Winter Way

Сложно себя удержать в попытке броситься в белую бездну, вслед за Гепардом. Сампо и не старался. Лишь шаг отделял его от сгорбленного понурого силуэта, перед которым простелился лишь эшафот. Хотелось оттолкнуть, загнать его обратно, да не дотянуться. Старший Ландау на расстоянии вытянутой руки, но так далеко, что каждое движение, шаг и выдох поедались искажающимся пространством. Рука его вытянута в никуда — впереди страшно, там, за снежной завесой — волки. Вой их слышен за многие ярды, но морд не показывали. Стелларон рождает не только хаос, но и его отдельные дочерние отростки. Все, что разворачивалось вокруг — одна сплошная галлюцинация, да убьет она быстрее, нежели любой мороз. Холод больше не казался чем-то воистину страшным, весь спектр эмоций да концентрации сместились калейдоскопом иллюзий. Ураган, огромный, отчего-то плывущий в самое небытие камень, Рысь, ухватившаяся за его штанину, Броня, заряжающая блестящую одностволку — все так естественно, но до жути сюрреалистично. Когда Ландау сгинул перед Стеллароном, стало понятно, что абстрактные образы вокруг — теперь лишь их забота. Знакомый нож довольно быстро показался в руках мелкой проказницы, без единого сомнения она поднесла его к лицу, провела лезвием по пальцу, — тупой. Этот день явно боролся за звание худшего. У него были все шансы выиграть. — Мелкая… — шепот Коски довольно быстро разогнал гнетущую тишину. — Я случаем, крышей на нервной почве не поехал? Ты же тоже это слышишь? Хотелось поиздеваться да ситуация совершенно не располагала, даже колющая острота никак не приходила на ум. От очередного животного завывания девочку начало косить. — Слышу. — Волки? — Надеюсь, что да. Сквозь мгновение младшая Ландау с немалым усилием затащила мошенника за камень. Стало действительно жутко, когда она, насильно притянув его за ворот, начала сбивчиво шептать что-то, отдаленно напоминающее самые страшные кошмары детства. — Волки не водятся здесь уже лет пятьдесят. Говорят, что их сожрали твари, а кто выжил, скрестился с ними. Если это действительно та ошибка природы, о которой я думаю, нам кранты. Когда-то мне приходилось видеть одного такого в бинокле, он был довольно далеко, но по моим подсчетам он размером с пол электрички. Моральное состояние Сампо впервые пробило отметку абсолютного нуля. Они обречены. А вой тем временем становился все ближе, громче да надрывнее. И не понять, с какой стороны он исходил. Коски растерянно вертел головой, не сговариваясь, они встали спиной к спине с Рысью, оба выставили оружие. Не было в этой ситуации ничего героического и эпичного. Даже Броня от непроизвольного волнения осела наземь, закрыв глаз прикладом, целилась. Ветер и так сильно бил по органам чувств, а сейчас и вовсе зрение со слухом перевернулись. В смертоносном танце белого снега, что сейчас походил лишь костную муку, вкрапились серые оттенки чего-то отдаленно похожего на пепел. И пока мир скручивался, у Сампо сводило колени. От азарта, граничащего с помешательством, от осознания чего-то бессовестно неизбежного, от принятия того, что судьба сама уже наступила ему на пятки. Один неверный шаг — и их всех перекусят пополам. Кого-то сожрут целиком, даже не пытаясь обглодать молодые девичьи кости. Волки разбираться не станут. Один неверный шаг — и смерть необратима. Скоропостижная и безмерно глупая. Даже тела их больше никогда не найдут. Они исчезнут где-то в темноте звериной пасти. Если повезет — вместе. Если нет, то и покоиться им по разным волчьим утробам. Столь печальная участь не радовала бы даже самоубийц. Сампо тоже достал из-под куртки парные кинжалы, усердно стараясь скрыть тремор в руках. Не трясло только мелкую. Она напряжена и решительна. Судя по позе, убьет зверя, человека, даже неправильно севшую на дереве птицу. Ландау распалена и опасна. Ситуация не простит сомнений. Все они должны быть скомканы и брошены в грязь. Сомнения ею и являются. — Их двое. Вой разнится, — Рысь шепнула это гораздо громче нужного, дабы пересилить децибелы орущего зарева. — Повезет, если эхо, но вряд ли. А еще, — младшая Ландау сжала его штатнину где-то подле колена, — если укусят, либо быстро режь конечность, либо сразу нож в горло. Последствия их яда катастрофические. — Ну, малявка, навела