Sub rosa

Вывернув у левого кольца, Маркус почти нырнул вертикально вниз, затем выровнял метлу и поймал брошенный Басти квоффл. Мяч лег в руку, как влитой. Этот маневр был отработан до автоматизма, но на каждой тренировке они прогоняли его раз пять, если не больше. В такие моменты он даже не думал, мышечная память работала лучше, чем мозги. Уйдя в левый крен, он швырнул квоффл влево, не глядя, но зная, что его поймает Моран и закончит комбинацию. В этот момент прозвучал свисток. В первую секунду Маркус как обычно закрыл глаза и попытался определить, где верх, где низ не глядя. Открыл глаза. В целом ошибся несильно. Сделал пару облетов вокруг стадиона, гася скорость. Рюскэ уже спрыгнул на траву. Фонтэн, как и положено вратарю, уже был на земле и ослаблял защиту на груди. Рядом с ним стояли два запасных загонщика. Тренер боится за травмы Рэ, поэтому и гоняет их с основой. Снизился вечно травмированный Рэ, неловко спрыгнул и сразу стал несуразным и невзрачным. В воздухе многие менялись, становясь настоящими и цельными. Почти одновременно с Маркусом приземлилась Моран, откинув толстую косу назад, как всегда хохоча от восторга. Себастиан присоединился к ним спустя пару секунд. Эмильен как всегда задерживался. Но ловцы и летают обычно на куда большей высоте. Им не нужно ориентироваться на кольца. Только иногда поглядывать на табло, чтобы понимать расклад. Тренер по своему обыкновению всех похвалил, но потом начал критиковать — виражи грязноваты, в двух последних комбинациях они вывернули больше на силе, чем на технике. Моран надо меньше финтить, Маркусу надо больше пасовать, Себастиану прекратить бояться. Ничего нового. Марк вздохнул. Тяжко пасовать Басти, который боится этот пас принять. «Ты должен спиной чувствовать, что он рядом, что он поймает квоффл. Ты не должен сомневаться». Маркус недовольно кивал. В целом все верно, только он не чувствовал этого. Рядом спрыгнул Эмильен. Хлопнул по плечу Маркуса, дернул Моран за косу и подмигнул Себастиану. Тренер сказал, что все кроме Эмильена свободны, и они пошли разбирать его пролеты и то, что он опять проморгал бладжер. Как обычно. Остальная команда пошла сдавать метлы. Моран попутно рассказывала, как она сделала не три, а четыре оборота вокруг метлы при исполнении малой спирали. Смысла в этом не было никакого, но Моран нравилось. После тренировки все кроме нее хотели помолчать. Заставить молчать Моран не мог никто и никогда. Маркус, не слушая ее болтовню, развязывал перчатки. Сдав метлы, перчатки и щитки с ног они направились к раздевалке. У входа стоял агент Маркуса Тибо де Гиз. Как всегда, одет с иголочки с идеальной прической. А на фоне потных и помятых игроков он выделялся еще сильнее. — Господа, Маркус, день добрый. Хорошая работа, — он зааплодировал, но руку предусмотрительно не подал. — Привет, Тибо! — недовольно кивнул Маркус. — Чего тебе надо? — Посмотреть, как ты играешь. Поговорить немного, — он улыбнулся в своей обычной манере. Нет, Тибо де Гиз просто так никогда не приходил. — Жду тебя через пятнадцать минут у выхода. Пройдёмся. Этим он ужасно походил на Октавиуса. До скрежета зубов. Вроде вежливый и обходительный, но жесткий и навязывающий свою волю. — У меня вообще планы, — огрызнулся Маркус. Планов особых не было, но бегать по чьим-то указаниям Маркус не любил. — Ты сдвинешь их, — улыбнулся Тибо, не обращая внимания на плохое настроение Флинта. — Все, я жду. Команда прошла в раздевалку. — Флинт, на месте твоего агента я бы тебя давно послала, — возмутилась Моран. — Как он твой гадкий характер терпит? — Малыш Марки приносит столько денег, что даже Тибо де Гиз держит свое мнение при себе, — пояснил Рюскэ. — Де Гиз такой тяжелый, — продолжила Моран. — Я как-то с ним поболтала, но поняла, что мы не сработаемся. Он