Лисьи рога

Осенние ветра печально завывали в вышине заволоченного серыми тучами неба, и приносимый ими холод ледяными пальцами проникал под одежду, пробирая до костей. Пусть в побуревшей траве и случайных листьях, что цеплялись еще за напоминающие обглоданные кости ветви деревьев, хранился последний остаток тепла, в стылом пейзаже даже он казался смешным и нелепым. Долина, которую, словно серебряная лента, перечеркивала узкая река, казалась с холма покрытой патиной времени бронзовой чашей. От воды тянулась едва уловимая занавесь тумана, словно курящиеся благовония мягкими клубами старались скрыть безрадостный пейзаж. Се Ляню он, однако, казался умиротворяющим. Пусть в нынешней картине не было яркости зелени и радующей глаз пестроты цветов, вид увядающей природы и хлипких домов на краю долины, из труб которых тянулись струйки теплого дыма, успокаивал сердце и душу. Сзади послышались тяжелые шаги, а затем раздался грубый голос: — Ваше Высочество, отряд по вашему приказанию построен! — Славно, — оторвавшись от созерцания здешних красот сказал Се Лянь, оборачиваясь. В след за его движением мягко звякнули пластины тяжелого доспеха и убранный в простые ножны Фансинь на поясе. Отвлеченно принц подумал, что слишком притерпелся к легким одеждам монаха, и от доспеха плечи сейчас кажутся неприятно тяжелыми — но он быстро привыкал к этому ощущению. Улыбнувшись, принц взглянул на высокого воина перед собой и спросил: — Разведчики? — Вернулись, Ваше Высочество! — тут же отозвался солдат. Лицо его было покрыто жесткой щетиной и от того казалось неопрятным и грозным, но голос был полон почтения. — На расстоянии десяти ли от лагеря не замечено ни вражеских войск, ни простых людей. Лишь у выхода из долины, — воин указал на деревню, которую раньше заметил Се Лянь. — Есть поселение на десяток дворов. Приближаться разведчики не стали, но судя по дыму и звукам — там лишь простые люди. — Славно, — вновь кивнул Се Лянь. Вслед за солдатом он спустился с пригорка и взгляду его предстал почтительно замерший отряд. Воины тут были как на подбор, высокие и крепкие, а взгляды их, пусть и были несколько глупы, сочились решимостью и верностью. Для любого генерала это была идеальная армия. Не счесть забав и игр, что за долгие столетия своих жизней пробовали чиновники Небесной Столицы. Праздник Фонарей с соревнованием по количеству последователей был лишь малой частью диковинных развлечений, которыми тешили себя небожители. Боги Литературы раз в десятилетие обязательно устраивали публичные чтения, Боги Стихий демонстрировали на шумных выступления свою мощь, а Боги Войны — сражались. Когда-то давно, еще до первого вознесения Се Ляня, небожители спускались в мир людей, чтобы повести за собой целые нации, сражаться друг против друга и доказывать коллегам собственное мастерство, но после подобную забаву решено было запретить. Боги поняли, что им не стоит вмешиваться в естественное течение людской истории подобным грубым методом, однако традиция не ушла. Теперь Боги Войны собирались в тайном царстве, с помощью собственных духовных сил создавали армии и сражались друг с другом, чтобы выбрать самого умелого и способного. Конечно, никаких реальных привилегий победа не несла, но возможность возгордиться для небожителя была важнее прочих и многие боги, умудренные опытом и совсем юные, отправлялись сюда, чтобы помериться силами. В первые свои вознесения Се Лянь был слишком занят иными делами, чтобы участвовать в подобном, и только сейчас заинтересовался этой забавой. Он бы, конечно, с легким сердцем отказался от участия, но Фэн Синь и Му Цин намекнули, что соревнование — повод показать свои силы, привлечь новых верующих и упрочить положение, да и невежливо будет остаться в стороне: поэтому принцу, тяжело размяв точку меж бровей, пришлось дать свое согласие. Армия, которой должен был повелевать Бог Войны, создавалась из его духовных сил и подчинялась лишь ему. Пусть в начале всем давалось одинаковое количество воинов, в ходе противостояния можно было забирать и подчинять себе чужих, тем самым увеличивая свое влияние. Победителем считался тот, кто, победив всех прочих, единственным останется в тайном царстве. «Словно гу в яме», — подумал Се Лянь. Правила были невероятно просты: защищай свои знамена, покоряй