Бродяга из Руконгая

Я всё ещё проходил практику в Четвёртом, а Джуширо коротал дни на полигоне и в медитациях, пытаясь достучаться до своего меча. Провести неделю в ожидании чьей-то казни? Особенно казни дорогого моему другу человека, чья смерть довольно сильно по нему ударит? Честно говоря, слегка депрессивно. И это с учётом того, что сама по себе жизнь матери Нанао не имела для меня особой ценности, кроме как сюжетной. Но, кроме относительно плохого настроения, на мне это никак не сказалось. Пришло назначенное время, пора побыть ассистентом на настоящей медицинской операции. Специальная форма надета и все прочие подобные формальные мелочи уже соблюдены. Даже присутствие Уноханы особо не мешало. Помимо той встречи в Первом отряде, я впервые видел её так близко. Как-то за все эти недели мы ни разу не пересеклись. Возможно, к лучшему. Усиленное внимание сразу нескольких капитанов — редко когда сулит что-то хорошее. Сильнейший шинигами после Ямамото и Нулевого отряда… Она мастерски скрывала свою зловещую ауру, а потому я никак не мог составить впечатление об опасности, что Рецу собой представляла. Что она здесь вообще делает? Не знаю. Наверное, следит, не допущу ли я критическую ошибку, которая случайно сделает какого-нибудь пациента инвалидом. Унохана Рецу всё ещё ничего не сказала, а все остальные продолжили работу так, будто это самая обыкновенная ситуация. Возможно, так оно и было. Операция началась. Оскольчатый перелом большеберцовой кости — так эта травма называлась официально. Главный целитель сделал нужный надрез на ноге пострадавшего, усыплённого кидо, и мастерски собрал этот разбитый паззл. Ручная репозиция костных сегментов, как, наверное, сказал бы кто-то с медицинским образованием. Ко мне это, увы, отношения не имело. Но я всё равно наблюдал с живым интересом — было довольно любопытно, что же вблизи из себя представляет древняя полумагическая медицина шинигами. Моей задачей же было срастить кость, заполнив пустоты и недостающие участки, когда её анатомия будет восстановлена. Разумеется, я нервничал. Но под моими светящимися руками, расходующими на всякий случай куда больше энергии, чем мог бы себе позволить стандартный жнец, я ощутил, как кость возвращается в исходное состояние. Ко мне присоединилась ещё одна рука, светящаяся мягким зелёным светом. Женская, небольшая, довольно бледная. Рецу-тайчо проверила, всё ли в порядке, и кивнула мне. Когда офицер-целитель собрался залечить надрез, она остановила его коротким жестом и предоставила задание мне. Я не задавал лишних вопросов и выполнил задачу. Это оказалось так же просто, как застегнуть молнию на одежде. Хирург проверил результат и кивнул. Операция окончена. По крайней мере, моё участие в ней. Я направился к выходу, и Унохана-тайчо последовала за мной. Похоже, ей было что мне сказать. — Ты хорошо справился, Каору-кун, — произнесла она спокойно, незаметно оказавшись рядом. — Особенно для своей первой операции. Голос Уноханы был ровным, без намёка на эмоции. Ни одобрения, ни упрёка — просто констатация факта. — Благодарю, Унохана-тайчо, — отозвался я, стараясь говорить так же сдержанно. — Если и была ошибка, то всего одна, — продолжила она, словно читала лекцию ученику. — Избыточный расход духовной силы обычно не имеет значения при применении кайдо на пациенте с сопоставимым или более высоким уровнем рейрёку. Но при работе с теми, чья рейрёку значительно слабее, возникает побочный эффект, который похож на воздействие мощного обезболивающего препарата. Хотя нога у пациента абсолютно здорова, он её почувствует только через несколько дней. — Прошу прощения, я буду внимательнее в следующий раз, — склонил я голову, стараясь запомнить этот важный нюанс. — Не стоит извинений. Пара дней покоя ему не повредит. Одиннадцатый