Я люблю пионы

Сынмин перелез через забор, сложнова-то конечно, но иного выбора нет. Он приземлился на корточки, ладонь сбалансирована вес, кожа на ней немного растянулась, но Минни не привыкать. Сразу поднявшись с места он последовал через ещё один вход ко двору. Это крыло пренадлежало самой семье, Ким так же жил в нём. Довольно благородно со стороны Хванов. Минни хмыкнул мыслям. Не то что бы он не был благодарен, был, конечно, это давало ему вверх над слугами, чем он редко пользовался, только если косалось здоровья Чонина. Он как раз услышал отдалённые голоса Хвана и Яна. Братья, как всегда о чём-то спорили, без этого никак. Минни было интересно, когда до этих двоих дойдёт, что роднее друг друга у них больше никого нет. Оставалось лишь гадать. Может хотя бы в следующей жизни эти двое будут счастливы вместе. Станут более дружелюбными, а не как кошка с собакой постоянно кусаться, да царапаться. Голоса между тем становились всё больше отчётливо слышнее, нет это не обладатели этого громкого хора приближались к Киму, это он шёл к ним. Правильнее было сказать "пытается незаметно пройти". Яна он всё ещё избегал. В этот раз можно не беспокоиться об оправданиях, Чонин по любому обижен, он не заговоит с Сынмином. Хён прекрасно это понимал, как и вину свою. Но что поделаешь? К Минни подскочил Хван, едва увидев край фиолетового платья. Тёмно-фиолетовый—это вам не просто цвет, его добывать не так уж и легко, единственным продуктом из, которого его добывают является улитка. Мало кто может его позволить во всём Китае. —Сынмин! Где тебя черти носили? Ладно, это не столь важно, ты сначало объясни этому придурку, что отец не разрешит уходить на два дня!—Хёнджин был хорошим другом, он понимал, что лучше Минни не задалбывать расспросами про то где он был, ел ли он. Никакие плоды это не принесёт, пока Ким сам не захочет рассказать, либо покушать наконец. Сынмин взглянул на Чонина. Сначало на лице младшего было удивление, а потом оно сменилось на гнев. Губы поджались, глаза прищурились. Если взглядом можно было бы убить, то несомненно Ким бы уже покоился где-то в недрах Земли. Чонин ещё пару секунд посмотрел на Минни и убежал. —Воу, тебе надо с ним поговорить..—Хёнджин похлопал пару раз по плечу друга, а затем улыбнулся—Сразу после еды. Я с голоду поминаю, пошли есть? Как раз много вкусностей приготовили.—Хван знал и то, что Ким скорее всего не питался за то время, пока отсутствовал. Голодать два дня всё же не каждый сможет. Сынмин довольно быстро согласно кивнул. Чувство голода никто не отменял, аппетита хоть и не было, но падать в обморк не хотелось. Впереди ещё разговор с I.N. —Нам две порции лапши и миска риса с лепёшкой! Джинни вместе с Минни уже были рядом с кухней. Помощью слуг Сынмин не любил перенебрегать. Хван это тоже знал в друге. —Сейчас, Ваше Высочество.. Повар низко опустил голову и подал всё на двух подносах. Двое взяли подносы. —Приятного аппетита Вам.. Мужчина сново низко наклонил голову, не смея поднять глаза. —Большое спасибо.—немного сухо ответил Хван и ушёл первый. Сынмин последовал за ним, он прекрасно понимал друга. Порой устаешь от этих подлизываний, трудно улыбаться каждому подданому и слуге, пытаться быть добрым очень утомительно. Люди же довольно двуличны, они пред тобой будут восхвалять тебя, когда ты отвернёшься они растопчут тебя. От всего раннее сказаного тебе в лицо ничего не останется. Совсем. Друзья пришли к саду, уселись на нижней ступеньке лестницы. Хван слегка сморщился от горячего бетона, Минни же привык. —Как же жарко! Когда солнце уже сядет.. Хёнджин повернулся к другу. Сынмин приподнял бровь, мол он не при делах. —А что ты хотел? Лето же. Ким перевёл свлё внимание на еду. Не торопливо положил в рот немного риса. Палочками он управлял ловко, впрочем, как и все другие китайцы, жители Чосона.. Хёнджин вздохнул и тоже взялся за еду. После второго укуса риса, Сынмин вспомнил про Чонина. Аппетит пропал. —Я пойду.