территории других богов, не дай убить себя. Принц радовался тому, что эта забава не оставляет места для хитрости и коварства, потому, вдыхая стылый осенний воздух тайного царства, который не отличить было от воздуха в мире людей, он чувствовал в груди трепещущую легкость. Образы воинов, на которых глядел Се Лянь, пусть не имели собственных душ и сознания, взяты были из его воспоминаний — принц, однако, не узнавал ни одного лица. Это радовало его, ведь вряд ли он сумел бы забыться, повелевая образом старого знакомого, но так же заставляло чувствовать себя неловко. Неужели когда-то он действительно знал всех этих людей? Се Лянь не мог вспомнить. Порыв ветра растрепал собранные в высокий пучок волосы принца и холодной пощечиной вытащил его из собственных мыслей. Кашлянув, Се Лянь распорядился поставить лагерь прямо тут и готовиться к ночи. Принц не знал, прибыл ли он в тайное царство рано, или поздно, но солнце уже клонилось к закату, и о наступательных действиях сейчас не могло идти и речи. Воины шустро разбежались по приказаниям, поддерживаемые силой Се Ляня. Пусть каждый Бог Войны получал в начале одинаковое количество войск, то, как они слушают его и насколько преданы и сильны, определяло количество духовной силы небожителя. Солдаты Се Ляня выглядели очень крепкими. Словно из-под земли на пустой ранее поляне под сенью облетевших деревьев выросли несколько палаток, послышался гомон, запахло кострами и готовящейся пищей. Се Лянь прошел к одной из палаток, где хранилось оружие. Небрежно осмотрев арсенал, который несколько мгновений назад Се Лянь сам выдумал и воплотил, он махнул рукой — повинуясь его жесту в углу палатки появился небольшой сундук. Один из солдат приблизился и открыл его: доверху тот был заполнен ровными коралловыми бусинами. — Прикажи всем вплести их в свои волосы, — распорядился Се Лянь и покинул палатку. Ему повезло, что его воины — лишь духовные проекции и не станут задавать вопросов. Сейчас он мог приказать им почти что вздумается. Позже, проходя из битвы в битву и учась, эти солдаты наверняка разовьют подобие сознания и выработают привычки — но пока они не более, чем сотканные духовной силой безропотные куклы. Следующим утром отряд Се Ляня, что только лишь из уважения пока можно было назвать армией, двинулся в путь. У принца была карта местности и пусть он не знал, где очутились другие боги, действовать сейчас было необходимо. Места, где оказался Се Лянь, были совсем скромными — как и большая часть территорий в этом причудливом мире. С запада на юг территорию огибала горная гряда, с севера значились глухие леса, а с востока — холмы и пашни. Наиболее простой дорогой для отряда Се Ляня был запад, но там должны были располагаться владения других Генералов, граница которых подступала очень близко к территории принца. Он не знал, что за боги оказались там, будут ли они противниками ему и не решат ли объединиться против — в такой ситуации даже всех духовных сил принца не хватило бы, чтобы им противостоять. Лес на севере тоже наверняка был занят, но в ведении боя в лесах Се Лянь был слаб, потому выбрал направлением похода юг. Он планировал преодолеть горный перевал, захватить территории там, пока они не ожидают нападения со стороны неприступных гор, и, обойдя хребет, вернуться к соседям. По скромному мнению принца его план был хорош. Вокруг не было никого, кто стал бы возражать, потому Се Лянь, кивнув сам себе, повел отряд на юг. Мир тайного царства был создан из совокупности сил разных Богов Войны и должен был отражать разные рельефы и условия, чтобы в большей из возможных мер раскрыть таланты военачальников. На общем собрании, где обсуждали подробности соревнования, некоторые высказывались о том, чтобы по всей территории установить проливные дожди, заморозки и удушливую жару, чтобы проверить выдержку воинов, но, к счастью, Цюань Ичженя никто не стал слушать. Пусть Се Лянь долго путешествовал по миру и видел разную погоду, если была такая возможность, в походе он хотел наслаждаться видами и мирной природой, а не выживать под ее натиском. Полюбоваться было чем: огненно-красные листья кленов у кромки леса, вдоль которого двигался Се Лянь, притягивали взгляд, словно драгоценная яшма. Темная зелень еще виднелась меж толстых стволов, словно драгоценная