С возвращением, старейшина Илин

      Храм Гуаньинь не то, чтобы пользовался большой популярностью, скорее люди заходили сюда по привычке. Ну или полюбоваться храмом исключительно с эстетической точки зрения. Тот, кто его строил, знал толк в красивых вещах. Убранством, храм напоминал леденец - яркий и красочный. Особым его достоянием считалась статуя, расположенная в самом центре храма. Лицо женщины, которую изображала статуя, казалось печально-усталым.       – Согласно официальным данным эта статуя покровительствует прежде всего женщинам, познавшим материнство. С учётом года его постройки, наш старый приятель вполне мог посвятить этот храм своей жене, потерявшей единственного ребенка и в последствии сошедшей с ума, – пояснил Ванцзы, оглядываясь по сторонам.       – Ребёнок родился мёртвым? – Вэй Ин пропустил слишком много событий в связи со своей преждевременной кончиной и сейчас, пытался наверстать упущенное.       – Живым. Был убит в возрасте пяти лет одним из личных врагов Цзинь Гуанъяо, – пояснил Лань Чжань.       Им с братом стоило немалых усилий пробраться сюда. Нет, сам храм был открыт для посетителей и погулять по нему можно было в любой момент, но им нужно было нечто другое. А дать им возможность заниматься здесь археологическими работами никто не спешил. Неделя переговоров, некоторая сумма денег и им разрешили остаться в закрытом на ночь храме на коллективную медитацию. Иного объяснения столь странному желанию придумать не смогли даже они.       – Врагом ли? – усмехнулся Не Хуайсан.       Вэй Ин с любопытством посмотрел на друга детства, родом из прошлой жизни. Не Хуайсан всегда казался ему таким несмелым, таким зависимым от брата, а смотри-ка, вполне смог провернуть авантюру, растянувшуюся на несколько сотен лет. Не столь уж и зависимым он оказался и далеко не столь уж слабым.       Лань Хуань резко повернулся и посмотрел ему в глаза. Он знал Не Хуайсана чуть больше чем думал сам и чуть меньше чем хотелось бы. Но сейчас и он был в некотором недоумении.       – Кажется, кое-кто знает больше чем говорит, – прищурился Вэй Ин.       Атмосфера в храме была столь же далека от медитации, как жаркий летний полдень далёк от полнолуния. Пятеро мужчин переглядывались, ожидая кто заговорит первым. Как ни странно первым заговорил Вэнь Нин, который до сих пор стоял в стороне, скрыв лицо излишне бледное для живого, капюшоном.       – До клана Вэнь доходили кое-какие слухи... Не очень хорошие. Я бы сказал даже очень плохие... Простите...       Лань Чжань закатил глаза, несомненно этот тип ему не нравится. В первую очередь тем, что был мёртв уже не одну сотню лет, во-вторую очередь тем, что Вэй Усянь был излишне привязан к нему,чувствуя свою вину за судьбу последнего из опального клана. А сейчас выяснилось, что в-третью очередь потому, что тот знает больше чем говорит и всё время извиняется.       – Так какие слухи доходили до вас? – вкрадчиво спросил Вэй Усянь.       Задай подобный вопрос кто-то другой и Призрачный генерал замолчал бы на следующий десяток лет, и ни одна сила в мире не заставила бы его открыть рта. Но Вэй Усянь это было совсем другое дело.       – Говорили, что его жена... Тогда ещё только будущая... Она вроде как даже сестра...       – Чего? – практически хором спросили Вэй Ин и Лань Чжань.       Парень окончательно смутился и замолчал. Клан Вэнь был слишком силён, чтобы бояться чего-нибудь гнева, и слишком надменный, чтобы уважать чью-то жизнь. В клане Вэнь не было запретов на обсуждение и осуждение личной жизни главы клана Ланлинь Цзынь.       – Поговаривают... Точнее поговаривали... Что Цзинь Гуаньшань взял силой мать Цинь Су.       Вот кто-кто, а Цзинь Гуаньшань мог, да, собственно, из таких эпизодов и кратковременных интрижек состояла практически вся его жизнь. Он только и делал, что бегал по проституткам, изменял жене и плодил незаконорожденных детей. Так что могло бы помешать ему изнасиловать жену одного из своих соратников?       – Это не единственный неприятный эпизод на репутации Цзинь Гуанъяо. Хотя, должен признать, что он один из самых мерзких, – произнёс Не Хуайсан, со странным выражением на лице.       