Winter Way

На удивление, криков, ссор и пререканий в первые часы заснеженного пути удалось избежать. Оно и не удивительно. От холода язык просто примерзал к небу, и даже малейший его сдвиг дарил невообразимый букет неприятных ощущений. Сампо все никак не мог поменять положение тела, траекторию движения и даже размеренность собственных шагов. Старшему Ландау не удавалось ровно выдохнуть, так как его горло, лицо и нос словно обдавало жидким азотом. Он точно конвертировался в холодные испарения смертоносного газа, проникал под кожу, скоблил по стенкам легких. И только одна Рысь шла спокойно, резво перебирая ножками, бодро ступала впереди всех. Ветер миновал девочку. Подобно обтекаемой рыбе, она скользила сквозь бурю. Гепард то и дело норовил схватить ее за руку, да поставить позади себя, только каждая его попытка встречалась с суровым, но благодарным взглядом. Кажется, только Рысь не чувствовала холода, в то время, как даже редкой птицы невозможно встретить в суровых климатических условиях. Порывы ветра, завывающего на манер умирающих в дикой агонии, преследовал путников, пронизывал до костей. От этого звука хотелось закрыть уши. Хотелось сбежать, избавиться от него, но тот словно повсюду, медленно, тягуче проникал в голову, оседая в мозгах. Фонари больше не горели. Где-то лампочки треснули от холода, где-то черт знает, что с ними стало. Повезло лишь, что к концу дня они точно зайдут в шахты. Идти оставалось не долго. Часа два. Может, чуть меньше. Но уже хотелось просто осесть посреди дороги. Безысходность окутывала капитана Ландау, подобно домашнему покрывалу. Он неуверенно шмыгнул носом, растерянно оглядываясь, а идущая перед ним Рысь ни на секунду не замедлила шаг. Карта в ее руках вот-вот грозилась умчать с очередным порывом, но сестра держала ее крепко. И путешествие давалось ей так легко, что она успевала оглядываться на идущего позади Гепарда и еле передвигающего деревянные ноги Коски. По его лицу сложно определить, чего в нем больше: истинных библейских страданий или праведного гнева на себя, Сервал и собственную жадность, что буквально вынудила его пойти с ними. Уже ничего, кроме собственной жизни, не казалось ему особенно важным. Ни слава, ни выгода, ни бесконечная жажда авантюризма, в данной ситуации больше напоминающая попытку самоубийства. Больше ничего не имело значения. Он давно перестал следить за дорогой. Хоть метель уже и начала затихать, не было желания убирать от лица руки. Если бы не Гепард, упорно шедший впереди, Коски бы давно уже развернулся.

***

Когда впереди показался вход в шахты, все трое непроизвольно выдохнули. Занесенный снегом почти наполовину вход казался настоящей панацеей. От него разило кромешной темнотой и запахом заплесневелой сырости. Приблизившись ко входу почти вплотную, Гепарду все же удалось оттянуть Рысь за свою спину. В этот раз она не сопротивлялись, безмолвно благодаря. Метровый сугроб мирно лежал перед старшим Ландау. Один вид снежной кучи отталкивал от себя ощущением чистого холода. Холода первобытного, без примесей и всяких заморочек. Стоило в него ступить, как капитана передернуло. Стало до ужаса неприятно, когда мелкий, рыхлый снег с самым мерзотным ощущением забрался к нему в сапоги. Хотя холоднее от этого не становилось даже на градус, стойкое ощущение промозглой обуви вызвало мурашки и дрожь в теле. Лицо Гепарда перекосило, и даже мысли полностью покинули его голову, делая ее подобной полому скворечнику, в стенках которого витал сквозной северный ветер. И все же, выверенным, твердым шагом он преодолел сугроб, оставляя тропу для своих попутчиков. Остановившись после, он наконец оглянулся. Рысь уже скрылась из виду, прошмыгнув мимо брата. Девочка устроилась подле него и теперь тоже смотрела на плетущегося позади Коски, что с видом страдальца, задевая бедрами рассыпчатый снег, брел по дорожке. — Слушай, Геппи, я конечно в глубине души знал, что ты жесток и мечтаешь о моей смерти, но заморозка… Даже для тебя это слишком! — Сампо обреченно смотрел на своего мучителя из-под заснеженных ресниц, шмыгал носом, стучал зубами. Ландау резко вскинул бровь. — Не я виноват в твоей неприспособленности, Коски. Всем