По ту сторону солнца

Через панорамные окна пробивается дневной свет и освещает всё помещение. Комната просторная, с высокими потолками, а сама квартира явно подходила под описание новейшего пентхауса. На декорации и качесвтво явно не скупились: невысокий журнальный стол перед ней — вещь дорогая и сделанная на заказ, уж на подобное глаз у неё наметан; диваны с хорошей обшивкой и запахом новизны. Если говорить откровенно, забывая о цели визита, окружающих её янки и нагнетающее напряжение исходящее от Шибы Тайджу… То место сегодняшней сделки отменное. — Моё время дорого стоит. — напротив Коды, раскинув руки и закинув ногу на ногу восседал Глава десятого поколения Черных Драконов и по совместительству, человек в чьих «профессиональных» услугах она нуждалась. — Прошу прощения. Вид открывается дивный, я не заметил как замечтался. — Сегодня Кохэку говорит так мягко и вычурно насколько возможно, перестраивает свой акцент под далеко не Токийский и в целом старается на всякий случай избегать привычной непринужденности. — Вернемся к делу. Ценовой вопрос мы уже решили, впрочем как и всё остальное, — нужно было признать, хоть слухи о буйном нраве и трудном характере главы десятого поколения расходились далеко впереди него и даже сейчас прослеживались в отдельных моментах… Ямадзаки не могла игнорировать тот факт, что в моменты касающиеся работы — Тайджу показывал себя очень и очень деловито. Кохэку согласно кивает и тянется к ранее оставленной чашке, неторопливо отпивая. — Но один момент меня напрягает. — Шиба перебирает условия договора, всматривается, Казалось бы, поверхностно, однако в дейсвительности — все детали внимательно изучены и проверены. — Если дело не в репутации Черных Драконов, тогда отчего не обратиться к Братьям Хайтани — они крышуют Роппонги. Уверен, что уладить проблемы в Минато через них — проще и быстрее. Кохэку скрывает сытую ухмылку за новым глотком. — И не нужно говорить про расценки, Фурихата-сан. Благодаря основной клиентуре, наш ценник не ниже. — Коконой Хаджимэ улыбается вежливо и почтительно, но нотки игривости и фальши сквозь неё всё-таки пробиваются. — Не знал, что у вас принято пренебрегать работодателем, — Акира пренебрежительно морщится, чеканит слова с холодной неприязнью и украдкой бросает взгляд на молчавшую девушку. — Вас не должны волновать причины, до тех пор пока платят. И замечу, весьма щедро как для толпы бестолковых янки. Этот фарс ему не нравится. То как Кохэку-сама выкручивается, изощряется цепляя на себя весь этот маскарад. Подобные ухищрения её попросту не достойны, но она только пожимает плечами и отмахивается, с точной убежденностью, что скоро это прекратиться раз и навсегда. Уж если она способна ждать, чего стоит его терпение? — Слишком громкие слова, для тех у кого особо нет вариантов. — Инуи вздергивает бровь в секундном приступе злости и щурит яркие хризолиты в недобром взгляде. Парочка перед ними — странная. Некий Фурихата, сидит с ровной спиной и расслабленным выражением на лице — его не трогает ни чужие подозрения, что вылезают наружу во время важной сделки, ни самовольничесво, с открытой враждебность со стороны подчиненного. В конце концов и условия были поставлены не так как у всех предыдущих бизнесменов и богачей, которых просто прижали к стенке. В этот раз, нужно было запугать и устроить погром в четко обозначенных точках по всему Минато. Все объекты — ночные клубы. — Довольно Аки-кун. Мы тут ведем цивилизованную беседу, — с небольшим звоном та ставит чашку на стол и с заискивающей улыбкой скрещивает руки. — Прошу меня простить, — эмоции на лице ранее источавшего злобу и отвращение изменилось за несколько фраз. — Что до твоего вопроса, … — Кохэку с вопросом обратилась к стоявшему по левую сторону от Тайджу парню с лисьим взглядом. — Коконой Хаджиме, Фурихата-сан. — Что до твоего вопроса, Хаджиме-кун, то тут всё просто. Братья Хайнани — лицо заинтересованное, а потому я не могу быть уверен в их… Искренности? — Кохэку глядит на Коконоя прямо, с еле различимым снисхождением, будто услышала очень глупый и детский вопрос. На