так давит, что трындец. Либо будет, как он хочет, либо как он хочет. Третьего не дано. Басти, не подписывай с ним контракт. — Басти, не слушай Моран и не пори горячку. Тибо де Гиз крутой агент. Он продавит любое решение, и ты получишь, все что хочешь. Но давит на всех, да. С Марки-то по-другому нельзя, — Рюскэ похлопал недовольного Флинта по плечу. — Да ладно, Марк. Ты сам такой же. Такого агента, как Тибо, тебе колдомедик прописал. Любой другой агент с тобой бы уже вздернулся. * * * Маркус в распахнутом черном пальто, но с намотанным на шею темно-серым шарфом, вышел на улицу. Тибо, прищурившись, смотрел на стадион. Увидев Маркуса, он кивнул и пошел в сторону кирпичного закоулка. Маркус последовал за ним. Пройдя до середины арки, Тибо повернул и исчез в кирпичной стене. Маркус вздохнул, подумал, что сейчас можно было бы трансгрессиовать домой, а не тащиться за своим агентом. Затем тоже сделал шаг вперед и исчез в грязно-желтом кирпиче. Они вышли на магическую часть улиц Парижа. В воздухе висели тысячи светлячков, повсюду виднелись пушистые елки. Колокольчики, развешанные в честь наступающего Рождества, звонко и чисто пели. Дома были украшены еловыми ветками и омелой. Уличные торговцы продавали имбирный эль, карамельные яблоки и сахарные снежинки. — Пройдемся, — словно предлагая, сказал Тибо, когда Маркус вышел на улицу. — Давай, но в магловскую часть не пойду, — сразу обозначил Маркус. Магловская часть была вотчиной Эдварда и прочих сумасшедших. — Ну, кто ж туда в здравом уме ходит, — Тибо усмехнувшись, пожал плечами, затем повертел головой. — К Рождеству все уже украсили. Красиво вокруг. Где Рождество будешь праздновать? — Дома с семьей, — сухо ответил Маркус. Они пошли вниз по улице. — На кой хер ты меня вытащил? — Хотел узнать, как ты, как подготовка. Вы хорошо отыграли прошлую игру, — Тибо похлопал Маркуса по плечу и довольно улыбнулся. — Ты молодец. — Мы играли с Руаном. Там сложно плохо отыграть, — угрюмо ответил Маркус. Хвалить его было крайне непросто. Тибо рассмеялся: — Ты как всегда благодушен и радостен. — Тибо, — не выдержал Маркус. — Мне нахер не сдалось тусить тут с тобой вместо того, чтобы идти домой. Что тебе надо? — Мерлин, это ж рождественские крендельки! — Тибо остановился у лотка с кренделями в корице и кардамоне. — Возьму с корицей. Марк, ты будешь? — Нет, я не буду, — разозлился Маркус. — Это дерьмо не полезное, а может и вообще отравленное. Уличную еду Маркус не ел никогда, а когда узнал, что Эсми ест, то запретил ей даже приближаться к этим лоткам. А вот Тибо было не так жалко. — Кощунственные вещи ты говоришь. Спасибо, спасибо, — Тибо подмигнул молоденькой продавщице и, откусив крендель, пошел дальше. — Ладно. Давай уж поговорим о делах. Как настрой насчет кубка? — Отличный, — Маркус с опаской следил за Тибо. Если сейчас начнет задыхаться, то придется ведь тащить к колдомедикам. А отравить такой крендель вообще ничего не стоит. И тогда никакого кубка. Вспомнив про кубок, Маркус продолжил. — Мы возьмем его в этот раз. — Ну, и славно, — наконец Тибо насладился вежливой беседой и решил перейти к главному. — Давно уже пора, а то вы только Турнир двенадцати выигрываете, а кубок Франции вечно мимо. Короче. Марк, есть некая информация. Она довольна, секретна и пока только на уровне разговоров. Решений пока нет, и все может поменяться. Если я расскажу ее тебе, то ты будешь молчать. Можешь рассказать отцу и жене, как всегда. Остальным нет. Понял? — Понял, — Маркус напрягся. Они это уже много раз обсуждали, но каждый раз такие указания нервировали. — Лионцы не хотят продлевать контракт с Моле, — смотря куда-то в сторону, сказал Тибо. Затем повернулся к Маркусу и замер. — В смысле? — опешил Маркус. — У него же бессрочный. Да и как это Лион