Sub rosa

— Что это за зелье? — Урсула настороженно посмотрела на переливающееся золотом сиреневое густое зелье во флаконе. — Да антидот против зелья забвения или Обливейта, — махнул рукой Кассиус. — Октавиус попросил сварить. Я сварил. А он в тюрьме. Так что я жду, когда этого придурка выпустят. — Что он хочет вспомнить? — удивилась Урсула. — Да просто, в профилактических целях, — не меньше удивился Кассиус. — На случай, если ты что-то забыл. Хочешь? Я раз в неделю пью. Оно безвредно. — Спасибо, но я воздержусь. — Ой, да ладно! — Кассиус махнул палочкой, и маленькая рюмка возникла в его руке. Он осторожно налил в нее тягучего зелья. — Это правда, полезно. Попробуй. Урсула взяла рюмку, скривилась, но пить не стала. Она прошла за ним в гостиную и ахнула. Комната была завалена книгами, рукописями, пергаментами. — Ты что тут творишь? Какой беспорядок. Я, конечно, плохо знаю тетю Беатрис, но уверена, она тебя убьет, увидев тут такое. — Именно поэтому я ее сюда и не зову, — засмеялся Кассиус. — Знаешь, Эсм говорит, что раньше, около тысячи лет назад, было какое-то зелье, которым снимали проклятия. И я пытаюсь найти рецепт. Приволок уже все, что есть про первый крестовый поход. Но у меня не выходит. Видишь, я все это прочитал и толку никакого. — А с кого тебе надо снять проклятие? — нахмурилась девушка. — У меня есть… — задумался Кассиус. — …друг. И на этом все. Я бы не хотел говорить на эту тему. — Угу, знаю я твоего друга, — Урсула поставила рюмку на стопку книг и взяла со стола большой иллюстрированный справочник растений пятнадцатого века. — И вся Франция знает твоего друга. Это Адриан де Моле. — Адриан де Моле проклят? — тут Кассиус удивился по-настоящему. — Не делай вид, что не в курсе, — Урсула листала книгу. — Вся Франция об этом знает. На него вредноскопы всегда странно реагируют. Он их поэтому хранит отдельно от себя. — Не думал никогда об этом, — Кассиус вспомнил отдельные палатки, выделенные под вредноскопы, стоявшие на окраине лагеря. — Нет, не для него. Для другого друга. Вот, может, у тебя есть идеи? — Какие у меня идеи? Меня опять не повысили. Столько лет работаю, а мне не могут выдать хотя бы одну теплицу в полное мое ведение. Обидно. И если бы такое зелье было, у нас бы не было проблем с проклятиями, — Урсула листала справочник. — О, снежная магнолия. Я надеюсь, ты заставил Эсми и Марка ее сжечь. А кстати, зелье императора Константина не подойдет? Ты же мне показывал его рецепт. Я не думаю, что он рабочий, но механизм зелья вроде направлен на удаление проклятий. — Что у тебя в голове? — Кассиус легонько постучал ей кулаком по лбу. — Это зелье смывает всю защиту. Все защитные заклятия. Если проклятого человека им облить, то он помрет сразу же и еще будет мучиться перед смертью. Чушь городишь. — Я в курсе, как оно действует, — огрызнулась Урсула. — Я в зельях разбираюсь, так-то, хотя мой начальник и считает меня не сильно перспективной. Пусть и не так круто, как ты. Но я не тупая. Я тебе про сам механизм говорю. Оно смывает определенные заклятия. А именно дезактивирует их. Если изменить вектор, но оставить механизм. Я про это говорю. — Ты такая умная, как будто на Когтевране училась, — съязвил Кассиус, — а выглядишь, как пуффендуйка. Ты хочешь, чтобы я изобретал новое зелье? Ты знаешь, насколько это сложно? — С нашей тупой помолвки я только и слышу, какой ты крутой зельевар, — Урсула захлопнула книгу и с вызовом посмотрела на Кассиуса. — Просто король и бог, а все остальные насекомые. Поэтому да, хочу. Кассиус замер, просчитывая в голове варианты. Со стороны казалось, что он внимательно смотрит на Урсулу, но он ее даже не замечал. Если поменять вектор. Но оставить процесс прежним. Надо взять что-то, что обладает свойствами исцеления, заживления, даже оживления. И чтобы оно смогло раскрыться при взаимодействии с