фамильярное обращение тот непроизвольно дергается. — Я утолил твое любопытство? — Этого достаточно. — на вопрос отвечает уже сам Тайджу. — Хватит, Инупи, Коко. — Да, Босс. Заканчивая и так затянувшуюся беседу, Шиба подымается с дивана паралельно с Куродой и протягивает свою большую ладонь: — Надеюсь, мы оба останемся в плюсе! — и уже не сдерживает широку и по-звериному хищную ухмылку, больше походящую на оскал. Кохэку смотрит на чужую руку со смешанными чувствами. Перед ней, как щит возникает уже другая рука. Акира оглядывает щедрый жест Тайджу как плевок в её сторону. Пусть даже, тот ничего и не подозревает. Даже так! Они совершенно на разных уровнях и не такому отбросу. — Благодарю за встречу, но пожинать плоды мы будем потом. И пусть голос Исикавы пронизан натужной вежливостью с привкусом наглой лжи на кончике языка, Курода не против. Это даже забавно. Она незаметно для всех дергает уголком губ в смешке и перебивает начавшего закипать Тайджу. — Приятно было иметь с вами дело, но мне пора. Уже разворачиваясь, ей в спину прилетает: — Вы бы держали поводок потуже! Того гляди, эта шавка и кусаться начнет! На Тайджу бросают мимолетный взгляд оттенка серого хрома — острый, с намеком на глумливость. Слова прорезают пространство мягким переливом тягучей патоки. — Я не возражаю. Руку хозяина никогда не спутаешь с чужой.

***

Когда Хина с важным видом поправляет берет на манер детективной шляпы и на полном серьезе рассуждает о тайнах похождений Эммы — Такемичи бы в пору умилиться. Сморщив нос и сузив глаза в разных оттенках подозрений и гипотез, девушка вызывало трогательно-щемящее чувство в груди и тепло по всему телу. До того момента когда Ханагаки успевает осознать весь масштаб трагедии. Всё таки не так давно он сам распрощался с Доракеном, а теперь с затаённым ужасом наблюдает как блондинка с радостной улыбкой кормит Майки десертом. Чем не романтическая идиллия? И непойми откуда вылезший Ямагиши со своим багажом разных сплетен и слухов за пазухой — вот вообще не делает положение легче. — Кто-то видел как они выходили из дома Майки. Поговаривают, что Эмма, именно такая девушка… — сделав красноречивый акцент Ямагиши задумчиво трет подбородок, когда Хината уже готова озвучить вынесенный вердикт. — Значит загадка решена, Ватсон! — девушка решительно указывает пальцем на Такемитчи и прежде чем продолжить, её прерывают. — «Такая» — это какая именно? Будь любезен подсказать. — и пусть голос звучал мягко и вежливо — тень нависшая над сидящем парнем не казалась такой располагающей. — Кода-сан! Кто снизу, кто со стороны в ту же секунду обратили внимание на новоявленного участника беседы. Тот возвышался за спиной Ямагиши-Куна и глядел на того с немым ожиданием и приветливой улыбкой. На восклицание Такемитчи и мгновенное узнавание, Ямагиши в быстром темпе дернулся и с небольшой косолапостью встал на ноги осматривая парня перед собой. Бегло пройдясь по внешности янки, подросток сначала позеленел, посерел, а затем и вовсе слился с белыми стенами бетонных плит — и все за одно мгновение! — Это пиздец, Такемичи! — отскочив к опушавшему парню, тот начал остервенело дергать оного за рукав и уже шепотом протараторил — Нельзя, чтобы и Он сюда привалился! Вот тогда действительно — армагедон! Кто не в курсах, что Ямантака по уши втре… — Скажи своему другу, Такемучи, что за подобный треп принято отвечать. — смерив мрачным взглядом, криво разинувшего рот Ямагиши и предупреждающе похрустев суставами пальцев, Кохэку продолжила — А то он уже наговорил на поход к стоматологу. Уж не знаю, что за Санта Барбара у вас в головах, но не портите мне настроение. Обернувшись в сторону дрожащего парнишки, тот невесело хмыкнул. — И за «такую» ты ещё не в больнице, парень, только по причине моего неизмеримого великодушия. Уже не обращая внимания на скопившуюся группу наблюдателей, Кода молча направился в первоначальном направлении. — Ямагиши-кун, — Чего? — Не знаю почему, но кажется, что сегодня ты везунчик. — А-ага. Ханагаки, пусть и не был в тесных знакомствах с удаляющимся человеком, но за те немногие их