Сыновья Кроноса

Но только эту власть отдам,

Её сложу к твоим ногам.

Теперь одной тебе решать,

Кого губить, кого спасать…

- Ты и правда позволила мне себя похитить? - Дурачок. - Прозерпина улыбается, и мне становится менее больно. - Ты так тщательно скрывался от моих взглядов, что я заметила тебя лишь при втором твоём появлении. И да, ты мне тоже понравился. Остальное... технические детали. Моя Прозерпина мудра. Эх, женщины, вы всегда немного мудрее и дальновиднее глупых мужчин. Вот так считаешь, что сам выбрал её, похитил, завоевал и сделал своей царицей, и лишь потом понимаешь, что это она выбрала тебя. Что это она дала тебе совершить подвиг, улыбаясь твоей наивности, но молча. Молча, потому что она - мудра, а мужскую гордость так легко разбить, она, словно меч из стекла, тверда, остра, но ударь её поперёк- и осыплется она звенящими осколками, верно брат Юпитер? Ведь хороша же была Алкмена, но предпочла собственного мужа, и ты, словно вор, украл её ночь, и его жену, но она все равно выбрала человека. А царственная Медея? Говорят, она и вовсе видела насквозь все твои уловки, как и подлость твоей жены. И если бы не наша проклятая тётушка, была бы Медея счастлива дома, а не... впрочем, Гера до сих пор пытается заслужить её прощение. Безуспешно, правда. А скольких дам тебе пришлось очаровывать лишь животным магнетизмом, брат? Ио, Европа, Немесида, Лето, Леда, Фтия... ты думаешь, ты бы смог их соблазнить в своём царственном обличье? Ты ведь и сам сомневаешься, брат... Женщины мудры... иногда слишком. Опять режу вены, и ихор густым пурпуром льётся на прореху, сшивая её, и растёт в своём величии Вечный город. И снова что-то не даёт мне покоя. Думаю, много думаю, но все же решаюсь. Здесь я редкий гость - в личных покоях Юпитера царственного. Брат мой встречает меня, будто ждал. - Плутон, - наклоне голову, и его золотистые кудри рассыпаются по плечами. А ведь хорош! Прекрасен Юпитер. Не зря его так любят девушки. Неужели я ему завидую? Да. Пусть это мелочно, но завидую. Впрочем, у меня есть Прозерпина. - Юпитер, - киваю в ответ. Громовержец склоняет голову на плечо, внимательно смотрит в моё лицо. - Брат. Ты хотел поговорить? Думаю, с чего начать. - Брат мой громовержец! Ты ведь царь всех богов, - будто иду по тонкому льду. - Ты исполнен власти и могущества, тебя любит твоя царственная супруга. Во время всей речи Юпитер смотрит на меня с подозрением. - Поведай же мне, брат, чего не хватает для полноты власти твоей? - Плутон, ты несвежего нектара хлебнул? - интересуется царь. Нехорошо так интересуется. - Нет, что ты... - Так какого титана ты заговорил, будто нетрезвый авгур? Чего именно ты хочешь понять? Выдыхаю, как перед купанием в Стиксе. - Зачем, зачем ты постоянно соблазняешь этих несчастных, ломаешь жизнь им и портишь себе? Рубикон перейден. Юпитер хмурится нехорошо. Сразу понимаешь, что перед тобой все же царь богов. - Как там последняя прореха на полотне, залатал? Растет ли Рим? - Да, все в целости, - охотно отвечаю я и замираю. Задумываюсь. - Что же ты умолк, брат? - глаза Юпитера смеются. - Давай, скажи мне, что если бы не родственники, работы твоей было бы меньше. - Ты знаешь? - О мойры! - громовержец воздевает руки. Понимает, что переигрывает и руки опускает. - Да с чего ты взял, что ты - один? - Что? Юпитер неприлично ржёт и хлопает себя по краю тоги. Чувствую себя дураком. - По твоему глупому лицу, брат, я понимаю, что именно так ты и думал. Что ты - избранный, а мы - так, амброзии пожрать вышли. Оскорбляешь, да. - Извини. - Я прикрываю глаза. Передо мной все же бог, верховный бог, а не тот мальчик, который был... сколько тысяч лет назад? - Я не обижаюсь. Ты думаешь, мне это приятно? Да многим из них и четырнадцать не исполнилось... - Что? - да, Плутон, умеешь ты подбирать слова... - Давай уж по порядку, - ворчит мой брат. - Иди за мной. Проходим через пустой тронный зал. Интересно, почему наши тронные залы настолько запущены? У Нептуна такой же? - Да, - коротко отвечает Юпитер на мой невысказанный вопрос. - Он занят не меньше. В маленькой комнате позади трона стоит ткацкий станок и непрерывно работает. На стене висит карта Ойкумены. - Видишь имена? - спрашивает. Вижу. Десятки женских имён, незнакомых мне. Меньше - мужских. Рядом с некоторыми женскими именами стоят имена наших родственников - Марс, Вулкан, Аполлон. Рядом с мужскими - всегда стоят женские. Церера, Минерва. Прозерпина. - И это? - я не хочу знать. Нет. - Родители. Браки. Семьи. Ты штопаешь мир, расшираешь его. А я - тку, создаю. - То есть... - Я НЕ хотел этих девушек. Думаешь, мне приятно было знать, что Алкмена жаждет Амфитриона больше, чем своего бога? Заставлять Ио трахаться с куском тумана, а потом мучить? Мне ПРИШЛОСЬ наступить на свою гордость и делать предначертанное. И заставлять других богов, спасибо тут уж тётушка помогла. - Так она в курсе? - Она в курсе, и я ей должен. - Что должен? - Лучше не спрашивай. - А Нептун что делает? - Стирает лишнее. - А что лишнее? - Ты помнишь, как тебя звали пару циклов назад? Напрягаю память. Злодейка виляет хвостом и выскальзывает. - Не помню. - Да. Потому что так - правильно. Мы меняем имена не впервые, брат. - Но Прозерпина... - Да, она тоже должна. Но её неволить я не буду. Я дам ей выбор. Из любви к тебе. И к ней. - Ты до сих пор её любишь. - Люблю, - не стал скрывать Юпитер. - И рад за тебя. Ведь тебя она тоже любит. - Это ты подстроил... - до меня как до глупого сатира только сейчас начинает доходить. - Похищение ты подстроил? - Почти. Несколько тонких вмешательств... ведь ты совсем не помнишь, как краснел перед нею на наших небесных пирушках, да? Качаю головой. Мой младший брат, похоже, старше и умнее меня. - А как же ваш сын? - Загрей - хороший мальчик. И я буду рад, если ты будешь видеть в нем не сына твоего соперника, а родную душу. - И ты не собираешься говорить ему, кто его настоящий отец? - По моему опыту, такое знание моим детям приносит только боль. Соглашаюсь. Юпитер подходит к стану, разрезает ладонь. Пурпурный ихор каплет на белую ткань, и одно из имён вспыхивает. - Это срочно, - мягко улыбается мне. - Юлия Клавдия. Что же... Исчезает в золотом облаке. Я остаюсь один в комнате ткацкого стана. Глупо. Иду домой. Дома - новая прореха. Или расширение полотна? Кем же ты будешь, Аппий Клавдий, сын Юлии Клавдии?