нефритовая крошка, а серое небо укутывало прелестный пейзаж дымной шалью. К ночи на холмы опускался влажный туман, что скрывал от пытливого взгляда их пологие вершины и крал звуки, отчего казалось, будто ничего не существует в мире, кроме тяжелых шагов отряда и собственного дыхания. На следующий день на одном из холмов Се Лянь заметил разведчика в простом доспехе. Еще издали принц обратил внимание, что двигается он скованно и медленно, будто сморенная последним осенним теплом муха: видимо, у здешнего Генерала сил было совсем немного. Се Лянь решил не нападать на него. Если Генерал имел хоть капельку смекалки, то должен был крепко окопаться в лесу и оборонять его, а у Се Ляня не было желания завоевывать эту скудную землю. Может, позже. Вторая встреча произошла к концу того же дня. Со всех сторон небольшой отряд окружали теперь горящие последними осенними красками деревья, а рыхлая от дождя грязь сменилась каменистой почвой горных предместий. Се Лянь уже присматривал место для ночной стоянки, когда вернувшийся разведчик доложил: дальше в горах чувствуется запах дыма и слышится лошадиное ржание. Должно быть, кто-то тоже передвигается с отрядом тут. Так быть, однако, не должно было. Се Лянь считал, что очутившийся по ту сторону горного хребта Генерал не станет пересекать его, но, видимо, недооценил чужого военначальника. Принцу не хотелось вступать в борьбу так скоро, но отказаться от первоначального своего плана он тоже не желал: подумав мгновение, Се Лянь решил, что встретившийся ему Генерал не должен быть силен. Если он уже очутился по эту сторону гор, то гнал своих воинов сюда с самого начала соревнования и не мог успеть захватить другие земли. Значит, сейчас он уставший и расслабленый, предвкушает скорое нападение на ничего не подозревающих Генералов этих мест и копит силы. При должной сноровке и доле удачи Се Ляню не составило бы труда с ним справиться. Рассудив так, принц отдал приказ окружить вражеский лагерь. В его распоряжении было не так много воинов, и треть из них он отправил в тыл врага, чтобы смутить его неожиданной атакой: сам же возглавил наступление. Решено было дождаться темноты и, приблизившись к лагерю, напасть неожиданно. Сигналом должен был послужить стук колотушки от тех солдат, что засядут в тылу. Готовясь к первому бою Се Лянь ощущал трепет, но радость, присущую Богу Войны. Пусть в своей долгой жизни ему случалось участвовать в войнах, никогда еще их правила не были так просты, а ставки — низки, потому принц ощущал себя невероятно легко и свободно. Облачившись в простой доспех, в котором лишь шлем с высокой черной кистью выдавал в нем полководца, Се Лянь ловко вскочил на подведенную ему вороную лошадь и первым двинулся вперед по каменистым тропинкам ставшего тихим и загадочным леса. Вечерний сумрак тревожил лишь шелест листьев и робкие голоса птиц. На фоне этих неловких, но мирных звуков тяжелый шаг солдат, звон доспехов и сбруй лошадей, тяжелое дыхание — все казалось исполненным особой опасности. Пусть духовные воины Се Ляня старались двигаться бесшумно, следуя его приказу, осуществить это в самом деле вряд ли было возможно, однако каждый старался скрыть свое присутствие изо всех сил. Его Высочество уже чувствовал запах дыма из чужого лагеря и слышал гомон голосов, но все еще его люди оставались незамеченными. Между тем, Се Лянь отвлеченно думал — к чему тут резкие ароматы готовящейся пищи и праздные пересуды? Конечно, ради большей схожести с настоящими людьми духовные воины тоже испытывали голод и усталость: это придумано было для того, чтобы Боги Войны не думали лишь о сражениях, а смогли показать себя и как образцовые Генералы по отношению к собственным подчиненным. Однако в первые дни разум воинов был еще очень слаб, у них не было опыта и каких-либо собственных желаний, что могли развиться с течением времени — откуда же тогда желание вкусно приготовить скудный армейский паек и рассказать у костра байки сослуживцам? Се Лянь засомневался: может ли Бог перед ним быть так силен? Чьей силы было достаточно, чтобы за пару дней настолько напитать духовных воинов? Му Цина? Фэн Синя? Пэй Мина? Из размышлений, что хмурили лицо Его Высочества суровой маской, принца вывел разведчик. Тихо приблизившись к лошади, он поклонился и доложил: — Передовой