любовь по договору

Чёрный Роллс Ройс Ривена скользил по мокрой дороге ночного Нью-Йорка, отражая неоновые огни витрин и редких фонарей в каплях дождя на лобовом стекле. Город вокруг будто затаил дыхание — лишь шелест шин и глухие удары капель по крыше нарушали тишину. Где-то вдали завыл сигнал, но здесь, в этом коротком миге между улицами, было почти спокойно. За рулём Ривен держал руль так крепко, как будто это была последняя нить, связывающая его с реальностью, и улицы перед ним тянулись как бесконечный лабиринт, ведущий то ли к ответам, то ли к новым тайнам. В автомобиле стояла гробовая тишина, Дэвис даже не стал включать радио. И каждый из четверых присутствующих думал, казалось бы о своём, и всё же, все они думали практически об одном и том же – насколько сильно эта тайна испортит внутри семейные отношения? Ведь под угрозой распада не одна, и даже не две семьи. Их три. Скай бросал взгляд в зеркало заднего вида уже не первый раз. И тут же его отводил, ведь каждый раз встречался взглядом с ней. Она словно ожидала его. Глядя в эти родные, но давно забытые глаза, у мужчины перед глазами пронеслись события двадцатилетней давности: как отец входит в гостиную, где они с Музой смотрели мультики и холодным отчужденным голосом сообщает, что их мама погибла в аварии; он помнит похороны с закрытым гробом и теперь понимает почему; помнит первые дни без неё, когда совсем юному Скаю пришлось взвалить на свои плечи заботу о сестре. А теперь она снова перед ним. Слишком молода, чтобы быть призраком и слишком реальна, чтобы поверить. Для Ская мать — не просто вернувшийся человек, а удар в самую суть его зрелости. Она – символ предательства. Мужчина вырос в её отсутствии, принял на себя роль защитника, взрослел в одиночку. Его злость вполне рациональна и объяснима, женщина это прекрасно понимает. Нельзя исчезнуть из жизни собственных детей на двадцать лет, а потом вернуться и ждать, что тебя будут встречать с распростёртыми объятиями. Её нет в их жизни. А Скай...он не может её простить, но не может и оттолкнуть. В отличии от его сестры, он провёл с матерью достаточно времени, он помнил её тепло и любовь, помнил об этом все эти чёртовы годы и скучал. Возможно, однажды он сможет простить её. Это будет очень долгий, медленный и мучительный путь. Блум всё думала о своём любимом супруге. Точнее о том, насколько сильно на него повлияет эта ситуация. С самого начала их брака она знала о том, насколько тяжело мужчине на душе после ухода матери. Она не просто ушла, сославшись на то, что ей нужен перерыв ото всех, заболевание или внезапные дела(да и разве могут быть причины чтобы бросить собственных детей?), она просто исчезла из его жизни, будто никогда там не присутствовала. Блум сама мать и не могла себе даже на секундочку представить ситуацию, при которой оставит Ская и детей и просто уйдёт в небытие на двадцать лет. Девушка прекрасно видела, как уход матери сломал Ская, и, хоть он изо всех сил старался держаться, утверждать, что он впорядке – нельзя. Он не впорядке. Теперь, когда женщина вернулась и он имеет возможность глядя ей в глаза задать волнующие вопросы, Блум боится одного – чтобы боль Ская не разрушила их семью точно так же, как когда-то давно разрушила его. Все мысли Джил были заняты тем же, чем и в предыдущие года. Женщина снова винит в происходящем себя. «Я ведь вернулась.» «Я вернулась, потому что скучала. Потому что каждый день чувствовала, как стираюсь из их жизней. Потому что хотела сказать: я жива. Я люблю вас.» Но теперь… Теперь сын не может смотреть ей в глаза, а родная дочь держится холодно, как чужая, что от части является правдой. «Я не просто ушла двадцать лет назад. Я перестала существовать.» Находясь там, вдали от детей, Джил думала: стоит ей лишь прийти — и всё восстановится. Не сразу, нет. Но хотя бы медленно, хотя бы в мелочах. Но вместо этого — взрыв эмоций, и лица, полные упрёков и недоумения. Женщина вспоминает, как несколько часов назад она приземлилась в аэропорту и переминалась с ноги на ногу, думая: «А стоит ли?». В конце-концов, все