Позволить чувства

До отделения кардиологии не нужно было идти далеко, но Цзян Чэн все равно чувствовал себя уставшим. Рука, от локтя закрытая гипсом, неприятно зачесалась. Он здесь уже неделю, а смелости прийти на разговор с отцом не прибавилось. Да и с Сиченем нужно уладить одно немаловажное дело. В совокупности они провели вместе меньше четырех часов за семь дней - последствия неприятной сделки нужно подчищать самому, поэтому все, что Ваньинь просил привезти, привозил либо Вэй Усянь, либо ассистенты и помощники Сиченя. Жуть как Цзян Чэн соскучился по собакам, но заверения Сиченя, что они в надежных руках, успокоили, пусть и не сразу. Как оказалось, надежными руками была названа резиденция во главе с Лань Циженем. Тот питомцев племянника принял не сразу, устанавливая припятствие в виде каких-то правил, но все же согласился. Причин Ваньинь не знал, но его это не волновало. Самому Цзян Чэну прикрываться осмотрами и процедурами больше не стоило. Мать и так разрывалась между ними двумя - им и отцом - чуть ли не ежедневно и, если в первые дни встать с кровати и правда было проблематично, то теперь все без исключения видели, что ходить ему вполне легко и не напряжно даже без инвалидной коляски, на которую так упорно пытался усадить его Сичень. С ним тоже предстоял не легкий разговор, но встреча с отцом неожиданно стала первостепенной. Он устал игнорировать его существование. Оказалось, это сильно выматывает и, возможно, пришло время придти к компромиссу. Он думал, что упрямство досталось ему от матери. Ошибался. Один несмелый шаг по больничному коридору - и вот он уже стоит у нужной палаты, и дышать не так трудно, наоборот была какая-то легкость. Дверную ручку он открыл резко и рывком, пока давшая о себе знать решимость не угасла. Перед этим он успел взглянуть в конец коридора, где находилась развилка. Если пойти прямо к ней, повернуть направо, спуститься через один лестничный пролет и дойти до конца коридора, то наткнешься на защищенную полицией дверь. Если подумать, то палата Вэнь Жоханя находилась не так уж далеко. Цзян Чэн предпочел бы, чтобы его ранение лечили сразу в тюрьме, но он все равно считался пострадавшим, а значит, закон все еще мог встать на его защиту, пусть срока избежать у него не получится. Впрочем, адвокаты Сиченя легко докажут его невиновность и выбьют меньшее наказание в суде. В конце концов, он выстрелил в человека, пусть и не убил. Ваньинь старался надеяться на лучшее. В палате отца было темно несмотря на то, что время приближалось к полудню. Возможно, всему виной было солнце, еще не дошедшее до западной стороны здания больницы. Цзян Фэнмянь был бледен и что-то подсказывало, что это не только от внезапного шока и стресса, но и приема таблеток и капельниц. Сичень обещал вернуть компанию обратно отцу, как только разберется со своими проблемами, а пока больничные счета делили между собой Вэй Усянь и мать. - А-Чэн, - в голосе отца Ваньинь впервые услышал что-то, похожее на заботу, столь непривычную, что он рассеяно застыл, - я ждал тебя. Проходи. В палате был небольшой диван на два человека и стул, стоящий прямо у кровати отца, но Цзян Чэн не Вэй Усянь, а значит... Раньше он считал, что держаться к отцу близко - непозволительно. Все же, им нужно было держать лицо на людях, а дома у отца времени на него не было, поэтому отвлекать от работы родителя запрещалось. Цзян Чэн сел на диван. Он был рад тому, что отец сделал первый шаг, но несмотря на это они и правда не были близки, а пойти на встречу слишком рано он не мог - все же, неизвестно, что хотел ему сказать отец. - Как ты себя чувствуешь? - спросил Цзян Чэн слишком тихо и задал свой вопрос повторно, когда понял, что находится слишком далеко от отца, чтобы тот услышал. - Хотят выписать через две недели. - ответил отец, погладив левую половину груди - худое запястье со слишком большим или плохо закрепленным больничным браслетом бросилось в глаза. - Я