ингредиентами. Сок магнолии токсичный, он все уничтожает. Ну, почти. Он и выступает универсальным фундаментом, на котором выстраивается зелье. На него наматываются как нитки защитные заклятия. А почему они наматываются? Потому что их разъедает смесь покойницкой воды, вытяжки мандрагоры и чешуи морского дракона. Что у нас отвечает за обнаружение защитных заклятий в этом зелье? Известно, что — покойницкая вода. Значит нужно что-то противоположное покойницкой воде. Молоко единорога доступно, целебно, но при добавлении вытяжки мандрагоры оно свернется, как обычно, полностью утратив целебные свойства. Не пойдет, вообще не пойдет. Что еще? Слезы феникса — они хороши, очень хороши. Но 1050 слез феникса, да еще старой меры найти невозможно. Их в мире столько нет. Не вариант. Что еще? — Я так хороша собой, что ты глаз от меня отвести не можешь, — пошутила Урсула. — Какой ингредиент способен найти и уничтожить темное проклятие? — не стал отвечать ей Кассиус. — Молоко единорога, — ухмыльнулась Урсула. — Мимо, что еще? — Слезы феникса? — Кассиус отрицательно помотал головой, Урсула задумалась. — О, аквавит. Урсула громко захохотала. — Шутка в стиле Маркуса, — съязвил Кассиус. — Точнее, он не в курсе, что это шутка. — Касси, на этом все, — Урсула перестала смеяться и развела руками. — Нет ничего сильнее слез феникса. Из реальных вещей. Из тех, что существует в природе. — Говори несуществующие, — потребовал Кассиус. У него что-то начинало складываться. Главное было не упустить эту мысль. — Серьезно? — Урсула закатила глаза, а потом, увидев, как Кассиус на нее смотрит, начала перечислять. — Мерлин! Ну, вода из Стикса обладает целебными свойствами, говорят, у Асклепия был источник с живой водой. Это было, правда, сколько-то тысяч лет назад и все это только легенды. Ну, что? Вода из чаши Грааля. О, молоко Мадонны. Не знаю, где ты его возьмешь, но по легендам оно даровало вечную жизнь. Кстати, если истолочь философский камень, то тоже можно соответствующий эликсир приготовить. Осталось только камень найти. Кассиус изменился в лице, прошелся по комнате, потрогал стену, а потом обернулся к Урсуле и дрогнувшим голосом спросил: — Где находилась церковь тамплиеров в Париже? — Что? — Урсула не поняла такой быстрый переход к другой теме. — Где находилась церковь тамплиеров в Париже? — медленно повторил Кассиус. — Ты француженка, умная, образованная. Я признаю это и сейчас максимально серьезен. Ты должна знать. Где? — Мерлин, — Урсула сбилась и задумалась. — На Эжен Пюллер. Там сейчас сквер де Тампль находится. Да, точно, там. А что? — А там есть синие круги? — нервно спросил Кассиус. — Да, — неуверенно произнесла Урсула. — Да. Там есть странные круги. Тебе они зачем? Они в магловской части. Я была там пару раз, но давно. Там ничего интересного. — «Чтобы не забыть, где находится большая печать, мы ее обвели синим кругом», — проговорил Кассиус. — Значит так, я сейчас уйду, а ты меня жди. И сходи пока в сад и нарви мне четыре фунта листьев снежной магнолии. — Это ядовитое растение, — возмутилась Урсула. — Я тебя не спрашиваю о его свойствах. Я прошу тебя просто нарвать. Самых хороших. Вот и покажи, заодно, какой ты крутой специалист по травологии. Если я к тому времени не вернусь, то можешь начать соскребать их мякоть, — Кассиус, задумавшись, ушел в другую комнату и минуту спустя вернулся с медным котлом. — Вот сюда соскребай. Хорошо? — Ты куда собрался? И нафига мне это все делать? — разозлилась Урсула. — Если ты уходишь, так я домой лучше пойду. — Слушай. Ну, будь ты котиком, — теряя терпение, попросил ее Кассиус. — А я вернусь и расскажу что-то крышесносное. Ладно? Пока не расскажу, чтобы не сглазить. И в подвал не ходи, если что. Я там трупы магловских девчонок храню. Кассиус захохотал, а Урсула скривилась, как обычно после глупых шуток Кассиуса. Он снова