Сыновья Кроноса

Время, время придёт!

Нам откроются двери,

Найдётся в тумане ответ.

Знаю, мир оживёт!

Когда я зашёл в тронный зал, она сидела на троне. На моем троне. И улыбалась. Она ожидала, что я вспылю, прогоню её... сделаю хоть что-то. Я молчу. Я знаю, насколько она опасна. Ждёт. Ждёт и улыбается. Боги, как же я это ненавижу! Иду по залу, достаю низкий табурет, ставлю у очага. Холодно. Меня начал донимать холод, хоть это человеческое чувство. С каждой каплей ихора, что истекает из моих вен, мне все холоднее. Огонь загорается по моей воле. Прозрачное, синее пламя подчиняется моей воле, как, впрочем, и Персефоне. Ей - можно. Она здесь - хозяйка, ей можно. Другим - нет. Наконец тишина прерывается. Тётушка встаёт с трона, не дождавшись моей реакции. - Ты в обиде на моего сына, Аид? - мягкий голос, сильно похожий на голос моей супруги. Я ждал этого, но все же вздрогнул. Не обернулся. - Он добавил мне работы, - звучит грубо, но уж как есть. Она сама начала... боги, как же это мелочно! - Тётушка, ты не сняла пояс, верно? - смеётся. У меня, бога подземного царства, проходит дрожь по спине - как же мне знаком этот смех! - Поэтому ты не хочешь на меня смотреть, Аид? - не знал бы наверняка - мог бы и перепутать. Сумасшествие! Ата-злодейка, ты ли это? Лёгкая рука ложится мне на плечо. Эринии, за что вы мучите меня? Ведь я могу попытаться убить бессмертную... - Здравствуй, Афродита! - родной голос приходит спасением. Моя душа, Персефона, входит, улыбаясь. - Мы всегда рады видеть нашу драгоценную тетушку в гостях. - Персефона хлопает в ладоши, накрывая стол. Афродита отходит от меня, вытирая руку, будто не она только что пыталась свести меня с ума. Жена моя же, напротив, подходит и обнимает меня за шею. Как же мне это было необходимо! - Как же я рада за тебя, дорогая внучатая племянница! - Афродита намеренно делает упор на слове "внучатая". - У тебя такой любящий супруг! - Уж не поэтому ли ты принимала мой облик в попытке его соблазнить? - Ну, что ты, милая! - голос богини слаще мёда Асфоделя. - Каждый лишь видит во мне свой идеал. Тебе повезло. - Тебе тоже повезло с Ар... Гефестом, не правда ли? - Истинная! - голос Афродиты стал мужским, и я отчётливо ощутил, как дернулась моя супруга, словно от удара. Но все же совладала с собой. - Да, тётушка, пояс стоит оставить в прихожей, - в улыбке моей супруги сверкает бронза. Афродита вновь смеётся знакомым смехом, но, судя по щелчку, пояс все же снимает. Поворачиваюсь. Она все так же прекрасна, но, слава богам, я уже не схожу с ума, глядя на неё, а ведь это под силу богине любви. Афродита берет кубок с нектаром, слегка отпивает. - Не стоит мешать мему сыну, дорогой племянник, - богиня улыбается. - Ему предназначена великая судьба. - И великая боль. Всё нам. - Нет рождения без боли, - Афродита пожимает голыми плечами. Слышу скрип зубов жены. Кажется, её боевое копье спрятано слишком недалеко, слишком... - Тем более, что я уже не властен над его судьбой. Он уже основал Город. Новую Трою, - вновь ворчу. - Но если бы я захотел его уничтожить... - Он был бы лишь одним из многих, - смеётся. - Тем более, от такого отца... - Анхис был хорошим воином. И хорошим человеком. - Пьянь. Болтун и предатель. Кроме того, он променял меня на смертную женщину! - И именно это злит тебя более всего? - вздохнула Персефона. Афродита кинула на нее злой взгляд. - Меня любили лучшие воины. И мне не пришлось подстраивать собственное похищение только для того, чтобы выйти замуж. Но я всегда готова прийти к вам на помощь, в случае необходимости. Перехватываю боевое копье до того, как оно проявилось в руке моей супруги. Лишь