Позволить чувства

Перед Цзян Чэном кладут договор, рядом заботливо оставляют ручку. Человек, сидящий напротив, смотрит выжидающе, ждёт с нетерпением, но не торопит. Лань Сичень, у которого в голове один бизнес и благополучие компании, сам предложил фиктивный брак ему, Цзян Чэну, за плечами которого миллионы фанатов. Он уже дал согласие, отступать некуда. – Господин Лань, – он берет ручку в руки, прокручивая её меж пальцев, – что будете делать, если я влюблюсь в Вас? К этому они пришли далеко не сразу, а лишь спустя неделю после того, как злополучное фото разместили на просторах сети. Цзян Чен игнорировал проблему до самого конца в основном из-за того, что так было легче избегать Лань Хуаня. В конце концов, именно из-за него у того теперь были проблемы – по крайней мере, Ваньинь так думал. Однажды он уже разрушил авторитет отца, но тот раз был намеренным. Он хотел свободы и найти свой путь в этой жизни. В этот раз он напился и, поддавшись порыву, поцеловал другого человека. Казалось бы, такое невинное действие – возможно, его будущий племянник или племянница тоже будет целовать его. Обычный поцелуй принес проблемы. И почему это работает только с ними? Он с самого начала понимал, ради чего подписывал контракт и что за ним наблюдают миллионы. Он сам к этому пришел. Однако, этот случай заставил задуматься о том, что, оставляя на документе свою подпись, он фактически запретил самому себе кого-то любить. Любой партнер должен быть частью списка, который составил Хуайсан. Перечень известных личностей, над которыми горит зеленый свет и с которыми заводить отношения безопасно. И Цзян Чэн знал, что Лань Сиченя в этом списке не было. Он не был настолько востребованным актером, чтобы стать равным в принципе любому гендиректору или акционеру. Его уровень – это такие же актеры, как и он, или недавно дебютировавшие айдолы. У него были фанаты и он признавал, что публике он приятен, да и популярность не стояла на месте. Настолько, что пьяным поцелуем с Лань Хуанем разбил какой-то девочке сердце – так писала ее мать в комментариях. Впрочем, таких матерей под каждым постом мог набраться целый легион. Вэй Усянь, по началу, был зол. Не на абы кого, а на Сиченя. Вот только запираться с ним тет-а-тет в номере отеля было плохой идеей. Он не знал, о чем его брат разговаривал со старшим Ланем. Зато очень точно определил причину, почему Лань Ванцзи рядом с ним буквально закипает. Вэй Усянь вне видимости горизонта равнозначно некому подобию ломки. Впрочем, Цзян Чен тоже злился. Из-за брата, который лезет явно ведь не в свое дело. И дело точно было только в этом. В конце концов, причин злиться ведь больше нет, правда? В любом случае, пока длилась эта беседа Цзян Чэн...сбежал. Мать готова была убивать, в то время как отец не вмешивался. Подобное равнодушие злило еще больше, как и развивало чувство вины и стыда. Если в прошлый раз, когда он вышел из себя на ужине, никто из посторонних ничего не узнал, то в этот раз целых две семьи подверглись всеобщему осуждению. Два парня, не находящихся в отношениях друг с другом, позволяют себе "случайные связи". Действительно, ведь остальным остается только догадываться о том, что произошло дальше. Цзян Чэн и сам не знал, поскольку все еще избегал старшего Ланя, но догадывался, что его на себе до номера донес именно он, поскольку ходить было для него проблематично. Он не напивался так даже на первом и единственном курсе колледжа, когда для первокурсников устроили приветственную вечеринку. В голове пронеслась абсурдная мысль – может, стоить бросить карьеру актера, признать вину и снова занять пост наследника компании? Нет! Попади то, что строили его предки поколениями, к нему, он разрушит ее, как высокую башенку Дженги. Ситуация станет хуже, чем есть сейчас. Однако, стали бы его отношения