ушел в другую комнату и, прокопавшись там минут десять, вышел, запихивая что-то в карманы. Накинул сверху темно-синюю мантию и, чмокнув недовольную Урсулу в щеку, вышел из дома. Дойдя до зоны, где можно трансгрессировать, Кассиус задумался. Расстояние для трансгрессии было большое. Можно было воспользоваться браслетом, но это только Нормандия. А Марк параноит не хуже отца, так что точно будут вопросы, какого фига он забыл у них дома. А там и Эсм прискачет. Они оба будут не в восторге. Нет, так не пойдет. Но ведь это по памяти, а не по координатам. По памяти всегда удавалось неплохо. И к Марку он тогда смог с Урсулой из Флоренции трансгрессировать и обратно вернуться. Это, правда, только один раз получилось. Но получилось же. И тому же Марку это удается вообще легко. Если Марк может, то и Кассиус сможет. Ведь так? Кассиус проверил палочку, флакон во внутреннем кармане мантии и, вздохнув, с хлопком исчез. Немного пугаясь, он открыл глаза. Он был в квартире. Какое облегчение. Кассиус осмотрелся. На этот раз здесь было чисто. Видимо, все-таки пригнали домовиков. Кровать вычищена и заправлена, вся мебель отмыта, ковер как будто только из магазина. В воздухе аромат свежести. Никакого мусора и грязной одежды. Он заглянул в ванную и во вторую комнату. Чистота. Ухмыльнувшись, Кассиус открыл с помощью отпирающего заклятия замок и спокойно вышел на улицу. Входная дверь вибрировала под пальцами. Проклятий навесили много, но для выходящих из квартиры явно не ставили. Почему не озаботились защитой от трансгрессии? С другой стороны, Эсм и Марк не самые умные волшебники, так что чему удивляться. Ладно, хорошо, что не озаботились. Спустившись с третьего этажа, Кассиус вышел на улицу. Первое, что он увидел, были Мальтийские кресты. Он нахмурился и оглядел здание целиком. Церковь, явно старая. Статуи, барельефы и мальтийские кресты. Жить напротив такой церкви было в стиле Эдварда. Вздохнув, Кассиус начал плести заклинание поиска. В отличие от Маркуса или Октавиуса, которые всегда кастовали карту, Кассиус предпочитал поиск. С картами он не дружил. «Эжен Пюллер, Эжен Пюллер» — нараспев произносил Кассиус, и наконец золотистые линии, беспорядочно застывшие перед Кассиусом, слились в золотой шар, похожий на снитч. Шар дернулся и плавно полетел вперед. Кассиус пошел следом. Пройдя по улице вниз, мимо кондитерской, украшенной фиалками, он свернул в парк и пошел между деревьев. Было уже тепло. Весна в Париже. Что может быть лучше. Земля пружинила под ногами, но он в нетерпении шел вперед все быстрее и быстрее. Наконец дойдя до другой границы парка, он с восторгом увидел три синих круга на мостовой. Глубоко вздохнув, Кассиус создал над кругами купол незаметности и зашел внутрь. Шум улицы пропал, и он, посылая заклятие, определяющее магическое присутствие, внимательно вглядывался в круги. От левого круга полетели искры. Кассиус присел и дотронулся до мостовой. От нее исходила вибрация. Это не от улицы, это от наложенных заклятий. Кассиус вытащил флакон из внутреннего кармана мантии, открыл его и, задержав дыхание, вылил часть темно-красной крови на мостовую. Пару секунд ничего не происходило, и он уже начал жалеть, что так бездарно потратил половину ее крови, но вдруг мостовая дрогнула и ушла вниз, образуя идеально круглый провал. Кассиус осторожно заглянул и увидел, что сбоку от стены появилась спиральная лестница. Тяжело вздохнув, он вытащил палочку и, прошептав Люмос, начал спускаться вниз. Лестница казалась бесконечной. Из-за темноты внизу ему чудилось, что он спускается в бездну, в девятый круг, туда, где ему и место. Неожиданно ступени закончились, и он оказался на ровном полу. Кассиус только хотел увеличить свет от Люмоса, как холл озарился. Факелы на стенах запылали огнем. Он стоял посреди круглого пустого зала, облицованного светло-бежевым