Затмение (перевод новеллы)

До восьми оставалось двадцать минут. После того, как разговор в административном кабинете начал стихать, учительница Сани пообещала протестующим, что тщательно расследует причину случившейся аварии. Акк шепнул друзьям, что ему нужно отойти в туалет перед началом занятий. Студенческие туалеты всегда были грязными, поэтому Акк направился в туалет для персонала. Там было куда чище, но лишь из-за того, что уборщикам проще было убираться за меньшим количеством людей. Не было удивительным и то, что ученики часто пытались воспользоваться туалетами для персонала разбросанными по всему кампусу, и у Акка вошло в привычку выгонять их конкретно с этого определенного места, чтобы иметь возможность уединиться. В конце концов он был старостой. И повязка которую он носил, технически, делала его приближенным к учителям. Он был всего в нескольких шагах от двери, когда кто-то повернулся перед ним и первым шагнул внутрь. Стоит отметить, что человек, сделавший это, носил школьную униформу. У Акка от возмущения отвисла челюсть. Хотя он, конечно, не слишком старательно охранял другие туалеты, этот принадлежал ему, и все об этом знали и теперь сюда почти никто не заглядывал. Так кто же этот нарушитель? Кто так страстно желал быть вышвырнутым из туалета? Он ускорил шаг, преодолел оставшуюся часть коридора всего за несколько коротких шагов, а затем с силой распахнул дверь. Помещение внутри было небольшим: две раковины, два писсуара и унитаз, вот и всё. Комната была оформлена в кремовых и белых тонах, чтобы соответствовать внешнему виду здания. Пахло ванилью. Акк и незнакомец были здесь одни. Незнакомый мальчик уже стоял у писсуара, когда Акк вошёл, а поскольку между дверью и писсуарами не было стены, Акк мог хорошо его разглядеть. Он был таким маленьким и худым, что выглядел почти истощенным — Акк мог это сказать, потому что на нем не было пиджака, а только плотно облегающее короткое поло, подол которого был подвернут. Казалось, не заботясь о том, что у него есть зрители, мальчик расстегнул ремень и спустил штаны с бедер, обнажив тонкую полоску кожи на заднице. Когда он это сделал, кое-что привлекло внимание Акка — не белое нижнее белье с надписью «Calvin Klein» на поясе, а что-то пониже: татуировка, которая была скрыта его брюками. Парень у писсуара прочистил горло и обернулся, с явным подозрением глядя на Акка, который последовал за ним в комнату, а затем остановился в дверном проеме. Когда он увидел, куда смотрит Акк-то ухмыльнулся. Лицо Акка тут же вспыхнуло — не от смущения, а от гнева. Или, может быть, немного от смущения. Смущения смешанного с гневом. Ублюдок с татуировкой ничего не сказал. Вместо этого он просто повернулся и начал небрежно насвистывать мелодию, которую Акк не узнал, медленно одергивая подол своей рубашки и поднимая его, словно давая Акку расмотреть себя получше. Акк многозначительно откашлялся, и, к счастью, мальчик остановился. Однако не повернулся, чтобы посмотреть на него. Акк глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. «Это туалет для персонала» — сказал он. «Я знаю» — ответил юноша, всё ещё не поворачивая головы. «В твоей старой школе не научили тому что это значит? Не видишь что на вывеске написано?» Мальчик приподнял брови. «Как ты узнал, что я новенький? Следил за мной?» Почему из его уст это прозвучало так гнусно? Конечно, Акк знал, что он был новеньким. Потому что он был хорошим старостой и был внимательным! Акк вступил в школьный совет годом ранее, но ещё до этого он много времени проводил с Пи`Метом, помогая тому с делами. Пи`Мет был парнем его старшей сестры, но что более важно, он был главным старостой, а так же президентом студенческого совета. Акк очень уважал его, и в будущем хотел быть таким же. Акк знал наизусть все правила Суппало и, кроме того, он знал каждого ученика в его стенах. Мальчик, всё ещё стоявший спиной к Акку, был ему незнаком. И даже если бы это было не так, его смелость, с которой он вошел сюда, выдавала его с головой. Ученик Суппало бы так никогда не поступил. Особенно если рядом находился Акк. «И что это значит?» — поддразнил мальчик. — «Раз уж моя прежняя школа, видимо, недостаточно хорошо меня научила?» «Это значит, что ученикам нельзя здесь писать.» В ответ Акк услышал звук льющейся в писсуар жидкости. Он стоял с открытым ртом, пока мальчик не закончил. А закончив, неизвестный медленно повернулся, уголки его губ приподнялись