Даосы из Юньмэна

По ярко-голубому летнему небу плыли редкие облака, легкие и почти прозрачные, словно тончайший шелк. Тихая и нежная мелодия флейты сплеталась с птичьими трелями и шелестом листвы, наполняя душу спокойствием и умиротворением. Солнце медленно клонилось к закату, готовясь уступить место звездам и приятной ночной прохладе. Цзян Чэн с тяжелым вздохом почесал заросший щетиной подбородок и нетерпеливо поинтересовался у сидящего рядом Вэй Усяня: — Ну что, долго там еще? Не прекращая играть, Вэй Усянь вместо ответа изобразил сложное движение бровями, которое можно было растолковать буквально как угодно. Цзян Чэн снова вздохнул и осторожно приподнялся, выглядывая из-за начисто объеденных то ли птицами, то ли местными детьми кустов жимолости. В деревне у подножия холма, на котором они сидели уже не меньше получаса, все было спокойно: люди двигались по улицам неторопливо и степенно, где-то весело визжали дети, а если прислушаться, можно было различить даже кудахтанье куриц на чьем-то дворе. — Да у них тут что, деревня бессмертных богов, сошедших на землю? Почему нигде нет трупов? — Цзян Чэн готов был поверить, что убитых или умерших своей смертью в лесу доели дикие звери, но у какой деревни нет своего кладбища? — Они их сжигают, что ли? Вдалеке послышался треск веток, и Вэй Усянь наконец опустил флейту. — В следующий раз сам будешь играть призыв! — он вытер пот со лба и устало прикрыл глаза. — Нет здесь мертвецов, мне их пришлось чуть ли не из болота, которое мы вчера проходили, тащить. А на кладбище висят обереги. Новые! Сюда недавно какой-то заклинатель заглянул, успел подзаработать, скотина. И без того сомнительная затея нравилась Цзян Чэну все меньше и меньше. Мало того, что деревня лежала почти на границе, за которой начинались императорские земли, так сюда еще и заклинатели захаживали. Это совсем не было похоже на те забытые всеми богами уголки цзянху, куда они с Вэй Усянем обычно отправлялись охотиться и где на них смотрели как на небожителей. Здешние крестьяне наверняка были неплохо осведомлены о заклинательстве и вполне могли не купиться на их очень скверно продуманный обман. Без особой надежды, что и правда получится переубедить Вэй Усяня, он предложил: — Может, все-таки без этого обойдемся? Ну нет тут нежити, но может, кому-то конюшню надо почистить? — Поздно, — отрезал Вэй Усянь, и, подтверждая его слова, из-за деревьев показались призванные им ходячие мертвецы. Присмотревшись внимательнее, Цзян Чэн понял, что “ходячие” — слишком сильное слово. Скорее шатающиеся и еле ползущие мертвецы. Их было всего четверо, причем у одного не хватало обеих рук, а у другого голова свисала на спину, держась на тоненьком лоскутке кожи. Цзян Чэн оглядел эту жалкую компанию с большим сомнением: — И вот этого кто-то должен испугаться? Повеселевший Вэй Усянь хлопнул его по плечу и наставительно произнес, воздев вверх указательный палец: — Не нужно недооценивать пугливость благополучных крестьян, мой глупый ученик! Отвечать, когда Вэй Усянь нес подобную ерунду, Цзян Чэн считал ниже своего достоинства. Поэтому он просто пихнул его локтем в бок, опрокидывая на траву, и попытался сесть сверху для закрепления победы, но шустрый Вэй Усянь откатился в сторону и вероломно ткнул его флейтой под коленку. — Ах ты! — Цзян Чэн стремительным рывком навалился на Вэй Усяня, не давая тому вывернуться и мстительно ущипнул за бок. Потом потянулся схватить за волосы, но Вэй Усянь, как собака, вцепился ему в руку зубами. Ну, вот теперь он ему покажет, решил Цзян Чэн, тряся окровавленной рукой, и в этот момент раздался чей-то истошный вопль. Мертвецы все-таки доползли до деревни. Вэй Усянь спихнул Цзян Чэна с себя, и они, сталкиваясь плечами, высунулись из-за кустов, чтобы посмотреть, что происходит внизу. Если бы Цзян Чэн точно не знал, что там всего четыре полуходячих трупа, он бы решил, что на деревню напали десять яогуаев, не меньше. Люди бегали по улицам с криками, сбивали друг друга с ног, спотыкались, кто-то тащил на плечах узлы с вещами — то ли своими, то ли прихваченными в суматохе у соседей. Прямо рядом с бестолково топтавшимся на одном месте мертвецом на земле сидел плачущий ребенок, которого никто не спешил спасать. — Я же говорил, — довольный Вэй Усянь пихнул его плечом. — Благополучные крестьяне! Это превосходило самые худшие опасения Цзян Чэна. План работал даже слишком хорошо. Он-то думал, что раз Вэй Усянь контролирует мертвецов, и те не могут причинить людям