"Прошу, согрей"

«Он смотрел на происходящее безучастно. Просто один из толпы, очередной свидетель, что может и не осудит, да посмеётся. И ведь было чему нежно улыбнуться — всё начиналось как дешёвая драма. Его дядя любил все романы, не смотря на качество слога и продуманность сюжета. Мысли занимали лишь притяжение двух героев, и эти сцены Тяньлан-цзюнь часто читал вслух. Так что Чжучжи сразу понял, на что это похоже. — Нет?.. — ошарашено переспросил Бинхэ, жадно хватая воздух. — Учитель, вы отказываете мне? — Я не могу. — Мастер Шэнь, казалось, тоже задыхался. — Я просто не могу! — Почему?! Учитель, вы же любите меня! Меня! — Как сына. — от чувств, голос его был похож на карканье ворон. — Я всегда смотрел на тебя, как на ребёнка. Даже когда ты с Бездны вышел… Тот гулко сглотнул. С таким звуком, будто кто-то скинул в колодец камень. Шепотки на этот миг будто стали тише. — Вы отказались от меня! — яростно кричал Ло Бинхэ, сильнее стискивая в пальцах чёрный меч. — Вы разорвали обеты ученичества! — В таком случае, я тебе больше не наставник. Уже с тех пор, когда ты решил переметнуться к Менмо. Но я всегда относился к тебе с отеческой теплотой и любовью. — И это всё, что вы скажете?! — резкий взмах, и оружие вонзилось в землю. — Клятв прежних нет, и вы мне уже не названный родитель. Учитель не имеет права говорить такое. Шаг назад, Шэнь Цинцю всё отступает. Стискивая в пальцах веер, скрывая в зрачках страх. — Как и ты называть меня своим мастером. Бывший ученик зарычал как дикий зверь. Он кинулся вперёд, может, чтобы схватить, вжать чужое тело в свои объятья. Но меч был всё ещё в его руке. Рукав нарядного зелёного ханьфу немедленно побагровел. Как и глаза юного демона, что полностью утратил над собой контроль. Чжучжи Лан встревожился уже тогда — те, кто стояли рядом, и близко не поняли. В конце концов, он видел Лорда Цинцзин всего во второй раз. Но у него был долг перед ним. Сказать по правде, он пришёл в это место специально чтобы спасти его, и тем самым отплатить за доброту. Кто же знал, что вместо заключения змей увидит дешёвую драму… Которая, тем не менее, начала принимать дурной оборот. Его инстинкты просто вопили, кричали, что это только начало. Битва разгоралась, и ничто не могло удержать обезумевшего ученика. Он размахивал мечом направо и налево, пуская кровь своим врагам. Казалось, во всём мире в этот момент Бинхэ видит вызов. Личную нерешённую проблему сердца. По земле словно прошёлся алый дождь. Не делая различий на своих и чужих, тот всё продолжал нападать. Его боль выливалась на других, как кипяток, и ошпаренные сами, заклинатели отвечали с не меньшей яростью, падая с небес, словно сломанные куклы. И вот тогда случилось непоправимое. Блеск чёрного лезвия меча, голубые одежды, испуганные глаза. Он даже не успел осознать, как его грудь вспороли и разбили два раза напополам. Зато поняли двое — Мобэй-цзюнь и Шэнь Цинцю. Да и как тут не понять, если только и осталось, что четыре окровавленные части некогда целого человека. Тошнота, слёзы, стоны, вопли — всего этого стало ещё больше. Все могли понять смерть ученика, но Лорда Пика, пусть и самого слабого из всех… — Цинхуа… — прочитал он на вмиг побелевших губах Мастера Шэня. Небо разверз душераздирающий крик, и всё живое замерло. Ледяной демон, нежно обнимая голову убитого, поднял на мир почерневшие глаза. Вот как зародилась трагедия. Тогда ещё никто и не догадывался, к каким последствиям это приведёт…» Чжучжи Лан помотал головой, хмуро отметая видения прошлого. Ледяной ветер от этого только сильнее полоснул по замёрзшим