отряд схватил караульного, Ваше Высочество! Желаете допросить? — Желаю, — тут же кивнул Се Лянь. Ему не терпелось в самом деле взглянуть на воина, чей господин так силен и загадочен. Однако, приведенный ему духовный воин Се Ляня разочаровал: он был точно марионетка с минимумом духовных сил. Человек имел внешность во всех отношениях среднюю, что не запомнить было, даже если бы он постоянно находился рядом. Он был одет в легкий доспех, а на голове громоздились увядающие ветки кустарника: охраняя лагерь, он таким образом скрывался среди листвы. Духовный воин смотрел на Се Ляня тупым выражением, не выказывая ни страха, ни сомнения — для того в его создание было вложено слишком мало духовных сил. Се Лянь бы даже сказал, что вложен был крайний минимум и ни цзинем духовных сил больше. В душе принца расцвели, подобно пышным кустам алых пионов, новые сомнения. Готовясь к соревнованию, он расспросил Фэн Синя и Му Цина о тактиках и стратегиях прошлых лет, и они рассказали несколько интересных случаев. Так как Боги Войны могли по своему усмотрению вливать духовные силы во всех воинов, или лишь в нескольких, усиляя только их, в прошлые года были Генералы, что таким образом заботились только о десятке солдат, предпочитая вести тихую войну из засад и укрытий. Остальные воины в это время оставались почти бездумными куклами. Неужели Се Лянь столкнулся с любителем подобных тактик? Но разве голосов все же было не слишком много впереди?.. Но размышлять об этом долго не имело смысла — Его Высочество и так увидел бы все после победы. Решив таким образом, он хотел уже приказать отпустить вражеского воина, что все равно не способен был предупредить о нападении, и двинуться вперед, когда взгляд его янтарных глаз, словно последний луч закатного солнца, скользнул по груде веток на голове солдата. Между ними Се Лянь увидел что-то светлое. Замерев, в следующий миг он приказал убрать ветки. Воин застыл межевым столбом, позволяя делать с собой все что угодно, пока солдаты Се Ляня сноровисто убирали тронутую увяданием зелень. Она оказалась приделана к широкой шляпе доули. Вуаль с задней стороны была убрана, а сама шляпа от небрежного отношения истрепалась и кое-где из нее вылезли ленты лозы — выглядела она точь-в-точь как та, что была у Се Ляня! В этот же миг вдруг к поляне, на которой остановился Его Высочество, примчался один из разведчиков и, стараясь выровнять дыхание, заговорил свистящим шепотом: — Ваше Высочество! Ваше Высочество, там… — Спокойно, не горячись, — мягко успокоил Се Лянь. — Глубоко вздохни и расскажи, в чем дело. Воин послушался и, сглотнув слюну, через миг четко отчитался: — Один из разведчиков был пойман врагом: мы сами не заметили, как кто-то подобрался совсем близко! Я кинулся было сообщать вам, но только отходил, как заметил, что из вражеского лагеря огромный отряд выдвинулся в нашу сторону! Воины рядом беспокойно зашумели, оглядываясь и прислушиваясь к темному лесу. Многие их них сурово нахмурили брови и сжали в руках оружие, однако Се Лянь поспешил приказать: — В бой не вступать! Постройтесь и дайте вражескому предводителю приблизиться. На лицах солдат на миг отразилось сомнение, но они поспешили выполнить волю принца. Конных воинов Се Лянь оставил в хвосте отряда: в лесу сейчас верхом был лишь он. Один из солдат приблизился к принцу и шепнул: — Стоит ли поступать так, Ваше Высочество? Нас так быстро смогли заметить: вы не думаете, что это может быть ловушка?.. — Все в порядке, — улыбнулся принц в ответ. Пусть он ощущал долю неловкости от мысли, что разговаривает с обладающим лицом какого-то давнего своего знакомого сгустком собственных сил, сейчас в чужих словах он почувствовал просыпающуюся волю. Это был хороший знак. Наконец послышался шум шагов и приглушенный гомон голосов, что будто старались говорить тише. Сквозь вязкий сумрак Се Лянь увидел неказистых солдат в странных доспехах, что совсем не были похожи на духовных воинов. Они приближались опасливо к ровным рядам отряда Его Высочества, а в центре ехал на белоснежном жеребце их Генерал. Облаченный в алые одежды, он восседал на высоком седле, словно прекрасный небожитель, но поистине демоническая улыбка красила игривым росчерком тонкие губы. Иссиня-черные волосы молодого человека с ликом настолько прекрасным, что