холодно, но почему-то именно ты нас тормозишь и строишь мученика. Сампо театрально надулся. Одним легким движением руки он стряхнул снег с поверхности брюк и устремился вперед, оставляя раздражённых Ландау позади. В туннеле холодно. Свист ветра порождал пульсирующие головные боли, стены вокруг будто ревели и опасно сжимались. На пути больше не встречались ни сугробы, ни метели, не видно и затянутого тучами неба. В пещере царила пустота. Путников встречали кромешная тьма и гнилые деревянные перекладины, из последних сил держащие горные породы от обвала. Сыро, но привычной воды, капающей с потолков, не наблюдалось. Вся она застыла, простилаясь тонким слоем льда под ногами. Да таким скользким, что Гепард едва не падал, крепко держась за руку Рыси. Наледь, сильный наклон и оголенные от переживаний нервы никак не позволяли Ландау успокоится. Он был напряжён до предела, будто стрела на излете. Кажется, одно неверное движение, и сердце бьющее жизнью разорвет горящий наконечник. Один неверный выдох, и поскользнувшись вся их компания непроизвольно покатится вниз до упора, по пути переломав все свои тонкие, промозглые кости. За себя, а уж тем более, за Сампо, Гепард не переживал вовсе. Рысь — единственное, что заставляло его мозг перенапрягаться. Если она пострадает, мужчина себя не простит. Не будет смысла ни в клятве сохранения, ни в его предназначении, если он даже сестру младшую защитить не сможет. Ужасно, просто ужасно. Страх даровал пышный, разноцветный букет отвратительных чувств и ощущений. Только вот терять лицо нельзя. Не сейчас, когда разум его, измученный и уставший, должен походить на кусочек льдинки, жарко пылающий благоразумием. Ландау резко остановился, обернулся, обвел взглядом сестру и мошенника, который давно переместился назад и уже успел немного отстать. — Коски, иди вперед, — слова чеканятся без видимого промедления. Недовольство, моментально всплывшее на лице Сампо, можно было черпать ложками. Его аккуратная бровь, подлетела высоко вверх, руки скрестились на груди. — С чего бы это? — Я тебе не доверяю. Если ты по собственной глупости навернешься, полетим мы все. — Оу. То же самое могу сказать и о тебе, дорогой Геппи. Откуда мне знать, что именно ты не станешь причиной нашего эпичного падения? — В отличии от некоторых, я умею максимально концентрироваться на одном действии. Я уверен в себе, но тебе в высшей степени не доверяю, — Гепард начал раздражаться. — Тебе что, трудно? Сампо пожал плечами и вскинул руки вверх, точно сдаваясь с потрохами. На его лице расцвели пренебрежение, желание извести капитана до победного и похабная улыбочка. Вся эта смесь сейчас казалась Гепарду мерзкой и циничной. В свою сторону Ландау терпеть это откровенное гадство не был намерен. Грубо, почти преступно недопустимо, он схватил Коски за локоть, резким, выверенным движением переместил его вперед себя. И только он собирался разразиться гневной триадой и отчитать несговорчивого мошенника, как не успел выдать и звука. Ландау почувствовал нечто странное. Мир сошел с оси. Гепард терял равновесие, будто его с размаха сшибли с ног. Где-то в районе рукава он почувствовал до ужаса странное волочение. Прошло время, прежде чем до Гепарда дошло, что они падают. Еще спустя миг он почувствовал, как его тело, подобно мешку с мокрым зерном, приземлилось на чужеродный объект. Мгновение, и он громко ахнул. — Геппи! Голос Рыси оттолкнулся от холодной поверхности и разнесся гулким эхом, преследуя путников. Подобно колокольному перезвону, он двойственно раздался на периферии сознания. Сампо издавал кряхтящие звуки и всеми силами старался хоть немного перенести вес Ландау на его руки, но Гепард не отлипал. От шока и собственного невежества он вцепился в недруга всеми конечностями. Скользили они быстро. Ветер отдавался в ушах заторможенной болью. От каждой кочки блондин получал микроинсульт, пока Коски, давясь собственными слюнями, вскрикивал каждые несколько секунд. Судя по звукам, Рысь спешила за ними, что-то настойчиво кричала и, видимо, была напугана ничуть не меньше съезжающих Коски и Гепарда. Ситуация пробирала до костей. Если впереди вдруг появится стена или камень, голова