Новое поколение

До судного дня было времени всего семь дней. Сначало Вэй Юи напрягал и пугал подобный расклад вещей — подбор платья вовсе не приносил радости, но возможность говорить с друзьями откровенно без нужды лгать намного упрощал задачу, что постепенно переставала казаться чем-то столь ужасным. Платье было приобретено. Самые обычные, на вид дешёвые, грубые и плохо пошитые одежды прятали плавные изгибы тела любой девушки, потому идеально подходили для позорного наказания. Лучше варианта было не найти, чему сильно радовались товарищи и делились своим довольством в последний день. — Не пуха, — желали братья, прощаясь уже поздно вечером. Дева осталась в комнате одна. Прикрыв дверь, Вэй Юи в очередной раз поправляла неуклюжее платье, снимая с него крошечные пылинки, разумом уходя в мысли, где больше всего пугало воображение. Чи Дао…как отреагирует на одежды? Что он начнёт говорить при соучениках? Сможет ли сама она дать достойный ответ? С лица сходила улыбка, а еще, будто мало, в памяти выплывал тот яркий выразительный взгляд, которым адепт обжёг деву перед своим уходом. Презрение и злость сложно не заметить, но что-то кроме этого также крылось в тёмных глазах, почему-то не давало спокойно заснуть ночью .Хоть кошмаров не было, и на том стоит сказать спасибо небесам. Утро следующего дня, кажется, не предвещало й беды. Вэй Юи, нехотя одевшись, стояла перед зеркалом, убирала руки от готовой прически и смотрелась, не веря отражению: смазливый на лицо юноша Сюань Су с присущей ему безразличием не выражал ни смущение, ни особого интереса к происходящему, пусть и стоял в платье и декоративной палочкой-заколкой на волосах. Вот так следует держаться и при соучениках. Накинув тёмную накидку, поспешила к дереву, где её уже ждал Чи Дао. — Готов? — не дав спокойно пройти мимо, обратился адепт. — Нет. От моего ответа тебе стало легче? Зубы парня заскрипели, после чего он резко повернулся, отходя в сторону. Напряжение было явным, но дева точно успела заметить неуверенность в чертах. Неужто Чи Дао мучает сомнение или — даже смешно — совесть? — Чего уходишь? Сказать нечего? — не знать зачем, отозвалась в спину дева. — Подожди, я тебе всё выскажу, — остановился, но не поворачиваясь, ответил парень. Пошёл за остальными… Дева откинула тёмный балахон. — О, так это действительно правда! Вокруг собралась небольшая толпа уже знакомых лиц, реагируя каждый по разному: кто-то лыбился, злорадно ухмылялся, другой укоризненно щурился, а третий вовсе, тихо смеясь и вздыхая, прикрывал глаза. — Ни Се не обманул. С ума сойти, до чего споры доводят; Сюань Су, скажи, ну как тебя угораздило? Да как вообще можно было согласится; Слушайте, а шиди даже идёт — тряпки то к лицу! — звучало со всех сторон шутя. — К лицу да еще как! — наконец-то подал слово Чи Дао, подходя снова ближе, — и нужно было такое отыскать! Вот уж теперь истинная монашка. Послышался смех, который пытались успокоить братья Лин. Адепты замолчали, дальше говоря тише. Чи Дао продолжил, с каждым секундой добавляя в речь перца. Слова адепта никогда не были добродушной шуткой, но сейчас звучали как никогда злобно и резко, лишь иногда вспоминая добавлять каплю иронии. Стоящие рядом отошли на шаг, не желая даже стоять на пути горящим яростью глазам — тому дикому огню, что так долго скрывался, и сейчас разошелся целым пожаром. — Хотя можно ли считать тебя монашкой после всех недостойных грязных слов, вызова на бой? Даже здесь умудрился облажаться. Действительно ничтожество, не заслуживающие на похвалу и покровительство. Не могу понять, чем же ты такой особенный, что пришёл не как все, а посреди учебного года? Скажи, учителя обращают внимания на тебя лишь из жалости? Другово обьяснения я не вижу, — задавал вопросы парень, не давая и шанса ответить, — единственное, что, наверное, ты прекрасно делаешь — девичьи прически. Тут то хорош — не скроешь! Странный ты как-то…был же дан выбор: от нормального наказания отказался и ухватился за платье. Каким же это извращенцем нужно быть? Теперь думаешь, стоит ли пожимать руку этому человеку? Мало ли, что у него на уме. — Не неси чушь, — прохрипела дева, чувствуя как у самой накапливается ярость. — Что