ты, конечно, у меня в голове шуму. Я так и слышу, как во мне что-то орет бежать отсюда! План, в общем-то, прост. Идем смотреть, что там с Геппи. Берем его и сваливаем как можно скорее. Оставляем контроллер рядом со Стеллароном и в случае необходимости сигаем прям с этого проклятого холма. Рысь повела бровью, но план был действительно хорош. Броня с Зеле к тому моменту уже забрались на валун, подле которого они и устроились, и даже, выдыхая через раз, выслеживали зверей сквозь прицел серебряно-деревянного ружья. А вой и не затихал. К нему добавился рык, а потом и грозный снежный хруст. Он напоминал ломающиеся кости. Не маленькие плюсневые, а берцовые, позвоночные, бедренные. Все те, что при открытых переломах глухо переламываются, тонко перемалываются, а потом до ужаса сильно болят, разрывая бледную кожу в попытках найти выход из мира бесконечного кровотока. Ассоциации дали отмашку. Схватив Рысь за капюшон, Сампо оттолкнул ее быстрее, чем та успела полностью скрыться в пасти полярного чудища. Оглушительный выстрел почти сбил Коски с ног. От неожиданности его повело куда-то к земле. Зверь перед ним казался нездоровой галлюцинацией, будто в лицо морфием брызнули да оставили на произвол судьбы. От ужаса, что испытал каждый в этот момент, воздух будто начал давить. Пуля хоть и попала зверю куда-то в спину, но должного эффекта это не возымело. Когда после второго выстрела послышался оглушительный рык, Сампо понял, что они очень сильно влипли. — Мелкая! — обернувшись к Рыси, мошенник резко и сильно схватил ее за рукав, отрывая от валуна и направляя движение в сторону Стелларона. Животное подле них выло, корчилось от боли, старалось выдавить из позвонков дробь, но только больше вредило себе. Зверина на вид грозная, но безбожно глупая. Когда после третьего выстрела, разозлившись не на шутку, волк бросился на Броню, стало понятно, что если они не воспользуются этим, то до Гепарда уже не добегут. У младшей Ландау щека распухла так, будто в лицо ее покусали пчелы. По всей правой стороне разрасталась нехилая гематома, а судя по крови на девичьих губах, скорее всего, она лишилась зуба, когда Сампо с силой толкнул ее лицом на камень. Коски вообще стоило хоть на секунду подумать над планом. Только когда Рысь потянула его в сторону, полярную от Стелларона, он понял, что план был провальным. Куда ни глянь. — Что такое, мелкая? Шевелись давай! — Там Броня с Зеле! Мы должны им помочь! — из-за припухлости на лице ее речь стала невнятной. Только когда ситуация хуже некуда, а адреналин бьет по мозгам не хуже любого горячительного напитка, Сампо слышал все так ярко, будто Рысь специально чеканит каждое слово. — С ума сошла?! — Синеволосый хотел было потянуть ее дальше, но она грубо вырвалась, остановилась да уставилась на него, заглядывая в самую душу. — Это ты сошел с ума, трус несчастный! — Да причем тут трусость, мелкая?! У нас есть шанс, наконец, закончить этот кошмар. Ты чувствуешь? Становится все холоднее. Значит, что-то явно не так. Если не сможем сейчас, то, возможно, нас сожрут раньше, чем это все закончится. Тебе жить надоело?! Что бы тебе вообще сказал брат, если вместо того, чтобы пойти и спасти его, ты выберешь каких-то левых девок! Младшая Ландау будто и вовсе его впервые увидела. Челюсть ее затряслась, а в глазах застыл вопрос. Сампо чувствовал это презрение, это разочарование, почти физически ощущал всю сложность моральной дилеммы, что развернулась в голове ребенка. — Он бы мной гордился, — Рысь самозабвенно развернулась, гладя на сцену, раскинувшуюся перед глазами. — Знаешь, я ведь даже поверила, что ты изменился. Перестал быть циничным трусом, думающим лишь о себе… — девочка вновь уставилась в зелень его темнеющих глаз. — Я определенно очень плохо разбираюсь в людях. Иди и умри там, чертов трус! — Дура мелкая! Твой брат тоже там, и он наверняка ждет нас! Стало мучительно больно. В груди Сампо крутило, щемило и щелкало. — А если он уже мертв?! У девочки раскрасневшееся от перенапряжения лицо и непроизвольные слезы. Рысь сгибало пополам от рвущихся наружу рыданий. И все равно она стояла на своем. Готовая шагнуть в сторону, где сейчас Броня и Зеле в одиночку противодействовали их обернувшемуся реальностью кошмару. — Значит, я не хочу