Колыбельная души

– А-Чэн, А-Чэн, ты знал? – задорно воскликнул Вэй Усянь, указывая на старинный трактат в своих руках. – Чего тебе? – в привычной грубой манере отозвался Цзян Чэн, оторвавшись от написания магических талисманов. – Что ты знаешь о Лань И, внучке основателя Гусу Лань? – в комнате воцарилась тишина. Вэй Ин оторвался от своего занятия и посмотрел на брата, по сложному выражению лица которого понял, что немало озадачил его своим вопросом. – Ничего, кроме того, что она заняла пост своего деда, став единственной главой ордена женщиной в истории Гусу. К чему ты? – нетерпеливо бросил Цзян Чэн. Вэй Ин с ухмылкой поманил пальцем шиди, и тот, что-то недовольно пробормотав себе под нос и подвинувшись ближе, с плохо скрываемым любопытством заглянул в книгу. – Лань И была не только внучкой Лань Аня и главой Гусу, но и близкой подругой Баошань Саньчжень, которая большую часть своей земной жизни уделила изучению посмертного пребывания души, – он перевернул несколько страниц и, придвинув книгу к шиди, продолжил: – Лань И записывала слова подруги и в дальнейшем создала целый трактат о том, что происходит с душой после смерти телесной оболочки. – И с каких пор ты заинтересовался посмертной жизнью души? На тот свет заторопился? – нарочито спокойным голосом спросил Цзян Чэн, внимательно вчитываясь в изысканный каллиграфический почерк. – Как же я могу оставить своего любимого шиди одного? – демонстративно схватившись за грудь от подобного «оскорбления», всхлипнул Вэй Ин, тут же получив увесистый шлепок по спине. – А-Чэн жестокий, – наигранно протянул он, подперев рукой щёку, и затих, не получив в ответ никакой реакции. Когда его шиди действительно был на чём-то сосредоточен, ничто не могло отвлечь его. – Оставить мирские заботы и отправиться под небеса или связать свою душу с чем-то родным и близким? – спустя несколько мгновений спросил Цзян Чэн, не отрывая взгляд от книги. – Правда, удивительно? – Вэй Ин радостно встрепенулся и быстро затараторил: – привязаться к кому-то настолько сильно, что даже после смерти не желать отпускать, отдать кому-то своё и земное, и небесное время. Звучит очень романтично, не так ли? – последний вопрос прозвучал неожиданно серьёзно, заставив Цзян Чэна ненадолго задуматься. – Не думаю, что души настолько… живые. – А-Чэн, – наигранно удивлённо вскинулся Вэй Усянь. Заранее предвидя реакцию шиди, он поднялся и отскочил на несколько шагов в сторону, – не думаешь ли ты, что души, покинувшие свои тела, лишаются чувств и становятся бесформенными оболочками, слепо цепляющимися за нечто знакомое? Как ты можешь быть таким чёрствым? В тебе ни капли романтики! – смеясь, прокричал Вэй Усянь, выбегая из комнаты и умело уворачиваясь от летящей в его сторону подушки. «Ты был не прав» – Вэй Усянь иронично хмыкнул, опустошённо уставившись на стоящую у постели главы деревянную кроватку, откуда внезапно послышалось приглушённое детское хныканье. «У лишённых тела душ тоже есть чувства» – он поднялся с пола и, подойдя к колыбели, нерешительно заглянул внутрь. Взгляд его вмиг потеплел, стоило ему только встретиться с нежными невинными глазами малыша, лежащего среди фиолетовых покрывал. «И почему мы не спим в такое позднее время?» – Вэй Ин мягко улыбнулся, легко «дотронувшись» ладонью до лба Цзинь Лина. Если бы не точка киновари на нём, то и вовсе не было бы понятно, что это дитя – наследник Ланьлин Цзинь. Вдруг раздался звонкий детский плач. Вэй Ин было испуганно отшатнулся, затем вновь инстинктивно потянулся к мальчику и мысленно приговаривая «всё хорошо, успокойся», будто бы ребёнок мог его услышать. – Молодой господин! – створки покоев распахнулись, и внутрь вбежала бледная подобно смерти служанка, в чьих серых глазах читался неподдельный страх. Она аккуратно подняла малыша и, прижав его к груди, стала покачивать, баюкая. Но