"Прошу, согрей"

Итак, как долго они уже сидят подобным образом? Недолго, погоня только-только улеглась. С тех пор как хозяйка предстала перед незваными гостями, минуло и того больше. Чжучжи ещё недостаточно оправился от болезни, так что отбивался вяло. Иначе бы битва, с позволения сказать, закончилась, даже толком не начавшись. Остановил начинающуюся драку Цинцю, пускай и сам того не ожидал. Но почему бы и нет? При жизни тот был довольно известен. Вполне можно и призраком его узнать. Юань, кажется, тоже предполагал, кто перед ним. Но имён пока никто не называл. Они сели на полу первой попавшейся комнаты, и молча чего-то ждали. Время, кажется, замедляет свой ход, расплываясь в мгновениях ожидания и нерешительности. Каждая секунда тянется вечность. И тишина вокруг стоит такая, что хоть ножом режь. Чжучжи Лан медленно, не отрывая глаз, поправляет ткань разорванного плаща на плече. Этого действия достаточно, чтобы Шэнь Юань тут же перевёл взгляд на него. Ненадолго, вскоре возвращая своё внимание девушке перед ними. Стоит признать, она правда красива. Глаза миндалевидной формы, тёмные брови. Розовые одежды оттенка только-только распустившегося персика и множество золотых украшений. Однако хоть они и находятся сейчас в довольно укрытом помещении, холодный ветер всё равно задувает. А у девицы платье нарядное, но совершенно не практичное, не тёплое, из-за чего прямо сейчас та мёрзнет. Плеть металлическую в руках держит, а обращаться, как он понимает исходя из предыдущей перепалки, совершенно не умеет. Что толку от красоты, если нет в ней ума? Если кончилось богатство нажитое родителями, и сил немного? Да и если уж говорить про лицо… Молодая госпожа всё ещё сияла красотой первого весеннего бутона, однако выглядела весьма бледной и осунувшейся. Щёки её покрывали неровные пятна косметики — вероятно, всей что ещё осталась. Во всём этом ясно виделось желание сохранить свою гордость, скрыть мешки под глазами от недосыпа. Однако делала она это крайне неумело, так и не привыкнув, что больше нет возле неё проворных служанок. «Несчастная дурочка, — невольно стало её жалко. — Наивная, ещё совсем ребёнок». Он не мог увидеть себя со стороны, как именно смотрел и как выглядел. Однако девушке перед ним это явно не понравилось. — Я — Сяо Гунчжу! — говорит она, высокомерно вздёрнув нос. И тем самым невольно только сильнее укрепляет пришедшее в голову сравнение. Шэнь Цинцю на это только хмыкает, косо на него взглянув. Кажется, мысли им в головы пришли одинаковые. — Тогда я Лорд Пика Цинцзин. — Змеиный Генерал. — Знаю! — с острым презрением отвечает девушка. — Демон, личная шавка Тяньлан-цзюня. Подобная фраза заставляет Цинцю зло прищурить глаза. Зато сам Чжучжи лишь криво улыбается. Действительно, ведёт себя как дитя. Кого в их время, когда выживших найти практически невозможно, волнуют раса и титул? В прочем, к её чести, она и сама это быстро понимает. Плечи безвольно опускаются, и когда та снова отрывает рот, слова вылетают тихим шёпотом. — Демоны это зло, — в потухшем взгляде ещё мелькают упрямые искры. — Меня так отец учил. Сразу ясно, прощения эта девушка не попросит ни за что на свете. Слишком гордая, слишком долго жила как госпожа. Знать перед простыми людьми и, тем более, монстрами не раскланивается. Однако за эту вспышку ей действительно стыдно. «Может быть, я ошибся в своей начальной оценке. Не совсем ребёнок, чуть-чуть постарше». Мир, в котором они сейчас живут, кого угодно заставит повзрослеть. — Ваш отец?.. — осторожно спрашивает Юань. — Лао Гунчжу, да. — она кивает, звуча уже как-то задушено. Скрывая