Я правда себе льщу, неверно, часто, хуй знает. Но я решил, если я скажу да, потеряет Слава. Ну а если я скажу тебе «нет», потеряю только я. Тебя. Так что я выбирал не между вами двумя. Если это как-то тебя устроит. - Ты мог мне объяснить тогда, если все так и было. - Почему-то мне кажется, ты бы ко мне не прислушался. - Ну уже бог весть. - Да брось. Ты мне не поверил тогда – скорей всего, не поверил сейчас… - Нет. - Вот видишь. - Я скажу больше. Он торчал, ты за него трясся. Ок, допустим, почему нет. Это ничего не меняет и не исключает. - Мы не ебались. - Да даже тут ок. Как ты мне там сказал про Уоки? Не ебались? Поебитесь. - Я кажется понял, о чем ты. - Потрясающе. - Не так. Ок, ладно: начистоту. Я и тогда понял, о чем ты. Я поэтому и выбесился, если на то пошло. И ничего не стал объяснять, просить и спрашивать. Потому что – реально – если уж до того, все было один в один, как с Волки. Просто под копирочку. - Ну прекрати… - Но ты почему-то ждал – в прямую, тупо, - что я закрою ебало и буду с этим жить, а ты можешь на меня орать ровно на ту же тему и бомбить до неба. - У нас ничего – - У нас обоих ничего не было, тогда уж. Но ты отлично знаешь, о чем я. Ок. Ок. Мы оба – мы уже давно не были счастливы, друг с другом, и вроде как отчасти к этому привыкли… научились, не знаю, с этим жить, как будто так и надо, и по-другому уже никогда не будет. А потом появился Славка. И я – вспомнил, каким бывает это – по-другому. Когда день хороший, просто потому что вы поговорили. И ты радуешься, когда звонит телефон, и точно знаешь, кому ты хочешь рассказать – обо всей хуйне, которая варится в твоей башке, и кому поставить тречок, и кто прочтет вслед за тобой новую книжку, и кто смотрит на то же небо и на ту же бабку у метро, и он поймет, о чем речь, конечно, – что бы ты ни сказал, что бы ни произошло… а ты никакое другое место не выбрал бы, кроме вашей кухни, даже если бы мог отправиться, куда угодно, но в то же время – ты хотел бы с ним посмотреть… показать ему… дать показать тебе – весь мир. Весь мир нужен для того, чтобы вы поделили его на двоих. Как бы пафосно и тупо это не звучало и как бы мало в итоге не длилось. И вот когда я понял это – я понял две вещи. Во-первых, что у нас с тобой больше этого нет. А может и никогда не было. Скорей всего, не было: как бы я ни хотел. Ну и во-вторых - что я больше тебя не люблю. Оставаться с тобой – видя, как оно должно быть, помня, каким оно может быть… я уже не смогу. А терять тебя не хочу, но придется. - Это не то, что было у нас с Ваней. Нет. - Как скажешь. - Даже не рядом. Можешь не считать, что это измена, бога ради. Я считаю. - Как скажешь. - Я – может быть, ладно – скучал по тому, как все может быть просто. Легко, весело. Это такое – не маловажное чувство, когда тебя рады видеть и тебя вполне достаточно, такого, какой ты есть. Ты не ошибаешься на каждом шагу, не ждет тебя никакая хуйня за поворотом, все просто - нормально. Что бы ты ни делал. - Ну это пока ему шизу не поставили, нормально было… - Заткнулся нахуй сейчас. - Ты хотел честно. - Я никогда не… ничего похожего у нас с ним не было. Если бы было – хотел честно? Бога ради – если бы было, я бы ушел. Не пудря тебе мозги. - Да не ушел бы. - Ты не просто себе льстишь, это даже как назвать, я уже не знаю… - Либо не ушел бы, либо ты пиздишь, что выебать его не хотел. Не, извини, ты слишком сильно любишь трахаться. - Я – что, еще раз, секундочку? - Ты слышал. Бля, реально – ну его нахуй. Мы с тобой прожили шесть лет, плюс минус, как-то там. То, о чем мы говорим сейчас, называется дружба – - Ничего подобного – - Близость душевная называется, хорошо. Даже – не так, не трахаться… я знаю, что ты меня любил. Можешь не прогонять еще раз про то, что я дохуя думаю о себе, я знаю, что любил. Но вот это – никогда не было про нас, просто в начале я старался, я в восторге был – что уж там – от твоих… измерений-испепелений, блядь, от твоего мира. Как ты пишешь, как живешь, как ты думаешь… А потом это прошло, со временем. Потом это прошло. Потому что я исчерпал – заначку, с сокровищами, я не знаю, твоей души, а дальше ты меня не пустил – и я тебе, если на то, так и остался безынтересен полностью, чо там у школьника может серьезного происходить… и вот я стараться перестал. И не осталось нихуя. Но тебя это не парило - - Ну разумеется. - Пока мы засыпали в одной постели, ты отлично с этим жил, это я не мог. Ты – не хотел, если уж до того, чтоб я тебя там, понимал, или чтоб ты там как-то больше меня слышал – - Ты выворачиваешь все, что видишь – - …ты хотел, чтоб я тобой восхищался. Это да. Но чем меньше я знаю, тем лучше. А поговорить по душам – это, хуй знает… ну не ко мне – - Потому что ты каждое слово запомнишь и потом под ребра вгонишь, я раньше «сотруднику безопасности сбера» свой эс-вэ сдам, чем тебе что-то, чем ты потом по мне сможешь въебать – - …но это как если бы я тебя к PLC ревновал. Пауза затягивалась. - Или чо, ты сейчас хочешь сказать, что с Сережей тоже у вас так не было? Предрассветная дымка, звенящая тоска. Осторожные первые трели птиц за окном. Поливальная машина грузно и устало катилась по пыльной улице. - Хорошо, ни с кем не было? Олег умер двенадцать лет назад. А казалось, что Антон только-только обзвонил ребят. Поговорил с его матерью, снова. Уговорил все-таки взять его в долю, на похороны. Моргнул – и как раз начало светать. «Ты его не знал нихуя» - Ты его не застал. - Тош… Не мог вспомнить, когда последний раз слышал таким его голос. Никогда, может быть. - Прозвучит смешно и тупо – да? – но… мне очень жаль. - Тут ты прав. Тупо. Резь в глазах, вакуум в легких. Комната сузилась, так, что стены как будто со всех сторон надвинулись на маленький икеевский столик. Пять лет ел один, не любил гостей. Из обломков понемногу выстроил уютный домик на своем личном острове. Бедный бедный Робин Крузо, куда ты попал. «Тоша» – - Мне правда очень жаль. Кивнул, потому что не знал, что еще сказать. - Вы с ним – - Ты рехнулся, что ли? - Но если бы хотели и могли, то ты сейчас был бы счастлив, да? Прозвучало просто и мягко, без обычной Денисовой подъебки, без ножа за пазухой и лезвия под языком, как Сережа это называл, без тени стремления поймать его – на слове, и Антон ответил, раньше, чем успел себя остановить: - Если б мы хотели и могли, я бы этого вообще не пережил нихуя. Миллион, восемьсот в год, тысяча шестьсот восемьдесят семь дел в частной практике, восемьдесят четыре процента желаемых решений, четыре альбома в составе MJ, двадцать баттлов в кругу своей собственной лиги, двенадцать побед. Новая бэха, выплаченная ипотека. Двушка на горхуторе. Стоило набирать себе столько костылей, чтобы все равно грохнуться наземь и в семь утра рыдать на кухне над телефонной трубкой.