мрамором. Напротив него располагалась кованая решетка. Кассиус подошел к ней, вытащил флакон и, обмакнув в кровь палец, дотронулся до решетки. Во флаконе осталась только пара капель. Спустя несколько секунд решетка распахнулась, образовав собой дверь. Задержав дыхание, Кассиус зашел внутрь. Хранилище тамплиеров. Это было очень просто и очень сложно. Зал был огромный. Каждый предмет стоял на своем постаменте и вокруг был идеальный порядок. Октавиус бы пришел в восторг от такого. Не сравнить с семейным хранилищем в Гринготсе, куда отец, казалось, сваливал золото, не заботясь о его целостности. За каждым постаментом стояла высеченная из мрамора фигура рыцаря. Кассиус медленно шел по залу, разглядывая перстни, короны, мечи, как вдруг с ужасом услышал хриплый голос: — Что ты тут забыл? Он медленно повернулся. Один из белых мраморных рыцарей стоял напротив него и испытующе смотрел. — Привет! — занервничал Кассиус. Все мраморные рыцари в ту же секунду повернули головы в его сторону. — Знаете Жозефину де Моле? Такая милая блондинка? Так вот, я брат ее мужа. Она попросила меня сюда сходить. — Ты ведь врешь, — сказал рыцарь. — Ну, немного, — Кассиус замялся. О том, как он будет отсюда выбираться и что тут есть охрана, он не подумал. — Слушайте, я правда брат ее мужа, и я сам пришел. Она меня не просила. — И зачем ты пришел? — рыцарь положил руку на свой мраморный меч. — У меня отец умирает, — в отчаянии произнес Кассиус. — Мне нужна чаша Грааля. — Ее запрещено выносить отсюда, — рыцарь все еще держал руку на мече. — Формально, мне нужна вода из чаши, — попытался объяснить Кассиус. — Если я наберу воду тут, то чашу я могу и не выносить. А вода — это ведь не чаша. Ее вынести можно. Так ведь? — Так, — согласился рыцарь. — Мы проводим тебя к чаше, но сначала ты расскажешь нам правду. — О-о чем? — заикаясь, спросил Кассиус. — Правду о себе, — рыцарь убрал руку с меча. — Мы должны решить, стоит ли давать тебе воду из чаши или нет. — А если нет? — Кассиус недоверчиво посмотрел на рыцаря. — Тогда ты останешься с нами, — рыцарь обвел рукой своих мраморных братьев. Кассиус вздохнул. Надо было рассказать Урсуле, куда он идет. Ладно, нужно рассказать правду. Это ведь не сложно. — Хорошо. Думаю, справедливая сделка. Ладно. Я Кассиус Флинт, мне тридцать лет. Я отличный зельевар, ученый, работал в экспедиции Адриана де Моле целых шесть лет. Жил в джунглях, написал много научных статей. А Адриан, кстати, ваш потомок, и мы с ним отличные друзья. Ну, как-то так. — Это не вся правда. — Что еще? У меня есть два брата. Старший сейчас сидит в Азкабане, тюрьме нашей. Слушайте, а можно я присяду? — спросил Кассиус. Рыцарь кивнул и указал ему на мраморную скамейку сзади. — Спасибо. Так вот. Его обвиняют в убийстве, но он не убивал. Я знаю, что он невиновен. Я это знаю, но никак не могу помочь. Это меня угнетает. Он сидит там совсем один в маленькой темной камере, надеясь на нас. А мы не можем ничего сделать. Бьемся головой об стены. Был бы отец жив, он бы вытащил Октавиуса за полчаса. А мы с Марком не можем. Мы с ним ничего не умеем. Я раньше считал, что отец вообще ни о чем. А сейчас, когда я остался один, я понимаю, что он великий. Я так не могу. И мы не можем вытащить нашего невиновного брата. Говорят, что он убил свою секретаршу. Нет, это не так. Октавиус не виноват. Но никто не верит, потому что мы темные маги. У нашей семьи очень плохая репутация. Папа говорил, что мы от нее никогда не отмоемся. Я ему раньше не верил, а сейчас понимаю, что он имел ввиду. Волшебники не знают, кто я такой, но знают моих предков и думают, что я не лучше. Но, если уж по правде, то я — темный маг, — начав говорить Кассиус, никак не мог остановиться. Вдруг стало казаться, что он просто обязан рассказать все здесь, этому рыцарю. — Я кастовал непростительные заклятия, и я убивал маглов