с Лань Сиченем хотя бы немного возможными? Нет, вряд ли стоит надеяться на них даже сейчас. Все бесполезно. Он слишком легко все разрушает и страдают от этого окружающие. Даже его карьера под угрозой – Не Минцзюэ злым не выглядит, но эти напрягающие флюиды и странные оценивающие взгляды словно проверка на стойкость. После того, как он чудом выбрался из окруженного папарацци отеля, смог пробиться в свою квартиру, Цзян Чэн изолировался от окружающего мира. На контакт с ним выходила только А-Цин – о щенках он все еще успевал беспокоиться, поэтому попросил ее привезти их и закупиться кормом на неопределенный срок. Будь его воля, он бы навечно заперся в своих апартаментах на четырнадцатом этаже. От Лань Сиченя. От смущения. Вот только от пинка менеджера никуда не деться – так он и встретился с начальником, избегая чужих взглядов. Он протянул три дня и за это время, как бы ни пытались, ничего хорошего не случилось. Без участия и согласия Цзян Чэна опровержение не смогли выпустить. Да и как они бы оправдывались? Никто не поверит, что это фотошоп да и лица их отчётливо видны. Сказать, что это был не он – вообще вверх глупости. В светлом кабинете было непривычно тихо. Сквозь стеклянную стену виднелся пустующий коридор – мимо кабинета главы по возможности старались не ходить. Хуайсан закрыл дверь и единственным звуком в кабинете были часы. Тик-так. Тик-так. Тик-так... Насколько же это раздражает и нервирует. – До этого случая ты был образцовым актером, от которого были самые минимальные проблемы. – сказал наконец Не Минцзюэ. – А теперь Цзинь Гуаньшань приглашает тебя на главную роль в фильме. – на стол пренебрежительно кинули сценарий. – Мне не нравится этот ублюдок, но все, кто снимаются в его фильмах и дорамах быстро становятся востребованными актерами. Даже реклама под его режиссурой гарантирует успех. – Разве это плохо? – спросил он, несмело подвинув сценарий к себе. – Он заинтересован во мне и, как все, скорее всего, добьюсь успеха. – Цзян Ваньинь, он заинтересован не в тебе, а в твоей связи с Лань Сиченем. – немного грубо поправил Минцзюэ, без предисловий переходя к теме разговора. – Их семьи изначально не ладят и, скорее всего, он думает, что у вас роман, поэтому хочет ему насолить через тебя. – Не получится. – Цзян Чэн повысил голос. – Потому что между нами ничего нет. Я просто напился и совершил ошибку. – Приди ты ко мне сразу после, все бы так и думали. – сказал Не Минцзюэ. – Теперь уже поздно что-то исправлять. Цзян Чэн нервно покручивал часы на запястье. А ведь и не поспоришь! Он и сам не понимал, о чем думал. Ему просто хотелось побыть одному. Вэй Усянь говорил, что в таком нервном состоянии его запрещено оставлять наедине с самим с собой и был прав. Без постороннего мнения или слов утешения, он мог полагаться только на свое. – Я не говорю, что это плохо, однако вся страна теперь уверена, что вы встречаетесь или даже провели тайную свадьбу. – сказал Не Минцзюэ, улыбаясь. – Сичень мой лучший друг и человек с влиянием в руках, но неприступный, как федеральный оружейный склад. Через тебя им легче добраться до него. "Вы же лучшие друзья, так почему через вас к нему никто не пытался подойти?" Потом он посмотрел на босса и понял, что и сам бы к нему не подошел. Пусть он и работал в сфере развлечений, это не значит, что не ходил в спортзал. И, кажется, его любимым тренажёром была штанга или боксерская груша. То есть максимально простые, но приводящие к видимому результату. Подойди к нему кто-то с недобрыми намерениями, получит в глаз с разворота. – Эти две проблемы нам нужно решить. – Не Минцзюэ встал с места, обошел и сел на край стола, в метре от Цзян Чэна. – Наше молчание, как и молчание со стороны "ГуСу Лань", затянулось, поскольку переговоры так и не были проведены. Это первая проблема. Вторая – Цзинь Гуаньшань. Все зависит от твоего решения, но мне он не нравится от слова совсем. Яо рассказал, что он сделал на свадьбе твоей сестры. Личные обиды Цзян Чэн примешивать не хотел, но после упоминания того случая непроизвольно сжал кулаки, немного поцарапав кожаную обивку кресла. Минцзюэ заметил это, но ничего не сказал. Два года назад, когда возможность свадьбы только обсуждалась, Цзинь Гуаньшань изначально был против. Даже несмотря на то, что Цзысюань ответил на чувства Яньли взаимностью и даже купил кольцо. Против он был лишь на словах, на деле же ничего не предпринимал. А вот на самой свадьбе Цзинь Гуаньшань превзошел сам себя. Госпожа Цзинь давно пыталась добиться от мужа развода, но тот все никак не давал согласия. Даже когда она привлекала все свои связи, он находил возможность уклониться. Мало того, что на свадьбу они приехали порознь и в разное время, Гуаньшань привел в качестве сопровождения девушку из интимного эскорта. Такую явную измену и оскорбление матери Цзысюань не вытерпел и накричал на отца. Разумеется, СМИ молчать не стали. Яньли тогда сильно расстроилась из-за испорченной церемонии и ее братья в сторонке не отсиживались. Через год после этого, на годовщину, когда повторная свадьба была в тренде, Яньли и Цзысюань провели ее. Цзинь Гуаньшаня никто не пригласил. – В любом случае, один звонок и мы откажемся, так что просто подумай. – подал голос Хуайсан, на что Цзян Чэн лишь кивнул. – Что делать с Сиченем я не представляю. – сказал Минцзюэ. – В обычной ситуации я бы связался с представителем этого человека и предложил заключить контракт для якобы отношений. С другой стороны, мы можем замять это дело денежной компенсацией и оставить все на них. Цзян Чэн напрягся. Наличие чувств романтического плана к Лань Сиченю отвергать было трудно, но он справлялся. Для такого человека он был слишком проблемной ношей, которая уже приносит неприятности. Они слишком разные, но... Может, стоит рискнуть? Как показал опыт, это не так уж и страшно. Можно просто предложить и, если откажется, то так тому и быть. – Мы можем попробовать первый вариант? – спросил Цзян Чен и тут же прикусил губу. *** Лань Сичень едва не упал в обморок от счастья, когда закрыл дверь своего номера. Он смутно помнил о чем думал, но всю ночь ворочался на кровати. Цзян Чэн был пьян, да, но в этом состоянии он был честнее. Значит ли это, что не все потеряно? Можно ли считать, что они чувствуют одно и тоже? Сичень чувствовал себя мальчишкой, который в тайне читал подкинутое кем-то любовное письмо. Его зрачки едва не приняли форму сердечек, когда утром он посмотрел в зеркало. В глазах Вэй Усяня же полыхал огонь, будто объявление войны. Или ему так казалось, но шурин действительно был зол, иначе он бы не затащил его в номер и не хлопнул дверью. Пока его тащили он лишь мельком видел взгляд Ваньиня – непонимающий, но резкий. И все же, серый цвет становится его любимым, как глаза Цзян Чэна, который уже был за закрытой дверью, которой Вэй Усянь не постеснялся хлопнуть. – И все же, что произошло? – спросил Сичень, неловко почесав щеку. – Кажется, ваша семья хотела меня убить. – Ты просто экстрасенс! – улыбнулся Вэй Усянь, тут же становясь серьезным и протягивая свой телефон. – Я от тебя хочу узнать, что это, потому Чэн-Чэн ничего не помнит, кроме вкуса вина и рома! Сначала Сичень ничего не видел – рука Усяня не могла найти точку равновесия и кидалась из стороны в сторону, пока он не взял в руки чужой телефон. Картинка, тут же ставшая четкой, заставила его подавиться воздухом. Нет, не от удивления, поскольку, в отличии от Ваньиня, он помнил все слова и разговоры, а поцелуй в воспоминаниях всплывал особенно четко. Кажется, губы все еще горели... Его поразил тот факт, что их видели и запечатлели. Подобное ему не нравилось. Кому