Коски просто расколется надвое. И неясно, что им делать в таком случае и как реагировать. Тогда Ландау пришла идея: если попробовать немного замедлить их падение пятками, то катастрофы удастся избежать. Уже через секунду, прижавшись ко льду ногами, он понял, что идея заведомо провальная. Огромная скорость и тяжесть их тел просто переломает ему стопы. Тогда их нелепое, псевдогеройское дорожное приключение закончится, даже не успев начаться. Достигнув своего физического апогея, скорость все же начала снижаться. Наклон выравнивался. Коски перестал глухо стонать под капитаном, и его тело ощутимо расслабилось. Гепард же обессиленно уронил голову мужчине на грудь. Тогда Сампо обречено выдохнул, закрывая лицо руками. Проскользив еще пару десятков метров, они, наконец, остановились. Такое облегчение еще никогда не посещало стража. Внутренняя стрела наконец вылетела, пронзив его лихорадочно дрожащее сердце. Его все еще мелко потряхивало, адреналин медленно отходил, отдавая все больше места на осознание произошедшего. Стало совсем уж паршиво. — Все хорошо, Коски? Ты живой? Ландау не узнал собственного голоса. Тихий, хрипловатый, отдающийся эхом. — Признаюсь, — тяжело выдохнул Коски, — вы меня чуть не раздавили, капитан. Пока ехали, думал лишь о том, как бы у меня глаза не вылезли. — Извини. Я виноват. Я повел себя опрометчиво и подверг нас опасности. Это было недостойное капитана поведение, и я… Договорить ему не дали. Одним легким движением руки Сампо притянул Ландау к груди, будто утешая. Вторая рука аккуратно опустилась на пшеничного цвета волосы. Движения нежные, размеренные. Коски гладил его так, как обычно это делала сестра. Ощущения приятные, и Гепарду даже почти не стыдно. Только щеки горячо вспыхнули, стоило услышать тихий, немного осипший смех: — Тих-тих-тих, Геппи. Ну же, не вини себя. Знаешь, в конце концов это я имел неосторожность поскользнуться. Хотя, стоит признать, что ты был довольно-таки груб. Манера речи Сампо — чистый инфантилизм. Хоть Ландау был действительно благодарен ему за понимание, легкое раздражение все же повисло в воздухе сразу прямо после его слов. А воздуха этого здесь было достаточно. Огромная, поросшая сталактитами пещера. Она была не такой холодной, как все те места, что оставил позади себя Ландау. — Не называй меня так, сколько можно просить. Сейчас тон капитана больше походил на недовольное брюзжание. Лежа верхом на Коски, он долго не мог собраться с мыслями и один раз даже попытаться встать, когда в туннеле послышался тихий, причитающий голос Рыси. Чужая рука на затылке перебирала взмокшие волосы, пока сердце отплясывало чечетку. Ему следовало уже подняться. Наконец, одним резким переворотом Гепард слетел с Коски, приземлился рядом с ним. Так и застыли оба, больше не желая двигаться. Пока Коски с ветреной улыбкой что-то представлял у себя в голове, блондин рассматривал пещеру в которой они оказались. Выглядела она действительно огромной. Правда, в ней не наблюдалось ничего примечательного. Глаз мог зацепиться, разве что, за свисающие сталактиты и старенькую деревянную платформу, что некогда служила лифтом в нижние слои Белобога. Воображение командира рисовало обвал. Ему представлялось, будто одно неверное дуновение обвалит на них всю эту горную породу, навсегда похоронив в братской могиле. На северном валу было много таких. Воспоминания о мертвых товарищах, к его собственному ужасу, живые. На спину до сих пор давит фантомная тяжесть чужих тел. Собственными руками Гепард вырыл двенадцать ям, и в каждой такой траншее оказалось минимум четверо падших. Много. Очень много. Промерзшие, по самую шею в крови, с застывшими слезами ужаса. Именно так в тот день Сереброгривые стражи пришли с северного вала. Крики товарищей еще долго раздавались в ушах тихим перезвоном, не давали спать, пробивали руки на неконтролируемую дрожь. И сейчас такое же ощущение. Будто снова миновал неизбежное. Перехитрил саму смерть и теперь лежал на земле, рассматривая сталактиты. Вскоре потряхивать начало не только руки. Вернуть контроль над телом сейчас казалось невыполнимой задачей. — Все нормально? — Сампо перекатил голову на бок, посмотрел на встревоженного