ради зелий и проклятий. Но так все ведь делают, да? Или я так себя всегда убеждал. Я всегда считал, что не опасно и не ужасно. А может, я неправ? Не знаю. Знаешь, что самое странное? Меня не гложет совесть из-за этого. Мне не стыдно и не жалко тех, кого я убил. Может, я чудовище? И я однажды чуть не убил своего брата. Младшего, который не в Азкабане. Маркуса. Он женат на вашей внучке или кто она вам. Ладно, не однажды, несколько раз. Звучит так себе, да? Это делает меня плохим братом? — Ты мне ответь. Это ты рассказываешь мне правду. — Ну да, — на Кассиуса волнами накатывало отчаяние и ужас, но перестать говорить он не мог. — Черт, получается, я плохой брат. Нет, не получается. Я плохой брат. Это правда. И Марк ведь в этом был не виноват. Ну, в том, что я его с детства ненавидел. Это ведь не его вина. А я его ненавидел. Я пытался его убить. И я так ему завидовал и до сих пор я ему так завидую. Почему его любят, а меня нет? Почему он женат на Эсм, а я нет? Почему он женат на Эсм? Почему? Я понимаю, почему, но как я ему завидую. Я хочу обладать ей так, что мне физически больно. Но ничего не выйдет. Я это знаю. У нас с ней ничего не выйдет. Между нами всегда будет Марк. И даже не сколько он, сколько то, что она его любит. И всегда его будет любить. И она никогда не посмотрит на меня так, как смотрит на него. Никогда. Я могу накладывать на нее Империо, могу подливать приворотные зелья. Только зачем? Это ведь будет не она. А я хочу ее. И главное, я сам не могу понять, что хочу я ее, потому что она принадлежит моему брату, а я всегда ему завидовал, или потому, что она недоступна, а я всегда получал от девушек все, что хочу. Или я хочу ее, потому что…потому что у меня есть чувства к ней. Я не понимаю. И это все делает наши отношения с Марком еще более сложными. Я всегда пытаюсь казаться на его фоне умнее, красивее, успешнее. По правде, у меня ничего не получается. Причем другие, может, считают, что я действительно лучше него, но я сам знаю, что я хуже. Я это знаю. И больше ведь ничего не нужно. И я его ненавижу. И не он виноват, это я виноват. Я всегда думал, что я самый красивый, самый умный, самый особенный. А все не так. Я обычный. Я красивый, но и что? Я не самый умный. Я не самый способный. Я не обладаю Эсм. Я хуже него. И это невыносимо. Он лучше меня, вот в чем правда! Он может то, что не могу я. Он может то, что не могу я. Он может… — Кассиус наконец понял смысл этой фразы, и наконец все разрозненные куски сложились воедино. Он почти задохнулся от своего озарения. — Он может то, что не могу я. Я всегда считал себя номером один, что все вертится вокруг меня, но я не номер один. А я так отчаянно за это цепляюсь, что все упустил. Я не завел семью, я не родил детей, потому что я всегда поглощен только собой. Я не вижу других людей, мне на них наплевать. А у него все это есть, а у меня нет ничего. И я его ненавижу, и это неправильно. Я злой. В этой истории я злой, я плохой персонаж. Я жалок и несчастен. Я не могу никого полюбить, и я даже себя не могу полюбить. Потому что это невозможно. Нельзя любить такого человека, как я. Я знаю, какой я. Я малодушный. Трусливый, завистливый, мелочный, обидчивый, жалкий. Я не счастливый человек. Я несчастлив. В нашем с ним соревновании я проиграл. Я проиграл все, что у меня есть. И это правильно. Я был рожден вторым, и я должен остаться вторым. Я всегда второй. Я не должен быть лучшим. Мое место на ступень ниже. Не следует лезть туда, где не мое место. А я лез туда всю свою жизнь. Я не должен, я не должен… Кассиус прижал пальцы к вискам и отрешенно смотрел в пол. Он почувствовал, что по щекам текут слезы. Внутри была пустота. Дышать стало так больно, словно в груди лопнул обруч, удерживающий все это внутри. «Нужно плыть до тех пор, пока не кончится воздух, и не начнут болеть легкие. Вот как это