вообще придётся по душе, что что-то настолько личное увидят все!? Хотелось найти человека, что сделал и выложил фото, и, как минимум, разбить его фотоаппарат о его лицо. – То есть, он ничего не помнит? – спросил Сичень, не скрывая своего разочарования. – Не сказать, что я разочарован, но я бы предпочел, чтобы мы решили это без вмешательства целой страны. – И как именно ты собирался это решить? – спросил Вэй Усянь. – Ты же и без меня все уже знаешь. – сказал Сичень, спокойно усаживаясь на стул. – Иначе, Ванцзи ничего от тебя бы не узнал. Интересно только, откуда знаешь ты. Я внимательно прочитал те списки. Вэй Усянь лишь фыркнул, усаживаясь напротив. – Не скажу, что мы с автором этого фото слишком разные, но в отличии от него, я подсматривал из благих целей. – начал он, улыбаясь. – Это случилось на ужине, когда я заметил, что ты с моего брата глаз не сводишь. А потом он сорвался, ушел на балкон, ты за ним. Я хотел лишь удостовериться, что с ним все в порядке, как порядочный старший брат. Серьёзно, мог бы придумать что-нибудь романтичнее, чем зажечь его сигарету. Я тогда не вмешался, но Лань Чжань превзошел сам себя, когда позволил тебе везти пьяного Чэн-Чэна домой, который в итоге оказался у тебя. – он посмотрел на Лань Сиченя, подперев рукой щеку. – Выкладывай о своих намерениях касательно моего младшего брата. Одна из черт, которые нравились Лань Сиченю в Цзян Чэне, была и в характере Вэй Усяня. Ваньинь скрывал свою заботу о родных за хмурым взглядом и грубыми словами, но становился серьезен когда кто-то мог подвергнуть опасности семью. Сичень уверен, что он защитил бы даже отца, на которого был обижен. Вэй Усянь же был беззаботен только внешне. И сейчас Сичень мог наблюдать эту неестественную для улыбчивого Вэй Усяня эмоцию. – Твой брат... – боже, если ему так сложно признаться шурину, то как он подойдет к самому Цзян Чэну!? – Он мне нравится. В этом самом плане. – на всякий случай добавил он. – В романтическом. Сейчас его либо ударят, либо благословят, потому что третьего не дано. – Цзян Чэн ненавидит, когда от него что-то скрывают. – сказал Вэй Усянь. – Ты прекрасно помнишь тот пункт, внимательный ты брат моего мужа. – Я и забыл, что вы с Ванцзи обожаете скрывать все друг от друга настолько, что ваше чутье становится очень обостренным, когда это делают другие. – сказал Сичень, приподняв уголок губ. – Поверить не могу, что ты сейчас пошутил. – сказал Усянь. – Итак, ты должен ему рассказать. Чем раньше, тем лучше. Он легко накручивает себя, поэтому тебе лучше разъяснить все быстро. И, когда он примет твои чувства, тебе лучше не обижать его, потому что Яньли может пользоваться сковородкой не только при готовке. – Ты отправишь свою сестру в оборону вместо себя? – усмехнулся Сичень, понимая, что эти слова можно считать за благословение. – Да, потому что однажды я подрался с ее павлином и их помолвка едва не сорвалась. – он пожал плечами и, забрав телефон, направился к выходу из номера. – Я пообещал, что больше никуда не вмешаюсь. К тому же, Цзян Чэн не любит, когда я вмешиваюсь в его личную жизнь. – Пункт пятый. – напомнил Сичень сам себе. Вот только, выйдя за дверь, он так и не смог найти Цзян Ваньиня, отчего его уверенность в том, что он сможет ему признаться, пошатнулась почти сразу. Потом и вовсе исчезла, когда ему сообщили о том, что Цзян Чэн давно покинул отель. Но почему? Вывод напрашивался сам – Сичень явно ему противен. Поэтому избегал взгляда, а, когда они столкнулись утром, и вовсе отшатнулся. Телефон не давал ему покоя, но он был слишком разочарован в себе, чтобы обратить внимание. Поставил на беззвучный режим и под охраной покинул отель. Нужно было немедленно взять себя в руки, потому что вечером предстояла встреча с госпожой Вэнь. Но он был способен лишь изображать из себя брошенного