злые слёзы. — Он ушёл куда-то, когда всё это началось. Опечатал талисманами и барьерами. И ушёл. Вместе с остальными. «Без меня» — но это не сказано вслух. Как и всё остальное, госпоже ведь не пристало делиться подобным с низшими. Но её мысли всё равно до боли очевидны. «Зачем он оставил? Из-за чего покинул?» «Я что-то сделала не так, я плохая дочь?» «Куда делись мои боевые братья и сёстры?» «Почему я одна?!» Наверное, её и правда стоит пожалеть. Посочувствовать, непременно, вслух. Когда дети падают, у людей принято их успокаивать. Однако, как демон, он делать этого не будет. Чжучжи Лан почти уверен, что отец этой девушки сделал подобное только для того, чтобы её защитить. Выживание — это не простая задача, оно мучает не только тело, но и душу. Каждый по-своему сходит с ума. Добыча теперь сама иной раз на хищников бросается. Почему же слуги не пойдут против своих хозяев? С таким-то характером девушку растерзали бы, не раздумывая. Но этого он тоже не скажет. Сейчас они находятся в её милости, как незваные гости. А подобный ответ только больше ударит. Она и так догадывается, скоро сама поймёт и без помощи. — Вот как… — задумчиво, насколько может, замечает змей. — Выходит, ваш отец решил, что вас достаточно, чтобы защитить плоды его трудов. Глаза присутствующих широко распахиваются. У одной от растерянности, у другого — от такой наглой лжи. Однако Чжучжи не врёт. Сяо Гунчжу действительно сильна. Она похожа на неотшлифованный камень. И её воспитание только больше оттянуло момент превращения простой безделушки в главную жемчужину сокровищницы. Но задатки есть. Она умеет быть скрытной. Болезнь болезнью, однако они и близко не заметили, что кроме них здесь ещё кто-то есть. Знает, как выслеживать и пользоваться преимуществами той территории, на которой находится — её знание замка во время недолгой погони тому пример. И всё же эта девушка уважает своё наследие и очень старалась не повредить дворец ещё больше. Что, учитывая её выбор оружия, довольно нелегко. Не смотря на тяжесть шёлковых одежд и золотых украшений, бегает быстро. И пускай имеет довольно горячий нрав, всё же способна запастись терпением и выжидать. Она ведь не сразу к ним явилась. А это, к слову, показывает и её благородство, нападать на совсем уж беспомощного врага не стала. Но и дожидаться полного выздоровления не захотела, вовремя воспользовалась чужой слабостью. Хитрость тоже в ней есть. Стоит признать, эта девчонка довольно интересна. Мгновение спустя взгляд Шэнь Цинцю наполняется осознанием. Словно он смотрит на маленькую хозяйку дворца его глазами. — И в чем-то он был прав. Губы, уже не первый раз притягивающие его взгляд, лукаво улыбаются. Он по старой привычке тянется за веером, но уже не так расстраивается, не найдя его рядом с собой. Уже привык, да и девушка перед ним действительно занимательна. «Её нужно только подтолкнуть» — думают они оба. Однако после их мысли различаются. «Мы можем получить хорошее убежище здесь, набраться сил и отдохнуть. Дорога наша не бывает короткой, так почему бы не воспользоваться возможностью?» «Библиотека, она просто обязана быть цела! И что-то вроде Пещеры Единения Душ. Интересно, а как она повлияет на меня в нынешнем состоянии? А на Цинхуа?» Их идеи корыстны, спору нет. Но вот реализация этих замыслов… Они сами не понимают, каким образом ввязываются в воспитание и обучение вздорной девицы Сяо Гунчжу. Сначала им разрешают остаться до полного восстановления Чжучжи Лана. А потом однажды он видит её тренировку. Если, конечно, это можно так назвать, потому как ошибок целая куча. Стойка не