никакого вреда, то ничего страшного не случится, но теперь видел, что люди и сами могли натворить дел. А вдруг кто-нибудь опрокинет светильник и начнется пожар? Или в толпе кого-нибудь затопчут? Это уже не выглядело таким безопасным, как расписывал Вэй Усянь.. И как теперь всех успокоить? Пока он растерянно оглядывал устроенную ими суматоху, из крайнего дома выбежал здоровенный мужик с кузнечным молотом в руках и решительно бросился к плачущему ребенку. Цзян Чэн стряхнул с себя оцепенение и выхватил из ножен Саньду. Дело принимало уж совсем нелепый оборот: если всех мертвецов успокоят еще до их появления, то не видать им ни еды, ни ночлега, ни, тем более, денег. Вэй Усянь, видимо, подумал о том же, потому что запрыгнул на меч едва ли не раньше Цзян Чэна и скомандовал: — Давай быстрее, а то там без нас разберутся. Так быстро Цзян Чэн не летал даже на войне за удирающими Вэнями, но мужик с молотом все равно успел снести голову одному из мертвецов, и тот медленно побрел прочь, вытянув перед собой истлевшие до костей руки. Мужик уже наклонился было к притихшему ребенку, когда Саньду достиг цели. Вэй Усянь, не дожидаясь снижения, прыгнул вниз, кувыркнулся через плечо и буквально выхватил ребенка из рук спасителя. — Не бойся, мы пришли вас спасти! — Торжественно объявил он, словно уличный актер, изображающий великого героя из легенд. На мгновение время словно остановилось. На Вэй Усяня смотрели все: мужик с молотом, разинувший рот ребенок, пробегавшая мимо дородная крестьянка с курицей в руках, невозмутимо сидящая на заборе кошка и сгорающий от стыда Цзян Чэн. Момент испортил мертвяк без головы — он ткнулся в забор, с которого слетел сушившийся горшок. Глухой стук разлетевшихся по земле черепков будто развеял наваждение: ребенок сморщился и завопил пуще прежнего, крестьянка побежала дальше, крепче прижимая к себе курицу, а мужик недоуменно почесал затылок. — Чего? Но Вэй Усянь не был бы Вэй Усянем, если бы позволял таким мелочам сбить себя с толку. — Ничего, — радостно ответил он, поощрительно хлопнул мужика по плечу и впихнул ему в руки орущего ребенка. — Мы — великие странствующие заклинатели, избавим вашу деревню от зла! Нужно было что-то делать, пока искушение бросить все и улететь не перевесило чувство долга. Цзян Чэн опустился на землю рядом с Вэй Усянем и, чувствуя, как горят уши, попытался вернуть творящееся безобразие в нужное русло: — Ты вроде не испугался? — мужик помотал головой, все еще недоверчиво косясь на Вэй Усяня, и Цзян Чэн продолжил, стараясь звучать уверенно и убедительно: — Тогда помоги успокоить людей, пока кого-нибудь не затоптали. С мертвецами мы разберемся сами, тут молотом не обойдешься. Наверное, по сравнению с Вэй Усянем Цзян Чэн внушал больше доверия, потому что мужик кивнул, аккуратно прислонил молот к забору и исчез между домами, унося с собой хнычущего ребенка. Стоило бы воспользоваться этим моментом, чтобы высказать все, что Цзян Чэн думал о Вэй Усяне и его идеях, но он боялся, что если начнет, то не сможет остановиться или вообще подберет оставленный молот и приложит им так, что одним мертвецом в деревне станет больше. Правда кого именно — себя или Вэй Усяня, он решить не мог. Вэй Усянь же, не обращая внимания на скрипящего зубами Цзян Чэна, деловито огляделся и красивым взмахом руки послал талисман в спину бестолково бьющегося о забор мертвеца. Тот, как показалось Цзян Чэну, упал на землю с большим облегчением. — Вот! Говорю же, великие заклинатели, — Вэй Усянь огляделся вокруг и указал куда-то на север: — Давай теперь туда, там вроде еще один. Цзян Чэн молча отвернулся и пошел искать остальных, пока их не победила какая-нибудь старуха с метлой. Двух найденных мертвецов он порубил на части, выплескивая терзавшие его стыд и бессильную злость. На себя, конечно, не на Вэй Усяня. Им бы не пришлось натравливать нежить на обычных людей, если бы Вэй Усянь мог обходиться без еды, как он сам. Они всего неделю бродили по сплошь забитой городами и деревнями окраине цзянху, где для двух бродячих заклинателей не было ни работы, ни возможности добыть в лесу какой-нибудь дичи. Сам Цзян Чэн страдал разве что от невозможности переночевать в нормальной постели и помыться в горячей воде, а вот Вэй Усянь переносил голод совсем плохо, хоть и пытался не подавать виду. Когда стало понятно, что деньги заканчиваются, а работы в ближайшем будущем не предвидится, Цзян Чэн совсем перестал есть, но он не рассчитывал, что полоса неудач настолько затянется. С