—сказал он, поднимаясь. —Э, ты куда??? Только же начали есть.. Хван в недоумении поднял на того взгляд. —Я в комнате доем. Сынмин чуть подумав, взял в руки поднос, иначе друг не отвяжется. Джинни понимал, что тот врёт, но оставалось просто вздохнуть и отпустить вруна. —Ступай. Минни кивнул, хоть друг уже и отвернулся. Развернувшись на 360 градусов, Ким пошёл в сторону комнаты Яна. По дороге отдав поднос, повезло, что они располагались по одной тропинке. Минни стоял перед огромной деревянной дверью, что была украшена всякими вырезками, которые означали определённые вещи: иероглиф счастья, иероглиф благополучия—всё это было лишь малой частью того, что было вырезано. Сынмин решительно схватил кнокер, его вырезка чуть давила на кожу. Было терпимо. Ким пару раз постучался им по двери. —Кто там?—сразу же раздался обеспокоенный голос из-за покоев. —Это я..Сынмин.—Киму не дали договорить. —Что тебе нужно?! Почему ты припёрся?! Тебе не достаточно тех слёз, которых я пролил? Хочешь ещё?? Да?!—у Чонина началась истерика. На все эти слова Ким не знал, что ответить. Он лишь застыл. Рука сжала Крокер сильнее, дерево царапало кожу, костяшки пальцев побелели. —Я тебя понял. Извини, не буду беспокоить.—в любых ситуациях, Ким старался оставаться спокойным, его голос звучал твёрдо, как никогда. Он отпустил крокер и ушёл. Ноги ступали уверенно, пока к горлу подкатывал ком, что не хотел уходить. Залетев в свою комнату и глухо закрыв дверь, Ким скатился вниз по деревянной вырезке, она продолжала впиваться в кожу. Сынмину даже нравилось, это чувство боли помогало опомниться и ощутить себя. Темнота в комнате давила. Так одиноко.. Одиноко? "—Ким Сынмин, ты же всегда любил одиночество. Что с тобой? Неужели ты меняешься? Да ты недостоин и упоминания! Как ты смеешь требовать большее?"—срывался с шёпота на крик голос в сознании. Он мучил Сынмина всегда, насколько он помнил. С самого детства голос всячески унижал, заставлял проказничать. Ким судорожно покачал головой. —Заткнись! Умолки, умри!—шептал он себе, дрожащими руками прикасаясь к вискам. Как же тошно. Найдётся ли человек, что поймёт Сынмина? Хотя нет. Будет ли Ким достоин делиться своими проблемами? Нет. Да и сам он этого не сделает. Он обещал. Обещал себе. И не нарушит свлё слово, не нарушал с того самого дня, как услышал его, не нарушит до самой своей кончины. Ночь иль день за окном, я не знаю... Холодно иль тепло на улице, я не годаю... Я лишь суетливо по комнате хожу, А прямо перед мною, словно тьма поглощающая свет, Словно душу мою очерняя Занавесы стоят. Как же хочу я притронуться к ним! Но нет.. Запрещаю я сам себе! Там люди, а я лишь тень. Минни на даст монстру выйти на свободу. Ни за что. Рука лезет в карман ханьфу, достаёт маленький нож, оголяет участок кожи на руках. Сынмин и взгляда не отпускает, его стошнит от количество шрамов на запястьях. Лучше не стоит и думать об них. Пальцы на автомате делают надрез. Глухой стон выскакивает из зажатых зубов. Ким не даёт волю слезам, слишком хорошее наслаждение. Не говоря уже об истошнос крике боли. Нет, нельзя. Сынмин не заслуживает. Он так и проводит вечер, а с ним и ночь в полном одиночестве наедине со своим зверем.