пересечения, мог заприметить пару важных, на его взгляд, вещей. Пусть большую часть времени Кода-сан и ведет себя с несерьезной веселостью и намеком подстрекательсва в словах и жестах, злить его, по-настоящему и серьезно — было категорически противопоказанно. От одного только взгляда становиться жутко до одури. Но будто бы вспомнив о чём-то, Такемитчи обратился к другу с вставшим в голове вопросом: — Что за «Ямантака»? С секунду потупив на него, школьник с недоумением проговорил: — Ты же участвовал в последней битве? Разве не вкуриваешь? Ханагаки отрицательно покачал головой. На это Ямагиши вскинул бровь и с сомнением посмотрел на искренне не врубающегося приятеля. — Так Кода же с Ханмой зарубился. Те кто это видел, даже всерьёз говорили, будто за противостоянием чудищ смотрели! Это ж надо, так наёбывать — мол, к ним и на пушечный выстрел не могли подойти — ничего не замечали, словно убить друг друга пытались! — Ну так и что? — слушать пересказ разных версий и сценариев Ханакаги час не собирался. — Ну так и вот, — Ханма по итогу продул, а теперь вспомни как его среди ваших кличут. — Ямагиши чувственно поправил спозжие очки и с огнями в оба глаза продолжил. — Бог Смерти из Синдзюку… Значит, поэтому — Ямантака? — В точку. — Как-то… Жутковато что ли? — А ты когда в неженки заделаться успел? За такой недолгой беседой, Такемичи к собственному разочарованию пропустил несколько ключевых моментов. Во-первых — исчезновение Хинаты, её последующее возникновение с откровенной тирадой возле «раскрытых» Эммы-чан и Майки, а так же сиюминутных обгон замершего на задворках столпотворения Коды. — Как же так, Эмма-чан! — с яростным изумлением и чувствами продолжала девушка, — Мало того, что ты никак не бережешь чувства Коды-сана, так ещё и сдаться решила! По всей видимости, о существовании некоего любовного треугольника в который сегодня, не без подачи Ямагиши, умудрился втиснуться Курода, Тачибана была твердо уверена. — Я уже запуталась. О чем ты, Хина-чан? — абсолютная мешанина и непонимание всего, сгущались только сильнее. Молчавший все это время Майки влезать особо не горел желанием, но всё равно не мог уловить сути притензий. — Зато я кажется догадываюсь. — протяжный вздох со спины перевел всеобщее недоумение на новоприбывшего Кохэку. Тот с сомнение взглянул на карамельного цвета макушку. — Твои умозаключение… несколько поспешны. Правда тебя может и разочаровать, она не так интересна как твоя интропритация. — пожав плечами на пылкий взгляд девушки, парень продолжил, — Увы, но сидящие перед тобой — брат и сестра. Что до моих «чувств», то тут тоже всё проще. Я Доракену не соперник. — Что за соперничество? Возникновение в этом сыр-боре Доракена вызвало еще большее количество уточнений. И пусть Такемичи остался рад, тому что никто ни с кем не рассорился, а его ранние подозрения не оправдались в самом худшем ключе, наблюдать за искренним счастьем Эммы было приятным дополнение. Врученный парнем подарок был трепетно и нежно прижат к груди, а взгляд пестрил почти детской радостью. Ханагаки искренне радовался за девушку. Кто бы, что ни говорил — Эмма любит Дракена. За такими рассуждениями он не сразу заметил как по-странному улыбка Коды переросла во что-то более рваное. Во всяком случае, это продолжалось не дольше секунды и кажется не было замечено кем-то ещё, помимо его самого. В конце-концов, Такемичи уже был готов уйти и продолжить прогулку, но только теперь, со своей девушкой. Судя по всему — сегодня это ему сделать не удастся. — Есть минута, Такемитчи? Вопрос последовал от того человека, от которого Ханагаки меньше всего ожидал получить. Но даже не оглядываясь на явную растерянность, что буквально вырисовывалась в лице и голосе Такемичи, Кода не обращая на это внимание, молча ожидал ответа. Ничего не добавляя к уже озвученному. Находясь в отдалении от бурной компании, среди зданий и редких прохожих. Боясь как-то не так ответить, парень скоро кивнул и перекинувшись парочкой слов с Хинатой и Наото, попутно извиняясь за несостоявшееся свидание, взрослый в теле школьника последовал за Куродой.