поставлена, недостаточно устойчива, шаги слишком медлительные и не поспевают за движениями рук. Исправлять гордую и упрямую госпожу себе дороже. Так что он просто встаёт рядом и начинает заниматься вместе с ней, благо, основы для всех едины. Постепенно она начинает за ним повторять. Ещё немногим позднее — задавать вопросы. Проблема в том, что демон не умеет объяснять. По крайне мере, так, чтобы это было понятно людям. Его метод в основном интуитивен. Путь, построенный инстинктами и природой. Благо, рядом всё-таки есть учитель не по случаю, а призванию. Так дела у них троих и идут. Юань говорит что, как и почему надо делать. Чжучжи показывает на себе и исправляет ошибки. Девушка повторяет и тренируется с каждым днём всё больше. Её манера речи всё ещё напоминает приказы. Она не обращается к ним ни в неформальной манере, по именам, не называет вежливо Шицзунь или Шифу. По правде сказать, девчонка вообще почти с ними не говорит. Только жалуется в пустоту, судьбу проклинает, плачет во сне. А утром, как слёзы высохнут, снова берётся за плеть. Про её внешний вид они ничего не говорят, хотя от косметики и попыток выглядеть сильной та уже отказалась. Просто хрупкая гордость — единственное, что у неё до сих пор есть от былых времён. Сломать её, значит сломать саму Сяо Гунчжу. И это даёт им повод лишний раз вместе помолчать. Их всех это вполне устаивает. Эти странные взаимоотношения напоминают Чжучжи Лану весеннюю капель. Когда сосульки начинают таять, вода всё равно холодная, хотя уже напоминает о грядущем тепле. Куда больше сердце волнует Шэнь Цинцю. После болезни тот будто… Отдался от него? Не смотрит в глаза, не греется вечерами у груди. И уже кажется будто приснились не только те страшные когтистые руки, тьма и смерть, но и где-то в лихорадке заблудились нежные касания и истории. Это выбивает из колеи и ранит куда сильнее, чем ожидалось. А Шэнь Юань всё избегает его компании, прячась где-то в глубине коридоров. Попытки найти его и просто побыть рядом, наедине, похожи на охоту. Но не вызывают в душе такой тоски. — Поговори с ним. — в какой-то момент обращается к нему Сяо Гунчжу. Они уже готовятся ко сну, пока Цинцю бродит где-то с Цинхуа на руках. — Как? Я пытаюсь отыскать его, а не могу. Хочу остаться рядом, так он уходит. — Чжучжи не может удержаться от горького смешка. — Возможно, и имя его уже стоит позабыть… — Ему неловко. — без всякого такта обрывает его девушка. — Ты ищешь, но как только появляется шанс, что делаешь? Молчишь. А Мастеру по какой-то причине неловко стоять с тобой в тишине. — Мастер? Неловко? — оторопело переспрашивает он, и может полюбоваться на редкое зрелище краснеющей от смущения госпожи. Он даже не знает, что его удивляет больше — то, как на самом деле относится Сяо Гунчжу к Цинцю, или то, что тот больше не хочет с ним молчать? Чжучли Лан решает смиловаться и не обращать на чужое смущение внимания. Вместо этого желает прояснить: — С тех пор, как мы с ним встретились, наш путь в основном проходил в тишине. С чего бы вдруг ему теперь избегать меня? — Откуда я знаю? Спроси у него сам и получишь ответ! В следующий раз, как закончится тренировка просто окликни его прежде, чем успеет уйти. Или тебе зря язык дарован? Могу легко это исправить! На подобную угрозу змей скалится в самой жуткой своей клыкастой улыбке. Девушка тут же бледнеет, но уже не вздрагивает, как раньше, и не пытается отвернуться. Прогресс очевиден, вместе с навыками растёт и смелость. Чжучжи вполне ей доволен. — Я-я ещё тоже вот спросить хотела. Почему на самом деле наступила эта зима? Просто, папа сказал… Но он ведь