Как забеременеть, если нет партнёра

      — И?              — Что и? — переспросил Чу Ваньнин.              Тогда Мо Жань, наконец-то, набрался смелости взглянуть на него.              — И кто это будет? Мальчик или девочка? Вы же говорили, что можете сказать…              — Я могу, но не обещал, что скажу.              — Учитель!              Чу Ваньнин, казалось, издевался над ним и делал это с абсолютно невозмутимым лицом.              — Ты же утверждал, что тебе неважно, кто это будет.              — А потом я сказал, что хочу знать, раз знаете вы! — возмутился Мо Жань. Инстинкты альфы подсказывали ему дёрнуть Чу Ваньнина на себя и вцепиться зубами в его нежную кожу на холке, вынуждая дать ответ против воли. Вот только, зная учителя, стоило ожидать не подчинения, а трёпки.              — Сейчас, — сделал акцент на первом слове Чу Ваньнин, — я не хочу говорить.              — Почему?              Чу Ваньнин пожал плечами и посмотрел в окно на подъезд своего дома.              — Хочу есть.              — Есть? — глупо переспросил Мо Жань, с трудом сдерживая порыв добавить: “Вы ведь несколько часов назад ели!”.              — Да, есть, — ответил Чу Ваньнин. На этот раз в его голосе отчётливо слышались раздражённые нотки, которые портили его невозмутимый образ.              — Понятно, — нахмурился Мо Жань, — тогда мне нужно накормить вас, чтобы вы мне рассказали?              Чу Ваньнин сузил глаза и выпалил:              — Ничего мне от тебя не нужно!              Не дожидаясь от Мо Жаня реакции, он сразу же потянулся к ручке двери, чтобы выйти из машины. Вот только двери неожиданно оказались заблокированы, а Мо Жань — слишком близко.              — Учитель…              Этот ученик, понимая, что Чу Ваньнин, и до беременности не славившийся покладистым характером, на фоне гормональных скачков мог завестись от любого жеста или слова, не собирался расставаться с ним на подобной ноте. Именно поэтому, увидев безуспешные попытки учителя оторвать ручку двери его автомобиля, он быстро подался к нему, приобнял за плечи и вернул в прежнее положение.              — Учитель, — сглотнув, повторил Мо Жаня. — Не знаю, что вы подумали, но я хочу покормить вас, даже если вы ничего мне не расскажете.              Чу Ваньнин, невольно задержавший дыхание, когда Мо Жань схватил его и впечатал спиной в сиденье, судорожно выдохнул. Резко накатившее раздражение ушло, столь же резко сменившись на неловкость и смущение.              — Не неси чепуху, — слабо возмутился Чу Ваньнин, пытаясь не выдать волнения, которое чувствовал из-за близости Мо Жаня.              И почему этот глупый щенок не спешил отстраняться? Навис над ним, словно над сочной костью, разве что ещё не капая слюной на обивку.              — Это не чепуха. Я хочу, чтобы и вы, и наш ребёнок хорошо питались, — сказал Мо Жань, после чего его лицо вдруг приобрело странное выражение, и он продолжил. — Я… Я хочу, чтобы наша принцесса родилась самой здоровой на свете.              Чу Ваньнин поражённо замер. Лицо его было холоднее льда и снега, однако Мо Жань знал учителя слишком давно, чтобы не заметить, как едва заметно дрогнули его губы, складываясь в тонкую линию. Чу Ваньнин молчал, видимо, собираясь просто проигнорировать эту очевидную провокацию, но Мо Жаню этого было и не нужно. Всё ещё не отстраняясь, он не то спросил, не то признал:              — Это не принцесса.              — А ты хотел принцессу? — фыркнул Чу Ваньнин, всё ещё холодный, раздражённый и… разочарованный? Или даже расстроенный? Ресницы его едва заметно подрагивали, а зрачки стремились превратиться в маленькие яростные точки.              Мо Жань ответил:              — Я же говорил, мне всё равно.              — Но спросил при этом про принцессу, — парировал Чу Ваньнин.              — Хотел посмотреть на вашу реакцию.              Чу Ваньнин, казалось, ему совсем не поверил. Словно опомнившись, он поднял правую руку и легонько отпихнул Мо Жаня от себя, намекая ему вернуть свой торс обратно на водительское сиденье. Как будто эту кирпичную стену в лице его ученика было так просто сдвинуть!              