капитана. — Да, Коски, все в порядке. — Ты весь дрожишь, Геппи. Гепард обречено выдохнул. В очередной раз просить этого дурня не называть его так казалось в высшей степени бесполезным занятием. — Не думай об этом. Тебя это не касается. — А ты все так же жесток ко мне, капитан. Я подумал, что твое сердце оттаяло, но, кажись, мне просто почудилось. — Да, твоему воображению стоит позавидовать. Мошенник отвернулся, оскорбленно надув щеки и губы. Ему не нравилось напряжение между ними, леденящее позвоночник. Будто в мире холода мало. Рысь поспела действительно вовремя. То ли бледная, то ли красная девочка резво выскочила из тоннеля. На лице ее рисовалась паника, на щеках — нездоровый оттенок. Глазами она судорожно что-то выискивала. — Геппи, ты в порядке?! Она проявляла невероятную степень устойчивости, как ни в чем не бывало, подбегая к ним по отполированной поверхности. Словно вокруг не лед вовсе, а самый обычный пещерный грунт. Сампо на миг подумал, что дело тут в ее чудо-сапогах, но секундой позже осознал — обувь у них одинаковая. Самая младшая Ландау влетела в мужчин, не дав Коски додумать мысль. Чуть проскользив коленями по льду, она уселась рядом со старшим братом, резво хватая его руку. — Ты ранен? Где болит? Так больно? — девочка резко тыкала Гепарда под ребра. От неожиданности мужчину непроизвольно разогнуло. И не от боли вовсе. Просто сильный тык меж ребер мало кого может оставить равнодушным. — Больно! Рысь сжалилась и расслабилась. Ее губы тронула ласковая улыбка. Хватая брата за руку, она помогла ему встать. Сама оттряхнула коленки, резво подошла к Сампо, заглядывая тому чуть ли не в рот. — А ты как? Живой? — Живее не придумаешь, мини-Ландау! — он глуповато усмехнулся, в надежде протягивая ей руку. — Поможешь подняться? — Еще чего! — паясничает Рысь, но руку подает. Она милосердна. Философия ее эона, что даровал ей силу путей, заключалась в бесконечном спасении и сострадании. Каждый заслуживал помощи, каждый заслуживал спасения, каждый заслуживал жизнь. Рысь Ландау с детства учили быть бесконечно преданной своему покровителю. Каждый в ее семье старался соответствовать, и она не станет исключением. Как бы сильно иногда не хотелось просто отказать. Немного оправившись от всего пережитого, троице стоило бы подумать, что делать дальше. Ответ, лежавший на поверхности, их бесконечно смущал. Деревянная платформа, по какому-то халатному стечению обстоятельств носившая название «лифт», доверия не вызывала. Более того, она казалась самым отталкивающим из обстоятельств в данной ситуации. Гепарда начало мутить чуть сильней, когда он приблизился к конструкции. Прогнившие, промерзшие доски тихо поскрипывали, пока сама платформа размерено покачивалась, держась на одном лишь мокром канате. Единственный вход в Подземье оказался аду подобен. — Вы как хотите, котики, но я на эту дрянь и носка не опущу. Сампо решил сразу же вставить свои пять щитов, довольно четко обозначая свой нейтральный статус. Он все еще хрустел суставами, тянулся, крутился, стараясь привести себя в относительный порядок после безумных горок. — Это единственный физический вход туда, — Гепард и сам не горел желанием даже близко стоять рядом с этим допотопным изобретением. — У нас нет выбора. Рысь, стоящая по правую сторону от капитана, сжала края его куртки чуть сильней, загнанным взглядом прожигая его побледневшее вмиг лицо. — Я согласна с Сампо, она не выглядит надежной. Если опасения подтвердятся, мы просто рухнем. Ландау тяжело выдохнул. Одной рукой он не переставал гладить сестренку по голове, второй — обречено провел по лицу. Ему хотелось доверять этому деревянному эшафоту не больше, чем его попутчики, ведь в случае действительной неисправности, они все свалятся с катастрофически огромной высоты. Решение глухо щелкнуло в голове, пока он напряженно обдумывал строение аппарата. В целом, ничего полезного он так и не придумал. Зато визуализация худшего из вариантов натолкнула на одну интересную мысль. Обхватив Рысь обеими руками, он резко усадил ее к себе на шею. Девочка легкая, почти невесомая, но все же казалось, что она рухнет от одного неправильного наклона. Только вот вцепилась она