Лань Хуань только вздохнул. Если раньше у него были только лишь подозрения, то теперь он был более чем уверен в том, что знает, чьих это рук дело. Однажды, ещё в те времена когда Не Хуайсан был главой клана Не, а сам Лань Хуань был известен как Первый нефрит своего клана, Не Хуайсан сказал ему одну странную вещь. Тогда он не обратил на это внимание, сейчас же начал понимать, что зря. "Моё слово никогда не будет так же весомо как слово Цзинь Гуанъяо, как бы я не силился донести правду, его сладостная ложь будет весомее моей правды. Но однажды всё изменится. Мой брат требует этого и он это получит. Даже если на это уйдёт не одна сотня лет". Тогда он даже не предположил, что первая часть этой фразы имеет непосредственное отношение ко второй, сейчас же это было очевидно.       – Почему ты не сделал этого сам? – спросил Лань Хуань мужчину.       Тот виновато улыбнулся. Что-что, а извиняющаяся улыбка получалась у него лучше всего. Никто до сих пор не раскусил за ней хитрого и умного политика. Как никто не сопоставил расцвет влияния клана Не с периодом когда им управлял "Незнайка". На главу клана смотрели со снисхождением и практически не обращали внимания на сам клан, тем самым буквально развязав им руки. И действительно клан Не смог многого достичь. Не Хуайсан добился куда большего чем его всесильный и премногоуважаемый брат. Но никто так и не признал его заслуг. Было в этом что-то до обидного странное.       – Кто бы мне поверил? И это не говоря уж о том, что мои способности не столь велики. Удержать душу моего брата я точно не смог бы.       – Где его голова?       – Здесь. Ты ведь и сам догадался.       – Для чего он строил этот храм? Для чего он убил Не Минцзюэ? Что скрывал Цзинь Гуанъяо? Расскажи.       Это звучало одновременно как просьба и как приказ. Словно Лань Хуань и сам не знал как ему обращаться к Не Хуайсану сейчас. Однако тот не возразил, словно он давно этого ждал.       – Не на все вопросы я могу дать ответ. Мне известен и этот храм, и даже то, что было здесь до него. Место, которое Цзинь Гуанъяо любил и ненавидел на столько, что сжег до тла, вместе с людьми, жившими тут. И отстроил заново, создав этот храм. Тут был бордель. А матерью нашего уважаемого главы клана была проститутка. Гонимая, презираемая женщина, но он её любил. Любил на столько, как не любил больше никогда и никого. Вообще любовь не была его коньком, ненависть давалась ему куда лучше. Почему он убил брата? Не уверен, но думаю, что брат слишком давил на него.       – Печальная история. Так зачем же мы здесь? – Вэй Ин скрестил руки на груди.       – Ну для начала найти голову Не Минцзюэ, – пожал плечами Не Хуайсан.       – Ты же сказал, что она здесь, – в голосе Вэй Ина звучало некоторое сомнение.       – Я не говорил, что знаю где именно она находится. На момент смерти Цзинь Гуанъяо, а я его на пару лет пережил, голова находилась здесь. Но истинное её место погребения мне неизвестно.       Раздался шорох, заставивший всех обернуться. Естественно никакой головы там не было, всего лишь Лань Ванцзы, достающий из специального футляра свой драгоценный гуцинь. Пожалуй, это было логично, возможно духи женщин, погибших здесь, или любой иной дух, кто мог бы прожить свет на эту историю, всё ещё в храме. Пальцы перебирали струны, заставляя их петь протяжно и тоскливо. Лань Ванцзы играл "расспрос".       – Здесь душа, – коротко сказал он.       Не Хуайсан с некоторым чувством превосходства посмотрел на окружающих. Он слишком долго ждал этого, он знал, чью душу найдёт здесь.       – Спроси, эта душа принадлежит... Ему? – задумчиво сказал Вэй Ин. Лань Чжань согласно кивнул и вновь ударил по струнам. В ответ нечто, чему не было и не могло быть объяснения в рациональном двадцать первом веке тоже задело струны, заставляя их звучать.       – Нет, – несколько недоумённо ответил он.       Вэй Ин повернулся к Не Хуайсану, однако, тот тоже молчал и только слегка хмурил брови.       – Спроси, это мужчина, – сказал Лань Хуань.       В этот раз ответ прозвучал куда быстрее.       – Нет, – ответил Лань Чжань.       Все замолчали. Далеко не одна женщина имела непосредственное отношение к этому месту.       – Это его мать? – осторожно спросил Лань Хуань.       Спустя полминуты Ванцзы устало кивнул. Да, к ним пришла мать опального главы клана.