***

Что-то в этой просьбе звучало, как-то в чем необходимо было участвовать. Весь, тот путь что они проделали в молчании, Такемичи провел в своих собственных мыслях. Откровенно признаваясь, он не понимал Коду. Может тому виной их немногое общение или попросту отсутсвие его роли в бурной канве из прошлого-будущего, но некоторые его слова или действия он не воспринимал как часть чего-то целостного, общего. Всё по отдельности и урывками крутилось и никак не складывалось в картину под красноречивым приписанием снизу. Тот раз, когда они с Чифую напрямую обратились к Коде с предложением-просьбой помочь предоставить вязкие доказательства об остранении Кисаки из банды, он опроверг ссылаясь на нехватку улик и связующих цепочек. В это было не трудно поверить — говорил и изъяснялся тот логично и убедительно. Но то, что сам Кода нисколько не удивился предательсву Кисаки и возможности его присутствия во многих подставах — вызывало неприятный привкус во рту. Но сейчас, Такемичи понимал, что какие-то его гипотезы и предчувствия не стоят подозрений непричастного подростка. За плеядой таких умозаключений, Такемичи оказался лицом к лицу с красиво багровевшим закатом и огненными переливами на водной глади. На мосту было немного ветрянно, однако вид того стоил и на мгновение заставлял забыть, что ты здесь не один. Меланхолию он поспешил прервать сам и наконец поинтересоваться у парня неподалеку, о цели его пребывания. — Так, для чего мы здесь, Кода-кун? Неуверенная улыбка и слабый прищур был отправлен в никуда. Кохэку продолжал стоять прямо, повернув голову к солнцу и сложив руки на перила, предоставляя только свой профиль. Новый поток ветра разнесся над рекой, рассекая гладь водяной рябью, и вплетаясь в темные волосы. Умиротворение, такое искренне и прекрасное, что замерло на лице Коды вызывало чувство странной неприкосновенности и хрупкости всего его образ — будто, усилься ветер еще немного и вся атмосфера затрещит, заискриться и повалится крупными осколками оземь. Под оранжевым всполохом, зрачок у него играл так дивно, что глаза казались не привычно блеклыми и серыми, а горящими, живыми. — Тебе нравится Хината-чан? — спокойный и тихий голос заставил Такемичи немного прийти в себя. Сначала ему показалось, что он не так понял вопроса или не так расслышал из-за шума воды под ногами. Недоуменно вскинул бровь, покрутил головой и пытливо всмотрелся своими аквамаринами в Куроду. — Д-да. — от спонтанности тот даже умудрился заикнуться, но раздумывать над ответом не пришлось и секунды. Кохэку на это еле заметно качнул головой, не отрывая глаз от чего-то только ему понятного. — Ты её любишь? Все свои слова Кода произносил как нечто самое простое и обыденное и кажется совсем не разделял неловкости рядом стоящего Ханагаки. Не до конца понимая к чему именно ведет Кода, Такемичи решил ответить со всей серьезностью и искренностью, что в нем была. Перед ним сразу предстал образ Хины, с пышным ворохом волнистых волос по плечи цвета темной карамели, розовые щеки и яркую, отдающую теплом улыбку, что откликалась в нем бешеным стуком сердца и трогательным чувством радости, что вместе с кровью текло по венам и доходя до самых кончиков пальцев. — Да, люблю её. — на его лице сама собой легла улыбка — светлая и до одури влюбленная. И пусть сам Ханагаки не мог видеть себя со стороны, то Кода на такую перемену внимание обратил. В тоне его голоса исчезла всякая нервозность и дребезжание, а тело наконец расслабилось и приняло идентичную позу, оперевшись о металлический поручень. Обдумывая и осмысливаю услышанное, Кода произнес то заветное, чего Ханагаки никогда и никому не говорил. — Скажи, Такемичи, — на прямое обращение к себе, парень повернулся снова к Кохэку, — Можешь рассказать, каково