щенка – так сказала Мянь-Мянь, когда увидела его в кабинете компании. Возможно, стоило попробовать позвонить Ваньиню, но это было слишком трудно. Какие слова подобрать? Что он хочет сказать? Что Цзян Чэн хочет услышать? Почему никто не оставил инструкций на этот случай? Может, он знал бы, как поступить, вместо того, что бы отчетливо понимать, какой договор нужно подписать с госпожой Вэнь? Может ли это дело решиться таким же договором? – Рада Вас видеть, господин Лань. – сказала Вэнь Цин, входя в кабинет. – Добрый вечер. – кивнул он, вставая для рукопожатия. – Простите, что встречаю Вас в кабинете. Как Вы знаете, мне затруднительно покинуть компанию сейчас. – Да, я слышала и видела. – кивнула она, сжав его руку в своей. – Однако, позвольте спросить, почему Вы не выпустили опровержение? Мой дядя может использовать это против Вас. – Наверное, это называют надеждой? – горько усмехнулся он. – Может, он заинтересуется тем, что я молчу? Захочет узнать, в порядке ли я? – Как бы то ни было, для меня компания выше чувств. – сказала она, многозначительно пододвигая черную папку в сторону Сиченя. – Поэтому, я и выбрал Вас, госпожа Вэнь. – сказал он. – Я сделаю все, что в моих силах, но Ваши действия этому препятствуют. – сказала она. – Мой дядя хотел свести нас для женитьбы, но теперь сомневается, что Вы будете полезны. Он собирается решить, нужно ли нам это сотрудничество, если мы будем лишь деловыми партнерами. – Не беспокойтесь. – усмехнулся Сичень, просматривая принесенные документы. – Совсем скоро даже что-то решать будет не в его власти. – Как бы то ни было, я бы посоветовала вам не лезть на рожон и не показывать своих слабостей. – сказала Вэнь Цин. – Я знакома с Цзян Ваньинем долгое время и он стал для меня другом, пусть и не близким. Если с ним что-то случится, я смогу лишь предупредить, но не предотвратить. Госпожа Вэнь была права и Сичень это понимал. Она уже прошла проверку, так что ей можно было доверять. Пока он обеспечивает безопасность ее семьи, она будет на его стороне, пусть она пока и не уверена в том, что его возможности превосходят возможности Вэнь Жоханя. Если он узнает, что Цзян Чэн представляет для него ценность, то явно использует это. Хороший способ спасти его – оттолкнуть от себя, но... Эта симпатия, что растет с каждым днем, слишком сильна. Он колеблется и Вэнь Цин это видит. – Однако, если Вы преследуете лишь интересы компании, мой дядя вряд ли что-то сделает. – сказала Вэнь Цин, словно что-то придумала. – Я смогу убедить его. – Что Вы имеете ввиду? – спросил Сичень. – Господин Цзян Вам нравится и я не могу этого понять, поскольку не видела живого примера. – принялась объяснять девушка. – Однако, он все еще остается наследником корпорации Цзян и в этом плане я бы рассматривала его охотнее. – Что ж, я Вас понял. – кивнул Сичень, слегка затормозив в размышлениях. Подобное могло бы сработать, да и дядя останется доволен. А что самое главное – он сам. Но Цзян Ваньинь другое дело. Он может сильно вспылить, подумав, что его сочли лишь фигурой шахматной партии, пусть и вел себя с Сиченем довольно мило. В конце концов, никто не любит быть использованным. Только если убедить, что это необходимо ему самому. Связаться с Цзян Чэном через Не Хуайсана было проще, чем напрямую – Ваньинь словно находился в блокаде. До этого он со всеми планами поделился с Минцзюэ и Гуаньяо и, честно говоря, ожидал больше радости. Они ведь самые первые, кто поддержал его, так почему реакция такая унылая и сухая? Минцзюэ лишь сказал о возможном интервью, в котором должен будет поучаствовать Цзян Чэн, а, следовательно, и он тоже. Яо же улыбнулся, но совершенно неискренне, словно выдавливал эмоции из себя. Он мог понять Минцзюэ, ведь тот хоть и сказал, что это будет хорошим исходом для обоих, но риски просчитал только