Доктор Уэйн

…К другим новостям. Сегодня при столкновении с полицией был убит Артур Флек, известный как Джокер. Это вызвало массовые протесты беднейших слоев населения. Толпа, скандирующая «Мы все Клоуны!» попыталась ворваться в полицейский участок, однако была разогнана конной полицией.        С утра по телевизору крутили один и тот же сюжет об убийстве какого-то фрика, называвшего себя Джокером. Он изрядно нашумел два года назад, подняв бучу среди городских низов и став символом протестов. Правда, от Аркхэма его это не спасло, но он как-то умудрился сбежать и вот, был застрелен при задержании. — Интересный типаж, — сказал я в пустоту, думая, что меня никто не слышит. Я ошибался. — Чем он вас заинтересовал, хозяин Чарльз? — услышал я Альфреда, который катил перед собой тележку с чайными принадлежностями. Ах да! Файв о’клок! Как я мог забыть. — Мне почему-то не дает покоя это убийство, — сказал я Альфреду, пока он расставлял чайный сервиз на столике. — И чем же? — Такое впечатление, что полицейские выпустили джина из бутылки, — задумчиво сказал я, продолжая смотреть на экран телевизора. — На чем основано ваше предположение? — Доктор Лиланд однажды обмолвилась, что этот Джокер объединил в себе все те деструктивные явления, что существуют в нашем городе. И что… дал огромному количеству людей, как она выразилась, модель поведения в борьбе против системы, — сказал я, вспоминая тот разговор. — Думаю, что речь идет о чем-то большем, нежели модели поведения, — заметил Альфред и, увидев мой заинтересованный взгляд, продолжил, — Артур Флек стал выразителем интересов очень многих из тех, кто во время кризиса потерял все. И тех, кто винил во всем успешных граждан. Тех, кто правит городом и не слышит простых людей. Ваш отец пытался бороться с этим, но увы, — сказал он и стал выкатывать тележку в сторону. — То есть ты думаешь это борьба системы и антисистемы? — задал я очевидный вопрос, на что Альфред пожал плечами. — Я очень надеюсь, что это не так, хозяин Чарльз. Иначе я даже боюсь представить, что нас будет ждать в будущем, — вздохнул он и, мне показалось, что Альфред вздрогнул, от представляемых им перспектив. — Как ты думаешь, Альфред. Много ли у него найдется подражателей? — У него? Думаю предостаточно. Он был по своему гениален. Многие вдохновились им. Но, Артур Флек был психом. И этим все сказано. — Я тоже не совсем нормальный, Альфред, — с убийственным спокойствием сказал я. — Мы все не совсем нормальны, хозяин Чарльз, — философски парировал Альфред, вызвав мою улыбку, — главное, чтобы это не перешло во что-то разрушительное. — Да, ты прав, Альфред. Главное, не перейти грань. Вот только где она? А? — Каждый из нас сам определяет, где у него границы. И вы это знаете лучше чем я, хозяин Чарльз, — вновь парировал Альфред мои слова. — У меня иногда возникает впечатление, что у тебя есть ответы на все вопросы, — сделал я вполне заслуженный комплимент Альфреду. — Увы, я не всеведущ. Но, смею надеяться, что кое-каким жизненным опытом я обладаю, — улыбнулся дворецкий и в эту минуту в комнату вошли Брюс, Затанна и Рейчел. Дальше говорили ни о чем. Малышня делилась впечатлениями за день, я просто расслабленно сидел на своей коляске. Когда чаепитие было закончено и детки разбежались по своим делам, Альфред задал мне неожиданный вопрос. — Как вам юная мисс Затара? — Она очень хорошая. Добрый и ласковый ребенок, — сказал я, непроизвольно улыбнувшись, — скажи, ты знал что… что она будет к месту? — сформулировал я свой вопрос. — Я лишь предполагал с высокой долей вероятности, — не стал отнекиваться Альфред, скупо улыбнувшись. — Спасибо, — поблагодарил я его, на что тот лишь кивнул и, собрав посуду, укатил тележку на кухню.       Затанна действительно была к месту. В первые дни я чувствовал некоторую неловкость от того, что девочка видела меня в момент слабости, но потом она как-то очень органично вплелась в нашу жизнь. Она с нами завтракала, обедала и ужинала. Часто присутствовала при наших с Брюсом уроках, получая домашние задания наравне с нами. По вечерам она предпочитала проводить время со мной, задавая много вопросов по тому или иному поводу. Но чаще всего Затанна просто присутствовала рядом, как фон, делая обстановку в доме более… живой? Да, живой.       Постепенно из почти что склепа поместье вновь стало превращаться в дом. Теперь, по прошествии месяца, я вижу это. Все таки, наличие в доме двух девочек сильно меняет атмосферу даже такого мрачного особняка как наш. Наверное, это из-за того, что в дом вернулись живые цветы. Да-да, после смерти родителей слуги перестали покупать живые цветы, а мама их так любила. И вот, с появлением девочек Альфред вновь начал их закупать. Розы, орхидеи, лилии…цветы всех цветов и оттенков. Девочкам нравилось и нам было приятно.       Мы довольно весело отпраздновали день рождения Рейчел, а я имел удовольствие наблюдать, как покрасневший Брюс дарит ей подарок. Она не жила здесь, но довольно часто бывала в поместье. И это было к лучшему, потому что вместе с Затанной они создавали неповторимую и, казалось бы, потерянную атмосферу уюта в нашем большом доме.       