эти годы они жили без неё, привыкли жить без неё. Джил буквально продумывала что и кому скажет и даже готовила ответы на вопросы, которые, как она и предполагала, обязательно прозвучат. Она знала, что скажет дочери: «Я знаю, ты не обязана прощать то, что простить нельзя. Но дай мне шанс быть рядом.» Представляла себе их объятия – пусть не сразу, но потом, со временем, когда они друг к другу привыкнут и поймут. Однако вместо этого – глухие стены. Холод. Равнодушные выражения детей и угрозы бывшего мужа. И беспощадное: «зачем ты вернулась?» Двадцать лет назад Заброшенный аэродром за пределами Нью-Йорка Ночной аэродром в безымянной глуши, где-то за чертой города. Ветер гудит в ангарных створках, развевая вокруг запах керосина и мокрой травы. На краю взлётной полосы стоит небольшой частный самолёт – огни тусклы, пилот в кабине проверяет приборы. Восемнадцатидетний Ривен Дэвис стоит неподалёку со стальным взглядом, абсолютно хладнокровный, хотя так только казалось. На самом деле парень сам не верил, что участвует в этом. Рядом с ним стояла невысокая женщина в длинном тёмном пальто, без украшений, без следа прежнего статуса. Только глаза полные ужаса и решимости. — Я думала, смогу уйти по-человечески. Оставить письмо детям, объяснить что к чему…но нельзя. Им будет лучше думать, что я действительно погибла, — тихим голосом произнесла Джил, что Ривен еле её услышал из-за ветра. — Это наш единственный шанс спасти вас. — Ривен, — на выдохе женщина повернулась лицом к парню, который продолжал смотреть на самолёт. — Я не хочу, чтобы узнав об этом Джонатан начал мстить тебе. Ты ведь видел, на что он способен. Он будет мстить хладнокровно и методично. И плевать ему кто ты и кто твои родители. Он кивает. У него сжаты кулаки — бессилие гудит в венах. — Мы договорились, что я займусь следами дела. Вся грязь на мне, — парень повернул голову к женщине, давая ей понять, что именно значат его слова. — Он никогда ничего не найдёт и не докажет, — Ривен вернулся в исходное положение. Джил вздохнула, соглашаясь с парнем. Для своих лет он чересчур умён и коварен. Именно этого она боялась, – тоже самое Джонатан сделает со Скаем – хладнокровную машину для убийств и всяких махинаций. — Посмотри на них, — Джил вытянула из кармана фото, которое всё это время сжимала в руке. — На мою дочь. Ей три годика и сегодня она в последний раз обняла меня. Она не запомнит моего голоса, ничего. А сын…он подумает, что я просто… бросила их. Я не могу с этим жить. — Я прослежу за ними. Обещаю. Джил смотрит на парня и её глаза блестят от с трудом сдерживаемых слёз. — Я знаю, Ривен, что могу доверять тебе. Я чувствую, что ты не предашь, — на его лице по прежнему ни одной эмоции, но она знает, что ему приятно знать об этом. — Единственная просьба...пожалуйста, будь рядом с ними. Их отец…он не умеет любить. Он только владеет. Я не переживу, если с ними что-то случится. — Джил, я клянусь вам, что буду рядом и ничего не позволю с ними сделать. Ни сейчас, ни через двадцать лет, — парень снова поворачивается к женщине, но уже всем корпусом. В его взгляде она ясно видит уверенность в происходящем. У них всё получится. — Думаешь, у нас... — Да. Тогда, недолго думая, Джил протягивает маленький конверт прошитый нитями, с металлической капсулой внутри. — Здесь канал связи. Только по этому пути. Раз в год. В один и тот же день. И если когда-нибудь… ты найдёшь способ вернуть меня – сделай это. Я не хочу умереть в тени. Ривен без раздумий принимает капсулу. Бережно, как будто это сердце. — Я вытяну вас, Джил. Обязательно, — жёстко произносит Ривен. — Что бы ни случилось. Пусть хоть ад разверзнется — я пройду по его границе и достану вас обратно. Через несколько минут самолёт оживает. Она смотрит последний раз на горизонт, будто хочет запомнить родную землю. Он провожает её взглядом, пока дверь не захлопывается. Пока не гаснут огни. Пока тьма окончательно не проглатывает крылья. "Может, и правда – зря?" Теперь Джил действительно чувствует внутри пустоту от бессилия. Пустоту от разбитых иллюзий, которые она сама же и выстроила. Пора принять жёсткую правду: её дети жили без неё. Они росли без неё. Они стали собой без неё. Теперь её присутствие как одна сплошная ошибка. Как чужой голос в давно написанной и всем полюбившейся песне. «Им никогда меня не понять, — трудно вздыхает женщина. — Они и не должны.» Происшествия последних нескольких часов заставили её испытать настоящий стресс, хотелось плакать и кричать. Но теперь...