Общий сбор

После дневного дождя тучи расступились и обнажили располневший бок луны. Прохладный ветерок ласково дул в затылок, а звёзды над головой насмешливо перемигивались в небе, словно знали какую-то тайну. Питер откинулся назад и опустился затылком на холодную черепицу. Если пролежать так достаточно долго, то круговорот Млечного Пути начинал казаться единственным, что его окружает. Искорки далёких созвездий мерцали всё ближе и ближе, призывно засасывая его в неизведанные дали. Сонную тишину ночи разорвало тихое «дилинь-дилинь». А затем ещё одно, и ещё, слившееся в непрерывное «дилидилидинь». Квилл подскочил, как ужаленный, и, едва не свалившись с крыши, ринулся назад в дом. Рывком распахнув дверь, он ворвался в комнату, и душный липкий воздух схватил его своими затхлыми пальцами, окружив запахами пота, лекарств и... смерти. Джейсон Квилл с хрипами дёргался на сбитых простынях, тревожная кнопка упала на пол и панически голосила на весь дом. — Деда! Я сейчас, подожди! — испуганно выдохнул Питер, бросаясь к столику с батареей ампул и таблетных баночек. Привычным движением, несмотря на трясущиеся руки, он набрал лекарство в шприц и приложил иглу к истончившейся коже. —Всё хорошо, деда. Держись! Я с тобой. Держа дедушку за руку, Питер с облегчением видел, как боль отступает и изборождённое морщинами лицо разглаживается. Приступы начали повторяться всё чаще и чаще, а проку от лекарств — всё меньше. Надо было поговорить с доктором об очередном изменении списка лекарств. Может быть, это хоть немного поможет.Хотя кого он обманывает. А ведь можно было просто... Квилл тяжело вздохнул. Он непоправимо опоздал с возвращением, и дед был уже болен, когда внук показался на пороге его дома. Просто скрывал боли до последнего, пока уже не замечать их стало невозможно. Квилл, до этого объяснявший своё многолетнее отсутствие похищением, рассказал всё деду от начала до конца. Все события, случившиеся с ним за тридцать лет жизни космического скитальца. К чести Джейсона Квилла, он не счёл внука сумасшедшим, хоть и поверить в такое было тяжело. Только заметил, что Мередит, оказывается не бредила, говоря что отец Питера прибыл из другой Галактики. В подтверждение своих слов Квилл предъявил некоторые «космические штучки», которые привёз с собой и до этого прятал в глубине чердака. А потом, дрожа от волнения, сказал, что на его корабле есть такое медицинское устройство, которое может вылечить его от рака за считанные минуты. Нужно всего лишь набрать номер Ракеты на передатчике, и... — Нет, внучок, — покачал головой Джейсок Квилл. — Я верю каждому твоему слову, но это мне не нужно. — Но... как? Деда! Это же вылечит тебя и продлит твою жизнь! — Обескураженно прошептал Питер. — На Ксандаре такие технологии, ты сможешь прожить ещё много лет! — Мне уже девяносто три года, — тихо рассмеялся дед. — Хватит мне уже, пожил. Устал я. Пришло моё время. Пора мне к Анне, к Мередит... Я счастлив, что перед смертью увидел тебя. Ведь все эти годы я считал, что ты тоже с ними, и ждёшь меня там, за радугой. Он вытер шершавой рукой слёзы Питера и крепко обнял внука. — И если ты меня действительно любишь, ты не сделаешь этого против моей воли. Даже когда я буду совсем плох, пообещай мне, Питер. Ты дашь мне спокойно уйти. — Я... обещаю, — всхлипнул тот, уткнувшись носом в родное плечо, пахнувшее трубочным табаком, сеном и домом. Поэтому теперь Питер просто поднимался по лестнице в свою комнату, надеясь что сможет доспать остаток ночи. Проходя мимо лестницы на чердак, он услышал знакомое треньканье. Сердце взметнулось птицей, в ушах барабанами зашумел его участившийся бой. «Показалось! Нет, не показалось. Правда звонит». На лбу выступила испарина, и силой воли Квилл приказал своим ногам сдвинуться с места и продолжить идти. Его место здесь, и он твёрдо решил остаться. В животе сумасшедшими зигзагами метались бабочки, несогласные с этим категоричным решением. Не раздеваясь, бывший Звёздный Лорд упал на неразобранную кровать. Сейчас, год спустя, подавлять в себе порывы стало гораздо проще. Вначале очарованный Землёй, которую он почти не помнил, Питер был абсолютно счастлив в своей новой жизни. Но через месяц-другой, когда первые впечатления улеглись, он стал чувствовать нарастающую внутри пустоту. Тридцать лет в космосе не могли не оставить свой неизгладимый след. Он привык танцевать на лезвии ножа, рисковать всем в космических потасовках, жить с вечным осознанием того, что между тобой и космическим холодом вечности стоит всего лишь кусок металла. Такая жизнь опьяняет, и трезветь от неё тяжело и больно. Он скучал по звёздам, чужим мирам, многоцветным туманностям, которые он прорезал соплами «Милано», летя сломя голову на предельных скоростях. По ершистому Ракете, добряку-недотёпе Драксу, даже по ругливой ворчунье Небуле, которая как-то незаметно тоже вписалась в их сумасшедшую семейку. А особенно он скучал по Гаморе... Он не мог выбросить из головы её тяжёлые багряные локоны, прикосновения упругой кожи, редкие (и оттого более ценные!) улыбки. Его сны были полны полётов, лазерных вспышек, звёздного ветра и её звонкого смеха. А просыпаясь, он задыхался в окружении постеров с героями далёких восьмидесятых и видел над собой белёный дедом тридцать лет назад потолок. Из комнаты внука Джейсон Квилл сделал чуть ли не музей, оставив всё, как было в день его исчезновения. Первый раз шагнув в этот храм имени себя, Питер задохнулся от смущения и порыва нежности к деду. Он оставил всё почти как есть, только кровать заменил на взрослую и отнёс большую часть игрушек на чердак. Рядом с сумкой, которую он захватил с собой с «Боуи». Нет, он слишком много времени провёл в грёзах, пора возвращаться в реальный мир. А его мир — здесь. Может быть, не такой интересный или высокотехнологичный, но это его дом. Несмотря на все искушения, Питер намеренно порвал со своим альтер-эго. Вначале он ответил на пару неловких звонков, а затем перестал, и со временем передатчик больше не трезвонил. Хотя ему иногда слышались знакомые звуки, но он ни разу не сходил проверить. Потому что знал, что может сорваться на какую-нибудь банальную попойку в честь чьего-нибудь дня рождения, а вернуться потом стало бы ещё сложнее. Звёзды прекрасны, и их свет будет манить его всегда, но он нужен здесь. Он больше не Звёздный Лорд. Эту дверь в прошлое он закрыл навсегда, и не отворит вновь, какие бы заманчивые тени или трели не доносились бы оттуда. Неважно, настоящим ли был тот звонок, или нет, ключ от этого замка он выбросил навсегда.