лишь им можно было покорять города, были забраны в опрятный хвост и спускались на широкие плечи тонкими прядями. Высокий ворот одежд подчеркивал тонкую шею, а элементы доспеха, будто в шутку надетые на плечи и грудь, создавали образ волнующий, но строгий. Невероятной силой воли Се Лянь заставил себя сохранить спокойствие в выражении лица и не оглянуться довольно на собственных солдат, что на Генерала смотрели с неподдельным восхищением. Между тем в отряде Генерала послышались шепотки: — Это, что ли, старший дядюшка? — Потому Градоначальник не стал атаковать? — А как они узнали друг друга? Темно же, хоть глаз выколи! — В самом деле пара, созданная на небесах… Хуа Чэн бросил на демонов холодный взгляд и тут же они все замолчали. Се Ляню господин Градоначальник, однако, не казался рассерженным, да и сам он радовался, что в бархатном сумраке леса не видно его щек, что подло заалели от чужих слов. Белоснежный конь Генерала наконец показался полностью из тьмы леса и Хуа Чэн спешился. Не говоря ни слова, он приблизился сквозь ряды духовных воинов к Се Ляню. Его Высочество готов был к тому, что не увидит в темноте лица Генерала, но острые черты будто лишь резче стали с наступлением ночи, а черный глаз и вовсе горел изнутри алым пламенем. В выражении его радость мешалась с почтением и теплотой, что будто в горячую воду погружала все тело Се Ляня. Лишь сейчас он почувствовал, как устал за дневной переход, как ноют плечи с непривычки от тяжелого доспеха и покалывает заалевшие щеки стылый ночной воздух гор. В один миг Его Высочеству захотелось малодушно расслабиться и талой водой стечь с седла в чужие руки, что, — Се Лянь был уверен — с нежностью подхватят его. Улыбнувшись уголками губ этому порыву, принц, однако, остался ровно сидеть, выпрямив спину и опустив взгляд. На его глазах Хуа Чэн небрежно отстегнул ножны от своего пояса и двумя руками протянул Се Ляню изогнутый ятаган. Генерал мягко сказал: — Ваше Высочество. Для этого слуги честь встретиться с вами и я буду безмерно рад, если вы примите меня в свою ставку. Его Высочество уловил шальную улыбку в чужих словах. Эмин в руках Хуа Чэна радостно вращал глазом и едва ли сам не бросался в руки Се Ляня, пока он задумчиво протянул: — Так Генерал хочет присягнуть мне? — Для этого слуги не может быть чести выше. Демоны за спиной Хуа Чэна, будто их мнение могло повлиять на что-то, неистово закивали Се Ляню, предлагая принять предложение Генерала. Его Высочество усмехнулся их рвению: а если он откажет, они его держать будут? Однако ни одна часть души Се Ляня не хотела делать этого, потому он принял Эмин, глаз которого влажно блеснул от счастья, и ответил: — Для этого принца честью будет принять вашу верность. Прошу, отведите меня в свой лагерь. Генерал Хуа тут же повиновался. Под его ледяным взглядом демоны вокруг не смели выказывать неповиновение, боялись даже болтать между собой, потому до места стоянки огромная процессия добиралась в тишине, дробленой звуком тяжелых шагов. Устроить лагерь на горном склоне было трудно, потому, словно вытянувшаяся под лунным светом змея, он растянулся по пологой стороне склона. На страже стояли духовные воины: теперь Се Лянь понял, от чего они были такими слабыми. Демонам не полагалось участвовать в забавах Богов Войны, но если Градоначальник Хуа хотел оказаться здесь — никто не решился бы ему мешать. Небожители лишь тайно попросили Се Ляня разобраться с этой ситуацией и он в самом деле сделал все, что мог: попросил Хуа Чэна, по возможности, проявить к небесным чиновникам уважение. Тот долго насмехался над Богами, но просьбе Его Высочества внял, и на следующий день лениво объявил в сети духовного общения: если ему позволено будет войти в тайное царство, оставшиеся четыре месяца, что колокол в Небесной Столице должен был славить Собирателя Цветов под Кровавым Дождем за его помощь в битве против Цзюнь У, он простит. Небожители возмутились, высказали, — когда Хуа Чэн покинул сеть — ему горячие претензии и увещевания, а после согласились. Однако Хуа Чэн все еще оставался демоном. Пусть он был полон духовных сил, темная ци не подходила для управления духовными воинами: в соответствии с правилами перед началом соревнования ему выдали положенное количество солдат, созданных в тайном царстве общими