развлечет ведь Афродиту, а нам это не нужно. - Обязательно позову, - киваю. - А что насчёт Энея? - уточняет. - А что насчёт него? - Ты не будешь пытаться стереть его из истории? - Говорю же, он уже вне, над ним не властны боги более. - Тогда я ухожу, любимый племянник. - исчезает в розовом облаке. Боги, хочу сражаться с десятком титанов, лишь бы не иметь более дела с ней. Горячая пощечина прилитает мне в лицо. Зажмуриваюсь. - Ещё. Удар с другой стороны. Ещё один. Разум проясняется. Открываю глаза. Жена смотрит слегка испуганно. - Ты в порядке? - Теперь - да, дорогая. * * * Я не могу его починить. Прореха, возникшая в Риме, стремительно растет. Ихор течёт по моим предплечьям, так и не превратившись в нить, некрасивыми пятнами капает на полотно, портит узор. Больно. Боги, что я делаю не так? Путь к мойрам мне заказан в ближайшей жизни, так кто же может мне помочь? В голове - будто молот кузнечный - БАМММ! БАМММ! БАМММ! То ли мой братец вновь нажил себе врагов, то ли Олимп упал на землю - не знаю. Ихор капает уже на пол. Персефона все замечает. Моя душа чувствует, что меня нет дольше, чем обычно, и приходит сюда. Молча чистой тряпицей пробирает мне руки и прижимается к моей спине. Не нужно слов. Спасибо. БАМММ! БАМММ! БАМММ! Да что же за напасть? Ищу источник шума. Этой двери ранее не было в этом зале! Открываю, - и понимаю, что удары молота не были моим наваждением, они реальны. В клубах дыма вижу знакомую - или незнакомую? Фигуру. - Гефест? - получается на удивление хрипло, будто ворон каркнул. Кузнец же останавливает свою работу и хромает ко мне. - Да. Нет. Не совсем, - непонятно отвечает кузнец. - Как ты себя чувствуешь, дядя? Пожимаю плечами. Я не собираюсь никому говорить про мою боль, даже Персефоне. Но она - знает. - А вот папа едва не умер чуть раньше. Плохо ему было. И маме плохо, - последние слова прозвучали слегка мечтательно. Знаю я, как ты любишь Геру, знаю. Правда, она сама виновата. Есть у нашей семьи такое умение - наживать себе лучших врагов, иногда даже внутри семьи. - Но сейчас же им лучше? - вместо меня спрашивает моя жена. Кузнец кивает. - Да, Меркурий и ваша почтенная матушка, госпожа, нашли лекарство. - Меркурий? - Да госпожа. Гермес то есть. Он ведь как, из нас всех ближе к земле, вот и разузнал, что почём. Он назвал это так умнО, вроде "кризис идентичности", во! Сказал, что внизу верят. Но не совсем в нас, а тех, в кого они верят - их и нету вовсе. А значит мы должны как они вообщем... - кузнец окончательно запутался в словах, но я его понял. - И как же теперь зовут тебя, племянник? - Вулкан! - гордо просил парень. - Так я и для вас сделал... - Что сделал? - Атрибуты новые. Папа сказал, кому делать, а я ведь не глупый, я всем сделал. И дуре моей сделал, люблю я её. И кобелю её даже сделал, он же не виноват, что она такая... И вам сделал. Запустив руки куда-то в тень, кузнец достает предметы. Я всегда восхищался кузнечным мастерством племянника. Копье. Прекрасное двузубое копье всех оттенков алого и чёрного. И Корона. Точнее, тонкий венец, будто скованный из живых листьев и травинок, пчелы кружатся над цветами, и чувствуется тепло близкого лета.... Мотаю головой. Всегда восхищаюсь работами Гефест. Простите, Вулкана. Беру копье, жена моя принимает венец. В голову мою сразу приходит имя. - Плутон! - улыбаюсь я непонятно чему. - Прозерпина! - смеётся моя жена, и от её смеха на душе становится легче, будто понимаешь, что все так, как нужно, как правильно. - Так я это, пойду? - хромает к выходу Вулкан. Я лишь киваю, и только когда кузнец выходит, задаю вопрос - уже в пустоту: - Но почему дверь твоей кузницы в моих покоях?