потерять еще и тебя. Взглядом она будто хотела дорваться до истины, но в этот раз не нашла и намека на очередной обман. Сампо был действительно искренен. Внутри от его взгляда все сжималось и переворачивалось. Но, утерев лишнюю влагу, Рысь больше не захотела себя мучить. — Не все в этой жизни крутиться вокруг твоих хотелок. Даже если мы тут все передохнем, тебе должно быть все равно. Если хочешь бежать — беги. Да не оглядывайся, Коски. Отдай второй контроллер и вали на все четыре стороны. И когда будешь где-то там, среди звезд, даже не смей вспоминать наши имена. — Что ты несешь… Мелкая, неужели ты думаешь, что я вас тут брошу? — Сампо растерялся, при всей его сомнительной репутации еще никто не думал о нем столь плохо. — На, мелкая, — Сампо действительно протянул девочке второй контроллер. — Иди, но используй его лишь в случае, если хуже действительно некуда. Первый у Геппи. Если что, я использую его. — Ты… — Мелкая, не беси и иди быстрее! Если умрешь, знай, что, находясь где-то там, среди звезд, я даже не вспомню о тебе! Они разминулись. Сзади раздался очередной оглушительный выстрел. Сампо больше не обернулся. Впереди лишь пронзительные ледяные вихри и хищное желтовато-голубое свечение. С каждым шагом он будто отдалялся от цели, с каждым шагом он будто все сильнее притягивался к земле. С каждым шагом сердце его все сильнее болело и кровоточило. Гепард где-то там. Близко, на расстоянии вытянутой руки, но все так же далеко, что даже силуэта его не видно. Коски не хотел думать о том, что его нет. Мысли эти разрывали его в клочья, будто он отдался на растерзание волкам. Не мог же он просто взять и бросить их? Не он ли обещал, что никто не умрет? Неужели он соврал? Не мог же сам Гепард Ландау действительно соврать? Или мог. Вопросов кратно больше, чем всех тех, кто мог бы на это хоть как-то внятно ответить. Лишь единожды обернувшись, он не увидел ничего, кроме того, что он наблюдал впереди. Он будто попал в нежный лабиринт, капкан которого отпустит его лишь после мучительно-долгой смерти. Он выйдет отсюда случайно, какой-нибудь ураган подхватит его припорошённое рыхлым снегом тело и унесет прочь с этого ужасного места. Падая вниз, то расколется на отдельные кусочки перемороженного мяса, боле напоминающее осколки разбитого монумента. Если ему не повезет, участь его будет незавидна и печальна. Рык полярных зверей быстро затих. Больше не слышатся выстрелы или крики. В лучшем случае зверя застрелили, если нет… Сейчас животина доедает их хладные трупы. Сампо должен верить в попутчиц! Не могут же они проиграть мокрой псине! Или могут. От неопределенности голова кругом идет, как от чистого спирта. Когда от желтоватого свечения отделяют буквально несколько шагов, Коски замирает, чувствуя, как клинок выпадет из ослабевших пальцев. Растерянным взглядом он обводит ледяное изваяние, представшее перед ним. Мир рушится. По голове бьют непрошенные эмоции, которые отчего-то необычайно быстро сходят на нет. Старший Ландау прямо перед ним. Он сидит на коленях, всем телом оперившись на руку, что в этот момент лежала на расколотом, застывшем в воздухе золотом объекте. Время вокруг притормозило. Даже снег остановился в воздухе, таял, пока Сампо шел сквозь него. Пять сантиметров в минуту. Если он ускорится, то точно не выдержит и упадет. Может, разобьет лицо или случайно чего-то коснётся… По мере приближения к Гепарду его начинало все сильнее трясти и тянуть к земле. Откуда-то доносился вой, и то ли он лишь в его голове, то ли отовсюду. Сразу не разберешь. Падая коленями на острые, обнаженные от снежной насыпи камни, Сампо не может вычленить и звука. В голове пустота, на лице ветреная улыбка. Если путь Гепарда Ландау закончится именно здесь, Сампо возражать не станет. И не важно, что сердце его болит и кровоточит, как не важно и то, что Рысь, скорее всего, вскроет ему горло собственным волнистым ножом. Если их зимний путь закончится здесь, Сампо совершенно точно не против. Смерив в себе все лишние эмоции, Коски наконец понял, что ему все равно. Жизнь оказалась действительно адовым местом, где ни к чему нельзя привязываться. Рысь оказалась на редкость права и проницательна. Чудес не бывает. И бездыханное, остывающее тело рядом, хорошее тому подтверждение.