такое? Не нравится слово «ничтожество» или «извращенец»? Запомни, Сюань, никто по твоему велению ничего не будет исполнять, ведь такие как ты. Резкая тишина. Парень не успел закончить мысль, окружающие волной отступили назад — Вэй Юи, не успев понять каким именно образом, одним движением сняла с волос палочку, острым концом, будто стрелой, бросая в сторону ненавистной цели. Чи Дао лишь благодаря реакции, на своё счастье, увернулся в сторону, а заколка застряла в стволе дерева. — Сюань Су! — прорычал парень, с кулаками набрасываясь на деву, что уже шла навстречу, готова сама напасть. Громко заголосили соученики, разбороняя товарищей. — Что за шум, не видите перед собой учителя?! Ану разошлись! — подошёл старший, недовольным взглядом анализируя происходящее, — что здесь, во имя небес, происходит! Не сразу, но адепты отошли, открывая взору двух юношей, начавших драку, и тем же невольно закрывая дерево. Прищуренные глаза остановились на Сюань Су, резко переходя на Чи Дао. — Снова молодой господин Чи позорит свою фамилию? Второй раз, будто первого было мало, загоняет в смуту… Уж подожди, расскажу отцу и пусть научит своего отпрыска манерам! Вэй Юи и не ожидала когда-либо услышать от этого вечно доброго учителя столь суровый и грубый тон. Чи Дао на силу взяв себя в руки, склонился в поклоне. — Знаю, что виноват, Учитель. Я хочу присутствовать в момент, когда Вы подойдёте к отцу… Прошу, позвольте. — Иди, но держась от меня подальше, — пробубнел учитель, покидая скопившуюся толпу. Юноша молча последовал за ним. Соученики провожали взглядом, какое-то время шептались, но вскоре покинули дерево .Вэй Юи вытащила заколку. — Учитель Чи не терпит замечаний …Чи Дао точно получит за всё .- сказал наконец Лин Шень. — Думаешь? — как-то даже не веря, спросила дева. — В последний раз, когда один из старших усомнился в методах учителя Чи, тот начал прилюдно сравнивать себя с этим человеком, пока достижения явно не начали привышать чужие, и бедняга не извенился, взяв свои слова назад. Это продолжалось около месяца…если учитель Чи так требователен к себе от мнения постороннего, страшно представить, что ждёт Чи Дао. — В любом случае он это заслужил.

***

Ученики прятались за книгами, прижимали голову к шеи, желая пропасть куда-нибудь на время до конца урока. Основное занятие окончено, и Учитель впервые за долгое время устроил внеплановую устную проверку знаний, задавая вопросы, последние из которых заставили сомневаться многих, если не всех присутствующих. — Давай, Чи Дао, — обратился старший спустя мучительную паузу, после которой адепты на силу сдерживали облегченный выдох. Чи Дао же поднялся, секунду помолчал, вызвав недовольство отца, но говорил ровно . — Сойдёт, — отводя хмурый взгляд, оценил на самом деле достойный ответ учитель Чи, — занятие окончено. Все соученики уже выходили из помещения, а Чи Дао оставался на месте. Старший, что стал свидетелем позора возле дерева, в тот же час сообщил учителю Чи о ужасном поведении его сына. На следующий день Чи Дао не появлялся никому на глаза, а в день занятий, сегодня, был так тих, что юношу можно было легко не заметить или потерять. Сейчас он по наставлению отца сидел, дожидался старшего. — Хочешь посмотреть наказание? — тихо спросили братья Лин за глаза от остальных, и Вэй Юи согласилась. Стоят за углом, будто беззаботно разговаривая, друзья желали дождаться учителя с соучеником, чтобы спустя время проследовать за ними. Старший и младший адепт направились в сторону тренировочного поля, уже занимались в тот момент, когда ребята подошли, прячась, выглядывали и всеми силами старались услышать речь. Учитель Чи, кажется, пальцами показывал числа при этом паралельно задавал вопрос за вопросом, не давая и секунду на размышление .