почувствуешь, то еще пару гребков и назад». Воздух закончился, а он продолжал грести в темноту, в неизвестность. Если он умрет сейчас, это будет правильно и даже милосердно. «Я второй, я проиграл», — звенело в ушах. «Правда, в том, что я проиграл. Я признаю и покоряюсь». Темнота. Он закрыл глаза. Темнота обволокла его и тянула вниз. Он не сопротивлялся. Если ему суждено упасть в эту бездну, сойти с ума тут, в хранилище тамплиеров, рыцарей Христа, пусть так. Это не самый плохой вариант. Он хотя бы не угробит семью, он хотя бы не навредит Марку. Перед ним всплыл образ десятилетнего Марка, вынырнувшего из моря: «Ты уже тут? Ты проиграл!». Ступни коснулись дна. Воздуха не было, и легкие были пусты. — Если ты несчастлив, Кассиус Флинт, — сквозь толщу воды к нему пробивался глухой голос, — то, может, ты сам изопьешь из чаши и вылечишь свои горести? — Нет, — Кассиус открыл глаза и вдохнул. Вместо воды в легкие хлынул чистый морозный воздух. Откуда в этом месте такой воздух? Он вдохнул еще раз. Воздух был обычным спёртым воздухом подземелья. — Сам я пить не буду. И горести эти лечить не надо. Может, только благодаря им я еще чувствую себя человеком. Только они и держат вместе мое естество, не дают распасться. Больно мне от всего этого ужасно, но, если больно, значит, я жив. Так папа всегда говорил. Знаешь, я ведь считал, что я великий, что моя миссия — спасти мир. А все не так. Но я могу спасти отца, и я спасу его. Может, в этом мой долг. Может, я был рожден для этого. Может, сейчас кульминация всей моей жизни. Если так, то это хорошая кульминация, — Кассиус улыбнулся сквозь слезы. — Отец — великий человек, и мой брат великий человек. И отца я спасу. — Не следует возвращать тех, кто ушел в свой срок, — каменный рыцарь испытующе смотрел на Кассиуса. — Он не ушел в срок, в том то и дело, — возразил Кассиус. — Может, я был рожден, чтобы спасти его, чтобы вывести из мрака. — Пусть так, — сказал рыцарь и указал рукой. Где-то вдалеке засиял яркий свет. — Иди и возьми, что тебе надо. Кассиус, шатаясь, поднялся. Его все еще трясло, но внутри была пустота. Он словно освободил то, что сковывало его изнутри, выпустил на волю. Он медленно шел вдоль артефактов. Рыцарь бесшумно двигался за ним. Наконец он приблизился к источнику света. Чаша стояла на постаменте в небольшом бассейне. Она была старая и деревянная. Кассиус замер. Она была так прекрасна, так гармонична. Он не видел ничего красивее ее. — Ты можешь приступать, — сказал ему рыцарь. Кассиус медленно дотронулся до чаши. От нее волнами шло благословение, ощущение радости и счастья. — Я не могу, — Кассиус в отчаянии покачал головой и отдернул руку. — Я злой и несчастный человек. Завистливый и жалкий. Я недостоин. Я недостоин. — Если бы ты был недостоин, — промолвил за спиной рыцарь, — то ты не дошел бы до нее. Поверь, те, кто считают, что они достойны, ошибаются. Тщеславие и гордыня не дают им приблизиться к чаше. Но каждый, кто достоин чаши, сомневается в этом праве. Бери. Кассиус аккуратно взял чашу и посмотрел на рыцаря. Тот кивнул в сторону бассейна. Кассиус задумался, а потом сказал: — Я достану свои флаконы, ну чтобы налить. Мне нужно 1050 капель. Я отмерю. — Хорошо. Рыцарь не сходил с места. Кассиус кивнул головой, неуверенно поставил чашу на место, потом вытащил из кармана несколько флаконов, мерную колбу и, установив это все на бортике бассейна, снова очень осторожно взял чашу. Зачерпнул и тоненькой струйкой, боясь расплескать влил в мерную колбу. Осмотрев ее, зачерпнул еще и еще. — Это старинные меры, я не пытаюсь тебя обмануть, — он попытался пояснить рыцарю. — Это у нас 1050 капель — это 52,5 миллилитра. А у них по-другому. Честно. — Я верю тебе, ну вот почему ты себе не веришь? — Потому что все ждут от меня какой-то подлости, что ли, — пожал плечами Кассиус. — Какого-то злодейства. Но