без Моле. У них команда вокруг него построена. Что за бред? — Бессрочные контакты бессрочны до сорока лет. А потом каждый год надо заново пролонгировать, — улыбнулся Тибо глядя на Маркуса. Потом сразу пояснил. — Ты свой можешь не читать. У тебя легионерский. Твой максимум пять лет. А обычный — до сорока. А Эдварду уже сорок два. На днях вроде было. — Будет десятого февраля, — автоматически поправил Маркус. — Но он офигенно играет. Какая разница, сколько ему лет? — Квиддич — это командная игра, — выразительно посмотрел на Маркуса Тибо. — А играть с Эдвардом очень сложно. С каждым годом все хуже и хуже. Он не слушает тренеров, игроков и всех остальных. И сорок лет — это не шутки. — Так нельзя! — напрягся Маркус. — Он же крутой. — Марк, это пока только слухи. Не заводись, — Тибо снова похлопал его по плечу. — Но мне кажется, что все к тому и идет. — Почему? — Потому что они невзначай интересовались, какие у тебя отступные при досрочном расторжении контракта с парижанами, — Тибо издевательски улыбался. — Так аккуратно, якобы для своей статистики. Они хотят тебя вместо Эдварда. Маркус замер, пытаясь осознать сказанное Тибо. — Марк, это пока все только слухи, но поверь, ты лучше, чем Эдвард. Ты играешь лучше. И тебе нужно просто это принять, — Тибо попытался разрядить обстановку. — Но ты на досуге подумай, хочешь ли ты перейти в Лион или тебя устраивают парижане. Никто не спрашивает про отступные просто ради интереса. Они считают и взвешивают. — Эдвард в курсе? — напрягся Маркус. Вот только злого Эдварда ему сейчас и не хватало. — Надеюсь, что нет, — Тибо доел кренделек. — Мартин не дурак, он ему такие слухи рассказывать не будет. Когда они решат точно, то Эдварда поставят перед фактом. А вот у тебя есть время подумать. — Когда? — Марк, я тут не знаю. Когда-нибудь, скоро. Но ты подумай и реши для себя. Чтобы для тебя это не стало неожиданностью. * * * Тибо траснгрессировал, а Маркус остался один посреди шумного, готовящегося к празднику города. Только этого не хватало. Надо было подумать и подумать в одиночестве. Без Эсм. Особенно без Эсм. Как он расскажет ей эти новости, он пока не знал. А рассказать надо первым, опередив Эдварда. Так правильно. Она и так недовольна последнее время. Особенно после разговора про детей. Где будут учиться дети. Маркус даже удивился, когда она у него это спросила. Он думал, что все решено. Элиза дома, а Септ пойдет в Хогвартс, как подрастет. Все же очевидно и понятно. Оказывается, нет. Элиза ладно, может и дома. Хотя это «может» царапнула Маркуса. А вот Септ? Зачем ему учиться в Хогвартсе? Может, лучше в Шармбатоне? На резонный вопрос Маркуса, на кой хер его сыну учиться во французской школе, Эсм ему ответила довольно твердо: он наследник и жить он будет во Франции. Зачем ему Англия? У Адриана нет детей. И у Эдварда кроме Эсм никого нет. Это может и к лучшему. И Септ — единственный наследник де Моле. Да, по женской линии, что не очень хорошо. Но за неимением мужчин и он сойдет. А значит, жить он будет во Франции, заседать в Большом совете и зачем ему Англия? Пусть идет в Шармбатон, связи заводит. Так-то все было верно, но не когда это к твоему сыну применяют. Потому что сын Маркуса должен был учиться в Хогвартсе, на Слизерине, играть в квиддич. Какая Франция? И главное, пацан для квиддича рожден. И Эсм это видит. Жалко такой талант гробить. Но Эсм правильно сказала — выбора у них нет. Он наследник. И Маркус может сделать для него ровно ничего. Играл бы Септ в квиддич, то Марк бы ему помог без проблем. Жил бы он в Англии, да даже без квиддича — связей хватает. А здесь что? И Маркус думал об этом последние месяца два. А Эсм недовольно смотрела, но тоже молчала. И если он сейчас придет домой вот с такими новостями, то Эсм точно взорвется. Потому