***

Лишь когда очередная шальная дробь пролетела в считанных сантиметрах от головы, Рыси пришло осознание собственной глупости. Уши заложило так резко и сильно, что ей пришлось упасть наземь, дабы не потерять ориентацию в пространстве. В сознании лишь ужас, на языке — жаргонизм и нецензурщина. Совсем не то, что должна извергать из себя леди. Только когда смерть почти смыкает на шее свои мощные челюсти, а пули лишь чудом не выносят мозги, становиться не до приличий. С первого раза у девочки получается влезть на камень к остальным, ноготь почти остается в расщелине, пальцы отмирают почти сразу, руки мелко потряхивает, но оружие держат крепко. — Что с капитаном? Почему ты вернулась, где Сампо? — Броня довольно быстро прячет девочку за собой, в очередной раз выставляя ружье в состояние боевой готовности. — Не знаю. Я вернулась помочь вам. Зеле как-то странно нахмурилась, выставляя руку перед девочкой. — Так помогай, — рука опухшая, окровавленная, с синими вкраплениями чего-то инородного. Хоть это и не привело в ужас девочку, но отчего-то стало на пол тона тревожнее. — Это укус? Зеле отрицательно покрутила головой. — Нет, я рассекла руку о камень. Лечи. И неповиноваться не было сил. Не хотелось больше ничего, кроме точного известного результата от определенного действия. Больше не хотелось неожиданностей. За это время они стали действительно все отвратительней. Собственно, как и она сама. В груди ее щемило и скручивалось. Слова, что она бросила Сампо, просто отвратительны. Мысль о том, что ее брат погиб, еще хуже. Он не мог! Великий спаситель всего сущего на планете Ярило-6 не мог погибнуть, как жалкий отброс, так бесславно и глупо! Да кто угодно мог, но не Геппи же! Рысь победно усмехнулась, гордо подняв нос. Здесь умрет кто угодно, кроме ее брата! Даже шальная мысль о его кончине до ужаса абсурдна! Сила изобилия мягко разлилась по руке Зеле. Она изумрудным светом проникала под бледную кожу, на которой расцветали иссиня-черные гроздья, кровавые соцветия и причудливые переплетения вен. Волк подле них боялся ружья, не подходил ближе, лишь скалился, рычал и, кажется, замышлял что-то недоброе. Животина еще не знает, что скоро вернется ее брат и выпустит противному волку кишки! Когда кожа медленно сошлась, сцепилась и перестала напоминать последствия подкожного порохового взрыва, Броня решила пойти с козырей. — Эта пуля последняя. — Серьезно? — Рысь перестала удивляться еще дней восемь назад, когда, проснувшись утром в своей хибаре, обнаружила лед в стакане из-под чая. — Да. На крайний случай есть штык-нож. — Сплю и вижу, как он будет чистить им мои останки в зубах. — У этой твари вообще есть слабые места? Младшая Ландау нарочито-уныло закатила глаза. — Конечно же, есть, — пальцем она указала на глаз. — Я не уверена, но потеря контакта между зрительными нервами для них фатальна. В этот самый момент тварь подошла почти в плотную. Точный выстрел последовал незамедлительно, но почему-то волк даже не отвернулся. Хоть стой, хоть падай. Последний патрон был потрачен в пустую.