не небожитель, и не пророк, чтобы знать всё. Бровь сама взлетает вверх, сегодня прямо вечер удивлений. Хотя она конечно интересный набор слов выбрала, чтобы выразить сомнения в правоте своего отца. — Я расскажу тебе правду. — та открывает рот, чтобы возмутиться. — Свою правду. Ту, которую знает и твой призрачный Мастер. Может то, что он не отрицает заслуги Лао Гунчжу, или неожиданное поддразнивание тому виной, но девушка молчит. И тогда он начинает свой рассказ. Историю о демоне и человеке, которых разделили чужое безумие и смерть. В процессе повествования ему и самому становится интересен сюжет. Как же всё-таки поигралась с ними судьба. Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю, Мобэй-цзюнь и Шан Цинхуа. Два короля и два заклинателя, все знали друг друга годы. Жизни их так похожи, но чувства так различаются. Выражение лица у Сяо Гунчжу крайне сложное. У неё явно не укладывается в голове что любовь могла стать причиной подобной катастрофы. Что вообще подобное возможно между людьми и… Как там она назвала его в первую встречу? Но девушка слушает, и делает это внимательно, не перебивая и не возмущаясь. А после молча обдумывает услышанное, уставившись на очередную сетку трещин на стене. — Даже если бы чувства оказались взаимными, общество никогда не было готово принять союз демона и человека. — подводит наконец итог Чжучжи Лан. — А что? Были ещё случаи? — Да. С родителями Ло Бинхэ. Мой господин… Мой дядя. Много лет назад влюбился в заклинательницу из вашей школы. А та вроде бы отвечала взаимностью. Не знаю, где она сейчас. — Как её звали? — Су Сиянь. Одновременно нежная и воинственная госпожа. По крайне мере, мне так казалось. До того, как она предала Тяньлан-цзюня. В Сяо Гунчжу, кажется, что-то лишний раз ломается. Она сжимается, прячет лицо в ладонях. И, в целом, ведёт себя так, будто лично к этому причастна. — Не предавала. — Что? — ему, наверное, показалось. — Не было за ней предательства. Я после того, как все ушли… Я везде была. Заглянула даже в самые старые архивы. До всего добралась! — И? — Её держали в тюрьме за пособничество демонам. Су Сиянь была беременна, и это только укрепляло подозрения. Отец, поскольку та была его ученицей, предлагал ей избавиться от ребёнка, что-то обещал. Но раз он выжил… Она защищала его. И заплатила за это своей жизнью. Один миг, а часть жизни Тяньлан-цзюня и самого Чжучжи переворачивается с ног на голову. То, во что он верил, оказалось совершенно неверным. Ему разом становится трудно дышать. Внезапно очень многое проясняется. Как будто в старую запыленную комнату наконец впускают немного света и воздуха. Он вспоминает и как вел себя в те дни Дворец Хуаньхуа, и какими глазами провожал Лао Гунчжу свою ученицу. От омерзительной догадки кожа сразу же покрывается потом. Легко догадаться, что тот мог ей предложить. И от чего та отказалась. Сяо Гунчжу выглядит совершенно убитой. Раненой, да, именно так разбиваются идеалы. Змей готов поспорить — ещё один такой удар, и бедная девочка окончательно разочаруется в отце. Он не утешает её, вместо этого ложится спать. Ему должно быть тепло, ветра здесь не задувают, нет недостатка в одеялах. Но всё равно холод проникает внутрь, плотно обустраиваясь в его груди. Сон в ту ночь его настигает беспокойный. Чжучжи Лан встречает своего дядю, а следом и его возлюбленную. Он не может вспомнить фраз, но там много криков и споров. Есть, кажется, даже немного слёз. Утро приходит к нему, как спасение. На этот раз вместо обычной тренировки они устраивают поединок. Не всерьёз, конечно, девчонку убивать особого желания