это всё прошло. Лишь единственная одинокая мысль крутилась в голове: «Вернуться – это не значит, что тебя там ждут.» * По приезде домой Ривен сразу же заметил, что свет в доме мало где горит. Только лишь на первом этаже. Означает ли это, что Муза уже спит или её нет дома? От последней мысли становилось ещё страшнее. Мужчина и так не знал, к чему готовиться: скандал, развод, безразличие на несколько недель? А вдруг всё вместе? При входе их сразу же встретил крайне удивлённый Саймон, очевидно, он сам был в шоке от происходящего и не понимал, что ему делать. — Босс, извините, но она в гневе страшнее вас, — сказал мужчина как только Ривен вошёл и взглянул на него. — Кто бы сомневался, — фыркнул Дэвис снимая пиджак. Саймон тем временем шокировано смотрел за его спину, на женщину, которая казалась ему слишком уж знакомой. — Где она? — У бассейна, — ответил дворецкий не сводя взгляда с Джил. Скай, заметив недоумение в его глазах, произнёс: — Да, вы всё правильно поняли. Это наша...бывшая жена отца, которая, к сожалению нас родила, — после сказанного Уокер тут же поспешил на поиски своей сестры в то место, куда им указал дворецкий. Выйдя через массивные стеклянные двери к бассейну их встретил лишь полумрак, освещаемый несколькими фонарями и подсветкой бассейна. Муза сидела на другой его стороне в кресле боком к ним. На столике перед ней стояла бутылка начатого виски и по отсутствию четверти её содержимого Ривен сделал вывод, что разговаривать сейчас бесполезно. Конструктивного диалога не получится, одни лишь эмоции. За Джил, которая вышла последней, хлопнула дверь и брюнетка медленно повернула голову в их сторону. Правда, слишком быстро отворачивая её обратно. — Скай, зачем тут эти предатели? — Муза, успокойся, я прошу тебя, — стиснув зубы произносит Ривен. — Я прошу тебя, — Муза перекривляет супруга. — Я! Просила тебя не лгать мне, Ривен! Всего на всего! Ты даже с этим не справился, — фыркнула девушка снова наполняя свой стакан больше чем на половину и выпивая его за считанные секунды. — Муза, пойдём в дом и там всё обсудим. — Да не пойду я с тобой никуда, Дэвис! — брюнетка вскакивает с кресла, одной рукой тут же хватаясь за него, чтобы не упасть. Она агрессивно отпихивает ногой туфли, которые валялись у неё на пути. — Я вообще...ухожу нахрен из этого дома! — девушка делает несколько шагов вперёд по самому бортику бассейна. — Сейчас только до машины дойду и ты в жизни меня больше не увидишь! Ненавижу тебя, Ривен! — чем больше ненависти разжигалось внутри Музы, тем больше шаги она делала. На крайней фразе она сделала последний шаг перед тем, как с громким всплеском упасть в бассейн. Тяжело вздохнув Ривен обернулся к остальным присутствующим, которые мягко говоря удивлённо наблюдали за происходящим. — Сейчас освежится и успокоится, — причина, по которой Ривен вёл себя так спокойно, всего одна – он прекрасно знает, что его жена отлично плавает. А потому волноваться из-за падения в бассейн смысла нет. Так он думал, но... — Рив, — Блум указала на бассейн. Муза по прежнему не выплыла и это навевало беспокойство. Обернувшись, Ривен увидел на воде только лишь расходящиеся в стороны круги. Не раздумывая, он сразу же бросился в бассейн, с разбегу нырнул в воду и нашёл её тело у самого дна. Она была тяжёлой и безвольной, пьяная просто до потери контроля. Вытащив её на поверхность, Ривен вылез на бортик, волоча её за собой, и, с тяжёлым дыханием, начал приводить супругу в сознание. Сперва Муза открыла глаза и несколько раз непонимающе моргнула, пытаясь осознать происходящее. Они с Ривеном оба сидели насквозь мокрые на краю бассейна, он продолжал крепко держать её