мальчик всё не переставал плакать, брыкаясь в чужих руках и то и дело хватаясь за длинные тёмные волосы. «Что за бестолковая девица!» – Вэй Ин возмущённо всплеснул руками и продолжил, подобно коршуну, кружить вокруг служанки, мысленно проклиная её за нерадивость. – Возможно, молодой господин проголодался? – озвучила свою догадку девушка и присела на кровать, принявшись распахивать верхние одеяния. Вэй Ин быстро отвернулся, пристыжено опустив глаза. Если могло, то его лицо непременно покрылось бы стыдливым румянцем. Пусть его и считали при жизни истинным воплощением бесстыдности и развязности, на деле же он не делал и половины того, о чём так рьяно разбрасывался словами. Тем более в отношении юных дев. Скоро из-за спины послышалось жадное причмокивание, и душа тёмного заклинателя провалилась куда-то под пол. Но не успел он добровольно окрестить себя последним развратником и блудником, как вновь об стены цзинши ударило эхо звонкого детского крика. «Да что это за кормилица такая, что не может успокоить ребёнка?! Почему Цзинь Лин…» – Почему он плачет? – раздался позади знакомый голос, и Вэй Усянь резко обернулся, принявшись спешно рассматривать вошедшего в покои главу. После того, как Цзян Чэн покинул комнату своего шисюна, он вдруг куда-то пропал, оставив Цзинь Лина совсем одного и заставив Вэй Ина не на шутку разволноваться. – Прошу прощения, глава, – девушка торопливо запахнула ханьфу и, поднявшись, передала ребёнка, – сегодня всё плачет и плачет, не переставая. Я и баюкала его, и колыбельную пела, и кормила, но ничего не помогло. – Может, твоё молоко горькое? – оказавшись на руках своего дяди, Цзинь Лин постепенно затих и принялся с несвойственным для ребёнка вниманием всматриваться в его лицо. – Глава, помилуйте, моё молоко слаще, чем мёд! С чего бы ему быть горьким? Благодаря вам, питаюсь я получше многих уважаемых господ, да и главный лекарь лично следит за моим здоровьем! – взвилась девушка, но увидев вопросительное выражение лица главы, быстро умерила свой пыл и смущённо отвела взгляд. – Хорошо, ступай, – спустя мгновение молчания приказал Цзян Чэн, и служанка, сложив руки в уважительном поклоне, поспешила выйти из комнаты. Створки двери захлопнулись. Цзян Чэн, оставшись с племянником наедине, тяжело вздохнул и смертельно уставшим голосом произнёс: – Ну и чего ты капризничаешь? – Цзинь Лин в ответ широко улыбнулся и, высвободив из пелёнок свои крохотные ручки, схватился ими за прядь волос из чёлки, что-то невнятно прогулив. – Весь в отца растёшь. Тот тоже не мог без чужого внимания жить, – Цзян Чэн неопределённо хмыкнул и прошёл внутрь комнаты. Одним щелчком пальцев он погасил все свечи, кроме одной, и запечатал стены талисманами тишины. Опустившись к напольному столу, он сел в позу лотоса, уложил ребёнка на лежащую рядом подушку, коротко чмокнул его в лобик и, придвинув к себе стопку бумаг с подсвечником, принялся внимательно вчитываться в их содержимое. Вэй Ин, всё это время не решавшийся сдвинуться с места, продолжал пристально наблюдать за своим шиди из тени. С его бесцветного лица не сходила не свойственная ему печальная улыбка. «Если души не настолько «живые», то почему я чувствую, словно готов разразиться рыданиями, как какая-нибудь плаксивая девица?» – он нерешительно подошёл к столику, наклонился и накрыл ладонь брата своей. Как было бы прекрасно, сиди он здесь по-настоящему, в своём смертном обличии. Они вместе следили бы за их племянником и разбирали дела клана, постоянно препираясь из-за каких-то мелочей, пока их дорогая шицзе и её супруг гуляли по Пристани Лотоса, наслаждаясь её весенними пейзажами. Ладонь Цзян Чэна скользнула в сторону, и рука Вэй Ина безвольно повисла в воздухе, затем судорожно сжавшись в кулак. Тёмный заклинатель перевёл свой взгляд на сидящего за столом человека, с досадой отмечая, как