***

Сампо долго не мог решиться коснуться бледности чужой кожи. Ландау перед ним подобен ледяному изваянию. Бледный, холодный. От него веяло неясной тоской и тревогой. Глаза его полны потухшей надежды и решимости и вовсе будто в последний раз обернулись к небу. Не к сугробам, а звездам и безднам, к сингулярности, бесконечности и свободе, что так страстно желало его пылающее сердце. И не понять: жив капитан или нет. Полная неподвижность сильно уж контрастировала с тонкими струями холодного пара, что очень уж обманчиво вырывались из чужого рта. — Эй, Геппи… — несмело позвал Сампо, опускаясь перед ним на колени. — Ой-ёй-ёй… Коски так часто видел мертвецов. Сколько раз он безмятежно обыскивал чужие тела на наличие ценных вещей. Теперь вся смелось и безразличие улетучились. Ладони зависли над грудью и лицом. Боялся. Боялся, что Гепард окажется мертв. Ведь пока он не проверил, Ландау все еще казался живым. Допускалась такая возможность. — Геппи, кончай уже свои шутки. Поиграли — и хватит, а? — окоченевшие пальцы сжали его плечо, легко встряхнули. Сердце застыло. — Геппи. Эй, Геппи! Давай, приходи в себя. Тело встретило его лишь безмятежным молчанием. Иссиня-бледное лицо казалось все таким же холодным и расслабленным. Фарфоровый цвет кожи почти сливался с бесцветными волосами старшего Ландау. Вокруг ни звука, даже метель будто на секунду затихла, словно давая Коски надежду. На что? Не понятно. Окружение — одна сплошная насмешка. Растерянно оглядываясь, он далеко не сразу замечает чужой, почти пристальный взгляд, что упёрся ему в шею. — Геппи… Геппи! Смотри на меня! Ну же! Холодные ладони спешно обхватывают бледные щеки, нервно поворачивают к себе голову. Коски не сдерживается, целуя мужчину в губы. И плевать на внешний вид, плевать на холод и страхи. — Ты живой… О, Ландау! Ну! Ну-ну-ну! иди ко мне… — обнимает он Гепарда, содрогаясь от пронзительного холода. Пытается согреть, но от собственного тепла почти ничего не осталось. Гепард не почувствовал даже движение собственного тела. Что-то отдаленно похоже на сине-белое пятно, как-то странно мелькало на периферии зрения. Ничего не чувствовать — благо, и Ландау хорошо бы в нем растворится. Сложно что-то понимать, когда двинуть можешь лишь каменеющим от холода веком, да и то слабо. Только лишь, чтобы в очередной раз закрыться от мира вокруг. От снега, от раздражающего на уровне инстинктов синего пятна на белом полотне бесконечного бесцветного неба. Сампо цепляется за поверхностное дыхание, за взгляд, за все, что кричало: «В нем все еще теплится жизнь». Он сдернул с себя верхнюю одежду, накрыл ею Гепарда и подхватил его на руки. И, на негнущихся ногах поднялся, прижимая его к себе. — Попробуешь умереть, и я убью тебя, понял, капитан?! Новый поцелуй. Горячее дыхание мазнуло по ледяной коже. — Сейчас. Погоди, я найду безопасное… — озирался он по сторонам в поисках любого укрытия, где можно было скрыться хотя бы от ветра. Только не было вокруг ни камня, ни ямы. Один лишь безудержный вихрь, что острой болью протягивал поясницу. От Стелларона исходило все больше и больше холода, им срочно нужно что-то решать. Первый раз взять на себя ответственность за какую-то дурость становилось просто невыносимо. Где-то в карманах Ландау должен быть контроллер. Не задействовать его сейчас будет просто глупой потерей времени. Промедление сейчас ровняется смерти. Только руки отчего-то не поднимались. Слова Ландау о вреде другим никак не выходили из головы. «Плевать», — пронеслось в голове, и Гепард снова оказался на снегу. — Ты меня за это проклинать будешь, а то и в клетку засадишь, но уж прости, — посмеялся хрипло Коски и выдернул тот самый трофей, полученный от Сервал. Контроллер направился в сторону чёрной конструкции, сияющей золотом. Сампо приблизился к ней. Большой палец опустился на кнопку и несмело продавил её.