силами, но напитать их волей и повелевать ими, словно собственными руками и ногами, демон не мог. «Впрочем, — думал Се Лянь, осматривая лагерь, сплошь забитый разномастными демонами. — Ясно, почему он не переживал по этому». Остановившись рядом с Его Высочеством, Хуа Чэн заглянул в его лицо и в прямых чертах Се Лянь уловил ожидание. Эмин на поясе принца тоже радостно вращал глазом, будто ожидал, что его похвалят, и в нежном жесте Его Высочество положил ладонь на холодную рукоять, медленно поглаживая клинок. Тот довольно заурчал. — Генерал, прикажите своим воинам построиться, — мягко попросил Се Лянь. Хуа Чэн тут же кивнул демону подле себя и тот бросился к лагерю, громко призывая всех оставить свои дела и выполнить приказ принца. — Что Ваше Высочество задумал? — приподняв уголок губ в улыбке, спросил Хуа Чэн. Се Лянь, однако, не ответил, а сам задал вопрос: — Генерал намеревается в этом соревновании служить мне? — Именно так, — не задумавшись и мгновения, ответил Хуа Чэн. Для него действительно не было другой причины отправляться сюда и Се Лянь искренне рад был его присутствию. Однако, Его Высочество не ожидал, что с его драгоценным супругом в царство придет и солидная часть Призрачного Города. Между тем демоны выстроились перед ними нестройными рядами. Смотря на них, что опускали глаза при взгляде на Градоначальника, но на Се Ляня наоборот смотрели с надеждой, Его Высочество тяжело вздохнул. — Как Генерал заставил их прийти сюда? — спросил принц. На миг взгляд Хуа Чэна виновато опустился, но тут же он небрежно махнул рукой. — Все они добровольцы, Ваше Высочество. Се Лянь взглянул на Хуа Чэна, гадая, действительно ли он верит, что удастся выдать за правду такую наглую ложь. Градоначальник выглядел, однако, самым искренним и достойным доверия молодым человеком, а глаза его светились такой открытостью, какую он использовал лишь, чтобы смягчить сердце Се Ляня. Но в этот раз Его Высочество остался непреклонен. Не отрывая от Хуа Чэна взгляда, он слегка склонил голову, ожидая честного ответа. Градоначальник сдаваться тоже не желал и неизвестно, сколько продлились бы переглядки между двумя людьми, чьи колени небрежно соприкасались, если бы один демон в первом ряду вдруг не всхлипнул. Се Лянь тут же перевел на него взгляд. — Ты хочешь что-то сказать? — с улыбкой спросил принц. Он выглядел добрым и понимающим, а вот Хуа Чэн рядом глядел на демона с холодной угрозой. Оказавшись между двух огней, солдат распрощался уже в душе со своей жалкой жизнью, но, решив напоследок постараться хотя бы помочь товарищам, честно ответил: — Старший дядюшка… Господин Градоначальник приказал… помочь, а отказать мы не могли, поскольку у него наш прах… Хуа Чэн спокойным тоном уточнил: — Вы проиграли его. Это — отработка. — Да как можно сражаться с небожителями!.. — раздался возмущенный голос из задних рядов, но под взглядом Градоначальника он быстро стих. Се Лянь снова вздохнул. Обернувшись к Хуа Чэну, он сказал: — Этот принц не станет заставлять Генерала расставаться с собственным отрядом, но если вы хотите служить мне — их придется отпустить, — видя, что Градоначальник хочет возразить, Его Высочество понизил голос и улыбнулся ему: — У этого принца был опыт в военном деле, но не было еще шанса повелевать людьми, что искренне хотят сражения — как духовные воины. С другой стороны, заставлять кого-то сражаться мне приходилось, и это не то, чем я могу гордиться. Генерал окажет мне услугу, избавив от этого? Хуа Чэн поджал губы и через миг кивнул. Взглянув на Се Ляня с нежностью во взгляде черного, словно кусочек обсидиана, глаза, он обернулся к своим солдатам и холодно приказал: — Все, кто не желает находиться здесь, могут уйти — ваш долг будет взыскан иным способом. Сначала толпа демонов не шевелилась, будто не могла поверить своему избавлению, но вскоре некоторые боязливо стали покидать строй. Проникнуть в тайное царство могло быть сложно, но вот покинуть — нет, потому во вспышках демонической ци один за другим демоны покидали его. Хуа Чэн, прищурившись, наблюдал за ними, но Се Лянь поспешил заверить: — Уход любого из вас на дальнейшую жизнь в Призрачном Городе и размер долга не повлияет. Градоначальник хотел возразить, но Се Лянь мягко коснулся его руки, замершей на поводьях, и Хуа Чэн со вздохом