же разительно отличался он от того, кого Вэй Ин представлял в своих мыслях. Он видел перед глазами кого угодно, – известного искусного воина Саньду Шеншоу, укротившего грозного Цзыдяня; главу одного из великих орденов заклинателей; героя Юньмэна; опустошённого душой и телом, лишённого энергии, уставшего и совершенного вымотанного мужчину, прошедшего затяжную войну, – но только не Цзян Чэна. Того самого ворчливого Цзян Чэна, взрывающегося по любому поводу и постоянно причитающего себе под нос. Вэй Ин не заметил, как смерть его шицзе унесла с собой и часть души его шиди. «И когда я стал таким сентиментальным? Наверное, сразу после смерти» – эфирная слеза скатилась по его лицу и упала на стоящий на столе подсвечник. Язычок пламени всколыхнулся, словно от порыва ветра, заставив Вэй Ина замереть, а Цзян Чэна перестать писать. Две пары глаз уставились на свечу: одна – в немом удивлении, вторая – в задумчивом напряжении. Не находись тёмный заклинатель сейчас под впечатлением от загадочности этой ситуации, он непременно опешил бы от того, насколько мнительным стал его шиди, раз даже в собственных покоях под защитой талисманов, не ослаблял бдительность. Вэй Ин растерянно протянул руку к огоньку и несмело коснулся его пальцами, отчего тот едва заметно качнулся, заставив и него, и Цзян Чэна нахмуриться. Цзыдянь на пальце последнего вспыхнул яркими искрами. Мужчина закрыл глаза и глубоко вздохнул, настороженно прислушиваясь к обстановке, но вокруг по-прежнему было тихо. Убедившись, что поблизости никого нет, он вновь взялся за бумаги, продолжив изучать записи. Вэй Ин же вскочил с места и, ощутив острую потребность в свежем воздухе, стремглав пронёсся сквозь стену цзинши, не заметив того, как находящийся на ней талисман вдруг рассеялся. Оказавшись на улице, тёмный заклинатель было хотел вдохнуть вечерней прохлады, как внезапно осознал свою глупость и, страдальчески закатив глаза, с досадой «хлопнул» себя по лбу. «Теперь я начинаю задумываться, что когда глава называл меня идиотом, порой он действительно был прав» – съязвил Вэй Ин у себя в голове и, за неимением лучшего, направился вглубь обители, к беседке цветущих лотосов. В место, где предпочитала коротать вечера достопочтенная госпожа Юй. Как однажды рассказал Цзян Чэн – по просьбе Яньли это было одно из первых мест, восстановленных после нападения ордена Цишань Вэнь. Сестра верила, что здесь душа её матушки сможет обрести покой. Стоявшая среди распустившихся цветов лотоса и старых плакучих ив беседка была точно такой же, как в его, – Вэй Усяня, – воспоминаниях. Казалось, что разрушительная рука войны к ней вовсе и не прикасалась. «Навевает воспоминания» – подумал Вэй Ин, зайдя внутрь. Юй Цзыюань любила уединяться в этом месте, а потому не жаловала тех, кто смел нарушать царившую здесь тишину. Но тёмный заклинатель помнил, что в по-настоящему жаркие летние дни, прямо как сейчас, когда над Юньмэном восходила луна, заливая своим светом окрестности и принося с собой живительную ночную прохладу, женщина сама приводила сюда своих детей и даже его, – Вэй Ина, – и приказывала слугам постелить им прямо на скамьях. Казалось, что хоть те беззаботные времена и миновали, это место продолжало хранить воспоминания о них, не поддаваясь течению времени. За своими мыслями Вэй Ин не заметил, как сменились две стражи. Луна успела побледнеть, а у горизонта показался тусклый рассветный сумрак. «Кажется, я задержался» — Вэй Ин вышел на помост. Окинув взглядом водную гладь, он со свойственным ему природным любопытством наклонился и осторожно, будто боясь потревожить, прикоснулся к ней кончиками пальцев, от которых в одно мгновение в разные стороны расплылись неясные круги. О подобной или иной взаимосвязи души с материальным миром не было написано ни в одном известном тёмному заклинателю даже самом старинном