и правда задержался здесь. Хочу встать на ноги прежде, чем господин Лань вернет мне компанию. Цзян Чэн поднял взгляд на отца. Он размышлял об этом. Но не был уверен. В ближайшее время ему не встать перед камерами даже для банальной фотосессии. На самом деле, он понимал, что отец в нем нуждается и сейчас все их недопонимания казались сущим пустяком. Он больше не ощущал ревностной обиды. Ведь в конце концов, именно этот человек дал ему все, что мог, пусть и заменял любовь строгостью. Он хотел ему помочь и прямо сейчас был в силах это сделать. Он вполне мог пожертвовать одной мечтой, что бы сбылись другие. Вэнь Жохань пример того, как правильно отодвинуть семью на второй план, если считаешь ее баластом. Ваньинь не считал и становится таким не хотел. - Я хочу вернутся. - прозвучало жалостливо, словно он жалел о принятом давно решении, поэтому решил исправится и дополнил: - Я унаследую тво... нашу компанию. По крайней мере, до совершеннолетия ребенка А-Ли. Отец не был в восторге, но смотрел долго. - Ты всегда казался мне головоломкой, которую я должен разгадать, как хороший родитель, но не смог этого сделать. - сказал отец, медлено растягивая слова, словно тянул время. - А-Ли и А-Сянь всегда были открытыми для эмоций, поэтому их желания я прочитал едва ли не сразу, как они заговорили однажды. Но ты всегда молчал, хмурый и серьезный, а я не удосужился обратить на это внимание и спросить тебя. - Поэтому, решил, что я хочу быть твоим наследником. - догадался Цзян Чэн. Фэнмянь кивнул. - Твой взгляд был настолько осуждающим, когда они говорили об этом, что мне всегда казалось, будто ты все для себя решил. - вздохнул отец. - Сейчас я понимаю, что то была зависть. Я возложил на тебя так много, забыв о том, чего ты хочешь по-настоящему. Оглянуться не успел, как ты огорошил меня признанием о том, что тебе никогда не нравился бизнес и твоя мечта - стать актером. Признаюсь, я тогда сильно вспылил и наговорил лишнего. Прости меня, А-Чэн. Я был для тебя не лучшим родителем. Столько опросов, слов и признания сейчас крутились у него в голове, что он не мог придумать, что сказать сначала. Поэтому молчал. А еще потому что отец на самом деле дал пищу для размышлений и был с ним искренен. Цзян Чэн к такому не привык, поэтому не знал, как реагировать. - Ты тоже прости меня. - сказал он после долгой паузы. - Я подвел тебя и наше дело. Из-за этого ты связался с Вэнями. - Скорее, из-за своей гордости. - хмыкнул он, словно они говорили о пустяках, вроде завтрака или погоды. - Не обратился за помощью к бывшей жене и пошел к конкурентам, лишь бы не быть в долгу у тех, кто готов был помочь мне просто так. Нам с тобой правда предстоит многое обсудить, А-Чэн, но сейчас мы оба слишком вымотаны последними событиями. Твоя мать и сестра волнуются о том, что у тебя может выработаться постравматический синдром. Поговори с ними в любом случае. Цзян Чэн кивнул и, не зная, что еще сказать, попрощался и направился к выходу из палаты. - Я рад, что мы положили начало нашему примирению. - услышал он, закрывая дверь, но реши сделать вид, что не заметил этих слов. Как только он оказался в коридоре, мысленно подумал: "Я тоже". В его палате, убирая цветы в вазу, стоял Сичень, который, заметив его, улыбнулся с облегчением. - Я правда начинаю опасаться твою родню, любовь моя. - сказал он и Цзян Чэн подумал о том, что ему, пожалуй, не помешает дополнительная терапия для сердца или что-то бодрящее, потому что от этой улыбки заныло сердце, а ноги подкосились. Он правда скучал по Сиченю, но понимал, что тот старается на благо их будущего. Которое, без сомнения, предполагает их наличие в жизни друг друга. Однако, начали они все это слишком быстро и неправильно. Поспешили, как подростки в первую весеннюю любовь. Лань Сичень на самом деле был его первой любовью, пришедшей лет на десять позже и со школьными романами под лестницей не вязалась совершенно. Эти чувства включают