в объятиях, пока она приходила в себя. Повисло напряжённое молчание, нарушаемое только лишь шелестом деревьев. Ситуация спуталась огромным комом и казалась каждому нерешимой. Набравшись решительности, Блум поворачивается к Джил, которая стоит позади всех. — Вам нужно поговорить с сыном, — еле слышно шепчет рыжеволосая. Она прекрасно понимает обиду своего любимого на мать, но всё же считает, что она заслуживает второго шанса. Она как никак их мама. Джил удивлённо поворачивает голову к невестке. — Я бы рада. Только он даже смотреть на меня не хочет, — в ответ прошептала женщина. — Я помирю вас, — Блум вновь повернула голову к собеседнице и на её губах появилась лёгкая улыбка, после чего она кивнула ей головой в сторону дома и сделала несколько шагов к Скаю. Девушка взяла супруга под руку и прошептала ему: — Пойдём в дом, им нужно поговорить, — блондин согласно кивнул и, бросив последний взгляд на сестру, вместе с женой вернулся обратно в дом. В тот момент Джил уже вошла в гостиную, расположившись на одном из кресел. Через минуту к ней присоединились Скай и Блум. Как только мужчина увидел её сидящей в кресле, в его голове тут же пронеслись моменты из детства, когда она точно так же садилась в кресло, а он бежал к ней и садился на колени и они читали книжки, она рассказывала различные интересные истории. А потом шла на кухню, делала его любимый чай и они обсуждали всё на свете. Эта тёплая нежная улыбка и светящиеся глаза... которые сейчас уже не излучали того прежнего света. Теперь в них были только раскаяние и сожаление. И сейчас Скаю не нужны были от матери теплота и забота – он решает высказать ей всё. У него нет иллюзий, уже давно перерос эту стадию, он не ищет материнства, теперь он требует правду. С каменным лицом мужчина садится на диван, не сводя глаз с женщины, которую всю жизнь считал матерью. — Скай, — так странно и непривычно было слышать, как она снова называет его по имени. — Ты не представляешь, каким ты стал, — говорит она с лёгкой доброй улыбкой. — А ты не имеешь права гордиться, — всё так же холодно отвечает мужчина. Блум кладёт руку на его колено и слегка сжимает, намекая, что ему стоит быть немного помягче. Только его это не останавливает. Джил вздрагивает, но не отвечает. — Ты не просто ушла. Ты стёрлась из нашей жизни. Испарилась, как будто тебя никогда не было. Ты не написала ни строки за эти годы. — Скай, мне нельзя было... — женщина подалась вперёд вглядываясь в глаза сына и замечая про себя, что он слишком похож на своего отца. — Это было опасно для всех нас. Я хотела как лучше для вас... — Для кого? — он резко встаёт. — Мне было четырнадцать, чёрт побери! Да мне тогда только бы с друзьями в футбол играть, да с девчонками по углам обниматься после школы! А я спешил домой к сестре! Я перенёс её кроватку к себе и ещё два года спал с ней в одной комнате, потому что она просыпалась и кричала по ночам! А отцу было плевать! На неё, на меня, на всех! — мужчина расхаживал перед матерью по гостиной схватившись руками за голову. — А я не мог ничего сделать, представь. Потому что ты – мать – была мертва. Или просто играла в смерть. Она молчит. И только после долгой паузы наконец говорит: — Я сама давно не знаю, кто я. Я жила, как тень все эти годы, Скай, — женщина вновь поднимает свои карие глаза на сына. — Я не могу просить у вас прощения за это, но… могу быть рядом. Если вы оба этого захотите. Он долго пристально смотрит на неё. А потом говорит: — Мне не нужна "мать", — скрещивая руки на груди отрезает Скай. — И Музе тоже. У нас свои семьи. У меня дети, ради которых я свет наизнанку выверну... — Джил медленно кивает головой, понимая, что, скорее всего, далее последуют слова о том, что ей уже нет места в их жизни. — И нам не нужны твои оправдание и твоё прошлое. Если уж так сложилось, то нам нужно только настоящее, — Скай тяжело вздыхает и присаживается на диван. На этот раз корпусом он повернулся к матери. — Это будет долго и трудно, мне всё ещё нужно время это принять, но..., возможно,я и готов узнать, кто ты сейчас. Блум улыбается со