покачал головой, будто считал Его Высочество чересчур мягким — но в этот же миг на губах его появилась теплая улыбка. Через некоторое время в лагере осталось меньше сотни демонов, что замерли перед принцем. Поклонившись, они рассказали, что идти им все равно некуда, а служить «старшему дядюшке» и господину Градоначальнику невероятная честь, потому они остаются по собственной воле. Се Лянь удовлетворенно кивнул и позволил своим воинам занять лагерь. Ранее темный и таинственный, он на глазах преобразился, превратившись будто в огненную ленту, легшую на горные склоны. Воины Се Ляня были полны духовных сил, потому весело говорили между собой, готовили еду и приветливо улыбались демонам, что первое время посматривали на них боязно, словно на самого принца. Его Высочество полностью доверял талантам господина Градоначальника, но все же в его сопровождении осмотрел границу лагеря, выставил посты и проверил обозы со снаряжением — тусклая осенняя луна уже забралась на склон небосвода, а вялая желтизна трав покрылась первым инеем, когда Се Лянь наконец отправился к отведенной ему палатке в центре лагеря. Конечно же, Хуа Чэн алой тенью направился следом. Казалось, что воздух внутри палатки после стылой свежести осенней ночи был слишком тяжел и горячими ладонями сжимал щеки Его Высочества, заставляя их алеть закатным маревом. Се Лянь будто лишь здесь смог выдохнуть и осознать, что волнения прошлых дней прошли и Хуа Чэн наконец-то рядом. Войдя в палатку, тот хотел сказать что-то, но принц оказался быстрее. Пройдя в центр образованной тяжелыми занавесками комнаты, большую часть которой занимал широкий стол с нарисованным на песке рельефом местности, Его Высочество неторопливо протянул: — Итак, Генерал хочет служить мне? Эмин на поясе принца ошарашено расширил глаз и его хозяин выглядел не менее удивленным. Оба они долго сдерживались от того, чтобы не показать всем вокруг свою радостью от долгожданной встречи, но, пусть мужчины и остались теперь наедине, Се Лянь не спешил баловать Градоначальника своими объятьями. Впрочем, по лукаво поднятым бровям Его Высочества и алым губам, что так и норовили расплыться в улыбке, демон быстро догадался об игре Се Ляня. Выпрямившись и сложив руки за спиной и покорно ответил: — Если Вашему Высочеству угодно принять в свою армию этого бесталанного слугу, — голос Хуа Чэна звучал в равной мере покорно, но достойно. Словно он действительно был известным и талантливым Генералом, что по воле сердца, а не чужому приказанию, пришел предложить свою верность достойному господину. Се Лянь удовлетворенно кивнул и, обойдя стол, остановился у резного кресла, неспешно говоря. — Генерал Хуа слишком скромен: в Столице нет человека, что не слышал бы о вашей доблести и добродетели, — говоря, Его Высочество отцепил от пояса ножны с Эмином и выскользнувшая из его рукава Жое вместе с ним, не обращая внимания на печально расширившийся глаз, проворно скрылась за пределами палатки. Нечего им было смотреть на то, что должно было произойти здесь. Вновь обратив взгляд к Хуа Чэну, Се Лянь улыбнулся: — А слышал ли Генерал, какие слухи ходят об этом принце? Хуа Чэн прищурился. Его Высочество явно дразнился, а уж его откровенных взглядов, что скользили по облаченной в латы фигуре демона медовыми отблесками пламени свечи, и вовсе трудно было не заметить. Хуа Чэн аккуратно сказал: — Этот Генерал слышал, что Ваше Высочество прекрасен и душой, и телом. Се Лянь рассмеялся и кончики его ушей, не скрытые сейчас волосами, подернулись нежной розовой пылью. Дурачиться принц однако не перестал. В душе его будто пели птицы и игриво журчала вода от желанной встречи и возможности наконец отбросить суровый образ, чтобы немного поиграть. Пусть Его Высочество много лет провел в одиночестве и уже не тяготился им, с появлением в его жизни Хуа Чэна Се Лянь стал замечать в себе странную жадность, но и бесстыдство. Медленно опустившись в кресло, он облизал Хуа Чэна взглядом совсем уж неприличным образом и мягко сказал: — Этот принц согласен принять Генерала Хуа только если он убедит меня, что сможет быть полезен. — Я сделаю все, что Ваше Высочество прикажет! — горячо заверил Хуа Чэн и улыбка Се Ляня стала шире. — Прекрасно, — проворковал он. Янтарные глаза Его Высочества изогнулись полумесяцами, когда