Сыновья Кроноса

Спи и забывай,

Всё, что было сделано.

Спи и забывай

Всё, что не сбылось...

...Отчаяние... самая глубокая пропасть падения, полёт вне времени и пространства, глубины отчаяния... ...Утонуть, умереть, лечь на дно и упокоиться... ...Я хотела жить? Зачем, зачем, зачем, зачем? Лица проплывают передо мной, мужские, женские, детские, лица монстров и морды чудовищ, все в белесом тумане... ...Память предала меня, осталась лишь боль и отчаяние. Нет цели - зачем мне жить? Но и умереть я тоже не могу. Остаётся лишь существование. Бесцельно, пусто, бессмысленно. ...Издевателский хохот в бесконечной пустоте. Надо мной ли смеются? Именно, над моей трусливой глупостью. Я сама загнала себя в эту бесконечную ловушку. Боятся ли боги умереть? Теперь я это знаю. О да, бессмертные гораздо трусливее людей. Мы готовы пойти на любую подлость, любое предательство, чтобы получить ещё один день жизни. Люди пылают ярко и сгорают быстро, оставляя свет во мраке безумия, мы же - бессмертные гнилушки. Тлеем холодным огнём, не смея согреть никого. Мы отделили себя от людей... или людей от себя? ...Просыпаюсь... открываю глаза... боги, как же болит голова... Рататоск, мерзавка, заткнись хоть на мгновение! Не слышит, орёт дурные слова глупых животных, будто заколдованная... убить её, что ли? Но и она бессмертна, гнусная подлая тварь... как и я. Что же я - богиня? Порождение ночного кошмара? Насмешка судьбы? Инструмент? Пожалуй, да, это ближе всего. Смеются. Смеются проклятые Норны. И я бы посмеялась, не будь я в отчаянии. В безвыходности. В ловушке. Теперь я инструмент. Проклятый цирульник, отпиливающий ногти трупам. Отец! Да я сама, словно живой труп, я гнию - и не чувствую боли. Будь проклят ты, отец! Хотя ты и так, проклят, смешливый Локи, есть ли день, когда имя твоё не проклинают асы и люди? Вряд ли. И меня проклинают. Боятся. Ругаются именем моим. "Иди ты к Хель" - говорят. За что? За что ты меня так, отец? Ты не мог оставить меня матери? Ты не мог отдать меня людям или цвергам? Ты не мог просто выбросить меня в ледяные пустоши Йотунхейма, чтобы я хоть не мучилась? О нет, хитроумный Локи не таков! Единственная и любимая дочка, подать весь мир к её ногам! Тьфу! Спасибо, отец. Теперь у меня и впрямь есть весь мир. Весь мир мёртвых... Хохочут Норны. Неужели я что-то забыла? Память... я помню все, с момента рождения... я не помню ничего. Я не помню Мидгард, я помню лишь Асгард... я не помню ничего. Что я упустила? Договор! Память вспыхивает в моей голове погребальным костром. Смешно - погребальный костёр для богини мёртвых... может, я все же смогу найти лазейку? Ногти, бороды... я не богиня мёртвых, а подземный цирульник. Рагнарек будет холодным... Рагнарек будет... Рагнарек... Хохочут норны, смеясь над моей глупостью. Договор, подписанный ихором, не разорвать. Можно лишь искать лазейки. Можно оттянуть время. Смотрю на дощечку - и руны расплываются перед глазами. Моя жизнь, моя подпись, мой ихор - и не моё имя. Чужое, мужское имя, неудобное, будто рубаха с чужого плеча, будто топор из чужой ладони. Почему же я должна исполнять договор, подписанный чужим, мужским именем? Потому что есть нечто больше богов. Нечто страшнее, темнее, глубже... Рагнареку быть. Я подписалась на это. Почему, почему судьба моя - принимать мертвецов, будто родных, мыть их, стричь, будто близких... и строить? Корабль будет построен, раньше или позже, но кто поведёт его? Я не хочу знать. Память вновь меня подводит. Смотрю на остов будущего драккара - и вижу карту мира, полотно, покрытое плесенью, белой мерзостью. Моргаю - и вновь пред мной лодка на мостках. Дрянная, страшная лодка. Ньерд бы не оценил. Да и не оценит, не пустит он корабль этот по своим водам, о мой непостоянный брат! Что за мысль? Ньерд вовсе не мой брат, да что же со мной, норны! Иду в медовые залы. Смешно. Когда Один дал мне власть над этим местом, здесь было пусто и страшно, сейчас же... я постаралась. Я люблю уют. Вот он, мой дворец, куда войти может любой умерший, правда, в аккуратном виде. Не люблю нерях. Пройди сквозь сады яблочных деревьев, сквозь ряды сладких гранатов - и увидишь мой золотой чертог. У Одина пируют воины. Смешно. Зато у меня - люди. Я хожу между ними, и люди меня приветствуют тепло. Им не нужно здесь сражаться, здесь ценят всех, не только героев. Здесь нет ран и боли, здесь всегда свежее пиво... Почему же так больно мне? Почему так хочется плакать? Так пусто и одиноко... Медовые залы уходят вдаль, в бесконечность, и я знаю, что там ещё люди, и ещё, и ещё. Они мня не боятся, они меня любят. Здесь. А наверху... меня не любят ни люди, ни асы, ни ваны, ни йотуны. А любил ли меня кто-то? Не знаю. И плевать. Ведь Рагнареку быть.