***

За тысячу парсеков отсюда... — Чёрт, чёрт, чёрт! — прорычала Небула, ударив железным кулаком обиженно заискривший передатчик. — Протухший орлони, жалкий терранский слизняк! — Что, отказался? — понимающе спросил появившийся на пороге Дракс. — Хуже! Вообще не ответил! Возопив страшным голосом, дочь Таноса пнула металлическую ножку стола. Та прогнулась. — Как будто мы пустое место, как будто... — Мне кажется, он уже ясно дал понять, что не вернётся, — заметил Дракс. — Квилл ушёл. Навсегда — Учиться плавать в пруду?! Только вот его пруд рискует превратиться в болото. В котором он сидит уже больше года, и ни одного квака из своего угла не подал. Да плевать на него! Сами справимся. Ракету вызвал? — Конечно, давно ещё. Сказал, одна нога здесь, другая там. Что бы это не значило. Надеюсь, не покалечится. —Хм, вижу, — буркнула Небула, указывая на точку, обозначившуюся на радаре. — Пошли, встретим. На главной площади Забвения было многолюдно. Гуманоиды задирали головы и указывали друг другу на огромный белоснежный корабль, быстро увеличивающийся в размерах. Девочка с пепельными волосами подскочила к Драксу и, дёрнув того за руку, ткнула пальчиком в незнакомый корабль и вопросительно чирикнула: — Джуп-джуп? — Нет! Все к оружию! — истошно завопил Дракс, заслоняя собой ребёнка. Последнее, что он помнил перед тем, как от идеально-белой обшивки оторвались две ослепительные вспышки и рванулись в направлении Забвения, это хрупкую детскую спинку, которую он крепко прижимал к себе.