слезами на глазах, понимая, что это уже небольшая победа. Впереди их ждёт множество всходов и падений на пути к нормальным отношениям, но ведь начало уже положено. * В то же время у бассейна Муза продолжала смотреть в одну точку, Ривен молча продолжал держать её и думал о том, что вот, сейчас тот самый момент, когда они спокойно выслушают друг друга, всё обсудят и всё более менее придёт на круги своя. Однако, мужчина очень ошибся... В какой-то момент, Муза неожиданно для него пришла в себя. — Да не трогай ты меня! — девушка яростно стала вырываться из цепкой хватки мужа. — Ненавижу тебя, Дэвис! — Муза дёргалась во все стороны, извивалась как уж на сковороде, пыталась ударить и даже укусить Ривена. Ему же было абсолютно всё равно. Мысленно он радовался, что в её доступе сейчас нет оружия, а то тогда точно закончилось бы бедой. Решая, что пора прекратить это мнимое насилие, Ривен одной рукой ловко захватывает руки жены, а другой берёт её за затылок и целует. Она даже не борется, поддаётся сразу же. А ту ярость и злость, что накопилась внутри, Муза выплёскивает в этом страстном и местами безумном поцелуе. Рука Ривена медленно спускается по её голой мокрой спине. Он гладит её длинные волосы и перекладывает руку на талию, крепко её сжимая. Идеальный момент для сброса напряжения и примирения, не так ли? Разорванный поцелуй вернул их обоих на землю. Муза подняла взгляд на Ривена и он увидел то, что думал никогда в жизни больше не увидеть – она смотрела на него точно так же, как в первые дни брака. И это разбивало ему сердце. — Оставь меня, Ривен, — тихим хриплым голосом просит девушка. Уже нет сил кричать. Она слишком устала. — Оставь меня в покое. Я не могу так больше. Я не хочу так больше. — этот взгляд резал сердце и душу ножом по живому. Она сидела сейчас перед ним вся мокрая и хрупкая, с потекшим макияжем глаз, а он видел насколько она чиста и прекрасна, и какой он сам идиот, что пытаясь сделать как лучше сделал только хуже. — Я правда не знаю, как после этого мы с тобой сможем нормально жить. Ривен держит любимую за руку, но чувствует, что она будто ускользает в свой внутренний мир. — Муза, я не буду извиняться за то, что сделал, — начал мужчина. Он старался максимально правильно подбирать слова, что казалось сейчас невероятно трудно. — Я должен был это сделать. И это нужно было скрывать. Ради её безопасности, ради вас со Скаем. Мне пришлось очень сильно постараться, чтобы вывести её из небытия и это было только ради тебя, Муза, — он держал обе её руки и она снова посмотрела в эти родные глаза. — Она должна была начать новую жизнь под новым именем в другой стране. Я провернул кучу махинаций для того, чтобы вернуть её именно сюда, потому что видел, как тебе её не хватает. Ты с самого начала рассказывала мне все эти предположения и я понял, что самое время заняться делом. — Когда я сбежала из дома по этой причине, — сглатывая ком в горле сказала девушка. — Вы на меня вывалили целую красочную историю. А главное правдоподобную, — фыркнула девушка. — Ладно, допустим, ты правда не мог об этом рассказать при всей семье. Но мне? Одной мне, Ривен, когда все ушли. Рассказать правду. Успокоить и сказать, что осталось совсем немного. Он молча смотрел в её глаза и видел, как там по частичкам рушится её мир. Он его и разрушил. — Ривен, о каких детях мы ведём с тобой речь, если ты от меня скрываешь такие вещи? — Муза проводит руками по волосам и запрокидывает голову вверх – к звёздному ночному небу. — Ты выбрал молчать, когда должен был выбрать меня. — Я выбирал тебя каждый день, Муза. Даже тогда, когда ещё не знал. Когда ещё не любил. Но твою мать я однажды пообещал не предать. И как бы ты на меня не смотрела сейчас – это тоже было частью моей любви к тебе. — Я...