я не такой. Бываю таким иногда, чтобы не разочаровывать. Но на самом деле я не такой. — Да, я вижу это, — согласился с ним рыцарь. — Ты мог бы и светлые заклятия создавать, не только темную магию. — Нет, — Кассиус отрицательно покачал головой. — Светлые у меня не получаются. Я даже Патронус создать не могу. А это еще раз доказывает, что я злой и отвратительный. Патронусы создают хорошие люди. — Патронусы создают счастливые люди, — поправил его рыцарь, — но ты несчастлив. — Я знаю, — фыркнул Кассиус, — я сам тебе это сказал. Слушай, можно я немного с запасом возьму? Чуть-чуть. Это не себе. Просто на случай непредвиденных обстоятельств. Все зельевары так перестраховываются. Надо всегда брать ингредиентов с небольшим запасом. — Возьми, — разрешил рыцарь. — Я знаю, что это не для тебя. — Спасибо, — прошептал Кассиус, осторожно разлил из мерной колбы жидкость по флаконам и, закрыв их, убрал в карманы. — Теперь тебе пора, — рыцарь указал рукой на дверь. — Иди, Кассиус Флинт. Кассиус кивнул головой и медленно пошел в сторону выхода. Внезапно он остановился и обернулся. — Это оно? — он указал на длинное отполированное копье. — Да, — кивнул рыцарь. — Но тебе оно не нужно. — Я знаю, — прошептал Кассиус. — Мне просто хотелось убедиться. Хотелось увидеть его самому. Спасибо тебе…рыцарь. — Non nobis (1), — глухо ответил рыцарь. — Non nobis, — отозвались все хранители реликвий. — Domine Sed nomine tuo da gloriam (2), — ответил им Кассиус и низко поклонился. Все еще пребывая в растерянности и опустошении, он незаметно для себя дошел до лестницы и вышел на поверхность. Проход немедленно закрылся. На улице было свежо, по сравнению с хранилищем. Кассиус, закрыв глаза, постоял несколько секунд. Собственные откровения вдруг дали чувство такой свободы. Хотя и сил на магию почти не осталось. Нет, трансгрессировать домой он точно не сможет. Кассиус вытащил браслет. Равенна — это темно-розовый. Он внимательно осмотрел браслет. Бледно-розовый камень был рядом. Для Кассиуса оттенки отличались, как и для матери. Но отец легко бы мог их спутать. Он вообще оттенки цветов не отличал. Кассиус всегда видел, как отец просто кивает, соглашаясь с доводами матери о платье не того цвета. Он не понимал, о чем она говорит, но предпочитал не спорить. Что если он не собирался перемещаться к мракоборцам? Что если ему нужна была Равенна? Кассиус глубоко вздохнул, повернул камень три раза и в последнюю секунду снял заклятие незаметности с кругов. Оказавшись у себя, он молча прошел в дом и, завернув в столовую, обнаружил там заплаканную Урсулу. Девушка, заметив Кассиус, попыталась вытереть слезы и сделать вид, что с ней все в порядке. — Ну, и где ты был? — почти ровным голосом спросила Урсула. — Не хочу пока говорить, — отмахнулся от нее Кассиус и сел напротив. Девушка пыталась делать вид, что все в порядке. Кассиус подождал несколько секунд и спросил. — Что вспомнила? — он взял со стола пустую рюмку. — Не говори, что ничего. Не оскорбляй меня своим враньем. — Разное вспомнила. Тоже не хочу пока говорить, — Урсула покачала головой, а потом прошептала. — Папу вспомнила. — Он был классным, — усмехнулся Кассиус, поставив рюмку на стол. Вспоминать дядю сейчас было приятнее, чем свое приключение. — Крутым. Я мелкий был, когда он погиб, но я его помню. Он был реально крутым. Очень вежливым, выдержанным, но таким прям… Мощным, сильным. Я даже не знаю, как это передать. Октавиус мечтает быть таким же, но ему далеко до твоего отца. Его везде ценили и уважали. Он реально всем рулил. Он моему отцу всегда подзатыльники отвешивал за всякую фигню. Это было смешно. — Я вообще его не помнила — всхлипнула Урсула — Ни одного воспоминания. На колдографиях видела — и вообще ничего. Как будто у меня никогда не было отца. Как будто меня всегда была половина. Я всегда себя такой ненастоящей