щекам. Негнущимися пальцами он поправил одежду и снова шагнул вперёд. Мороз не щадил совершенно — демон продрог до самых костей. Его змеиная природа просто не выносила этот лютый холод. К сожалению, тепла не было. Вообще нигде его больше не найдёшь… Чжучжи устало прикрыл глаза, отчаянно борясь со сном. Он направлялся в сторону юга, но учитывая весь этот снег вокруг, так сразу и не скажешь. Всё давным-давно заледенело, и деревья, и травы. Пусть и шёл даже целый день, без перерыва, и ещё не одну неделю до этого, он не помнил, когда в последний раз видел краски. Или демонов, или даже людей. Чжучжи Лан с трудом мог найти зверей и птиц для охоты. Вокруг было только одно большое ничего. Покрытая снегом пустота. Мир медленно но верно умирал, и никто не мог тому воспротивиться. Снова шаг, и ногу словно свело судорогой. Усталость навалилась сверху каменной плитой, уже давно знакомой, но ещё более тяжелой. Сил идти у него не осталось. А мороз крепчал, ветер выл сильнее. Нужно найти укрытие, пока не стало слишком поздно. Грядёт огромная снежная буря. «Эта будет страшнее предыдущих» — уверенно подумал змей. — «Если календарь не врёт, сегодня годовщина». В который раз поправив свой плащ, Чжучжи прищурился и с трудом огляделся. Не так далеко от него находился каменный уступ. На растоянии было довольно сложно сказать, насколько он большой, и снег мешал. Но его форма показалась демону весьма интересной. Словно волна, готовая вот-вот опуститься на землю. Это казалось наилучшим вариантом, и Чжучжи Лан поспешил туда, на деле еле-еле перебирая деревянными ногами. Оказалось, то, что он сперва принял за уступ, было пещерой. Куда меньше по размерам, но зато более защищённой от ветра и стужи. Некоторые участки покрылись льдом настолько, что и вовсе сливались в один неясный блеск, немудрено и перепутать. Однако это всё ещё была пещера. Относительно безопасное укрытие от ветра и холода. Терять такой шанс он не собирался. Конечно, до комфортных условий там было далеко. Но, по крайне мере, мороз не так сильно проникал внутрь, «белые мухи» не мешали зрению, и снега лежало не так много как снаружи. Довести дело до ума он и сам может — вымести пол, хоть какую-то его часть, поджечь талисман своей ци и аккуратно расположить рядом с собой. А почувствовав, как по венам начала активнее бежать кровь, снять уже свой потёртый плащ, и подцепив петельки за сосульки, создать завесу, защищающую последнюю искорку тепла. Действительно последнюю — у него больше не осталось талисманов. И вроде бы создать несложно, да бумаги нигде не сыскать. Он уже всё отдал, даже, предав заветы Цзюнь-шана, использовал книги для рисования символов. Тот завещал беречь литературу… Но куда больше он заставлял обещать, что Чжучжи будет жить. Задача практически невыполнимая в нынешние времена. Единственное что он так и не смог отдать на костёр, это календарь. Старый, не раз промокший, и так же не раз высушенный. Пусть, иногда глядя на небо, демон не мог определить день сейчас или ночь, каждый раз, засыпая, он оставлял когтем небольшую пометку. Это помогало не только не запутаться окончательно во времени, но даже прогнозировать погоду. — Сегодня годовщина… — медленно протянул Чжучжи Лан, стараясь не вздрагивать от собственного голоса. Он и раньше не много говорил, а сейчас и подавно. Не с кем. — Ровно пять лет как Пиковый Лорд Шан погиб, пав одной из сотен жертв Лорда Ло. Верно, именно так бы все его вспоминали. Маленький человек, который отличался лишь тем, что был Главой Аньдин в школе Цанцюн. Один из толпы, один из множества. Но