трактате. «Неважно. Лишь ещё раз взгляну на главу и А-Лина, прежде чем отпустить всё, что связывает меня с этим миром» — по натоптанной дорожке Вэй Усянь вновь направился к господским покоям. «Хоть внешне он и казался спокоен, но… нервы у него всё же далеко не из стали» — он задумчиво окинул взглядом приставленных к цзинши адептов и виновато потупился, «ловко прошмыгнув» через охрану внутрь. Некогда единственная горевшая свечка давно потухла, цзинши была погружена в ночной полумрак, сквозь который слабо пробивалось молочное сияние серебряной луны. На стоящей по центру комнаты кровати, отгороженной от рабочей зоны резной деревянной ширмой, спал Цзян Чэн с мирно посапывающим рядом Цзинь Лином. «Наверняка капризничал в колыбели» — Вэй Ин задумчиво улыбнулся, продолжая всматриваться в отдалённо знакомые черты лица его дорогого шиди. Он было протянул к нему руку в отчаянной надежде в последний раз почувствовать тепло его дыхания, но ощутив лишь пустоту в своей безжизненной оболочке, с досадой зажмурил глаза, словно пытаясь сдержать непрошенные слёзы. «Настало время уходить?» — он обошёл постель и стал у окна, всматриваясь в тусклые очертания ночи. Миновала очередная стража. Луна скрылась за тяжёлыми тучами, и в комнате наступила кромешная темнота. «Пора…» — Подожди. От неожиданности раздавшегося голоса Вэй Ин чуть было не отдал душу всевышним. Он нерешительно развернулся, словно ожидая увидеть за спиной призрака, но увидел лишь то, как беспокойно метался во сне Цзян Чэн, и с досадой осознал — тому до сих пор продолжали сниться кошмары о прошлом. «Глава…» — он сам не понимал, как оказался у ложа, но только он потянулся рукой к Цзян Чэну, чтобы убрать налипшие на его лоб волосы, как по комнате разнёсся надрывный крик: — Сестра! — Цзян Чэн неожиданно резко вскочил на кровати, отчего Вэй Ин испуганно отпрыгнул назад на добрых пол десятка чи и чуть было не пролетел сквозь стену во внутренний двор. — Глава, с вами всё в порядке?! Мы можем войти?! — стоящие у покоев адепты встрепенулись, намереваясь зайти, но были остановлены грубым жёстким голосом: — Не смейте! Всё в порядке! После непродолжительного копошения за дверью вновь наступила тишина, нарушаемая лишь тяжёлыми прерывистыми вздохами Цзян Чэна. Навязчивые ночные кошмары преследовали его с того самого дня, когда в пылающей огнём Пристани Лотоса на покрытой пеплом земле погибли его любимые мать и отец, все его братья и сёстры по оружию. Они стали намного ярче и ужаснее в ночь, когда этот мир покинула его дорогая шицзе. «Как я могу уйти, когда вам так плохо… Разве ваша боль не должна была утихнуть после произошедшего на Луаньцзан?» — Что за несчастье, — Цзян Чэн устало вздохнул и, взяв с прикроватной тумбы подсвечник с вмиг вспыхнувшей тусклым огоньком свечой, недовольно глянул на Цзинь Лина, невинно тянущего к нему свои маленькие ручки в ответ. — И чего это мы не спим? — строго спросил заклинатель, и малыш, замерев на шунь , быстро закрыл глаза, принявшись усердно посапывать. «Всё же дело было не в служанке. Просто наш маленький господин не признаёт никого, кроме любимого дяди» — продолжая стоять у окна, подумал Вэй Ин, наконец осознав истинную причину, почему наследник Ланьлин Цзинь находился сейчас в Пристани Лотоса. Он рассмеялся в душе, представив, как маленький Цзинь Лин своими криками поставил на уши всю Башню Кои, заставив уже страдающего от головной боли Цзинь Гуаншаня написать письмо главе Юньмэн Цзян в полуотчаянной просьбе забрать ребёнка к себе. «Ничего же не случится, если я уйду чуть позже?» — Вэй Ин подошёл к кровати и смиренно преклонил колени. «Вдруг ему вновь приснится кошмар? Если меня не будет рядом, когда ему плохо, я же не прощу себе. Да, верно. Покину этот мир завтра утром…» — в конце концов, решил он, подобно лунной Чанъэ принявшись караулить чужой сон.