сейчас. А вот Яо... Почему он был так молчалив последние два месяца, когда речь заходила о влюблённости Сиченя? Не то, чтобы он акцентировал на этом внимание, но оставался неприятный осадок. Оставалось надеяться, что Цзян Чэн придет, потому что, как бы он не старался, но Сичень заметил появившийся в его сторону холод. Иногда он пытался отправить эсэмэски, но те либо игнорировались, либо получали односложный ответ. В какой-то момент Сичень подумал о том, чтобы сдаться. В конце концов, Цзян Чэн не обязан соглашаться, верно? Более того, у него нет для этого причин. Но Лань Хуань не был бы собой, если бы не попытался. А что он потеряет? Невольно вспоминались рассказы матери, а после ее смерти уже дяди. Любовь, которая начиналась как сказка про Золушку в итоге превратилась в метафору о птице в золотой клетке. Если ты Лань, то влюбишься раз и навсегда – этакая семейная шутка для других, на самом деле почти болезнь. Синдром Адели – диагноз, который определили отцу после свадьбы с матерью. Девушка из бедной семьи вдруг стала женой одного из двух наследников компании "ГуСу Лань". Это ли не чудо? Вот только мать не любила отца и на брак согласилась лишь из-за того, что Лань Цинхэн согласился покрыть семейные долги. Ее семья была лишь рада избавиться и от долгов, и от лишнего рта. Вот только любовь отца смахивала на одержимость и зависимость. Он заставил ее разорвать отношения со всеми ее малочисленными друзьями и знакомыми. Ревность была настолько сильной, что доходило до скандалов. Когда родился Сичень отец немного успокоился. В конце концов, теперь у них общий ребёнок и жена просто не сможет его оставить и сбежать. Потом родился Ванцзи и у госпожи Лань случился первый нервный срыв. Для нее четыре года брака словно кандалы на руках, доводящие до психического расстройства. Она предпринимала попытки к побегу – с детьми и без. Она провела большую часть жизни как птица, но не в небе, а в клетке. Там ее жизнь и закончилась. От нежелательных и болезненных воспоминаний болела голова, поэтому он просто сел на кресло в углу кабинета. Здесь рядом стоял столик и еще одно кресло. Раньше, когда у руля компании стоял дядя, а Сичень учился, они часто играли здесь в шахматы. Прямо над ними висел портрет какого-то писателя, кажется зарубежного драматурга, но имени уже и не вспомнить. Сейчас, когда кабинет переоборудовали под современные реалии, здесь была пускай перекрашенная в серый цвет стена. – Гендиректор Лань, господин Цзян ждет в приемной. – Мянь-Мянь предупредила его, на что он дал разрешение войти. У него было всего пару секунд, что пару раз глубоко выдохнуть, поправить галстук и обернуться в сторону двери. Войдя, Цзян Чэн тут же отвел взгляд и отчего-то Сичень ощутил укол вины и легкой обиды. Ваньинь был бледен и небольшой слой косметики этого не скрыл, а на фоне темно-фиолетовой мешковатой толстовки казался даже слишком заметным. Даже его легкий естественный загар пропал. Сичень поймал себя на мысли, что откровенно разглядывает Цзян Чэна, поэтому, смутившись, кашлянул и пригласил сесть на кресло напротив стола. Сам он сел за свое рабочее место и хотел уже что-то сказать, но все заготовленные слова вылетели из головы. Они же хотели обсудить решение проблемы – по крайней мере, так Сичень сказал по телефону. Так что же он хотел сказать? – Хуайсан сказал, что вы знаете, как замаскировать то, что... Кхм, случилось. – сказал наконец Цзян Чэн, посмотрев в кои-то веки в глаза Сиченя. Ваньинь был расстроен. В конце концов, Сиченю никто не гарантировал, что Цзян Чэн рассматривал его в романтическом плане и вообще осознавал, что целует его, а не кого-то другого. От этого мысли внутри заиграла ревность, нарастая с каждой минутой молчания. Что ж, пан или пропал. – Я бы хотел попросить прощения за то, что принес неудобства