всё, что случилось после, сразу же придало его личности новый контраст. Кто-то называл его причиной всех бед, кто-то вздыхал над трагичной историей любви. Но все эти слова неизменно тонули в метели, а самих болтунов настигала страшная кара. Теперь, когда можно сказать, весь мир стал владеньями Мобэй-цзюня, трудно было что-то от него скрыть. Слова до демона долетали со свистом ветра, с перезвоном льда и шёпотом снега. И тут же застывали навек, под холодной жёсткой рукой. Вслух о Шан Цинхуа, непутёвом Лорде, говорили только безумцы вроде самого змея. Кому кроме собственной жизни терять было нечего. Ни свободу, ни честь, ни любовь. И то, исключительно шёпотом у едва теплящегося костра. Словно почти потухшее пламя может напугать Ледяного Короля. Растопить если не сердце, то уши, чтобы топлёной водой стекали по меховому воротнику. Или хотя бы отвлечь тихим треском и всполохом искр. Задумавшись, Чжучжи Лан не сразу заметил, как зазвенел его амулет — нефритовая подвеска, подарок дяди, которую он всегда носил у сердца. Тяньлан-цзюнь лично добывал камень и сам вырезал на нём узоры. Прежде чем отправиться на битву с собственным обезумевшим сыном, Цзюнь-шан торжественно вручил подарок, щедро напитаный собственной ци. Улыбнулся широко, приказал себя беречь, и ушёл. Вроде как обычно, как когда снова захотелось засахаренных ягод поесть, но в этот раз навсегда. Тогда мир ещё не был погребён подо льдом и снегом. Да, зима уже началась, но не такая холодная и вечная как сейчас. И змей мог спокойно ждать его на улице несколько долгих суток подряд. И ждал бы, наверное, ещё дольше, если бы не прогремела одна дурная весть. «Тяньлан-цзюнь пал окончательно!» Оказалось, тот объеденился с Мобэем — тогда ещё принцем Северного Королевства. Ло Бинхэ вызывал много беспокойств и сомнений, особенно после того, что случилось с заклинательской школой. Убив одного Лорда, он погубил и следующего, на этот раз, собственного учителя. Пытаясь остановить ученика, тот отдал всю энергию. Что, учитывая яд в его теле, привело к фатальным последствиям. Не только для заклинателя. От случившегося Бинхэ окончательно потерял разум. Цзюнь-шан отказался от какой-либо мести — сын прекрасно справлялся с этим вместо него. Ледяное сердце же Мобэй-цзюня пылало от жажды крови. Вместе им удалось навек утихомирить юного демона, отправив того в лучшую жизнь. А после один из них добил и второго. Измученное заточением тело не могло выдержать слишком многого. И Мобэй, поняв, что винить больше некого, вроде бы успокоился, снова покрылся инеем, мороз узорами украсил щёки… А после и всё вокруг, не оставляя больше ни тепла, ни жизни. Чжучжи отказывался верить до последнего. Но никто не мог долго игнорировать правду, смотря ей прямо в глаза. Тяньлан-цзюнь ушёл к своей Су Сиянь. И, судя по всему, он знал, на что шёл, и что назад уже не вернётся. Об этом стоило судить хотя бы по той же подвеске. Он не мог сохранять свою форму, не пользуясь плодами чужого культивирования. А будучи змеем, точно погиб бы в числе первых. Сколько вообще нужно было вложить туда дурной силы? При чём на годы или, как подсказывало сердце, целые десятилетия? Демон никогда не уставал восхищаться Цзюнь-шаном. Однако тот переплюнул сам себя. В мире, покрытом снегом, от него не осталось ничего. Лишь мимолётный след в истории, и тот скоро сотрётся без записей. И подвеска из нефрита — отныне его амулет на удачу. Напитанная ци, она не только поддерживала тело в более… Удобном состоянии. Но и хорошо отслеживала сторонние энергии, с которыми в нынешнем состоянии он ничего