Ответы в таких случаях должны были отскакивать от зубов, с чем юноша неплохо справлялся, потому начало было чётким, быстрым, напряженным и до конца неясным. Братья закатили глаза, ожидавшие худшего, а Вэй Юи зачарованно застыла, замечая как з следующим вопросом Чи Дао запенается, борется с желанием опустить глаза. Парень пытался держать лицо, но все равно чем-то напоминал побитого щенка. Дева не могла понять, хорошо это или плохо. — Достаточно, — наконец заканчивал учитель, — добавь те числа, что увидел. — Двадцать девять. Тишина заставляла ребят задержать дыхание. Учитель Чи никак не прокомментировал ответ сына, прошёл в сторону тяжести. — Поднимай, — прозвучал мрачный голос, что пробивал до мурашек, и юноша взял по грузу, поднял перед собой на вытянутые руки. — Держишь? — Держу. Тяжесть давно стала привычным и действенным методом наказания особенно для младших адептов. Глава Ордена взял за привычку просто так принуждать, пусть ненадолго, буквально на несколько минут до конца тренировки, держать ненавистные всем булыжники, потому некая сила в руках адептов должна была сформироваться, и парень, что бы не говорил, все же мог выдержать довольно долгое время в таком положении. Так и Чи Дао, напрягая мышцы, спокойно зафиксировался с грузом в то время как учитель уходил ему за спину. — Представим, что камень — это твои славное имя и заслуженные достижения, — говорил старший, исчезая из поля зрения, — непросто их удержать, верно? Чи Дао молчал, опустив голову. Учитель тяжело выдохнул, доставая меч. — Тебе мешают два порока: злость и гордыня, — продолжал голос, и при слове «злость» лезвие в ножнах безжалостно ударило по лопатке парня, после, за «гордыней», последовал такой же удар, если не сильнее, по другой. Глаза юноша зажмурились, вырвался рваный выдох, будто от холода, руки слабо дрожали, но камень не отпустили, еще сильнее схватившись за него пальцами. — Держишь? — грозно спросил старший. — Д-держу, — проталкивая голос через появившийся ком в горле, ответил парень, — долго держать? — До седьмого пота. Учитель бил по тому же принципу, доводя до того, что на плечах явно останутся ушибы. Закрытые глаза слезились, руки уже не так уверенно держали тяжесть. Учитель Чи отвел взгляд, спрятал меч, отдаляясь. — Отец? — Что? Я долго за тобой следил, и ничего это не дало. Может самоконтроль научит тебя большему, — доносился до Чи Дао и ребят негромкий голос, — держи столько, сколько посчитаешь нужным. Хочешь — брось прямо сейчас. Парень выдохнул и продолжал стоять, а ребята разбежались в попытке исчезнуть до того, как учитель выйдет с поля, недоверчиво осмотреться по сторонам, направляясь к, возможно, библиотеке. — Вот это уже больше похоже на наказание, достойное такого мерзавца, — скрестив руки на груди, сказал Лин Шень, убедившись, что учитель отошёл достаточно далеко. Брат кивнул. — Поделом наглецу, пусть знает своё место. Вэй Юи не в силах была что-то сказать: с одной стороны она довольна возмездием за все обиды, но слишком сильно её поразили взаимоотношения отца и родного сына. Так и молчала, не сумев даже сформировать своё мнение насчёт происходящего. — Вольно об этом, идемте отпразднуем! — воскликнул Лин Шанг, и товарищи пошли в город, пробежались по пристани, где собрались купцы и вот-вот должны были распустится лотосы, зашли в милую чайную, прекрасно проводя вечер. А между тем глухая ночь давно сменила день, друзья разошлись, но на душе у девы было неспокойно. То сомнение, что засело сегодня под сердцем, искусно пряталось, когда разум находился с компанией, и снова появлялось, стоит лишь остаться одной. Что не так? Вэй Юи шла по освещённому фонарями пути, направляясь к тренировочному полю. Вот смотрит, проходит дальше и прячется за углом входа от неожиданного страха, что вызвали тихие вопли. Чи Дао до сих пор стоял с тяжестью, пока ноги предательски не подкосились, руки не упустили булыжники с трудом разжимая онемевшие пальцы. Дева могла видеть, как трясется парень, сидит, заставляя себя сдерживать жалкий вой. Страшно…страшно и странно. Деву мучало сомнение, но, сжав кулаки, она решила уйти, будто её здесь и не было, за что, уже находясь в своей комнате, она себя корила. Злость на саму себя и непонимание собственных желаний не давало сразу лечь спать, потому Вэй Юи села за столик у окна, за которым быстрым размашистым шагом в сторону поля двинулась фигура, так похожа на Ни Се. Дева выдохнула. Если Чи Дао и нужна помощь, то она уже спешит к нему на всех порах, и это успокаивало. Так и закончился день, что принёс деве много вопрос, в первую очередь, к самой себе.