вашей компании. – снова сказал Цзян Чэн. – Мой поступок выходит за рамки наших отношений и мне очень стыдно перед Вами. – он виновато склонил голову. – Однако, я бы хотел это исправить и предложить кое-что. – Как вы знаете, у меня тоже есть задумка, но есть вероятность, что вам она не понравится. – сказал Сичень, чувствуя как краснеют скулы. – Выбора у нас особо нет, так что, даже если и не понравится, я просто ничего не скажу. – торопливо высказался Ваньинь. – Не хочу вас заставлять. – непринужденно улыбнулся Сичень. – Раз уж мы оба старательно тянем время, предлагаю сказать на счет три одновременно. – Прямо как дети. – вздохнул Цзян Чэн, чему то улыбаясь, но согласно кивнул. – Раз... – Два... – Три! – Мы можем начать встречаться! – Заключите со мной брак! Оба выпалили это одновременно, как и договаривались. Так же одновременно они поспешили спрятать пылающие лица. – Сичень... – почти шипел Цзян Чэн, выглядывая из-за пальцев, за которыми спрятал лицо. – Вы имеете слишком высокое понятие о принятии ответственности. – Что вы, я вполне искренен. –взяв в себя в руки, сказал Сичень. – Вы соответствуете подобранным критериям. К тому же, я предлагаю Вам фиктивный брак, который мы преподнесем, как настоящий. – Критерии? – фыркнул Цзян Чэн и на смену смущению пришло недовольство. – Я что, кукла, которую на гарант качества проверяют, что ли? – Нет, но вы мне симпатичны, как человек, и для меня этого достаточно. – улыбнулся Сичень и тут же стал серьёзным. – Я не хотел бы, что бы этот союз приносил лишь односторонюю выгоду. Мне сказали, что иногда вас донимают нежелательные ухажеры, а во время вашего дебюта столкнулись с тремя сталкерами. – Да даже так, почему сразу брак, пусть и фиктивный? – Цзян Чэн выразительно выгнул бровь. – Позвольте объяснить. – Сичень встал из-за стола, не в силах сидеть на месте. – Мой дядя как и совет директоров требуют от меня срочной женитьбы в ближайшее время. В последнее время нас с вами стали замечать несколько раз наедине и я должен извиниться перед вами за утечку информации от моих сотрудников. Ни для кого не станет неожиданностью, если мы с вами вдруг поженимся. Скорее, все будут в замешательсвте, если мы с Вами сделаем вид, что не замечаем друг друга, верно? Или неожиданно заимеем других партнеров. В любом случае, много сложностей. – Допустим, я соглашусь. – сказал Цзян Чэн, криво улыбнувшись. – Что вы будете делать? – Для начала, перейдём на "ты". – сказал Лань Хуань, открывая дверцу шкафа, а затем небольшой сейф. – Потом показал бы Вам договор, чтобы вы внесли коррективы и условия. – он достал недавно распечатанные документы. – Потом подписали бы вместе и устроили бы шоу для остальных. – он наклонился прямо к уху Цзян Чэна. – Скажу по секрету, но на самом деле старики из совета директоров приносят одну головную боль. – Хотите, чтобы я стал обезболивающим? – усмехнулся Цзян Чэн, листая бумаги. – Скорее, временным успокоительным. – поправил Сичень. – Мы заключим брак на два года, больше мне не требуется. Я дам Вам время на раздумья, но попрошу не тянуть... – Я согласен. Сичень замолчал, показавшись, что ему послышалось. – Простите, что? – нервно выдохнув, спросил он. – Не " простите", а "прости". – сказал Цзян Чэн. – Мы же на " ты" переходим, разве нет? Именно так они и пришли к тому, что имеют сейчас, когда Цзян Чэн решает задать свой вопрос, на который сначала звучит тишина. – Думаю, что я просто влюблюсь в ответ. – улыбнулся Сичень. – Это ведь работает в обе стороны, разве нет? Влюбитесь... Влюбишься ты, влюблюсь и я. "Хотя, я уже это сделал." Когда Цзян Чен ушел, явно растерянный, оставив подписанный договор на столе Сиченя, забрав с собой копию, Лань Хуань откинул голову на спинку кресла, выдыхая. – Я ведь не как отец, правда? – тихо спросил он, не ожидая ответа.