что с Эдвардом они скандалят постоянно. Он приходит к ним домой, когда ему нравится. Всегда бухой или под зельями. Ни разу не пришел трезвый. Устраивает скандалы, изводит Эсм. Она терпит, молчит, уговаривает потом Маркуса не трогать Эдварда. Говорит: «Давай не будем накалять обстановку. Он скоро остынет. Скоро ведь все изменится». Да, изменится. После того, как его выгонят из команды, все изменится пиздец как. С ним и так тяжело. Маркус и так еле сдерживается. Эдвард это понимает, поэтому в гости старается заходить, когда Маркуса нет. Потому что Маркус ему пару раз высказал все, что он о нем думает. И Эдвард запомнил, что отпор ему дадут, и с Марком старается не пересекаться. Но вот если с Эдвардом расторгнут контракт, а на его место возьмут Марка, то будет пиздец. Маркус трансгрессировал в Лондон, зашел в семейный особняк. — Юный мистер Флинт, добрый день! — Донна в поклоне почти упала на землю. — Мы давно вас не видели. Хозяйка в саду, а хозяин у себя. Позвать их? — Нет, я к себе, — мельком взглянув на нее, сказал Маркус. — Мне надо подумать. Маркус дошел до своей комнаты, снял проклятия, зашел внутрь. Все было по-прежнему. Стеллаж с квиддичной амуницией, слизеринская форма, значок капитана. Плакаты с Эдвардом покрывали все свободное место на стене. Маркус сел на пол напротив и задумался. Он всегда хотел быть Эдвардом. Играть, как Эдвард, играть только как Эдвард. Он копировал все его пролеты и силовые приемы, он изучал все его матчи. И вот вроде есть вариант получить то, что хотел. Стать Эдвардом. Но так мерзко Маркус себя давно не чувствовал. Потому Эдвард, реальный Эдвард его проклянет. Отец молча вошел в комнату и сел на пол рядом с Маркусом. Окинул взглядом эту часть гостиной и вместо приветствия сказал: — На какое дерьмо ты приклеил эти плакаты? Донна отодрать их так и не смогла. — Так и нефиг их отдирать, — нахмурился Маркус. — Пусть висят. — Ну, как знаешь, — Септимус пожал плечами, потом добавил. — Я пытаюсь уговорить Эдварда перейти в Федерацию квиддича. Очень с переменным успехом. Характер у него до того херовый, что как там тренеры не вздернулись, я не знаю. — Они не будут продлевать с ним контракт, — Маркус не любил ходить вокруг да около. И если уж кому и рассказывать о проблемах в квиддиче и в жизни, то лучше отца никого нет. — Я удивлен, что они не расторгли его, как Эдварду сорок стукнуло, — Септимус казалось, не был поражен или ошарашен. Это была та информация, которую он ожидал услышать. — Он охеренный игрок, — не соглашался с отцом Маркус. — Марк, — Септимус вздохнул и начал объяснять очевидные вещи. — Он начинает сдавать позиции, он бухает постоянно и общаться с ним невозможно. Его умение — это не все. Есть парни не хуже Эдварда, но с которыми можно нормально сосуществовать. А ему пора взрослеть. — Они хотят взять меня вместо него, — Маркус по-прежнему напряженно смотрел на плакаты с Эдвардом. — Серьезно? — вот тут Септимус удивился. — Это ж охуенно. Прими мои поздравления. — Я хотел этого не так, — Маркус все еще не смотрел на отца. — А, ну да, понимаю, — Септимус покачал головой. — Ты хотел, чтобы Эдвард сам сказал: «Марк, будь вместо меня, я тебя благословляю». Ну, мечта хорошая. В реальности-то он тебя проклянет и устроит охуенный скандал. Ну, потреплет нервы тебе и Эсм, потом успокоится и пойдет работать в Федерацию. Да, Эдвард будет в ярости. Но это ведь неважно. Важно то, что ты достиг того, о чем мечтал всю жизнь. — А чего я не радуюсь? — посмотрел на отца Маркус. — Чего я так говенно себя чувствую? — Потому что мечта разбилась, — Септимус улыбнулся. В такие моменты сын переставал казаться ему взрослым. — Все оказалось грязно и предсказуемо мерзко. Ну, такова взрослая жизнь. Добро пожаловать. — Это предательство, — Маркус