Сыновья Кроноса

Что имеем - не ценим,

Видно сказано было обо мне.

Не хранил, отпустил,

И вот наказан я...

...Года, года... Четыреста лет - много это или мало? По меркам смертных - это почти бесконечность, для богов же - чуть больше чем мгновения. Я стирал плесень с полотна. Я рвал её руками, раздирая пальцы, и драгоценный ихор капал впустую. Я не сомневаюсь в словах брата, что пророчество сказано, будущее не изменить, но... Но я не хочу. Я не хочу уходить. Я не хочу умирать. Боги, просто оставьте мою семью в покое, дайте нам с женой спокойно жить! Сейчас, перечитывая свои записи, я ужасаюсь. Тогда же я думал, что делаю все для семьи. Три года. Три года моя душа, моя Прозерпина пыталась мня вернуть. Она приходила в зал полотна и оттирала мои руки от Ихора. Она говорила с мной, но я не слышал. Она остановила близнецов, когда я отдал им злой и неправильный приказ. Она продержалась три года. - Я сделала все, что могла, - сказала она тогда. Я стоял к ней спиной, по привычке. - Я потеряла моего Плутона, - громко сказала она. Я пожал плечами. У меня были дела - я спасал семью. - Я ухожу, - сказала она тогда. - Ибо я не желаю быть замужем за трусом. Трижды в день проклинаю я себя, что тогда не остановился, но прошлое не изменить. Я повернулся быстро и нанёс удар тыльной стороной ладони по её щеке. Я ударил Богиню. Я всегда умел слушать. Душа моя, моя Прозерпина знала, что я её выслушаю всегда, поддержу и помогу. И она так же - моя опора. Да, я похитил её, но она всегда со мной была свободна. Я не нарушал её границ, я был с ней честен, и она всегда отвечала мне взаимностью. И я никогда не причинял ей боль. Как-то давно я спросил у неё, что было бы, если бы я ударил её, как Юпитер Юнону. Жена моя улыбнулась ласково. - Я показывала Юноне, куда бить копьем, дорогой. Думаешь, я шутила? Сейчас я вспоминаю этот разговор. Лучше бы у нее в руках тогда было копье! Она улыбнулась. Она тогда улыбнулась, не упала, не заплакала, а лишь улыбнулась, нехорошей улыбкой. Потерла щеку. - Так вот ты какой на самом деле, Плутон. Долго же ты скрывался! Сказав это, моя жена ушла. Забрала малышку Макарию и покинула меня. Загрей остался. Ненадолго. Наконечник копья замер у моего горла. Я вздохнул. Загрей не засмеялся. - Это была десятая, - сказал он. - Десятая схватка, и ты вновь проиграл. Восемь из десяти. Кто ты? Я промолчал. - Где мой отец? - издевательски спросил юноша, - и кто ты такой? Мой отец - не такой слабак. Он тоже ушёл. Радуйтесь, люди, долгому лету. Но помните - после долгого лета приходит злая зима. * * * Непривычный стук раздался в моих покоях. Не знакомые котурны жены или сына, а странная обувь бедняков. Сандалии. На пороге стоял молодой мужчина. - Ты не смог задержать меня надолго в аду, - мягко произнес он. - Это был не Ад, - я не придумал ничего умнее в тот момент. Мужчина подошёл к столу. - Видит отец, я не хотел с вами воевать. И все же, вы умрёте. - Ты попытаешься нас убить? - Нет, что ты, - все так же мягко ответил мой названный гость. - Знаешь ли ты, когда умирают боги? Чаю? - Что? - удивился я незнакомому названию. Гость кивнул. - Верно, здесь его ещё нет. Тогда вина? На столе стояла амфора с водой. Мужчина провел над ней рукой. - С каких это пор ты творишь чудеса Вакха? - Вакха? Это тот молодой смешной местный божок? С тех самых, как он привёл меня сюда. - Мужчина не переставал улыбаться. - Ведь именно благодаря ему я появился здесь сейчас, а не на пару столетий позже. - Он привёл тебя? - Ах, не совсем так. Видишь ли, когда императоры запретили христианство и запретили вакханлии, для многих эти традиции соединились. Люди собирались не для ритуальных оргий, а чтобы поговорить обо мне. Вакх знал об этом. И не препятствовал. - Пожалуй, прав был Юпитер, - проворчал я. - Его стоило убить. - В тот момент было уже поздно. Да и не смогли бы вы его убить. Он тогда был сильно связан со мной. - Ты бы хоть назвал себя. А то меня ты знаешь... - Я говорил свое имя. Правда, это было, дай отец памяти... восемнадцать лет назад. Иисус - имя мне. Действительно, он говорил это имя. - Если ты не пришёл меня убивать, чего же ты хочешь? - Моя вера - миролюбива. Я могу оценить любую помощь. Откажись от этого имени и войди в мою свиту. - В свииииту, - протянул я. - Сатиром за тобой бегать, стоять по команде? - Нет, что ты, - все так же мягко произнес Иисус. - Таланты твои куда как ценнее, чтобы использовать тебя аки пса рыкающего. Мне нужны те, кто может думать о том, что я скажу... - Ты пришёл ко мне первому? - Да, ведь ты стоишь на страже девяти кругов Аида... - Каких, к Хаосу, кругов? - я не выдержал и вскочил. - Иисус, послушай себя. Ты предложил мне, а потом, я так понимаю, и моей семье, вступить в твою свиту. По сути, отказаться от своей божественности. С тего ты взял, что для нас это лучше смерти? Да каждый из нас предпочтет умереть в бою, чем стать... кем ты там предлагал? - Ангелом. - И с чего ты взял, что сможешь нас победить? - Как давно ты поднимался к людям? Когда ты в последний раз творил божественное чудо? Я задумался. - Хранителю Тартара не нужно демонстрировать... - Ада. - Что? - Хранителю Ада, Лю. Тартара больше нет. - Как ты меня назвал? - Это мой маленький секрет. Потом поймёшь эту шутку. Ведь хорошей шутке нужно время. Что ж, если твой ответ таков, пойду я, пожалуй. - Стой! Но нет его уже. Вспоминаю последние слова Иисус, бегу к вратам. О Хаос, как тут все изменилось... Нет Больше Коста, Гиеса и Бриарея, лишь три диких зверя дерутся между собой, волк, лев и гепард. И врата, огромные врата из алого железа, с надписью на латинском наречии. "Оставь надежду, всяк сюда входящий". О Хаос, что же он натворил! Из места отдыха измученных душ и наказания душ неправедных он сделал пыточную! Заглядываю за врата. Чувствую, это место мне уже не принадлежит. А ещё Чувствую ловушку. И туда я не пойду... Бегу обратно, к полотну. Плесень затянула всю Римскую империю. Всматриваюсь - Иисус ходит по городам и проповедует лично. Минуты, дни. Ага, ключевой момент. Есть. Врут мойры - можно изменить. Прислушиваюсь. "Распни его, распни!" Нет! Не смейте! Ведь это ему на руку! Он же бог, он не умрёт! Может, стоит выйти все же сейчас к людям? И спустится на землю тьма, и увидят люди... не меня. Они видят сейчас его. Поздно. Бесполезно. Иду домой. Юпитер ждёт меня у входа. - Где ты ходишь? - шипит он. - Ты нам нужен. - Зачем? - обречённо спрашиваю я. - Зачем? Вакх умирает. - Не умрёт. Он же бог. - Он умирает как бог!