***

Зубами вгрызаясь в волчий глаз, трудно понять, в какой момент что-то идет не так. Сама ситуация странна и ужасна. В голове лишь брань и бесчисленное количество самообмана. В ушах рык, ветер и громкий женский вскрик. Никто на самом деле не понял, что произошло. Просто когда это случилось, останавливать Рысь стало действительно поздно. Девочка даже обернулась. Ни прощальной речи, ни кроткого, даже намекающего взгляда ей оставлено не было. В конце концов, она даже нож заранее не достала. Лишь сбросила лишние вещи да шагнула в сторону неизбежной гибели, буквально вгрызаясь в слабое место хищника. Что-то мерзкое, сладковато-тягучее моментально наполнило ее рот не только естественными при ранении выделениями, но и собственной тошнотой. От того, насколько же ее повело при одном только пагубном вдыхании невидимых паров этой животины не позорно было бы свалиться в снег, и только оказавшись на земле, зверь наверняка ее просто разорвет. Контроллер в кармане необъяснимо манил, но дотянуться до него невозможно, зверю пришлось расколоть череп, дабы хоть как-то удержаться на нем. Животное брыкалось, извивалось и выло, клацало аномально огромной челюстью, да так и грозилось откусить ей ногу ниже колена. Не получилось. Потерявшее зрение, доведенное до крайней степени отчаяния животное сходило с ума. Волка метало от безумия до слепой ярости, и следующее его движение мощными челюстями не отгадать никак. Не предвидеть. Лишь когда челюсть его смыкается на ноге девочки, все становится на свои места.

***

Вокруг Стелларона без перемен, лишь Сампо, застывший в нерешительности, все не мог продавить кнопку контроллера. За штанину ухватились слабо, но взгляд, сковывающий его и без того обожжённое холодом дыхание, был слишком уж проницателен. Из-под заснеженных ресниц глаза, наполненные отчаянием и неясной тревогой, смотрят с такой надеждой, будто Сампо — панацея от безумия вокруг. Будто панацея спрятана в его рукаве, за который так отчаянно хватался капитан. Жалкое зрелище, да не для этого он тут сидит. — Не смотри так на меня, капитан, — Сампо попытался отвернуться, но тяга никак не уменьшалась, будто все последние силы Гепард отдавал лишь на то, чтобы ни в коем случае не отпустить край его одежд. — Я говорил, что рука моя не дрогнет. И если спасти вас означает убить кого-то другого, то пусть хоть пол Вселенной схлопнется! Старший Ландау явно хочет что-то сказать, но губы его холодны и безмолвны. В чистых глазах столько страха и немой мольбы, будто он не капитан Сереброгривых стражей, а простой уличный попрошайка: старый, больной и убогий настолько, что и слова выдавить из себя не может. Протягивает лишь бледную кривую руку в несбыточной надежды на милостыню. Правда, и забывать не стоит, что Сампо — далеко не добродетель. Совести в нем не больше, чем в Рыси благоразумия. И желанием геройствовать он никогда особо не отличался. Сейчас Ландау ему больше не авторитет. Он поступит так, как считает нужным. И если для этого нужно уничтожить часть Вселенной, то пусть так и будет. Коски никогда не отличался совестью. Сейчас это его главное оружие. Когда кнопка контроллера была уже нажата, а чья-то смерть мучительно-неизбежна, совесть ничуть не трогает нутро мошенника. Его лишь на секунду стопорит, когда вместо искаженного пространства перед глазами мелькает нечто живое. Похожее на гребаного волка.

