Тоже мне, причуда на мою голову...

Бакуго настолько увлёкся приготовлением завтрака, что уже и думать забыл, как Мидория в слезах произносил его имя. И что только ему там снилось? Непонятно для чего, уже не так сильно трясущийся Изуку всё снова и снова прокручивал свой сон.

*Сон от лица Мидории*

Денёк выдался тёплым, но совершенно холодным для душевной обители. Я стоял на станции, ожидая, когда придёт Каччан. Он говорил, рейс на 18:00, но я пришёл гораздо раньше. Так тяжело осознавать, что родной тебе человек уезжает, отдаляется от тебя на несколько тысяч километров… …и больше никогда не вернётся. Я нервно поглядывал на циферблат, расположенный над платформой, но чтобы распознать время, приходилось всё время утирать накатывающиеся слёзы. Как говорится: «Слезами горю не поможешь», но они дают хоть как-то выплеснуть эмоции, почувствовать себя живым, или же совершенно опустошенным… Непонятно. Всё смешалось воедино. 18:40 Вдалеке показался знакомый силуэт, который я так тщательно старался запечатлеть в своём сердце. Каччан одет в черную майку и черные шорты, на ногах черные сланцы с белой подошвой, а на плече темно-зеленая сумка с вещами. Интересно, как он смог всё в ту уместить? Но меня это мало волновало. Взгляд рубиновых глаз становился всё чётче по мере приближения Каччана. На его губах воцарилась лёгкая улыбка или, скорее, ухмылка. Такая привычная для его харизмы, которую я никогда не смогу увидеть собственными глазами. — Уже все глаза натёр, Деку? — Н-нет, тебе кажется… — я попытался улыбнуться, однако вышла лишь перекошенная физиономия. — Я вижу тебя на сквозь. Этот бархатный голос так и кружил голову. Хотелось по максимуму запомнить его звучание, приятный басистый шелест, что ни единожды будет будоражить нутро. — Каччан, я… Не успел я договорить, как он резко прижал меня к себе, плотно вжимаясь своими руками в мою спину. Естественно, ничего не оставалось, — как ответить на его объятия. Я дал волю эмоциям. Слёзы так и текли ручьём, скатываясь по плечу Кацуки. В ответ на мои всхлипывания он недовольно выдыхал воздух в шею, тем самым обжигая её своим горячим дыханием. — Каччан, я не хочу… — Прости, Деку, — перебил он меня снова. Тихий плач сменился горьким рыданием. Время будто остановилось, весь мир был поставлен на паузу. И всё равно было на косые взгляды прохожих. Пусть думают, что хотят, но я не посмею потратить последние мгновения нашей последней встречи зря. Предательский голос женщины из громкоговорителя заставил биться сердце чаще. ~Уважаемые пассажиры… Пожалуйста, замолчи. …объявлена посадка на рейс… Нет, не продолжай… Перестань говорить, пожалуйста! Дай побыть с ним ещё немного! …поезд отправляется ровно в 19:00. Спасибо.~ Кажется, я возненавидел в эти секунды всё на свете. Всё то, что отнимало у меня его. Забирало, вырывало прямо из рук, утягивая в кромешную тьму неизвестности. — Тебе пора. Каччан будто застыл, совершенно забыв о том, что ему нужно уехать. Но вскоре опомнился, сморгнув наказывающиеся слезы. — Я обещаю, что мы ещё обязательно увидимся. Мне почему-то так не кажется, Каччан. — Да. Я буду ждать. Мы всё ещё стояли и обнимали друг друга под шумные сборы людей, всеобщую суету и крики провожающих. — Иди, — прохрипел я, еле сдерживая находящую истерику, — иначе точно не смогу отпустить, — хотел я сказать это чётко, но голос всё равно дрогнул, оставляя неприятную горчинку на горле.

*Конец сна Мидории*

Этот сон казался таким реалистичным… Изуку всё ещё надеялся, что Бакуго не видел его слёз. Он представить не мог, сколько бы издёвок пришлось терпеть, сколько насмешек в свою сторону! — Деку, твою мать! — Кацуки резко пихнул дверь ногой так, что она отрикошетила от стены, а Мидория подскачил как напуганный кот, — Чё торчишь тут? Я что, зря жрачку готовил?! Он готовил… Для меня? Быть того не может. — Я и-иду. Ботаник аккуратно старался протиснуться между проёмом двери и Каччаном, но немного коснулся своей грудью его груди, отчего щёки обоих чуть покраснели. Друзья притопали на кухню. Только что приготовленная яичница с беконом приятно пахла, заставляя распыляться желанию поскорее её съесть. Этим, собственно, оба и занялись. Трапеза прошла в глубокой тишине, разве что, изредко скрежетали вилки о поверхность тарелок. — Спасибо тебе, Каччан. — А? — Бакуго взглянул на уже переодевшегося в свою одежду Мидорию, нервно переминающегося с ноги на ногу. — Я говорю, спасибо, что пустил в дом, дал свою одежду, накормил… Обоим показалось, что должно быть продолжение фразы, но Изуку предпочёл промолчать. Навряд ли бы Кацуки оставил это без диких насмешек. — Ага. Всё, проваливай уже. Бакуго прошёл в коридор следом за Изуку, но когда зеленоволосый приоткрыл дверь, заговорил. — Если опять куда-то, э-э, встрянешь… Не мои проблемы, конечно, но… Эм… — пытался собраться с мыслями подрывник, — Короче! В следующий раз стучись, придурок, а не карауль втихоря, понял? Глаза Деку по-детски засияли от этих слов. — Понял. Пока, Каччан. На прощание Кацуки ничего не ответил, лишь продолжал смотреть в след уходящему другу, мысленно сказав: Пока, Деку…