не мог поделать. В такие моменты подвеска начинала неистово звенеть, как сейчас. Но это ведь пещера, маленькая пещера. Неужели он в самом деле тут не один? — Неужели и правда столько времени прошло? Знакомый голос прошелестел тихой мольбой, горькой, неуверенной. Чжучжи Лан сразу же узнал его, но не мог поверить. Совсем как в случае со своим дядей. Он сошёл с ума, это бредовый сон? Тот, кто должен был жить, умер в бою, а кто считается мёртвым, живой и в силах говорить? — Если это можно назвать жизнью… То да, и правда. — грустно прозвучало над самым его ухом. — Ну же, не вертись, всё равно не увидишь. Я сильно ослаб в последствии своей… Слово «смерти», он так и не произнес. Прохлада мягко коснулась запястья. Точнее нет, не его, амулета! Но прежде чем демон успел испугаться, подвеска затихла. — Мастер Шэнь? — всё же решился он спросить. — Он самый. — ответили ему. — Не бойся, говорю же, я безвреден. Не злой дух или что-то вроде того. Нехватка энергии это та ещё проблема. Именно поэтому ты меня и не видишь. — Мастер? — через какое-то время всё же не выдержал демон. — Я отделился от собственного тела. Но думал, что всё в порядке. Я же подготовился. Росток… «Цветок росы Солнца и Луны» — понятливо кивнул Чжучжи Лан. — Однако, после того, что случилось… При всей своей магии льда, он был как вспышка. Метался, возникал везде и нигде одновременно, но холод, что оставлял за собой, никуда не исчезал. Место, где я рос… Вернее, где росло моё тело, заморозило напрочь. Моя душа просто не успела переместиться. И я застрял на перепутье. Они замолчали, но слова были не нужны. За все годы, проведённые в молчании, само понятие разговора стало для них чужим. Что каждый из них вообще мог рассказать? Шептать об убийственной боли, или о том, как болезненна смерть? Нет, им достаточно уже бередить застарелые раны. Теперь им хватает терпения и понимания. Увидеть ответ в том, как медленно стекает вода с того места, где стоит костёр. Услышать его в летящих искрах пламени, тяжких вздохах всех семи ветров. Таких усталых… Мир порядком утомился от холода. И земля, сокрытая под снегом. И люди, и демоны, и всё живое, что ещё осталось. Этот парад смерти мало кого пощадил. Неожиданно змею захотелось выпить. Чего угодно, даже реальгар бы проглотил, только бы градус покрепче. Алкоголь — хорошая вещь, греет, хоть и убивает. Он всю жизнь трезвым провёл, но, может, зря? К сожалению, вином Чжучжи не запасся. Даже не подумал, что пригодится, да и бежал в спешке… В основном, если хотелось пить, он просто топил лёд, проглатывая так своё закопченное мясо. — Если бы можно было хоть на что-то повлиять. Что-то изменить… Его губы едва-едва шевелились. Сухие и потрескавшиеся, при слишком большом движении они тянулись в уголках и щелях до кровавых капель. Он уже не помнил, когда в последний раз улыбался. Или как видел, что кто-то делает это вместо него. Горюет молодой король, не видать просвета. Солнце его погасло. Кто же Величество утешит? Если бы только Ло Бинхэ хватило сил остановиться. Пощадить всего одного человека. Это же не так много, верно? Вот только бесполезно кого-либо винить. Сделанного не воротишь никак. — Цинхуа бы не одобрил. — чужой голос внезапно обернулся родным змеиным шипением. Все его друзья давно впали в спячку, и до сих пор было не понятно, проснутся ли они? Сердце против воли сжалось. — Уронил бы в который раз свою гордость, полз на коленях, плакал. Но вымолил прощение. Для всех и сразу. Как всегда. — Вы, должно быть, сильно по нему скучаете. — зачем-то спросил демон, хотя и понимал, что в его ответе