нет. Просто что-то вроде проверки навыков. Он теряет в нём всего себя, стараясь просто не думать. Три раза уклониться, на четвёртый раз всё-таки попала — блок. Постепенно, ещё давая время привыкнуть, демон из обороны переходит в атаку. И вот тут у девушки начинаются проблемы. Всего пару минут, и Сяо Гунчжу падает на колени. Поражением своим она явно недовольна, но что поделать. Даже если Чжучжи и сдерживает силы, очевидно поддаваться тоже вариант. Если ей всё же удастся однажды встретить реальный бой, шансов при таком раскладе у будет немного. «Когда-то я был генералом, естественно, я сильнее многих. Но проиграть она может и достойней». — Заново! — кричит он ей, едва только та встаёт на ноги. Сама, как настоящая воительница. И бой продолжается. Шэнь Цинцю практически не вмешивается. Теорию он дал, закрепить на деле девушка должна самостоятельно. А говорить под руку… Его острые зелёные глаза внимательно наблюдают, выискивая ошибки. Находят, запоминают, чтобы рассказать о них позже. Но он всё ещё стоит в стороне. И делает это молча. Сяо Гунчжу же, вроде как обычно. Цедит слова сквозь зубы, проклинает, как не пристало молодой госпоже. Снова встаёт со сбитых коленей и продолжает защищаться, наносить удары. Потому что ей это надо. Потому что больше нет никого, на кого бы она могла положиться. Потому что благодарна, гуи её раздери! Особенно если они когда-нибудь это узнают. Пусть смерть придёт к ней, и заберёт к Яме, она всё равно не признает этого перед ними. Но это самое невысказанное «спасибо», и есть то, что даёт ей сейчас сил. Она не держала их — раз победить не смогла, так пусть хоть глаза не мозолят. Побудут и уйдут. И ведь давно же могли отправиться в путь-дорогу. Но они решили научить. О, свой характер девушка знает прекрасно. Многие её пытались перевоспитать, но им мешали одновременно и природное упрямство, и отцовский авторитет. Она была гордой — а какая бы не была на её месте? Рождённая купаться в роскоши, внимании, заботе, Сяо Гунчжу процветала. До тех пор, пока сад её юности не был разрушен. Учить чему-то серьёзному её и не пытались. Дали плеть в руки, показали, как других бить, самой не поранившись, и дело с концом. Раньше она думала, что это от великого ума. Всё уже выучила, оставив остальных далеко позади, и ядро у неё есть… Дура, иначе и не скажешь. Самые красивые цветы вырастают не под чутким руководством в тщательно оборудованной теплице. А закалённые на холоде, прорастают с трудом в сухой почве, борясь с ветром и отсутствием воды. Время изменило всё — и её саму, и её окружение. Отобрало богатство и подлиз, дало взамен характер и настоящих учителей. Грубых, резких, щедрых на замечания. Тех, кто верит в неё по-настоящему. В начале она часто плакала по вечерам. Но не только потому что было сложно и ничего не получалось, нет. Кто бы что себе не придумал, дело было не только в этом. Просто когда её впервые похвалили и продолжили это делать дальше… Сяо Гунчжу не могла не подумать о своём отце. Лао Гунчжу всегда выискивал в людях таланты. Он собирал их, как в коллекцию, брал под свою опеку с нежной улыбкой и тёплым взглядом. И даже когда она была ещё совсем маленькой девочкой, замечала это. Нельзя быть настолько слепой. Но не хотелось верить, сомневаться в чём-либо. Почему отец ни разу не смотрел на неё так же? Будто она его гордость. Напротив, всегда казалось что… Может поэтому он и оставил её? В ней довольно долго жила надежда, что тот не покинул её окончательно. Вернётся и будет доволен результатом: она смогла. Но нет. Раньше у неё было всё, и ей всегда было мало. Но когда эти два, на