не знаю, Ривен, это всё слишком серьёзно, — она переводит взгляд на их всё ещё сплетённые руки и медленно убирает свои. — Не знаю, как нам с тобой жить после такого, — девушка встаёт и, не оборачиваясь, возвращается в дом. День был эмоционально сложным для всех. Теперь нужно отдохнуть и тщательно переварить всё происходящее, сделать выводы. Вернувшись в гостиную через некоторое время, Ривен застаёт там только Джил у камина. Она была погружена в свои мысли, пока не заметила его. По мужчине заметно, как он устал и разочарован, но он не показывает ей этого. Скай и Блум уже уехали домой, а Муза поднялась в комнату. Джил видела дочь в этот момент, однако та, скорее всего, была уже настолько уставшей, что не замечала ничего вокруг. Приказав Саймону проводить женщину в гостевую комнату, Ривен неспеша поднимается в их с Музой комнату. Девушка уже спала укутавшись в одеяло, её мокрое платье валялось около кровати. Осторожно пройдя по комнате, Ривен сбросил с себя все мокрые вещи и остановился напротив мирно спящей супруги. Мужчина осторожно, практически невесомо, погладил пальцами её нежное личико и, присев на кровать у её ног, вспомнил одну из ночей их "медового месяца". Три года назад. Бáли. Поздний вечер. Тёплый, влажный воздух,шум прибоя, в окнах их виллы темно, мягкий свет проникает внутрь от света луны. Муза уже давно спит, свернувшись калачиком в белоснежных простынях. Ривен тихо выходит на терассу, закрывает за собой дверь и достаёт старый спутниковый телефон. Мужчина долго крутит его в руке, словно боится прикоснуться. Потом короткая команда, нажимает зашифрованную комбинацию. Секунды ожидания. Щелчок. Пауза. Тишина. И голос с той стороны – слабый, хриплый, слишком знакомый: — Я видела новости… ты в костюме, она в платье. Вы стояли у алтаря такие...счастливые... как будто всё по-настоящему, — Дэвис сам не ожидал, что у них получится создать идеальную картинку. — Это было неожиданно, если честно. Когда я просила тебя присмотреть за дочерью, не думала, что ты воспримешь это так буквально, — ему показалось, что она улыбалась в этот момент. — У меня не было выбора. — Я так не хотела этого, — женщина на той стороне вздохнула. — Но где-то внутри я знала, что Джонатан поступит именно так, когда Муза вырастет...Знаешь, я рада, что это ты, а не кто-то другой. Ты ведь поглядывал за ними? — полушепотом спрашивает она. — Разумеется. В тени как и обещал. Мои люди следили за ними. К тому же, когда Скай женился на моей сестре это стало делать намного проще. На том конце – глубокий выдох. — Ты знаешь, она не должна страдать. Она не знает, кто ты для меня. Не знает, что ты был первым, кто сказал мне: «я верну вас».Я держалась за эти слова уже столько лет. Он молчит, сжимает перила и смотрит на гладь ночного океана. — Пожалуйста… я не прошу о любви. Только об одном. Не ломай её. Не повторяй его путь. — Я бы скорее себя уничтожил, — Ривен развернулся спиной к перилу, через окно глядя на спящую супругу. — Я женился, потому что так было нужно. Но сейчас… я смотрю на неё и понимаю, что даже если всё началось с лжи – её глаза настоящие. Тишина. На том конце лёгкий всхлип. Почти шёпотом женщина отвечает: — Спасибо, что не забываешь. Я не знаю, что нас всех ждёт дальше, но если она с тобой… я буду спать хоть немного спокойнее. Щелчок и связь прерывается. Ривен долго стоит в темноте. Смотрит на океан и звезды в небе. Потом возвращается в комнату и ложится рядом с женой. Смотрит, как она дышит – спокойно, глубоко, даже близко ни о чём не переживая. Мужчина осторожно касается её руки и впервые за долгое время думает: «Может, теперь всё действительно можно спасти.» * Спустя три дня, увы, чуда не произошло. Муза продолжала игнорировать и супруга, и мать, которую Ривен в приказном порядке оставил временно проживать в их доме. Он знал, что рано или поздно гордыня его любимой жены уступит и она поговорит с ней. А затем и с ним. Ну, а пока этого не происходило, Джил чувствовала себя как на пороховой бочке. Грубо говоря, она совсем не знала свою дочь. И та даже не давала малейшего шанса ей это сделать. Утром за завтраком Ривен и Джил обсуждали обыденные вещи. Мужчина думал, что сегодня, на третий день "односторонней войны", его супруга наконец-то соизволит присоедениться к ним за завтраком. Уже через пять минут после начала завтрака Ривен понял, что ошибся, когда заметил как Саймон ставит