Се Лянь ласково приказал: — Снимайте одежду. — Одежду? — удивленно вскинул брови Хуа Чэн. На извечно собранном лице Градоначальника на краткий миг отразилось настоящее недоумение. Се Лянь довольно кивнул ему: — Именно. Или это слишком для Генерала Хуа? На миг Хуа Чэн замер: он и не ожидал, что оставшись в одиночестве на несколько дней, Его Высочество наберется непристойности! Было ли дело в армейском быте вокруг? Пусть выражение лица Се Ляня было привычно мягким и трепетным, в его янтарных глазах горели отражением красных занавесей игривые огоньки. В бесстыдстве Хуа Чэн точно не желал проигрывать своему драгоценному супругу. Склонив голову, чтобы скрыть предвкушающую улыбку, мужчина принялся расстегивать крепления лат. Снять их самостоятельно, на самом деле, было занятием не из легких, и внимательным глазом Се Лянь заметил, что плотные застежки на одежде Хуа Чэна попросту растворяются туманом под его пальцами: чтобы сократить возню и не потерять настроения. Уловив, что Хуа Чэну, как и ему самому, нравится эта игра, Се Лянь взбодрился. Очень скоро тяжелые металлические пластины с глухим стуком упали на укрытый толстыми коврами пол и Хуа Чэн остался только в простом ханьфу. Впрочем, под ожидающим взглядом Се Ляня и оно медленно сползло с сильных плеч — изящную фигуру Градоначальника обнимали теперь ласковыми руками только шелковые нижние одежды ярко-алого цвета. Пусть этот наряд был совсем прост, он подчеркивал длинные ноги Хуа Чэна и узкую талию, по изгибу которой особенно приятно было скользить взглядом. От движения ворот одежд раскрылся робким весенним цветком, позволяя взглянуть на бледные ключицы и фарфоровую кожу, что в тусклом свете жаровен отливала благородным нефритом. Иссиня-черные волосы мужчины, собранные в высокий хвост, будто случайно легли на грудь тяжелыми прядями, обрисовывая чувственные изгибы чужих мышц, а сквозящая в игривом прищуре глаз улыбка придавала представшей перед Се Лянем картине особой соблазнительности. Его Высочество искренне сказал: — Генерал Хуа прекрасен, — и, не дав мужчине возразить, снисходительным движением поманил его к себе. Приблизившись, Хуа Чэн покорно опустился на колени перед креслом, силясь скрыть трогающую губы взволнованную усмешку. Пусть ни один образ Его Высочества не был нов для мужчины, обычно именно он становился зачинщиком разного рода игр, и впервые на себе почувствовал, каково становиться их целью. Волнение не отразилось в чертах красивого лица, но едва заметно пальцы Хуа Чэна сжали ткань красных одежд, а во рту от взгляда в ласковые, но застланные пологом страсти глаза его драгоценного супруга стало сухо. Наклонившись вперед, Се Лянь ласковым движением коснулся подбородка Хуа Чэна и, будто рассматривая, покрутил его голову в разные стороны. Градоначальник старался сохранять выражение лица покорным и достойным, но лисий изгиб глаз выдавал истинные чувства владельца. Прикосновение Его Высочества было мягким и трепетным, но лишь сейчас Хуа Чэн заметил, как горяча его кожа и как бьется, взволнованный и возбужденный, под тонкой кожей пульс. Не выдержав, Хуа Чэн аккуратно склонил голову и поцеловал кончики пальцев Се Ляня. Тот улыбнулся: — Генерал многому обучен. — Более чем, — отозвался Хуа Чэн и, получив дозволение, потерся щекой о теплую руку. Его Высочество не сводил с чужого лица пылкого взгляда и, дразня его, Градоначальник едва уловимым движением быстро облизал бледные губы. В свете жаровен они мягко блестели теперь, словно смазанные медом, и Се Ляню не терпелось попробовать эту манящую сладость. — Ваше Высочество разочарован во мне? — Вовсе нет, — ответил принц, пропуская меж пальцев тяжелые пряди чужих волос. — Наоборот, этот принц с нетерпением ждет, когда Генерал покажет ему свои умения. Мягко подавшись вперед, Хуа Чэн привстал и положил руки на бедра Его Высочества, ласково поглаживая его сквозь ткань одежд. Лица мужчин оказались так близко друг к другу, что на коже ощущался жар чужого дыхания и Хуа Чэн прошептал: — Я так скучал. Рука Се Ляня с виска скользнула на затылок демона и он притянул его к себе, одаривая наконец теплые губы ласковым поцелуем. Пока не жарким и жадным, а трепетным и искренним, что лучше слов передавал радость долгожданной встречи. Его Высочество с улыбкой ответил: — Я тоже.