***

– Молодой господин, не плачьте, молю вас, успокойтесь, – наворачивая очередной круг по господским покоям, причитала служанка, укачивая в своих руках сотрясающегося от рыданий малыша. – Молодой господин, помилуйте, глава сейчас так занят, ох, так занят подготовкой к важной встрече, но он непременно придёт вечером. Ну же, молодой господин, не плачьте, – голос девушки дрогнул. Казалось ещё чуть-чуть, и она сама заплачет от безысходности. «Цзинь Лин, малыш, успокойся, твой дядя скоро вернётся, тебе нужно лишь немного подождать» – следуя за служанкой по пятам, мысленно воззвал Вэй Ин, ощущая себя совершенно беспомощным от этих душераздирающих криков. – Что же мне делать, – девушка остановилась и, уложив малыша в колыбель, задумчиво потёрла переносицу. Вэй Ин в одно мгновение оказался у кроватки и, увидев красные заплаканные глазки Цзинь Лина, неосознанно принялся корчить гримасы и строить рожи в попытке успокоить ребёнка. Тот к несказанному удивлению присутствующих вдруг затих, принявшись пристально всматриваться в нечто перед собой. «Не может быть» – тёмный заклинатель отшатнулся, быстро переведя взгляд на служанку, на чьём лице расцвела блаженная улыбка. Она вновь подняла ребёнка на руки и, принявшись ходить по комнате, тихо прошептала: – Правильно, молодой господин. Не плачьте. Всё хорошо. «Вот так, Цзинь Лин, тебе и вправду нечего бояться. Твой дядя такой сильный, он непременно защитит тебя от всех напастей» – дабы показать, насколько он «сильный», Вэй Ин развёл руки, намереваясь очертить в воздухе большой круг, как вдруг лежавшие на полках книги, свитки и рукописи вихрем разлетелись по всей комнате. Девушка испуганно вскрикнула и в попытке уберечь вмиг зашедшееся громким плачем дитя, крепче обняв, пала наземь, закрывая его своим телом. В покои тут же ворвалась стража. Осмотрев комнату, один из адептов бросился наружу, и через мгновение по округе разнёсся звенящий гул от выстрела сигнального огня. Вэй Ин же, не решаясь сдвинуться с места, продолжил изумлённо осматривать то комнату, то свои руки. «Даже после смерти я продолжаю приносить одни лишь не…» – А-Лин! – до смерти напуганный Цзян Чэн влетел в покои прямо на Саньду и, лишь увидев лежавшего на ногах девушки плачущего ребёнка, живого и здорового, немного успокоился. Он взял Цзинь Лина на руки и прижал к себе, испытующе глянув на дрожащую всем телом служанку. – Что здесь произошло? – спросил он, стараясь держать голос ровным. Та не нашлась с ответом и беззвучно заплакала. «…счастья» – Вэй Ин осел на пол, поникнув головой. Отдавая себя на съедение мертвецам на горе Луаньцзан, он всем сердцем надеялся, что на этом горести и печали оставят его дорого шиди, и его вместе с племянником будет ждать спокойная, размеренная жизнь в Пристани Лотоса. «Мне и вправду здесь не место. Нужно уходить. Мне пора отпустить этот мир» – и только он пытался уйти, как услышал голос Цзян Чэна. — Я побуду с ним недолго. А вы вернитесь к своим задачам. Совет кланов не за горами, мы должны быть готовы принимать достопочтенных гостей. «Совет кланов пройдет в Юньмэне? Вэнь Жохань мёртв, а пока не выбран новый Верховный заклинатель, советы проходят на территориях четырех великих кланов по решению большинства» — Вэй Ин окинул комнату нечитаемым взглядом и плотно сжал губы, задумавшись. «Если я буду очень аккуратен… Не буду лишний раз двигаться, а просто буду наблюдать… Ничего же не случится, если я уйду отсюда немного позже?»