посуду на поднос. — Саймон, что происходит? — вытирая рот салфеткой спросил мужчина. — Миссис Дэвис изволит завтракать в комнате, — ответил дворецкий и направился к лестнице. — Так, — напряжённо выдыхая Риыен поправил галстук и допил свой кофе. — Пора прекращать этот кошмар, хватит с меня. Джил даже сказать ничего не успела, когда мужчина уже оказался на лестнице. По пути в их комнату, которая вот уже три для принадлежала только ей, Ривен столкнулся с дворецким. А войдя в комнату, он нарочито громко хлопнул дверью. Брюнетка была в домашнем халатике и явно куда-то собиралась. Она заметила его в отражении зеркала и бросила небрежное: — Чего тебе? Одновременно с этим Муза ходила по всей комнате – то в ванную за браслетом, то в гардеробную. Ривен удивлённо изогнул бровь. — Я твой муж, вообще-то. — К сожалению, — пробормотала девушка снова проходя мимо супруга в гардеробную. На этот раз, чтобы выбрать туфли и взять пиджак. — Муза, чёрт возьми, — рыкнул Дэвис упираясь руками в стены по обе стороны двери. — Прошло уже три дня. Нам пора нормально поговорить. — Я тебе уже всё сказала, — она вновь появилась перед ним. Впервые за эти дни настолько близко. У него даже перехватило дыхание, насколько же её не хватало... — Ты не можешь как маленькая ходить и обижаться на меня! На нас! — вскипел Ривен. — Пойми ты наконец! — брюнет выдохнул опуская голову к ней ниже, чтобы она почувствовала его горячее дыхание на своей щеке. — Я буду повторять это миллион раз, Муза. Да, я безумно виноват перед тобой.Но, хочешь правду? Я бы поступил так в любом случае. Я спас ей жизнь. Я не мог и не хотел отворачиваться, как люди твоего отца. Да, единственное, о чем я даже не задумался, что совершенно не входило в мои планы – это наша свадьба. Как и то, что я полюблю тебя. — Ривен... — вздохнула Муза, пользуясь своим ростом и ловкостью, чтобы проскользнуть под рукой мужа. — Я долго об этом думала и...я прекрасно тебя понимаю, ты сделал правильно, но...неужели ты ни разу не задумался, как себя буду чувствовать я? — девушка сбросила халатик, оставаясь в одних трусиках и продолжила свои возмущения. Муж выслушивал её продолжая смотреть куда-то перед собой. — Ты мне врал с самого начала, — начала перечислять Муза параллельно одеваясь. — Оказывается, я тебя не знаю и не могу доверять. Я не знаю её и её намерений. Что она вообще из себя представляет, — Ривен мягко говоря удивляется, когда поворачивается и видит жену в одних брюках и надевающую корсетный топ с бретелями. Он нахмуривает брови думая над тем, как же она собирается его завязать. — И более того, Ривен, — Муза подходит к нему, поворачивается спиной и откидывает волосы набок, чтобы он зашнуровал корсет. Мужчина довольно усмехается. Может, она делает это чисто машинально, но это чертовски его забавляет и в суматохе их руганий напоминает о том, что она – его. — Я теперь вообще не понимаю, что в моей жизни было настоящим, — когда он заканчивает, она поворачивается и смотрит в его глаза. — Есть какой-то предел. И пока я не знаю, как простить тебя. Брюнетка выдыхает и скрывается за дверью ванной комнаты. А Ривен, стоя по ту сторону двери, сожалеет обо всём случившемся, ведь действительно он мог рассказать ей раньше. Дать им увидеться было слишком опасно и рискованно, но поведать историю от начала и до конца – сейчас бы такой ситуации не возникло. Он ещё не знал, что вскоре дико пожалеет обо всём случившемся. * Чуть позже, когда Муза покинула ванную и направилась на терассу за телефоном, она заметила, как из дома вышла Джил, а за ней и Ривен. Они сели в машину и тут же выехали с территории. Девушка смотрела на это и испытывала довольно странное, двоякое чувство. С одной стороны она жутко злится, а с другой думает: «Может всё же стоит дать ей шанс?». Возможно, она и хочет её простить, чтобы почувствовать хоть что-то настоящее между ними. Но в то же время боится, что это будет ещё одной иллюзией. Знала бы Муза, что вскоре сама будет очень жалеть об этом, когда не была рядом с любимым человеком в (возможно) последние мгновения своей жизни.