первый взгляд вежливых, хама улыбнулись и признали её, только тогда она почувствовала, что сокровищница её сердца может наполниться. «Сердце…» — усмехается про себя Сяо Гунчжу, с каждым шагом становясь всё увереннее. — «Его бы сперва склеить». Тренировки пошли на пользу её телу, но никак не душе. По крайне мере, так кажется, и казаться будет долго. Змей всё ещё сдерживается, но она уже куда ближе к «ничьей», когда снова проигрывает. И уже не жалеет. Прощаться с прошлым больно. «Я только что попрощалась окончательно, Лао Гунчжу». Всё начинается заново — блоки и выпады… Наблюдать за этим для Цинцю даже немного скучно. Победа явно будет не за девушкой, это ясно как день. О той буре, что сейчас скрывается в её голове и сердце, он только догадывается. Ровно как и Чжучжи. Ему и своих метаний достаточно. Так некстати вспомнив о них, Чжучжи делает ошибочный шаг. Недостаточный для того, чтобы одолеть его, но слишком заметный для любого опытного бойца. Зелёные глаза прищуриваются на нём, и демон останавливает бой. — Хватит на сегодня. — и прежде чем призрак снова улизнёт, бросает. — Юань, нам надо поговорить. Он оборачивается, глаза его горят решимостью. Тогда как сам Цинцю… Кажется испуганным? Чувство, будто его поймали с поличным. Сяо Гунчжу многозначительно молчит позади. А потом, смиловавшись, уходит. Мастера давно не дети, как-то сами разберутся. Чего она ещё в силу своей неопытности не знает, так это того, что возраст не означает мудрость. Оба нервничают так, словно от этого зависит жизнь. Ни один ребёнок не боится так простого разговора. Их смелости хватает только на то, чтобы признать это. — Не здесь. — коротко отвечает Шэнь Цинцю. Он ведёт его вдоль коридоров, и сквозь окна Чжучжи Лан видит, как танцует метель. Зрелище слишком знакомое, но в то же время будто и непривычное? Неужели они так долго живут в этом дворце, что успели забыть про мороз? Нет, конечно нет, тот о себе напоминает постоянно. Чжучжи выходит на охоту, проверяет территорию, действуя согласно старой привычке. Шэнь Юань тоже гуляет во дворе, когда выпадает такая возможность. И непременно всегда берёт с собой Цинхуа. Это единственный способ заставить этого старого ребёнка улыбаться. К слову о нём. — Давно его не видел. — говорит он, просто чтобы занять чем-то эту странную, чужую тишину между ними. — Где Шан Цинхуа? — Он любит исчезать. Я так понимаю, один из фокусов осколка души. — мастер Шэнь, а именно так хочется назвать его сейчас, из-за того, как тот неумолимо далёк, оглядывается на него через плечо. — В остальное время Самолёт сидит тут. Чжучжи с удивлением понимает, что они уже пришли. Это библиотека, заброшенная и пустынная — видно, не смотря на все свои попытки разобраться, Сяо Гунчжу не любительница почитать. В углах клубится пыль, старые книги без должного ухода рассыпаются на глазах. Воздух здесь сухой, затхлый. Какой-то старый, будто не только они, но даже само это место уже порядком утомилось от вечной мерзлоты. Тут и там мелькает потемневшее золото. И драгоценные камни, разумеется — остатки роскоши. Сам Чжучжи Лан конечно не видел, как там на Цанцюне, но догадывается, что хранилище знаний у них выглядит по-другому. Или выглядело. Он слишком мало думал об этом, чтобы разбираться. Единственное, за что сейчас цепляются мысли, это Шэнь Цинцю. Он свой здесь. В родной школе, или нет, пока рядом есть библиотека, это его место. Призрак лёгким ветром ласкает пожелтевшие страницы. Играет мельком с закладками, обводит указательным пальцем названия. А ещё улыбается, с таким удовольствием, с каким его редко когда-либо можно