чувствовала, мне его так не хватало. Как же я без него? Мама запрещала о нем говорить, как будто бы его и не было, как будто я была рождена только ею. И будто его не было вообще. А ведь он был. Он был, просто я его забыла. А тут как лавина. И голос, и его запах… — Это твоя мать стерла воспоминания — не поднимая на нее взгляд, сухо сказал Кассиус. — С чего ты взял? — шокированно посмотрела на него Урсула. — Стереть воспоминания может только тот, кто их тоже помнит — Кассиус посмотрел ей в глаза. — Мои родители жили от вас отдельно. Они бы не смогли полностью стереть. Дед мог, и дядя, ну твой отец, но зачем им это? Так что это твоя мать. — Зачем ей это? — Из милосердия, — невесело ухмыльнулся Кассиус. — Думала тебя защитить. Для женщин это свойственно. Ты не забывай, что тогда война шла. Моя мать тоже думала как-то стереть нам часть воспоминаний. Я помню их разговор с отцом. Он запретил. Сказал, что человек состоит из всех воспоминаний: и хороших, и радостных, и страшных, и плохих, и отвратительных, и тех, вспоминая которые ты сгораешь от стыда. У человека много граней, не стоит забывать половину из них. В конце концов, мы — это то, что мы о себе помним. — И кто я? — прошептала Урсула. — Урсула… — Кассиус замялся. — Какое у тебя второе имя? — Астория. — Астория? Серьезно? — Кассиус усмехнулся. Второе имя ей совсем не шло. — Красиво. Звездная дева. Так вот, ты Урсула Астория Флинт. Дочка Кассиуса Финеаса Флинта, великого темного мага, Пожирателя смерти. Крутого и страшного. Ты его дочка, в тебе его кровь. И даже если ты будешь убеждать себя, что это не так, твоя кровь не изменится. Ты его дочь. И как-то тебе придется со всем этим жить. — Можно я сегодня тут останусь? — поежилась Урсула. — Не хочу домой. Не хочу разговаривать с мамой. Я даже не знаю пока, как мне с ней говорить. — В любой другой день я пошутил бы, что ты можешь даже остаться в моей кровати, но сегодня я не настроен шутить, — Кассиус нервно дернул головой. — Можно. В доме полно комнат. Спи где хочешь и можешь жить здесь столько, сколько тебе понадобится. Только сильно не шуми и мне не мешай. Сегодня, кстати, поможешь мне зелье сварить. — Какое зелье? — Новое! — засмеялся Кассиус. — Которое снимет проклятие. Я назову его зелье Кассиуса Флинта. — Ты нашел недостающий ингредиент? — Урсула недоверчиво посмотрела на Кассиуса. — За эти полтора часа? Серьезно? — Да, нашел, — Кассиус улыбнулся и встал. — Что это, я тебе не скажу. Чем меньше знаешь, тем меньше расскажешь под сывороткой правды. Так мой дед всегда говорил. Хотя нет, наш дед. Наш с тобой. Запоминай цитаты великих. Так, ты нарвала листьев магнолии? Урсула показала ему на котел, доверху заполненный листьями. — Отлично, — Кассиус схватил котел и направился в комнату, оборудованную под лабораторию. — Пошли, покажу, как с ними работать. Он вытащил несколько досок, ножей, подозвал Урсулу и начал рассказывать: — Доску ставим вот так под таким углом над котлом, лист закрепляем у верхнего края и вот этим ножом медленно выдавливаем сок, как бы соскребая мякоть. Он будет стекать по желобку прямо в котел. Все поняла? — Он же ядовитый, — неловко ответила Урсула. — Пока мы его не нагреем, нет. Ты же вроде это и так знаешь, — Кассиус выдавил сок из одного листа, — поэтому перчатки можешь пока не надевать. Я пока займусь подготовкой остальных ингредиентов. — Сок этот ядовитый — крикнула ему Урсула. — Нельзя его без лицензии варить. — Мерлин! — Кассиус замер и, повернувшись к девушке, закатил глаза. — Ты дочка Пожирателя смерти. Твой отец и не такое творил, и ты тоже справишься. Нож на столе. Начинай. Урсула, поколебавшись, вздохнула, засучила рукава и взяла нож. Кассиус улыбнулся. Вытащил из кармана флакон с водой и, наколдовав силовое поле, поместил его внутрь. Затем скинул мантию, закатал рукава и начал доставать ингредиенты.