***

Трудно не сойти с ума от боли, чувствуя, как рвется кожа и пополам ломается кость. Трудно не закричать, как в последний раз, и не окропить все вокруг багровым ручьем и собственными слезами. Рысь не сдерживает себя. Не понимая от боли даже происходящую вокруг действительность, она лишь глубже вонзает нож в глаза зверя в отчаянных попытках не сорваться на землю. Мир исходится черно-белыми пятнами, пока рот медленно наполняется кровавой жижей, что в купе с ее душераздирающим криком делает похожим ее на монстра из ада. В голове больше нет желания поступать правильно, нет желания никого спасать, а уж тем более жертвовать жизнью. Все же она не ее брат. Она намного более эгоистичная, не готовая променять себя на кого-то другого. Поэтому сожаления приходят быстро. Напрочь отбивают желание бороться. Но рук она не разбивает. Рваная рана ниже колена быстро обветрилась, покрылась тонким слоем ледяной корки, но легче от этого не стало. Сердце билось так сильно, что быстрее сейчас умереть лишь от его остановки, чем от мерзкого отвратительно-страшного волка, несущего ее в заснеженную даль. Несущего ее в сторону Стелларона. Животное само наверняка не сильно понимало, куда их несет. Оно сходило с ума под ней, корчилось от боли и старалось откусить от обидчицы что-то еще, да забравшаяся к нему на голову Рысь вцепилась в него до побеления. Желтовато-зеленое свечение просачивалось сквозь плотно закрытые от крови, снега и ветра веки, дабы окончательно не потеряться в жутких ощущениях. Младшей Ландау пришлось закрыть глаза и прикусить язык с такой силой, что даже отмороженные части рта вновь начали наливаться чувствительностью. Хотелось открыть глаза и оказаться дома. Просто дома! Да пусть погорит эта проклятая планета со всеми ее обитателями! Девочке просто нужно домой. Глаза впервые начинают слезиться. От страха, от желания все бросить, от бесконечных потоков сожаления о содеянном. Она никогда бы не пошла с братом, зная, чем закончится этот отвратительно-странный зимний путь. Эту дорогу они вполне бы прошли без нее. Осознание собственной бесполезности бьет сильнее любого молотка, череп раскалывает так же. Лишь когда волк под ней останавливается, напарываясь на что-то отвратительно яркое и холодное, ее мир окончательно слетает с оси. Тело прошиб сильный кратковременный импульс и огромная ужасно-сильная волна боли, ударившись всем телом о твердую поверхность, она окончательно потеряла связь с реальностью. Вихрь из боли, метели, желтого, синего, белого и красного моментально вышиб из девочки рассудок. Несколько пульсирующих осколков выбитых зубов больно впивались в ее щеку. Если это конец, то он абсолютно бесполезен и жалок. Рысь Ландау жалеет о каждом своем слове и действии.

***

Идеальная картинка мира довольно быстро разбилась. Волк появился неожиданно: вмиг он с Гепардом оказались по разные стороны волчьей туши. Что-то с громким криком ударилось о заснеженные скалы, а потом стихло так же резко, как и упало с обезумевшего животного. И даже мысли путались. В голове что-то вопило, тело сводило сильнейшими судорогами. Сампо, подобно сумасшедшему, бросился наперекор животному в абсолютно тщетной попытке схватить старшего Ландау за руку и оттащить его от всего этого безумия. В голове взрывы. Мысли метались от волка к Стелларону и активированному контроллеру. Гепард тоже к нему потянулся, в немом ужасе наблюдая за тем, что раскинулось перед ним. Губы его дрожали, а сознание будто и вовсе полностью вернулось в слабое тело. Вцепившись друг в друга глазами, для них все вокруг будто слилось воедино в то, что никак не выходило за пределы чужого зрачка. Сампо оказался не готов к тому, что в следующий миг все исчезнет. После короткой вспышки по ушам ударила звенящая тишина. Ландау просто исчез. Стоило мошеннику на короткий миг закрыть глаза, как, открыв их, он просто ничего перед собой не увидел. Мгновение, ударившее его по голове, довольно удачно сбило его равновесие. Разбивая лицо о холодные земные породы, он даже не почувствовал боли. Гепард просто исчез, как исчезли и стелларон и волк, унося за собой все ужасы и тяжесть прошедших дней. Все просто исчезло. Будто и не было ничего вовсе. Контроллер унес с собой все. Лишь дюймы отделяли его скоропостижной неизбежности. Все закончилось так же неожиданно, как началось. Нелепая случайность… Стечение обстоятельств. Как же отвратительно-нелепо это было. Хотелось чуда, поэтому Сампо не стал подниматься. Было мучительно больно. А еще непомерно стыдно. Все его громкие слова и обещанья стали пеплом, развеянным над грязной лужей. Только сейчас туман от его чарующей улыбки рассеялся, а жизнь действительно оказалась довольно неприглядным местом — таким, как он ее и привык видеть. И… Что уж тут. Он больше ничего не мог с этим поделать. Гепард шел сюда с полной уверенностью, что больше не вернется домой. Сампо шел за ним лишь с бесконечным желанием спасти. А теперь… его нет. Всё, что осталось: воспоминания. Яркие вспышки моментов, погаснувшие так быстро, словно их и не было. Ничего больше — словно его и не существовало.