в ухмылке. «Если ученикам нельзя, тогда что ты здесь делаешь?» — спросил он, приподняв бровь. — «Заинтересован во мне?» От этого намека лицо Акка снова вспыхнуло. За всё то время, что он был старостой, ему никогда не приходилось сталкиваться с подобным неподчинением! С проклятием и драками он мог справиться, но то, что предлагал этот парень… Акку хотелось с криком выбежать из комнаты, но он знал, что это не путь к настоящей победе, поэтому он подошел ко второму писсуару, повернулся к мальчику и расстегнув ремень сказал: «Вот тебе ответ. Я- староста. Старостам разрешается пользоваться этим туалетом. Мы практически как учителя.» Новенького, похоже, это не обеспокоило. Он оглядел Акка с ног до головы. «Не нужно стесняться. Я тоже гей.» Акк стиснул зубы. Что, чёрт возьми, было не так с этим парнем? Рядом с ним, явно ничуть не испуганный, улыбнулся. Акк собирался ответить ему, но когда наклонился вперед, собираясь высказать мальчику все, что о нем думает, что-то внезапно остановило его. Это был самый приятный аромат, который он когда-либо чувствовал. Словно солнечный свет. Акк даже не мог объяснить его, но в сознании сами собой появились образы: широкие просторы зеленой травы, яркий солнечный свет под ослепительно голубым небом, густые, пушистые облака, птицы, поющие давно забытую мелодию; деревья, колышущиеся на ветру насекомые, жужжащие вокруг в жаркий летний день… Чувствуя себя так, словно только что угодил в ловушку, Акк поспешно отступил, и приятный пейзаж в его сознании снова превратился в уборную перед ним. С такого близкого расстояния, Акк увидел, что мальчик рядом с ним достает ему только до кончика носа. Его вьющиеся волосы были зачесаны набок, закрывая уголок глаза, но даже так можно было увидеть длинные темные ресницы и большие карие глаза, милые, немного грустные и слегка раскосые. А переносица была длинной, с постоянно вздернутым кончиком, как будто бы он оценивал вас. Акк испуганно отшатнулся, когда понял, что все это время пялился на него. Теперь он действительно был смущен, и без всякой видимой причины в животе у него возникло чувство тошноты. Он не испытывал стеснения. Это было что-то совершенно иное. Почти как-то чувство, которое возникало у него в животе всякий раз, кода он делал что-то не так. И это чувство становилось все сильнее, пока идиот перед ним просто продолжал мило улыбаться «Ты гордишься тем, что ты гей?» — Воскликнул Акк. — «Это же школа только для мальчиков!» Новенький вдруг расхохотался. Акк почувствовал себя обезоруженным, да настолько, что ему показалось, будто он стоит раздетый догола перед своим врагом и только и ждет, когда тот нападет. Ждать пришлось недолго. Мальчик изучал лицо Акка, а затем опускал взгляд все ниже и ниже, пока наконец не остановился ширинке его брюк. Он и забыл, что всё ещё стоит с расстегнутыми штанами. «Для мальчиков, да?» — Развязно спросил он. — «А я то думал, здесь только мужчины.» Не говоря ни слова, мальчик убрал руку со своей промежности и поднял её вверх, покачивая одним длинным, тонким пальцем в знак приветствия. Температура на лице Акка за считанные секунды сменилась с обжигающе горячей на ледяную. Мальчик засмеялся ещё громче. «Я просто дразню тебя» — сказал он. — «Я только имел ввиду, что ты худой.» — Он снова проделал этот жест пальцем. — «Видишь? Но даже так, ты всё равно милашка.» И затем, даже не помыв руки, он направился к двери. Акк повернулся, чтобы последовать за ним, не желая оставлять разговор незаконченным, но, сделав это, понял, что все еще не помочился, и, дрожа от злости, потянулся обратно к писсуару Больше всего на свете ему хотелось крикнуть: «Я смотрел не на твою задницу! Я смотрел на твою татуировку. Здесь запрещены татуировки, придурок!» Но он никак не мог найти в себе силы сказать это. Вскоре мальчик был уже слишком далеко, чтобы услышать его, и снова насвистывая ту же песню что и ранее, распахнул дверь уборной и исчез в коридоре. Звук закрывающейся двери не вызвал у Акка ни малейшего отклика, зато вызвало кое-что другое. Что-то в виде мальчика, уходящего от него… Да, это был он! Те же худые плечи. Та же сгорбленная поза. Если бы только эти растрёпанные волосы были убраны назад… Мальчик в туалете был тем самым мальчиком, которого Акк видел днем ранее, наблюдавшим за кампусом из школьных ворот. Тот самый, который, увидев, как машина дяди Ситта откатилась назад и столкнулась с протестующими, развернулся и убежал.