отряд сложно удержать на больничной койке, даже когда это действительно необходимо, — с едва заметной улыбкой покачала она головой. Я промолчал. Ответить на это было попросту нечего. Что ей сказать, попробуйте им жутко улыбнуться, как вы это обычно делаете? — Продолжай в том же духе, Каору-кун, — сказала она на прощание. — Я знаю, ты не планируешь вступать в Четвёртый отряд, но всё же советую не бросать изучение кайдо. Шинигами действительно не повредит умение исцелять других или себя самого. — Конечно. Благодарю за совет, Унохана-тайчо, — поклонился я. Белое хаори с чёрным иероглифом Четвёртого отряда плавно от меня удалялось, пока я смотрел ей в спину. Тут даже думать не нужно было. Если Первая Кенпачи говорит, что я должен продолжать изучать кайдо? Так тому и быть. В любом случае, мною и так планировалось выучить всю доступную местную магию. Прогресс целебного кидо уже достиг 45%. Я практически на финишной прямой, а лета осталось ещё половина. Есть все возможности план выполнить и перевыполнить. Жаль только, что за этим не следовало какой-то дополнительной награды. Но это было не единственным событием, что выбилось из привычной колеи рутины, стоит заметить. Фурофуши-тайчо снова поймала меня и отправила на личный полигон Шестого отряда. Вот уж воистину — нет покоя нечестивым. Может, стоит показать ей настолько разочаровывающий результат, чтобы она раз и навсегда забыла, как меня зовут и как я выгляжу? — Готов? — спросила она, крутанув восьмёрку своим мечом. — На этот раз сделаем немного интереснее. — Как именно? — уточнил я, высвобождая Шикай. — Теперь я на самом деле буду бить в ответ, — рассмеялась она и высунула язык по своей странной привычке. — Используй все свои трюки. Не смей заставлять меня скучать. Ранее Фурофуши пообещала «не калечить ученика сотайчо». Сказать, что меня это успокоило? Не очень, но пока живём. В следующий миг она исчезла. Просто сорвалась с места, и через пол мгновения я уже парировал удар сверху. Мощный, но контролируемый, он всё равно заставил мои колени подогнуться. Сайто сдерживала свою настоящую силу, но даже так оставалась гораздо выше моего уровня. Взгляд — спокойный, несерьёзный. Сайто улыбалась. Ни раздражения, ни беспокойства. Я нанёс серию ударов, рассыпая песок разбитых занпакто на почву под ногами и связывая движения противника невидимой траекторией. Она парировала все — плавно, без напряжения. Иногда даже без клинка — просто удар ладонью по моей руке или лёгкий подбив локтя. — Проблема в том, что ты слишком читаем для опытных противников, — как-то сказала она вскользь. Я попробовал поменять ритм. Серия ложных выпадов — затем короткий залп мечей, резкий шунпо в сторону и Бьякурай на выходе, идущий из-за спины. Молния вспыхнула, и я услышал, как что-то зашипело. Но она уже стояла у меня за спиной, касаясь хвоста моих волос на затылке тупой стороной клинка. — Медленно. Предсказуемо. Старайся лучше, — бросила она и вернулась на исходную, не став совершать месть за свою пострадавшую в первую нашу «игру» причёску. Пускай о шансе на победу речи не шло, мой навык обращения с мечом постепенно рос. Изобретательность в применении кидо тоже. И мне, что странно, действительно через несколько дней удалось подловить её на трюке с искусственными руками ещё раз. Летающие мечи и лобовые атаки отвлекали её, пока она не заняла нужную позицию. Капитан Сайто увернулась от очередного моего Бьякурая почти вплотную, как и следовало ожидать. Заклинание должно было разбиться о почву, высвободив заряд, но всё оказалось не так просто. Сам заряд прошёл по заранее подготовленной дорожке из песка моего занпакто и поразил, схваченную за ногу, одноглазую девушку. Она дёрнулась всего один раз — больше от неожиданности, чем от боли, — не издавая при этом ни