было застать. Но почему-то он всё равно кажется немного не таким. Будто смущённым? Возможно ли это? Чжучжи пялится на него, явно нарушая все рамки приличий. Опять же, осталось ли что-то от них? Но тот не поворачивается, мысленно собираясь с силами. Страшно приводить кого-то внутрь своего сердца. Времена, когда он ещё не был Цинцю, а звался просто Юанем. Господи, сколько же воды утекло! Всё кажется таким далёким. В те годы он и подумать не мог, что однажды попадёт в роман, где по воле Системы станет злодеем-заклинателем. Это не было его планом на жизнь. Точнее, у него вообще не имелось никакого плана. Ровно как и друзей, ровно как и семьи… Нет, на словах всё было. А вот по факту только книги. К чему реальный мир, если есть Интернет? Он проглатывал «электронки» одну за другой, до поздней ночи, а после резко засыпал, не в силах больше пошевелить уставшими глазами. С утра вставал, заказывал себе еду на день, и снова садился за монитор. Чужие фантазии и его собственный гнев на них в самом деле помогали справится с осознанием того, как он жалок в настоящем. А потом всё, смерть. И новый аттракцион — попробуй не умереть ещё болезненней! Ему досталась роль первого плана, главный злодей должен мелькать так же часто, как и главный герой. Здесь уже не отсидишься в массовке, не скроешься в глубине своей комнаты, ведь Лорду Пика это не к лицу. Но если мастер «вершины искуств» находится в библиотеке? Нет предела совершенству, как говорится. Это совершенно другое дело, это правильный пример, восхищение и уважение. Спрячься там, где тебя ожидают увидеть, и об истинной сути вещей никто не догадается. Что ты не тот, за кого себя выдаёшь. И даже когда появился Шан Цинхуа. И после того, как они оба умерли. Там, где книги, там для него и покой. Которого очень, очень сейчас не хватает. Юань только вздыхает, наконец поворачиваясь и глядя прямо, глаза в глаза: — Задавай свой вопрос. — Почему ты избегаешь меня? — тихо спрашивает Чжучжи. Говорить здесь громко кажется чем-то неправильным. Долгое время дух просто молчит. Но он не отступает, терпеливо ожидая ответа. Тогда Цинцю начинает, неожиданно сбивчиво, путаясь в словах. Внешне, да, тот всё ещё кажется холодным, как подобает мёртвому. Лицо не выражает ничего, не показывает и сотой доли всей неловкости. Он обманчиво спокойно пожимает плечами, дрожь не пробегает вдоль ладоней. Но речь выдаёт все чувства с потрохами. «Он не сможет мне солгать» — вдруг ясно понимает Чжучжи Лан. — «Нет, хуже, он даже не пытается этого сделать!» Перед ним сейчас чужая душа — и в буквальном, и переносном смысле. Стоит, как на ладони, вся нараспашку. — Просто ты… Вернее, я… Ох, к гуям всё это! — спустя несколько попыток невольно раздражается Шэнь Юань. — Давай по порядку. Демон кивает, в данной ситуации это единственное, что он может сделать. — Когда мы встретились с тобой в той пещере, я ни на что не надеялся. Ты не был первым, кто решил там укрыться. Но был первым, кто заметил меня. И даже не посчитал галлюцинацией. Поделился энергией и завёл разговор. Не выдержав, призрак всё-таки отвернулся. Но говорить не перестал. — Ты освободил меня и мы продолжили путь вместе. А дальше к нам присоединился Цинхуа… Честно говоря, ещё никто так не заботился о моих чувствах. Верно, когда они начинали этот путь, делалось это не для мира. А потому что надеялись, что чужая душа успокоит их собственные души. Шэнь Цинцю ощущал себя виноватым, потерянным. У Чжучжи же и вовсе не было никакой постоянности в жизни. Раньше, конечно, Тяньлан-цзюнь брал на себя эту роль. Но его давно уже нет. Можно сказать, они