не нуждались. Просто мысли вслух, просто воспоминания. Горько-сладкие, как дикие ягоды на морозе. Раздался тихое хмыканье, и прежде чем мастер Шэнь успел продолжить, особо сильный порыв ветра приподнял его несчастный плащ. И, продолжая трепать за края, быстро пробрался внутрь, как голодный хищник, почуявший добычу. Вот только не их несчастные души являлись его целью. Холод пытался затушить ещё горящий огонёк. Чжучжи немедленно свернулся клубком, всем своим телом прикрывая оставшееся тепло. Это была самая настоящая битва за жизнь. Если этот костер потухнет, он с лёгкостью замёрзнет насмерть. Но пламя не гасло — дрожало, мерцало, но держалось. И, как зачарованный, демон смотрел на него, не отрываясь. Такое маленькое. Такое сильное. Цинцю удерживал ткань плаща, чтобы ветер не дул так сильно. Ему, после пяти лет заточения под слоями льда, мороз не страшен. Ему, кого так долго не касалось солнце, огонь больше не нужен. Однако, не смотря на весь свой эгоизм, желание, и при том равнодушие, он чувствовал, что так нужно. Не просто надо, а необходимо. Словно это последний лучик света. Отблеск надежды, пускай и не для него. Трудно объяснить, невозможно понять… Он просто делал, что должен, как считал верным. И пламя разгоралось всё смелее. — Мы были такими друзьями, что и враги общаются лучше. Ни дня без ссор и обвинений. — неожиданно начал заклинатель снова, когда понял, что ветер больше не угроза, придвинулся ближе. — Я в основном нападал, набрасывался со всем своим ядом, а тот отбивался, извинялся… Но никогда не держал зла. Да, обижался бывало, но недолго, и забывал об этом, даже если это я был неправ и заводился из-за ничего. Призрак помолчал немного, но не сдержавшись, всё же добавил. Пускай он и отвык от разговоров, казалось жизненно-важным сказать сейчас что-то ещё. Признаться, пусть не в самом большом и страшном, но всё же грехе. — Я вёл себя как истинная сволочь. Винил во всём, на чём свет стоит, даже в том, на что тот вообще не мог повлиять… Вспоминая все эти моменты, наверное, не зря всё же судьба уготовила мне роль злодея. Единственный человек, который хотя бы наполовину мог меня понять. Он так и не услышал моих извинений. Чжучжи Лан не знал, что может предложить в качестве утешения. Чужую вину прощением не исправишь. Даже напротив — сделаешь только больнее. Тем более, не от него сейчас должны звучать слова. Чжучжи не был тем человеком. Он вообще человеком не был. Но демон при этом понимал. Горькое, неправильное, просто «не такое» прощание. Он плохо растался с дядей. В его душе в тот вечер поселились непонятная тревога и страх. Чжучжи Лан был решительно настроен никуда Цзюньшана не пускать. Что-то не давало ему покоя, их последний разговор прошёл куда грубее, чем хотелось. Стоило тому выйти за порог, его тут же стала пожирать вина. — Не успел попросить прощения… В тот же день потерял. А после сам же обратился в бегство, сделал то, что всегда так ненавидел… — Верно. — коротко ответил Шэнь Цинцю. И слов между ними больше не осталось. Остался покинутый ветер за старым плащом. Шорох снега, капли тающего льда. А ещё огонь, который почти и не грел. Но при этом приносил такое спокойствие и умиротворение, словно твёрдое обещание, что всё когда-то будет хорошо. Дождаться бы только. Ночь волком кружила вокруг пещеры. Каждый раз, как ветер трепал плащ, можно было увидеть её непроглядную черноту. И снег под ней. Снежинки — как те звёзды — всё кружились в небе, а потом падали, неизменно падали. Если на них действительно загадать желание, исполнится ли? Чжучжи Лан промочил талой