звука. Подгадав момент, я снова ударил десятком Рассечений. Она взмахнула наполненным духовной силой мечом в ответ. Отголоски разбиты. Мой собственный меч парирован, отбрасывая меня на несколько шагов. — Засчитываю твоё кидо. Вторая победа хитростью, — хмыкнула она. — Или ты предпочитаешь называть это «тактикой»? — Неважно. Главное, что победа, — пытался отдышаться я. Руки уже начинали подрагивать — сжимать рукоять становилось труднее с каждой минутой. Для своего размера она поразительно физически сильна. — Ха! Хорошо сказано! — оскалилась она, закидывая катану на плечо. — Готовь следующий трюк, Каору. Кто знает, когда мне снова станет скучно? На ближайшее время наши тренировки закончились, пока она снова не заскучает и если не найдёт других развлечений. Мастерство меча быстрыми темпами приближалось к рангу В, что, учитывая небольшое в целом количество наших «игр», довольно впечатляло. Прогресс с привычными противниками полз мучительно медленно, но с капитаном… это совсем другой уровень. — Если заставишь меня высвободить Шикай, — сказала она на прощание. — Я даже повышу тебя с пятого места до третьего. — Рано или поздно офицерские посты закончатся. Неужели тогда вам придётся отдать мне место лейтенанта? — с усталым смешком поддел я её. Проведя с ней столько времени, становится до боли очевидно, что ей плевать на вежливость и формальности. — Мм… — задумалась она. — Пожалуй, нет. Дело не только в силе и способностях. Мне нужен кто-то, кто умеет хорошо делать свою работу. — И вашу тоже, — смелее добавил я. — Конечно, — кивнула она со смешком. — Подумай сам, нужна ли тебе двойная нагрузка за всего лишь одну зарплату? А Сомэя мне не жалко. Он и так богат. — Думаю, вы правы. Оно того не стоит. Капитан Фурофуши Сайто только беззвучно усмехнулась и ушла. Интересно, ей правда всё равно, что Кучики-фукутайчо может нас услышать? Или он и так знает о подобном отношении, просто терпит? Путь к капитанскому посту долог и тернист, Кучики-сан. Терпите дальше. … Когда наступил нужный день, мы собрались на возвышенности за пределами Сейрейтея, откуда просматривался Холм Сокьёку. Под «мы» я подразумевал не только себя с Джуширо. Сюда пришли ещё две группы людей, отчётливо различимых между собой. Одна — исключительно ради хлеба и зрелищ, ведь большинство душ получают возможность увидеть подобное лишь раз в жизни. Они ждали этого, как гладиаторского боя или фейерверка. Другая же состояла в основном из пожилых душ, хотя были и молодые — вероятно, прихожане Храма Исе. Те, кому помогли жрецы синто, кому действительно была небезразлична судьба Исузу Исе. К холму перед нами вела длинная, зигзагообразная лестница, высеченная прямо в скале. Рядом зловеще возвышалась Башня Раскаяния, соединённая с холмом мостом. Камеры в башне были обращены только в сторону эшафота и в небо — к алебарде, позволяя узникам наблюдать за своей незавидной судьбой. В качестве запугивания и последней издёвки, не иначе. На противоположной от нас стороне скалы раскинулся алебастровый лес иссохших деревьев. Возможно, когда-то на них действительно росли те самые белые листья, чувствительные к целительной энергии. Сейчас же такие можно было создать только в лаборатории. Люди, собравшиеся на самом холме, отсюда казались крошечными точками, но при достаточно хорошем зрении можно было различить их. Шестеро Судей, которым предстояло зачитать приговор. Главнокомандующий, следящий за порядком. Члены Корпуса Кидо, чья задача — распечатать и направить Сокьёку. А за ними, на безопасном расстоянии, стояли главы кланов. Их сложно было спутать с кем-либо — не столько из-за броских деталей вроде шарфа капитана Шихоина, сколько из-за самой ауры превосходства, что их окутывала. А ведь только единицы из них могли доказать это силой. Небо было