отправились в путь от нечего делать. Или напротив, в этом было слишком много всего? — Ну и, в общем… А потом ты упал, здесь, на пороге. И мне стало, ох, я даже не знаю, как это описать. С одной стороны, страшно, с другой, я ждал этого. Такой коктейль эмоций. — Юань фыркнул. — Наверное, можно было сказать это лучше. В конце концов, за мной не один роман. Но тогда бы казалось, что это не я признаюсь тебе… Это похоже на падение со склона огромной горы. Лавина, которая обрушивается прямо тебе на плечи. Именно такой силы сейчас его удивление. Это правда так? Это не шутка? Чжучжи Лан только прикрывает глаза в немой борьбе с бурлящими чувствами и тихо хмыкает себе под нос. Сказать, что он поражён, значит ничего не сказать. Удивление бежит по телу маленькими вспышками молний. Но постепенно, чем больше он слушает проникновенную речь, тем яснее становится его сознание. Приходит спокойствие, а с ним и лёгкость, и веселье. Глупый, ой глупый-глупый мастер Шэнь. Виновата в том литература или нет, но как же любит он налить воды! И всё же, у Чжучжи не выходит перестать улыбаться. В глубине души, так глубоко, где наверное и он сам даже носа не совал, демон готов признать: ему чуточку страшно. Но когда не было? Пускай многие того не признавали, в первую очередь, Чжучжи Лан — воин. Бить на опережение — пускай и вынужденно приобретённая, но всё же полезная привычка. — Я нравлюсь тебе? — он честно старается, чтобы его голос не звучал слишком радостно. Но вряд ли у него выходит. Они знают друг друга пускай и недолго, но слишком хорошо. Цинцю смущённо прокашливается. — Немного прямолинейно, но да. Вот и всё, вот она — долгожданная константа. В его сердце так жарко, что, кажется, будто там, в груди, прямо сейчас загорается новая звезда. Они смотрят друг на друга, смущённые и немного неуверенные. Каждый готов поклясться только в трёх вещах. Первое — их глаза сейчас показывают слишком много давно спрятанных в глубине души чувств. Второе — они ни за что сейчас не оторвутся друг от друга. Ну а третье… Их поцелуй выходит долгожданным, нежным. Лёгким-лёгким и немного холодным. Сами себе эти двое кажутся неопытными юнцами — ради всего святого, куда сейчас девать эти руки? Даже сейчас нервы будто и не отпускают. Из-за чего такое вроде бы простое соприкосновение губ кажется чем-то действительно хрупким. Любовные истории, рассказанные Тяньлан-цзюнем, или интернет-романы полны подобных сцен, где герои наконец признаются друг другу в любви. Из-за чего может показаться, что они подготовлены лучше прочих. На самом деле, нет. Просто потому что книги, какими бы подробными они не были, не способны передать тепло живой кожи и музыку сердцебиения — одного на двоих. Щекотку распущенных прядей призрачных волос и тонкий запах морозных яблок. Третий пункт… — Отлично. Потому что я чувствую то же самое. Дыхание Чжучжи немного сбито, пока он говорит эти слова. Шэнь Юань неловко смеётся. — В самом деле? И никаких претензий в стиле «ты же мертвец»? Это немного… Ломает атмосферу. Но Чжучжи Лан не собирается отступать. Он слишком часто отказывался в своей жизни от счастья. Почему же должен делать это и сейчас? Когда каждый день может стать последним? Да и когда это в самом деле им мешало? — Не будет претензий. — в подтверждение этого он мотает головой. — В настоящее время меня всё более чем устраивает. Зрачки Цинцю вспыхивают искрами, когда он понимает таящийся за этим намёк. — Верно, нет ничего лучше настоящего. Всё остальное будет потом. Быть может, когда они станут готовы это принять. «Пока Смерть не соединит нас…» «…Это клятва, мой дорогой».