в себя более взрослое влечение, притяжение. А их друг к другу тянет, как магнитом с одинаковыми полюсами. Отпускать эти чувства, а вместе с ними и объект их возникновения, Ваньинь не собирается. Не сейчас. Никогда. Однако, Сичень, пусть и заботливый заставляющий влюбляться в него еще сильнее с каждым случайным прикосновением, скрыл от него нечто важное. Умолчал о том, что в родном городе ему грозит опасность и решил в одиночку сыграть в мученика. Совершенно не понял, что Цзян Чэн такой акт самопожертвования не оценит. Особенно, он не был рад узнать правду от Вэнь Жоханя. Не был рад внезапному похищению и тому факту, что руку практически раздробили. Тем самым поставили крест, пусть и временный, на мечте всей его жизни. Да, это сподвигло его помириться с отцом, но он не хотел делать этого такой ценой. Им нужно прекратить это. Ваньинь знал, что остынет со временем, но пока в нем закипала ярость, противоречившая теплому чувству любви, он не мог думать рационально. Он любил Сиченя и ощущал это, приятное чувство, но странная обида, липкая, словно клей, будто перекрывала все, что он ощущал всего две недели назад, в тот момент, когда на всех порах бежал к Сиченю, в его обьятия, надеясь спрятаться; когда чувствовал себя в безопасности рядом с ним, которая рассыпалась на мелкие осколки, стоило только утащить его прямо из под носа Хуаня. Ему нужно было разобраться в себе и понять, хочет он этого или нет. "Да" - кричала часть, желавшая Сиченя всеми фибрами тела. "Нет" - диктовал разум. - Нам нужно разорвать контракт. Кто-то должен был сказать это и, прежде, чем Ваньинь продолжил, Сичень почти рухнул на колени. Цзян Чэн замолчал, но чувствовал, что мышцы на его лице и не думают расслабляться. Сичень слишком резко опустился на кафель и Ваньинь почти подскочил к нему, что бы проверить чужие колени на наличие синяков. Нет, он не может вечно уступать ему. Он устоит перед этим желание опуститься рядом, притянуть к себе здоровой рукой и взять слова назад. Им обоим это нужно. Ваньинь должен сосредоточится на выздоровлении, Сичень на компании. Сейчас они должны отпустить друг друга. Цзян Чэн сделал первый шаг на ослабевших ногах и сел на край кровати. Прошел мимо Сиченя, который спустя минуту пришел в себя и встал, медленно вдохнув пару раз. Сам Ваньинь не сразу сообразил, что на какое-то время перестал дышать и тоже сделал вдох. Здесь пахло почти как в палате отца, примешивался совсем ни к месту запах цветов смешанный с запахом чего-то горького и спиртового. - Хорошо, давай обсудим это. - напряженно, по-деловому сказал Сичень. - Ты хочешь разорвать только наш контракт, верно? - Нет, не только. - выдохнул Ваньинь и почти на одном дыхании выпалил все, что надумал за это время. Знал, что Сичень не отпустит так просто. Ваньинь и сам не хотел уходить, но чувствовал, что так было нужно. Он отдалился от семьи, полностью сосредоточившись на Хуане, что совершенно забыл, что упускает свое драгоценное время с братом, который совсем скоро уедет в Штаты. Его будущий племянник, который мог остаться без дяди, утонувшим в собственном "Я". Отец, который, не дождавшись, решил сам начать строить мост к его берегу. Его мир не должен крутиться вокруг их с Сиченем маленькой семьи с очень непрочным фундаментом. - Я просто считал, что заслуживаю хотя бы немного твоего доверия. - под конец монолога голос Цзян Чэна стал совсем сиплым, поэтому он прокашлялся. - Но ты не рассказал мне самого главного. Мог не говорить о своих блестящих бизнес-стратегиях, но ты мог бы сразу сказать что-то вроде "Эй, ты можешь пострадать из-за меня, так что свали-ка, пока я все не решу". - Ваньинь не пытался смягчить свои слова - хотел быть честным, как когда-то сказал Сиченю. - Ты прав, я виноват. - послушно закивал Сичень. - Но я не могу... Боюсь, что отпускаю тебя навсегда. - он попытался взять Ваньиня за руку, но тот ее отдернул. - Я люблю тебя. - опустил Сичень голову, сдаваясь.