мрачным, затянутым облаками, ветер хлестал по лицу. Не знаю, пойдёт ли дождь, но атмосфера подходила: скорбная, тяжёлая. Возможно, так даже лучше. Я бы, например, не хотел быть уничтоженным с лица планеты в яркий солнечный день. — Скоро начнётся, — произнёс Джуширо с мрачной решимостью. Мы оба пришли не в стандартной академической униформе, а в более формальных нарядах. Я в чёрном кимоно с хакама и того же цвета хаори. Он — в клановом одеянии. С мечами на поясе, но здесь было много таких. В том числе и настоящих шинигами, так что мы ничем не выделялись. — Ведут, — подтвердил я. Женщина в бежево-розовом кимоно. Видимо, её не заставили переодеться в белое — это касалось лишь шинигами, чтобы подчеркнуть контраст с их обычной формой. К тому же Сенджумару ещё не изобрела шикахушо для Готея, способное обесцвечиваться при утрате духовной силы… раз она всё ещё в Научном отделе, а не в Нулевом отряде. Исузу Исе сопровождала четвёрка из Корпуса Кидо. Как и Рукию, её заковали в красный ошейник, к которому вели четыре поводка. Была ли духовная блокада необходима, или это просто протокол — не столь важно. Её подвели к эшафоту, и два белых куба подняли жертву в воздух. Отсюда не было слышно, что именно говорили Судьи: никто не озаботился использовать настолько мощную Тэнтэйкуру. Да и не было нужды. Все знали, за что. Утеря ритуального клинка Шинкен Хаккьокен — фамильной реликвии. Важной для Сообщества Душ настолько, чтобы расценить её утерю предательством. — Действительно ли полное уничтожение души — справедливое наказание? — пробормотал Джуширо едва ли достаточно громко, чтобы его кто-то услышал. — Полагаю… это лучше, чем быть брошенной в яму к пустым, — припомнил я древнюю забаву аристократов. — Если так на это посмотреть… — выдохнул он тяжело. Приговор был зачитан. Никто не стал долго разглагольствовать. Корпус Кидо начал складывать особые ручные техники, чтобы освободить Сокьёку. Алебарда была запечатана множеством верёвок, обвивавших шесты, вбитые в землю. Когда приготовление завершилось — пробудилось великое духовное давление, сметая ослабленные верёвки с холма. Голова Исузу всё ещё была склонена, но когда появилась огненная птица — она встретила её с гордо поднятым лицом. Не знаю, пытали ли жрицу, пытаясь выяснить, куда же делся меч, или как особу благородной крови её эта участь миновала… Она всё равно бы никому ничего не сказала. Исузу знала, за что умирает. За освобождение рода Исе от проклятия клинка. Она сама решилась, сделала то, что посчитала нужным, и с достоинством приняла высшую меру наказания. Больше я ничего не знал о средних лет жрице, что вот-вот исчезнет навсегда. Когда гигантская, неимоверных размеров, птица пробудилась… её присутствие почувствовали даже мы, находящиеся далеко от места события. Сокьёку. Мощь миллиона занпакто. Это чудище наверняка тоже создал Оэцу Нимайя. Безумный ублюдок… этот ваш Король мечей. Справка сказала, что эту вещь звали Кико. Пылающий оперившийся король. Феникс. Жар-птица. Золотая трёхлапая ворона. Оно было достойно вдохновить, стать прообразом, каждого когда-либо существовавшего мифа об огненных птицах. — Должна ли такая сила существовать? — прошептал вопрос молодой Укитаке. Я услышал его крайне отчётливо, несмотря на одновременно восхищённые и напуганные возгласы толпы вокруг нас. «Способен ли человек присвоить себе эту силу?» — билось у меня в мозгу. Сокьёку… ты обречено на бессмысленное существование и бесславное уничтожение, так и не исполнив Высшей Цели — схватки с достойным высвобождения всего твоего потенциала противником. Возможно, сам меч мне никогда не дастся. Но твоя запись в архиве сделала бы меня самым счастливым архиватором на свете. Права была Кобальт в своей иронии о молотке и гвоздях. Мир и его трагедии для Архиватора… не