тяжелым вздохом он наклонился над дергающимися кусками мертвой плоти и прилепил сверху два талисмана. Теперь уже поздно жаловаться на судьбу, придется играть роль до конца. Самое главное — никогда и ни за что не возвращаться потом в эту деревню. И вообще впредь держаться малонаселенных местечек победнее, где они с Вэй Усянем по крайней мере не выглядели немытыми бродягами-попрошайками. — Цзян Чэн, я нашел, иди сюда! — Цзян Чэн послушно пошел на голос, но не успел сделать и двух шагов, как Вэй Усянь снова закричал: — Уже все, можешь не идти! Петлять между домами, разыскивая его, Цзян Чэну не хотелось, поэтому он тоже заорал на всю деревню: — Тогда встречаемся у главной дороги! — Ладно! Мертвяков собрать не забудь! — Ну ты меня еще поучи, — пробормотал Цзян Чэн себе под нос, собирая куски в мешочек цянькунь. Над деревней повисла неестественная зловещая тишина. Даже собаки не лаяли, что, конечно, было им только на руку — еще больше позориться, снимая Вэй Усяня с крыши, Цзян Чэну не хотелось. — Быстро управились, — Вэй Усянь вынырнул из-за забора, помахивая мешочком. — Хорошо, что мертвецов было мало, правда? — и картинно подмигнул. Цзян Чэн только глаза закатил. — Да уж, великая победа, — проворчал он, — А люди-то здесь остались, или их теперь по лесам ловить придется? Словно отвечая на его вопрос, в конце улице показался уже знакомый мужик, на этот раз без ребенка. Он приблизился к ним, оглядываясь по сторонам. — Все? — спросил он. — Все! — подтвердил Вэй Усянь. — Великие… Ай! Цзян Чэн! — Мы закончили упокаивать мертвецов, — продолжил тот за Вэй Усяня, прервав его тычком в бок. — Все целы, никто не пострадал? — У старосты. Там, — мужик махнул рукой назад, легко подхватил свой молот и пошел к самому большому дому. — Болтливый какой, — пробормотал Вэй Усянь. — Ну, тогда нам тоже туда, за заслуженной наградой. Насчет заслуженности Цзян Чэн мог бы многое сказать, но деваться им было некуда — без награды они долго не протянут. Только бы это все оказалось не зря, и им действительно что-то предложили, а не обошлись парой монет и словами благодарности. Навстречу им из дома, беспокойно оглядываясь, вышел старик в богатых одеждах. — Господа бессмертные заклинатели! — он склонился в глубоком поклоне. — Этот недостойный благодарит вас за спасение деревни. — Старик выпрямился и оглядел их неожиданно внимательным и ясным взглядом. — Пусть благородные господа и не из ордена Гуйлинь Шан, но все равно пришли нам на помощь. Прекрасно, они еще и залезли на территорию, охраняемую другим орденом. Задерживаться дольше, чем на одну ночь, точно не стоило: кто знает, как быстро до этого Гуйлинь Шан дойдут слухи о нападении мертвецов и двух героических спасителях. Объяснять толпе адептов, что два подозрительных типа на одном мече совершенно случайно оказались в деревне одновременно с возникшими из неоткуда поднявшимися трупами, Цзян Чэну совершенно не хотелось. Зато Вэй Усяня такие мысли, судя по всему, не беспокоили. — Ну что вы, что вы, разве мы можем принять вашу благодарность, — с очень неубедительным смирением произнес он, потупив взгляд, — Мы, бессмертные заклинатели, лишь выполняем свой долг, преследуя порождения тьмы и спасая невинных, не ожидая ни славы, ни богатства. Никогда еще в своей жизни Цзян Чэн не слышал такой бессовестной лжи, а Вэй Усянь все не унимался: — Но если добрые люди предложат нам разделить с ними стол и остаться на ночлег, разве смеем мы отказаться от такой щедрости? — Он выжидательно уставился на старосту и тот, после секундной заминки, с готовностью закивал: — Да-да, конечно, этот недостойный рад предложить вам комнату и скромную трапезу! Цзян Чэн вздохнул с облегчением. По крайней мере, они никого не покалечили своей дурацкой выходкой, а Вэй Усянь наконец-то сможет поесть. Он пообещал себе следующим утром обклеить каждый дом и каждый сарай в этой деревне всеми защитными талисманами, какие только были у него при себе, и этим немного успокоил грызущую его совесть. — Может ли этот недостойный спросить, к какому ордену принадлежат благородные господа? Вэй Усянь рядом вздрогнул и будто затаил дыхание, а Цзян Чэн невольно коснулся ладонью висящих на поясе колокольчиков. — Мы из Юньмэн Цзян, — ни на секунду не задумавшись, ответил он. — Как же так? — староста удивленно посмотрел на них. — Должно быть, этого недостойного подводит память, ведь еще три года назад благородные заклинатели из ордена Гуйлинь Шан говорили, что орден Юньмэн Цзян полностью уничтожен.