тяжело вздохнул. — Разве нет? — Блядь, Марк! — Септимус вздохнул и положил руку сыну на голову. — Нет, это не предательство. Эдварду пора повзрослеть и принять мир таким, какой он есть. А он такой, что Эдвард стареет и ему пора уходить. Пока он еще не начал откровенно сдавать. Он уйдет великим и непобежденным. Ему пора принять, что с квиддичем для него всё. Нужно начинать новую главу. И подумай сам. Вот у Эдварда нет сыновей, но ты типа его сын по закону. И ты встанешь на его место. Это же символично. Не этого ли мы все добиваемся, рожая детей? Чтобы они пошли по нашим стопам, стали лучше нас, стали сильнее нас, продолжили наше дело. Ведь все ради этого. Ты бы расстроился, если бы Септа взяли на твое место? Думаю, нет. Ты бы радовался. Думал бы, какой у тебя охуенный сын. И Эдвард перебесится и порадуется. И нет, предательством будет, если ты откажешься. Ты предашь себя, и позволишь нездоровому эгоизму Эдварда победить. Ему это неполезно. И тебе это не полезно. — Все равно я чувствую себя отстойно, — логически отец был прав, но вот паршивые ощущения не проходили. — А когда они все это сделают? — Ну, до чемпионата с ним контракт не разорвут, — задумался Септимус. — Никто в здравом уме контракт с игроком сборной не расторгает. Так что после чемпионата, ближе к сентябрю, ко второй половине национального чемпионата. У тебя есть время все обдумать. Марк кивнул. До конца сентября он сможет все обдумать и решить. Главное, что Эдвард не в курсе и в ближайшее время не будет в курсе. Хотя, когда он проиграет кубок, он взбесится. А кубок он проиграет. — У нас есть хороший шанс выиграть кубок. — Так забей на всю эту херню и выиграй, — Септимус прижал его к себе, не обнимая, а словно навязывая свою волю. — Марк, выиграй этот кубок. Во-первых, потому что ты крутой и уже пора выигрывать кубки. А во-вторых, чтобы Эдвард немного с небес спустился. Хотя бы до третьего уровня. Который над кольцами. Ты же играешь лучше Эдварда. Марк, ну когда до тебя это дойдет уже? — Хер знает. Не, кубок я Эдварду точно просто так не отдам, — ухмыльнулся Маркус и, наклонив голову, стряхнул руку отца. — Что там, на Чемпионате, будет? — Там все будет охуенно. Вызов-то пришел? — Маркус кивнул головой. Септимус удовлетворенно улыбнулся. — Ну и хорошо. Не. Про Чемпионат я тебе ничего не расскажу. Как Эсм? — Ой бля, херово, — Маркус снова нахмурился. — Эдвард ей мозг выносит. Когда произойдет вся эта херня, ей будет хуже всего. — Марк, отвези ее во Флоренцию на месяцок, пока Эдвард не перебесится. Потом он остынет и успокоится, — Септимус недовольно посмотрел на сына. — И вообще, почему ты позволяешь ему с ней общаться, если он так дерьмово себя ведет? — Он же типа ее отец, — попытался оправдаться Марку. Он постоянно себя в этом убеждал. Эдвард ведь ее отец. А еще, потому что на нее всем остальным было наплевать. Все ее родственники прыгали больше вокруг Септа, чем вокруг Эсм. И Маркус это отчетливо видел. Только Эдвард любил Эсм, но очень своеобразной любовью. — А ты типа ее муж, — возразил сыну Септимус. — Вспомни, чью она фамилию носит, и прими меры. Ему давно пора пообломать рога. А вы все ему потворствуете. Он из-за вас себя так ведет. — Я подумаю над этим, — продолжать разговор про Эдварда не хотелось. И так понятно, что надо принимать меры. Обсуждать это никакого желания не было. — Подумай, подумай, — кивнул Септимус. — Когда у тебя были проблемы, чтобы послать кого-то или втащить? Да, это Эдвард Моле, великий и ужасный, на которого ты дрочил все детство, но он такой же человек, как и все. И знаешь, если человек ведет себя как мудак, то он мудак, а не у него тяжелое детство, сложный характер и бла-бла-бла. Прими это. Тяжело, когда твой кумир оказывается дерьмом, но пора взрослеть. И ему, и тебе.