более, чем строки текста о явлениях. Птица значительно уменьшилась, но всё ещё была отчётливо видна. Своим присутствием она будто выжигала пространство. Подчиняясь своему предназначению палача, птица с пронзительным криком ринулась к обречённой на смерть душе. Я краем глаза заметил, как Джуширо сжал кулаки — но не отвёл взгляда. В толпе кто-то кричал и закрывал лицо руками, но большинство, как безумцы, с широко открытыми глазами наблюдали за величайшей вспышкой в своей жизни. Вы не поймёте. Никто из вас не поймёт. Вспышка. Она… не была яркой, выжигающей глаза. Сокьёку использовало ровно столько силы, сколько требовалось для уничтожения обыкновенной души из Руконгая. Даже не средней в плане рейрёку, достаточной лишь для чувства голода и выполнения слабого кидо. Но она была тяжёлой. Как сама неотвратимость судьбы. И не осталось даже пепла. Мне стало сложнее осуждать тех, кто пришёл ради зрелища. Если бы я не знал, что это событие сделает с душой моего товарища… я бы тоже признал величие увиденного. Что уж там. Я признаю. Это было наравне с первым сном о Золотой и встречей с Кобальт. С первым взглядом на Чёрную Башню архива, пробуждением занпакто и даже встречей лицом к лицу с Крестом моих сил квинси. И намного выше по впечатлениям, чем вторжения Меноса Грандэ, проломившего ткань реальности. Когда я очнулся — всё было кончено. Сокьёку уже запечатан. Второго удара не потребовалось, будто у идеально исполненного Надегири. Джуширо стоял с опущенной головой. Лицо его выражало не горе — просто сожаление. О смерти души без шанса на перерождение. Никогда больше это сознание не соберётся в подходящий сосуд. Мир не позволит этому случиться. Толпа начала расходиться. Но кто-то плакал. Кто в голос, а кто позволял слезам катиться молча, глухо капая оземь. Жрицу Исе действительно любили в народе. — Чем мы отличаемся от квинси, решая, кому существовать, а кому нет? — пробормотал Джуширо. Он размышлял больше для самого себя. Когда я попытался завести разговор, он просто покачал головой. — …Пойдём в Академию, — предложил я. Грянул гром, начало накрапывать. Я произнёс кидо наручного щита, прикрывая себя от капель. Джуширо постоял ещё несколько секунд под моросящим дождём, но всё же повторил моё действие. — Пойдём, — согласился он. — Жаль… не успели мы с тобой посетить Храм Исе. Без жрицы в этом мало смысла. Он мрачно усмехнулся, напомнив о своей старой шутке, будто я приношу несчастье и меня надо очистить. — Юмор в такой момент? — поднял я бровь и слабо толкнул его в плечо с ухмылкой. — Не знал, что в тебе это есть. — Наверное, плохая шутка, — хмыкнул он. — Прости. — Да ладно тебе. А насчёт Храма… подождём, пока подрастёт новая главная жрица, — с нехарактерной для себя ноткой оптимизма я попытался подбодрить его. — Племянница Шунсуя ведь рано или поздно вырастет и примерит на себя мантию Главы. — Верно… я и забыл. Это не конец Храма Исе, — его лицо немного посветлело. — Но самого Шунсуя мы так и не увидели, — развёл я руками. — Вряд ли его пустили к месту казни. Он ведь только наследник, а не глава. — Надеюсь, он переживёт это в кругу семьи, — снова мрачно усмехнулся он. — Хорошо, что это не мы вестники подобных новостей, правда? — Надейся-надейся, — хмыкнул я, проигнорировав его непонимающий взгляд. На этом разговор заглох, и мы молча дошли до общежития. Дождь закончится. День пройдёт. Начнётся новый виток рутины. Многие её ненавидят — это в природе человека. Но рутина — это и есть стабильность. Безопасность. Даже если она скучна, многим не помешало бы научиться её ценить. — Эх… а Кьёраку-кун предложил бы сейчас пойти куда-нибудь выпить, — мы снова гоняли чаи в его комнате. — Хочешь, давай пойдём? — предложил я. — Нет, не в дождь, — перевёл Джуширо взгляд на окно. — Но было бы неплохо…