действительно крепко, даже немного собрав в кучу его светлые, чуть мокрые от перепада температур, волосы. Сампо он потянул за собой, схватив его за рукав уже более спокойно, без резких движений. — И в чем же заключается суть твоей гениальной рокировки, Геппи? — Я все время буду держаться за канат, если платформа сорвется, я смогу нас удержать. Коски вновь сложил руки на груди. По лицу его медленно растекается отнюдь не наигранное разочарование, а следом появляется и место для скептицизма. — Ты, конечно, здорово придумал. Я, если понимаю правильно, в твоей спасательной операции участия не принимаю? Одной ногой Ландау уже начал постукивать по платформе. Дряхлая, гнилая. От нее разило сыростью. — Ты можешь просто обхватить меня руками. Когда-то я карабкался в гору с двумя сослуживцами, привязанными ко мне веревками. Но только посмей выдумать что-то неадекватное. Сампо разразился протяжным, чуть насмешливым хихиканьем. — Даже так, капитан. Ваш план идеален, с какой стороны не взглянуть. Ландау встал на платформу. Скользкая, но дойти до каната можно, шаг, два, он хватается за веревку. Протягивает руку Сампо, который увлеченно рассматривал рычаги да кнопки на контроллере, скрытом железным занавесом. Удивленно взглянув на Гепарда, он с ребяческой, недопустимой сейчас игривостью, нажал на самую большую из всевозможных кнопок. Резко схватил за руку капитана и, забравшись на платформу, изо всех сил вцепился в крепкое тело мужчины, обняв его обеими руками, что сошлись чуть ниже уровня поясницы. Вместе со скрипящим звуком опускающейся вниз платформы послышался глухой удар. — Ай! Ты чего?! Рысь презрительно смотрела на Сампо. Тот, схватившись за место удара, с силой тер его обеими руками. — А ты чего? Совсем совесть потерял? — Да он же сам разрешил! — В целях безопасности! А ты руки распустил. — А если бы я упал? Кто ж ногами-то бьет? У тебя сапоги вон какие! — Сампо нарочито небрежно схватил девочку за ботинок, после чего послышался еще один хлесткий удар — Да ты чего?! Ему хотелось вновь попробовать ударить по ноге заносчивую девчонку, но руку грубо перехватили, беспощадно заламывая пальцы. Гепард, доселе витающий где-то в закромах своего сознания, угрожающе смотрел на Сампо. Поведением сестры он также не был доволен. Взгляд его суров, но красноречив: он больше не потерпит подобного поведения. Когда Коски успокоился, Ландау ослабил хватку на его руке, но не отпустил. Вокруг них раскинулась стылая земля, да звучало тихое потрескивание платформы. Насколько ему было известно, слой грунта, под которым находилось Подземье, довольно толст. Ехать не то что бы долго, но беспричинный страх фатальной ошибки действительно очень сильно давил. И вот, когда показались дома, у Гепарда на секунду остановилось сердце. Не такой огромный, как Белобог. Этот город Подземья казался нездоровой галлюцинацией. Невероятных для мировосприятия стража размеров здания ровными рядами стремились в самую даль. Удивительная и неповторимая архитектура мрачно отражалась в глубине его глаз немым восхищением. Этому месту далеко до Белобога. Люди здесь нищи и больны. Здесь никогда не видели солнца. Вода появляется из одной единственной расщелины. Ландау не мог даже помыслить, что столь забитое жителями поверхности место может смотреться так красиво и причудливо. Капитан невольно сжал руку Коски, уже по десятому кругу обводя глазами город. Те вновь живо заблестели. Когда до земли оставалось метров тридцать, капитан смог спокойно выдохнуть. Отпускать руку Сампо или снимать Рысь с шеи не спешил. Неприятным чувством внизу живота скручивалась тревога. Ни людей, ни животных, ни роботов. Лишь ветер гулко ревел отталкиваясь от стен подземного города. С тихим громким стуком платформа опустилась на выцветшую, серую плитку. Рысь с громким шумом опустошила легкие, всем телом вздрогнув от странного облегчения. Сампо аккуратно выпутался из крепкой хватки, стряхнул с кисти остаточные ощущения. Он первым сошел на землю. Губы его тронула искренняя улыбка. — Добро пожаловать ко мне домой, мои дорогие Ландау. Коски широко вскинул руки, полной грудью вдыхая запахи холодной сырости, испарений ртути и витающей вокруг пустоты.