водой губы. Хотелось пить, но жажда была такой привычной, что казалось, он и вовсе больше ничего не желал. Только конца ждал, наверное, да и о том нельзя судить наверняка. Теми же холодными пальцами, мокрой ладонью, он и протянул куда-то в пустоту свой амулет. Быть может, подойдет эта энергия, кто знает? Мастер Шэнь от подарка не отказался, и вскоре призрак стал набирать чёткости и красок. Годы его не пожалели, хотя и непонятно, какие именно. Эти пять лет, вся жизнь? «Все душевные раны оставляют свой след» — так говорил Тяньлан-цзюнь. Видимо, тот снова был прав. Выглядел Цинцю в край побитым, на пол пещеры капала призрачная кровь. Он казался каким-то другим. Та же одежда, что и в день смерти, но волосы короче. И смотрел так, прищурившись, словно плохо видел. Наверное, так оно и было. Посмертие до сих пор считалось темой весьма загадочной. Однако даже так, стоило признать, тот по праву занимал своё место в списках самых прекрасных мастеров. Чжучжи не мог оторвать взгляда. Будь младше, моложе, непременно смутился бы своей реакции. Сейчас он чувствовал себя исследователем. И так же молча позволял изучать себя взглядом в ответ. Неудержимо клонило в сон. Сил не осталось, а завтра снова бесконечно долгий день в метели. Он думал уже лечь, но сделать этого ему не позволяли глаза напротив. Тусклые, без проблеска света внутри. Будто покрытые инеем, но с какой-то немой просьбой. — Можно я погреюсь у твоего сердца? — Что?.. — не понял Чжучжи Лан. Ему казалось, мёртвым должен быть безразличен холод. — Не волнуйся так, все дело во мне. Я не чувствую погоду за стенами пещеры, меня не сдувает ветер. Даже то, что я фактически парю прямо над костром, сильной роли не играет. Я мёрзну. Тонкая призрачная рука потянулась к нему и коснулась груди. Едва уловимо, не видь он этого, и вовсе бы не понял. Пальцы чуть играли со спадавшей с лица прядью волос. Ладонь же оставалась неподвижной, но её давление, пусть и слабое, становилось все сильнее. На губах у Шэнь Цинцю появилась лёгкая улыбка. — Но твоё сердце очень и очень тёплое, оно горячее. Может то южная кровь, может это ты живее всех живых, и этим привлекаешь меня. Я чувствую сокрытый в глубине тебя жар. Глаза его заволокло туманной дымкой. Совсем как у живого человека, что вот, ещё немного, и ступит на дорогу сна. Кривую, усыпанную звёздами-воспоминаниями, украшенную мечтами и надеждой. Мёртвым не нужен сон. Мёртвым вообще ничего от мира не нужно, кроме покоя, и, в редких случаях, абсолютного забвения. Но Мастер Шэнь с самой первой встречи казался другим. Не сын своей земли, на которой родился и вырос, не ребёнок неба, под которым бродит. В груди отчего-то стало теснее. От сочувствия или от понимания? Но Чжучжи, хоть ничего в том и не понимал, сам желал разгореться сильнее. Чтобы этот самый жар, жидкий огонь в венах, мог охватить собой всё и даже больше. Насколько больше, он даже и не подозревал. Однако думать над этим ему долго не позволили. Цинцю не двигался, вообще больше ничего не делал, кроме как спокойно касался его рукой. Просто прикрыл две бамбуковых рощи под ресницами, и словно чего-то ждал. — Возьми своё сердце, — пробормотал он. — Зажги его смело… Отдай… Тот запнулся, не находя слов. Брови нахмурились, на лице проступило недовольство. — Отдай его людям, — медленно продолжил, уже вспоминая. — Чтоб вечно горело, Глаза его резко распахнулись, и тот уставился не мигая. Странное тепло охватило демона с головы до ног, но тот не особо внимательно подмечал своё состояние. Куда важнее казалось дослушать эту странную речь. — И не только людям…