***

Утро было ярким и солнечным, и Питер распахнул окно, приглашая в дом ароматы цветущих ирисов и роз. — Ну что деда, давай завтракать! — с напускным позитивом сказал Питер, но старый мужчина только покачал головой. — Это же твоя любимая запеканка, Эвелина передала. Ну может кусочек? Она их носит и носит, а отказать мне как-то неловко. — Передай ей спасибо, но я не голоден, — тихо отказался дед. — Сам бы и передал, она каждый день приходит и предлагает свою помощь. Раньше вы всё время проводили вместе. Она скучает. — Не хочу, чтобы она видела меня таким. Квилл-старший устало выдохнул и закрыл глаза. — Я тоже очень скучаю по ней, но мой вид её огорчит. Не знаю, заметил ли ты, но мы стали с Эвелиной довольно близки, и я не хочу делать ей больнее, чем уже есть. Питер фыркнул. — Конечно, заметил. Она постоянно ходила к нам на барбекю, и сыновья её тоже. Я вообще думал, что вы с ней... ну, пара. Я не против, ни разу, даже был бы рад. Если что. — Мы много лет были соседями, сначала я овдовел, затем она... Дружили как-то всегда, а затем... — дед надолго замолчал, затем кашлянул и продолжил. — Затем я понял, что влюбился, старый дурак. Но заводить другую жену было бы неуважением памяти Анны, да и стар я уже стал для любви. Так ей и не признался. Да и правильно, наверно. — Да глупости, деда! —горячо возразил Питер. —Так, жди, я сейчас её приведу! И ты ей сам всё скажешь. — Нет! Не надо! Дед в ужасе подскочил и закашлялся. — Тихо, тихо. Ты должен ей об этом сказать, иначе она так никогда и не узнает, понимаешь? Очень важно успеть сказать кому-то о своих чувствах. Подожди минутку, я сейчас. Мы сейчас. Со всех ног Квилл вылетел из дома и перемахнул через низенький соседский заборчик. Эвелина вешала только что выстиранное бельё. — Ох, куда ты так торопишься? — спросила она, расправляя простынь. — Пойдёмте... ух... фух... к деду. Он хочет вам кое-что сказать. Очень важное. — Что-то случилось? Соседка обеспокоенно ахнула и выронила простынь на землю, тут же нагнувшись чтобы её поднять и начать отряхивать. — Не, просто ему очень нужно с вами поговорить. Ну быстрее, пойдёмте! Быстро шагая, Квилл повёл за собой ничего не понимающую соседку, на ходу вытиравшую руки об передник. От Эвелины пахло фальшивыми альпийскими лугами, жареным летним солнцем и её неизменным лавандовым парфюмом. В затхлый зашторенный дом она вошла, как глоток свежего воздуха. Питер первым вбежал в комнату с радостным криком. — Деда, смотри, кто пришёл! Старый Квилл мирно лежал под простынями, уронив на них бессильные руки. Глаза его были закрыты, в комнате стояла мёртвая тишина. — Де... Деда? Питер подбежал к нему, и потормошил за исхудавшее плечо, прикоснулся к щеке. Затем рухнул на колени перед кроватью, уткнулся головой в ещё тёплые руки и, вновь осиротевший, зарыдал, как восьмилетний мальчишка.