А еще Затанна очень любила фокусы. Иногда, когда мы собирались нашей компанией в общей гостиной, она на очень неплохом уровне показывала трюки с картами, монетами и другими вещами. Она часто говорила, что станет величайшей волшебницей планеты, на что Рейчел скептически хмыкала, но мы то с Брюсом знали, что это не ложь и не фантазия. Возможно, способности ее еще не проявились, но уже сейчас девочка могла выступать с профессиональными иллюзионистами. А еще она любила гадать на картах Таро. Вот и сейчас она как всегда и делала по вечерами, села за кофейный столик в гостиной, где я в основном и проводил время и стала раскладывать карты Таро. — Хочешь погадаю? — спросила она меня как обычно. И как обычно я хотел отказаться, поскольку просто не воспринимал эти карты всерьез. — Давай, — сказал я, неожиданно для себя согласившись. Она улыбнулась, перетасовала колоду и протянула мне. — Просто выбери три карты, — сказала она, удерживая колоду. — Это старшие или младшие? — спросил я ради интереса. — Конечно старшие! За кого ты меня принимаешь?! — возмущено надулась Затанна. Я не стал ничего говорить и начал вытягивать карты. Как только я вытянул третью карту, она убрала колоду и разложила их в порядке очередности написанных на них цифр. — Итак, — она потерла руки, перевернула карты и посмотрела на них, — Ооооооо, — протянула она, кивая своим мыслям. — Что? — заинтересованно спросил я. — Императрица, император, влюбленные, — перечислила она карты и как-то странно взглянула на меня, — все выпали прямо. Ты везунчик, — стрельнула она взглядом из-под длинных черных волос. — И… что это значит? — спросил я, не понимая ее реакцию. — Пойдем по порядку, — сказала она и устроилась поудобнее, — итак. Императрица. Картa Императрицы служит символом обновления, жизненной силы, плодородия и развития. Скоро ты поймешь, чего ждать от ближайшего будущего. Возможна встреча c важным человеком, которому суждено стать покровителем или сыграть значимую роль в судьбе. Был бы ты девочкой, сказала бы, что ты станешь мамой, — закончила она, хихикнув. Я тоже хмыкнул и кивнул, принимая сказанное ей. Тем временем, она положила пальчик на вторую карту и продолжила. — Император показывает, чтo ты у нас надежный, целеустремленный и практичный. Не боишься до последнего отстаивать свою точку зрения и бороться за собственные интересы. Сейчас тебе нужнo быть решительным, чтобы вступиться за, то что считаешь своим. Но все, что ты будешь делать должно подчиняться голосу совести, морали и закону. Иначе можно наломать дров, — закончила она, на что я вновь кивнул. Действительно, сейчас началась нездоровая возня вокруг наших семейных активов. Альфред, как распорядитель имущества до моего совершеннолетия, пока справлялся, но надолго ли его хватит? — И, наконец-то, влюблённые, — тем временем, продолжила Затанна, — Тебя ждут неприятности и испытания. Тебе придется постоянно выбирать между двумя вариантами, чаще всего противоположными, вроде прошлого и будущего, утраты и достижения, старогo и новогo. Будет серьезный конфликт между твоим сердцем и разумом. Тебе будет крайне сложно выбрать и ты будешь разрываться между ними. Но тебе нужно проявить силу воли, потому чтo выбop повлияет нa тo, как будут развиваться события в ближайшем и далеком будущем. Причем твое решение затронет почти все аспекты твоей жизни, — закончила она и выжидательно посмотрела на меня. Я же выехал из-за стола и подъехал к окну. Сегодня было на удивление ясное небо, крайне необычное для зимнего Готэма. Кроме луны можно было разглядеть и многие звезды. — Чарли? — спросила Затанна и подошла ко мне сзади. Я бросил на нее быстрый взгляд и вновь посмотрел в окно. А ведь если подумать почти все ей сказанное можно подвести под мою ситуацию. И от этого становится… не то чтобы жутко, но не уютно, — наверное, я зря тебе гадала, — виновато пробормотала Затанна. — Нет. Нет, Занни. Не зря. Многое стало понятнее, — сказал я, повернувшись к ней лицом, — просто это такая ответственность. Мне скоро принимать дела, а я как вспомню всех этих… — хотел было матернуться, но сдержал себя, — добрых и хороших людей, так сразу же хочеться забиться в самую темную комнату поместья и не выходить оттуда, — поделился я с ней своими сомнениями, не заботясь о том, что передо мной десятилетний ребенок. За последний месяц Затанна показала себя очень взрослой и зрелой с точки зрения понимания ситуации. Было ли этому виной отцовское воспитание или магическая наследственность, но Занни неплохо понимала, что все очень и очень непросто. — Ну, ты же умный. Как-нибудь выкрутишься, — сказала она уверенно и улыбнулась. Я тоже улыбнулся. При ней как-то не получалось не улыбаться. И это было замечательно. — Пошли, попросим у Альфреда попкорн, — решил я не зацикливаться на проблемах и покатил коляску на выход из комнаты. — Пошли. А что будем смотреть? — спросила она, зная, что я беру попкорн, когда собираюсь смотреть какой-нибудь фильм. — Не знаю. Есть идеи? — Звездные войны? — спросила она, положив пальчик на губы, что свидетельствовало о глубокой задумчивости. — Почему бы и нет, — сказал я, подумав, что сейчас этот фильм пойдет просто на ура.       И вот, не прошло и десяти минут, как вся наша компания уселась в домашнем кинотеатре нашего поместья, хрумкая попкорн по рецепту Альфреда, а на экране появились начальные титры «Новой надежды» под музыку Джона Уильямса.