Мо Жань пусть и слабо, но при этом до невозможного влюблённо улыбнулся:              — Учитель расстроен, потому что думает, что я не хочу сына?              Чу Ваньнин снова попытался отпихнуть его, но добился лишь того, что Мо Жань ловко поймал его за запястье. Даже не думая отпускать агрессивно настроенную руку, Мо Жань аккуратно прижал её к своей груди.              — Что ты делаешь? — резко помрачнев, уточнил Чу Ваньнин, привычно маскируя своё смущение под раздражение.              — Всего лишь хочу, чтобы учитель поверил мне, ведь я хочу сына также сильно, как и дочь. Чувствуете? Я не лгу. Оно бьётся ровно.              Сердце билось действительно уверенно и спокойно. Вот только совсем не это завладело вниманием Чу Ваньнина: прикасаясь к груди Мо Жаня через тонкую ткань его очередной дурацкой футболки, он не мог не почувствовать какими твёрдыми и горячими были мышцы под его рукой. Пока Чу Ваньнин надевал свитера и мёрз от любого сквозняка, Мо Жаня согревала его собственная горячая кровь.              — Чушь, — ответил Чу Ваньнин, не желая признавать даже себе, что слова и действия альфы задели его за живое. — И я не расстроен. Мне плевать.              Мо Жань вздохнул, никак не комментируя эту очевидную ложь, и, наконец-то, отстранился, снова заводя машину.              — Куда ты собрался? — вспылил Чу Ваньнин, тут же пытаясь открыть дверь автомобиля, но ручка всё ещё отказывалась поддаваться. — Не хочешь выпустить меня?              — Не хочу, — искренне признался Мо Жань, игнорируя первый вопрос и одновременно с этим выезжая с парковки.              — Мо Жань!              — Ладно-ладно, не злитесь, — примирительным тоном начал Мо Жань. — Я же говорил, что хочу накормить вас, независимо от того, что вы мне расскажете.              Услышав ответ, Чу Ваньнин оставил попытки выйти из машины на ходу, но выглядел при этом, как разъярённый кот. Казалось, протяни руку, он тут же оставит на ней следы от острых когтей. И поделом.              — И куда ты меня везёшь? — всё же уточнил Чу Ваньнин.              — Я везу вас в кафе. Я бы приготовил что-нибудь у вас дома, но мне почему-то кажется, что в вашем холодильнике снова нет ничего, кроме воды и тофу.              Конечно же, это предположение попало в точку.              Чу Ваньнин отвернул голову к окну, стараясь унять сковывающую его неловкость. В его несомненно умной головушке мысли складывались в определённую цепочку: вот он думает, что раз в его холодильнике нет еды и готовить он не умеет, то Мо Жань точно считает его плохим кандидатом в родители; вот он вспоминает, что, вообще-то, этот момент продумал и с питанием ребёнка после грудного вскармливания ему поможет Е Ванси; вот он осознаёт, что лучше бы показать Мо Жаню тот самый ресторан с детским меню, чтобы не выглядеть в его глазах совсем уж безнадёжным.              — Мо Жань, сейчас направо.              Мо Жань послушно перестроился в нужную полосу и повернул, с опозданием включая поворотник.              — В конце улицы снова поверни направо.              — Учитель хочет в какое-то определённое место? — уточнил Мо Жань.              — Да. Ресторан “Три осени”.              — Что за странное название?              — Нормальное, — огрызнулся Чу Ваньнин.              — Ладно-ладно, — пошёл на попятную Мо Жань, пряча улыбку, — очень оригинальное.              Чу Ваньнин фыркнул.              — Это небольшой ресторан принадлежит Е Ванси.              — О, — протянул Мо Жань задумчиво, — кажется, что-то об этом слышал. Она и Наньгун Сы… они всё ещё вместе?              — Ты их знаешь? — удивился Чу Ваньнин.              На самом деле, Е Ванси и Наньгун Сы были лишь немного старше Мо Жаня и выпустились не так давно. Скандальная пара из двух альф была у многих на слуху после того, как отец Наньгун Сы публично потребовал сына бросить неподходящую ему по статусу девушку. Мо Жань, тогда ещё первокурсник, оказался одним из тех, кто застал эту неприятную сцену.              — Да, я знаю их, — признался он, — помогал как-то оттаскивать Наньгун Сы от его отца, когда этот вонючий боров плюнул Е Ванси в лицо.              Чу Ваньнин через силу усмехнулся.              — Приятное знакомство.              — Ага, — согласился Мо Жань, — но я давно их не видел. Учитель хорошо их знает?              — Только Е Ванси, она защищалась у меня и помогала мне с исследованиями.              Во рту Мо Жаня сразу стало кисло, но он постарался запихнуть свою неуместную ревность подальше. В конце концов, мужчины-омеги редко предпочитали девушек-альф.              — Вы поддерживаете связь? — тем не менее, поинтересовался Мо Жань.              — Да, — неохотно выдавил из себя Чу Ваньнин, снова смотря в окно, а не на профиль Мо Жаня, — и я планирую, что она поможет мне с ребёнком.              Поможет… с кем?              Мо Жань вцепился в руль всеми пальцами, хотя до этого красовался, управляя машиной лишь одним.              Куда Наньгун Сы, этот бестолковый пёс, смотрит? Почему его девушка собиралась помогать другому мужчине?              — Учитель, — через некоторое время спросил Мо Жань, — что вы имеете в виду, говоря такое?              Чу Ваньнин, казалось, не заметил изменений в голосе своего ученика. Он всё ещё как будто одновременно и хотел, и не хотел обсуждать этот вопрос.              — Я… Ты же знаешь, я не очень хорошо готовлю.              — Мягко сказано, — тут же отозвался Мо Жань.              Даже зная, что это правда, Чу Ваньнин не мог спокойно слышать подобное от Мо Жаня. Щеки его тут же вспыхнули от обиды. Как будто он не старался! Готовясь к беременности, он перепробовал по меньшей мере два десятка рецептов детских блюд, прежде чем сдался, выкинув две кастрюли и несколько форм для запекания.              — Поэтому, — проглотив обиду, в конце концов, продолжил Чу Ваньнин, — я был обеспокоен, чем ребёнок будет питаться, когда закончится грудное вскармливание. В то время Е Ванси только открывала ресторан и её детское меню было довольно скудным, но после нашего разговора она вдохновилась… Я хочу сказать, что когда ребёнок подрастёт, Е Ванси и её ресторан домашней кухни сильно помогут. Впрочем, ты сам сейчас всё увидишь.              Договорив, Чу Ваньнин всмотрелся в лицо помрачневшего Мо Жаня и, нахмурившись, добавил:              — Что такое?              Мо Жань помотал головой и сказал:              — Подождите, пока не припаркуюсь.              Ресторан “Три осени” был небольшим, но имел собственную парковку, на которой в будний день ещё имелось несколько свободных мест. Приедь они сюда в выходной ближе к вечеру, не смогли бы встать даже неподалёку, так как данный район пестрел торговыми центрами и точками общественного питания.              Мо Жань занял свободное место и заглушил мотор. Прежде чем что-то сказать, он на мгновение прикрыл глаза и потёр их костяшками пальцев. В этой же позе со склонённой головой он пробормотал:              — Учитель, разве я плохо готовлю?              — Что? — удивился Чу Ваньнин.              — Разве я плохо готовлю? — повторил Мо Жань, поднимая голову и открывая глаза.              — Неплохо.              — Раз так, — сказал Мо Жань, — то почему вы собираетесь кормить нашего сына едой из ресторана? Я… Его отец я, а не Е Ванси!              Чу Ваньнин растерянно моргнул. На самом деле, когда он продумывал свою гениальную систему кормления, Мо Жаня в планах действительно не было.              — Ты же не будешь готовить для него каждый день, — нашёлся с ответом Чу Ваньнин. — И к чему ты приплёл сюда Е Ванси?              Ни один из них не отводил взгляда, а потому атмосфера с каждым мгновением становилась всё более странной.              — Буду, — возмутился Мо Жань, опасно сверкая глазами. — Потому что отец я.              Чу Ваньнин покачал головой:              — Разве ты не собирался работать на двух работах? И в университете, и на этом своём производстве? Думаешь, сможешь каждый день ездить ко мне для того, чтобы приготовить завтрак, обед и ужин для ребёнка?              — Ездить не смогу. Поэтому буду жить с вами, — ответил Мо Жань так серьёзно, как будто вопрос был давно решён и обсуждению не подлежал. — И готовить буду не только сыну, но и вам.              — Ты, — сглотнул Чу Ваньнин, — понимаешь, что вообще говоришь?              — Понимаю.              — Ничего ты не понимаешь! — вспылил Чу Ваньнин, в голове которого надежда на то, что Мо Жань будет жить с ним, мешалась с испугом. Ничем хорошим ведь это не кончится? — Думаешь, это нормально? Спустить свою молодость в унитаз на работе и не с теми, с кем хочется быть?              — Не говорите так, — невозмутимо ответил Мо Жань, хотя внутри него кипело страстей чуть ли не больше, чем у Чу Ваньнина, ведь ещё даже дня не прошло с того момента, как он осознал, что давно и глупо влюблён. — Быть с вами — это то, чего я хочу.              — Мо Жань, не глупи.              Не выдержав, Чу Ваньнин всё-таки отвёл взгляд в сторону, удачно натыкаясь глазами на вывеску ресторана. Выцарапанная вручную на дереве надпись “Три осени” приветливо находилась над входной дверью.              — Лучше пойдём уже, — снова заговорил Чу Ваньнин, — я голоден, помнишь?              Дверная ручка снова не поддалась. Чу Ваньнин дёрнул раз, другой и раздражённо глянул на хмурого Мо Жаня.              — Не хочешь дверь открыть?              — Не хочу, — ответил Мо Жань, поджимая губы. — Учитель, давайте договорим.              — Нечего тут обсуждать.              — Я уверен, что есть что.              — Много думаешь, — ещё более раздражённо, чем раньше, бросил Чу Ваньнин. Не хотел он это обсуждать, разве непонятно? До чего они могли договориться? До Мо Жаня, который, найдя себе, в конце концов, нормальную омегу, будет жить на два дома, мучиться сам и мучить Чу Ваньнина?              Мо Жань же… Мо Жань, на самом деле, вдруг собрал всю свою храбрость в кулак и подумал, что нужно признаться. Ведь Чу Ваньнин, в любом случае, рано или поздно узнает о его чувствах — и лучше ведь рано, правда? Если учитель его и правда из-за этого не захочет подпускать к ребёнку (из-за отвращения или чего-то подобного), у Мо Жаня, по крайней мере, будет время, чтобы переубедить его до появления их сына на свет.              — Ваньнин, — с новой волной мужества у Мо Жаня привычно пропали вежливость и здравый смысл. Чу Ваньнину стоило лишь моргнуть, и вот его ладони оказались в плену чужих — больших и горячих. Мо Жань смотрел очень решительно, из-за чего его лоб покрылся мелкими морщинкам. — Послушай, я говорю серьёзно. Я хочу быть с тобой. Быть с тобой, понимаешь? Не просто жить с тобой, а быть вместе. С тобой и нашим сыном. Я говорил ещё тогда у дяди… в ту ночь, помнишь? Я не хочу ребёнка от кого-то другого, потому что хочу его лишь от тебя.              — Ты, — Чу Ваньнин не пытался вырвать свои руки, но каждой клеточкой своего тела Мо Жань чувствовал его напряжение, — заблуждаешься. Это просто гормоны…Моя беременность…              Мо Жань фыркнул:              — Если это “просто гормоны”, то из-за чего я, по-твоему, почти два года соблюдаю целибат?              — Ты… Разве ты не… — пробормотал Чу Ваньнин, отчаянно пытаясь поверить в то, на что Мо Жань ему открыто намекал. Вот только глупое, не любящее самого себя сердце, настойчиво билось в ритме “не надумывай себе того, чего нет”.              — Разве я не “что”? — повторил за ним Мо Жань, начиная аккуратно покачивать руки учителя в своих. — Разве я ходил на свидания? Давно уже не ходил. И не спал ни с кем, если для тебя это важно.              Конечно, чёрт возьми, для него было важно, спал Мо Жань с кем-то или нет!              Чу Ваньнин зажмурился и резко опустил голову, пытаясь скрыть свои блестящие от подступающих слёз глаза. Беременность делала из него крайне чувствительного и неуравновешенного омегу, но, почему-то, никто в больнице не дал ему инструкций, как всеми этими эмоциями управлять.              — Ваньнин, мои мысли уже давно, — Мо Жань запнулся и, на секунду сжав чужие ладони чуть сильнее, чем нужно, добавил, — принадлежат лишь тебе.              — Ты…              — Я люблю тебя, Ваньнин.              — Ты… — снова повторил Чу Ваньнин с растущей паникой в глазах, а затем, как Мо Жань и боялся, вырвал из его захвата свои ладони. Вот только…              Вместо того, чтобы попытаться зарядить ученику хорошего леща или выбраться из машины, Чу Ваньнин с увеличивающейся тревогой на лице прижал свои руки к округлившемуся животу.              — Ваньнин? Что такое, тебе плохо?              Чу Ваньнин на слова Мо Жаня отреагировал до странного заторможенно..              — Я не… Я не знаю…              — Живот болит? Едем в больницу?              — Я… Мо Жань, нет, подожди, мне кажется, — прошептал Чу Ваньнин растерянно, — он просто… шевелится.              Просто шевелится?              Сердце Мо Жаня, грозившееся до этого момента остановиться от испуга, пришло в себя и привело в чувство своего владельца. Застывший в стойке пёс, наконец-то, смог сделать следующий шаг. Не спрашивая разрешения, Мо Жань положил руки на чужой живот, ощущая ладонями мягкое покалывание от ткани свитера, а ещё… какой-то слабый толчок?              — Раньше он не толкался? — уточнил Мо Жань.              — Может и толкался, но я не был уверен, как это ощущается.              — А сейчас уверен?              — Мо Жань.              Они снова нашли в себе храбрость посмотреть друг на друга, но это переглядывание продлилось недолго. Чу Ваньнин нахмурился и опустил взгляд на свой живот, к которому до сих пор прижимались и свои, и чужие ладони.              — То, что ты говорил до этого…              Мо Жань нервно улыбнулся и хмыкнул:              — Что именно? Что люблю тебя?              Чу Ваньнин не ответил. Избавившись от тревожных мыслей о выкидыше (ну, откуда ему было знать?), он в полной мере осознал, в чём Мо Жань признался ему, и теперь не знал, что с этим делать.              Рациональная сторона мышления подсказывала, что такого просто не может быть.       Нерациональная — ранимая и находящаяся глубоко внутри — подсказывала тоже самое.       Надежда же, некормленной тощей кошкой живущая в его сердце, радостно навострила усы.              — Я говорил это серьёзно, — не дождавшись ответа, вздохнул Мо Жань. — И я не жду от тебя какого-то ответа прямо сейчас, но, я надеюсь, зная, что я к тебе чувствую, ты будешь не против, если я буду воспитывать с тобой этого ребёнка и если тебе не противно, мы могли бы съехаться, потому что так будет удобнее…              — Мо Жань…              — …но я никогда не притронусь к тебе без твоего на то желания, так что если тебя это беспокоит…              — Мо Жань!              Чу Ваньнин мягко сдвинул свои руки на руки Мо Жаня и прикрыл глаза. Только так он нашёл в себе силы сказать:              — Я намного тебя старше.              — Глупости, — возмутился Мо Жань, пытаясь разглядеть что-то на чужом лице. — Десять лет — это идеально.              Чу Ваньнин покачал головой, так и не открывая глаз.              — Я некрасивый…              — Очередная глупость. Ты самый красивый человек, которого я когда-либо встречал.              — У меня отвратительный характер, — снова попытался Чу Ваньнин.              — Ну… Тут не поспоришь… То есть, я хотел сказать, что мне всё нравится, — улыбнулся Мо Жань, ощущая, как руки Чу Ваньнина начинают подрагивать.              Ему было легче от того, что не он один тут нервничал.              — А ты… Что ты думаешь обо мне? — немного помолчав, спросил Мо Жань, стараясь скрыть дрожь в своём голосе.              — Ты же сказал, что не ждёшь от меня ответа прямо сейчас, — слабо возмутился Чу Ваньнин, тем не менее, открывая глаза и смело смотря в это нахальное молодое лицо.              — Ну да, но…              Чу Ваньнин перебил его:              — Я тоже.              Мо Жань сглотнул и подался вперёд:              — Что тоже? Ваньнин, говори точнее, а не то я приму желаемое за действительное и сделаю то, что тебе не понравится, а я не хочу делать то, что тебе не…              Чу Ваньнину понравилось.              Затыкать Мо Жаню рот поцелуями оказалось просто восхитительно.       

Конец шестой серии