это? — Каково, что? — Любить. Просто объясни, что это значит именно для тебя. Кохэку замолкает и смотрит все так же обстрактно-вдаль, будто и не видит ничего совсем. Стоит на этом мосту замеревшей скульптурой из мрамора и бетона, и на фоне такого живого и искреннего человека как Такемичи Ханагаки выглядит блекло и тускло. И он осознаёт это, куда четче, в момент, когда Ханагаки начинает говорить. Парень сначала смотрит на Коду с открытым интересом и вопросом. Их за сегодня так много и все они такие разные, что и не перечислить. Ханагаки вздыхает протяжно и с некоторой досадой понимает — ничего ему объяснять не планируют. Не собирались с самого начала. Кода — человек странный, с чудаковатыми закидонами и ехидством на устах, что слазит крайне редко. Но именно сегодня, парень открывается чуть больше чем прежнее ничего и знак вопроса горящий над головой. В его словах и жестах, так мало наполненности и эмоций. В нем сейчас только крохи каких-то отголосков чувств и этот безумный контраст выдает на поверхность до безумия простой вывод. Те крупицы, что сейчас лежат перед Такемичи — тихий голос с небольшой томностью, редкий взгляд, серый и будто бы выцветший — это всё самое настоящее и подлинной, наверное из всего Кодой показанного ему. И нет, Такемитчи не думает, что всё остальное — обман и розыгрыш. Ему твердо вериться, что он не тот человек, что будет так глупо и по-детски лепить «маски», а внутри корчит безэмоциональную мину. Всё то что он видел ранее — Кода. Просто сейчас его чуточку больше. И от подобных выводов ему становится немного более весело и радостно. — Когда она видит несправедливость или другое проявление жестокости — всегда вмешается. Она очень смелая и добрая. У неё морщится кончик носа когда она хмурится. Хина бьет больно, но если и обижается то быстро остывает. Она не любит водоросли и никогда не готовит их даже своему брату. Хина безумно умная, она прилежно учится и когда вырастет мечтает стать учителем. Дети её любят. — Такемичи продолжает говорить растянув губы в улыбке и невольно растрепывая волосы на голове, смотрит на Коду чуть виновато и произносит, — Хината удивительная! Самая-самая! И у неё есть столько всего, что мне и дня не хватит перечислить, а даже если и так, то всё равно что-то да упущу… Знаешь мне нравится видеть её улыбку и стараться делать её счастливой, иногда я виню себя за то что заставляю её волноваться обо мне… Сам понимаешь, она так сердиться когда видит новые синяки, ха-ха! Я настолько люблю её, что желаю ей самого лучшего из возможных. Хочу чтобы у неё были друзья и хобби которые она будет любить. Хочу чтобы все проблемы её обходили, а она сама построила счастливую и радостную жизнь. Чтобы у неё было будущее. Последние слова он прошептал еле слышно, вспоминая о всей той горести, что может случиться если только он не справится. Переведя беспокойный взгляд на слушавшего его Коду, Такемичи столкнулся лицом к лицу с платиновым перелива чужих глаз. На него смотрят так внимательно и пристально, с каким-то непонятным ему интересом, но даже так, пересилив себя тот понимает его и не спешит отвернуться. Упрямо вскидывает голову сталкиваясь своим небесными, всё ещё горящими. Он нервно сглатывает и на свой риск спрашивает: — А у тебя Кода-кун? — тот чуть корени голову в лево, прежде чем вновь развернуть корпусом к линии горизонта, — Есть у тебя такой человек? Слова вырываются как-то сами и застывают в воздухе повешенным ружьем. Слова Ямагиши так не вовремя всплывают в сознании и расцветают тревожным звоночком. Кода какое-то время забывает о существование Такемичи где-то неподалеко и призывая глаз набирает полной грудью воздух. — У Эммы очень красивая улыбка. И улыбается замеревшему Такемитчи с искренним трепетом под ребрами и гулким стуком в ушах.