Прорицание для скептиков

Следующий вечер 23 июня 2002 г. Несмотря на предложение Гарри поменяться сменами и остаться на ужин, который Гермиона устраивала для новой любовницы своего бывшего парня (а Гермиона предпочитала называть вещи своими именами, несмотря на то что Гарри все три раза выражал сомнение по поводу используемой ей терминологии), она заверила друга, что его присутствие было бы контрпродуктивным. Ведь суть встречи, как она напомнила ему, заключалась в том, чтобы укрепить дружеские отношения, а также убедиться, что Рон Уизли и Падма Патил абсолютно четко понимают, что ни он, ни она никоим образом не способны повлиять на Гермиону, на ее эмоциональное благополучие и психическую стабильность. Гарри не говорил открыто, но явно намекал, что присутствие третьей стороны могло бы усилить это впечатление и смягчить возможный удар. Но Гермиона была непреклонна: она полагала, что в этом мире не было ничего более постыдного, чем устраивать спектакль перед Рональдом Билиусом Уизли — человеком, у которого почти никогда не было более двух пар одинаковых носков и который на экзаменах набрал только средний балл. Хуже могла быть только неспособность Гермионы выдержать ужин в одиночку, раз уж она вообще ввязалась в этот дурдом. — Заткнись и уходи, — вежливо попросила она Гарри, который подчинился, пожав плечами и поцеловав ее в щеку. Затем он отправился на свою Голгофу, а она занялась своей. После двух каминных экспресс-консультаций с Флер, девушкой, которая целых шесть лет стоически выдерживала на удивление ехидные замечания Молли Уизли о ее кулинарных способностях и поэтому была счастлива помочь превратить ужин в оружие, Гермиона смогла приготовить впечатляющее для себя, но совершенно ничем не примечательное для Рона воскресное жаркое. (Рон ни в коем случае не должен был подумать, что она провела на кухне ради него целый день; так, час или около того, как и подобает в случае ничем не выдающегося ужина.) Кричер, от помощи которого Гермиона обычно отказывалась из принципа, ограничился лишь одним или двумя комментариями по поводу ее выбора гарнира, и к тому времени, когда Рон и Падма вышли из камина на площади Гриммо, 12, опоздав на приличествующие случаю пять минут, Гермиона была уверена, что сделала все возможное, чтобы засвидетельствовать свое максимальное дружелюбие по отношению к новоиспеченной паре. — О, вы здесь, — с легкой небрежностью заметила она, как будто просто спустилась выпить чая и случайно наткнулась на них в гостиной, а не установила несколько сигнализирующих чар, которые мгновенно предупредили об их вторжении. Рон выглядел как Рон, а Падма выглядела… исключительно как Падма. На ней было строгое классическое платье, которое и Гермиона могла бы выбрать для подобного случая. Сама она предпочла платье с запа́хом, которое, как она полагала, льстило ее фигуре, не выглядя при этом чересчур торжественным. Падма Патил объективно была очень привлекательной. Гермиона признавала этот факт на протяжении многих лет, даже не задумываясь. Ее красота не имела ничего общего с неземной внешностью Флер, скорее, дело было в ухоженности и умении подобрать одежду, выгодно подчеркивающую достоинства фигуры и тон лица. В отличие от своей близняшки Парвати, которая была соседкой Гермионы по комнате в течение шести лет, Падма не слишком увлекалась чарами красоты и слыла одной из лучших учениц своего факультета. Обычно ее волосы цвета воронова крыла свободно ниспадали на плечи шелковистыми волнами (Гермиона могла бы позавидовать такому чуду, если бы всерьез считала, что одной внешности достаточно, чтобы сделать женщину достойной внимания), но сегодня Падма собрала их в низкий пучок, оставив пару прядок элегантно обрамлять изящный овал лица. Единственное, что придавало экстравагантности ее образу, — несколько декоративных браслетов на запястьях и крупные серебряные серьги, которые Гермиона, к своему неудовольствию, носила бы сама. Падма протянула бутылку вина, а Рон заметил, что гостиная выглядит лучше, чем он помнил. — Возможно, ты плохо помнишь, — возразила Гермиона. — Возможно, — покладисто согласился Рон. И хотя Рон никогда раньше не говорил ей слова «возможно», а кроме того, Гермиона прекрасно знала, что они с Кричером четыре раза переделывали обстановку и должны были вернуть все, как было, до того, как Гарри придет домой и начнет задавать неудобные вопросы, она была уверена, что с достоинством переживет этот ужин. И, что удивительно, она оказалась права. — Я думаю, этому вечеру пойдет на пользу, если я признаюсь, что отделу политических новостей катастрофически тебя не хватает, — заявила Падма сразу после того, как отметила, что жаркое Гермионы было лучшее, что она когда-либо ела, и что данное блюдо в исполнении Молли Уизли и близко не было таким же ароматным, что бы ни говорила ностальгия Рона по этому поводу. — Донтлесс — бесхребетный трус, — продолжила Падма, накладывая себе еще одну порцию картофеля. — Он просто боится силы твоей личности и твоего веса в обществе. Министерство хотело, чтобы на Гермиону Грейнджер надели намордник, и он был только счастлив подчиниться. Это стыд и позор, но весьма предсказуемо. Удивленная Гермиона подняла голову и обнаружила, что Рон, не умевший скрывать свои чувства, похоже, не нашел в этих комментариях ничего необычного, как если бы Падма говорила ему подобное раньше, а не придумывала на ходу, чтобы втереться Гермионе в доверие. — Ты серьезно так думаешь? — не удержалась она. — Конечно. Мне не раз приходилось отстаивать свою позицию. Лично для меня золотым стандартом является вопрос: позволила бы Гермиона Грейнджер запугивать ее, чтобы она удалила эту строчку? Гермиона пораженно вытаращилась на Падму. — Я… приму это за комплимент. — Ты талантливая журналистка, — продолжила нахваливать хозяйку вечера Падма, — и, что более важно, смелая. Я была бы рада сотрудничать с тобой, если тебе это будет интересно. Знаешь, не хотелось бы, чтобы вершиной моей карьеры стали выхолощенные статейки, в которых каждое слово требует одобрения редакции, — со смехом уточнила она. — Лично я хотела бы получить Орден Мерлина до того, как мне исполнится тридцать, и зачем идти к успеху в одиночестве, если проще пройти этот путь при поддержке кого-то, чьим способностям и чутью я доверяю? Получение Ордена Мерлина, присуждаемого за выдающийся вклад в развитие волшебного мира, было мечтой любого репортера. — Мы станем самыми молодыми женщинами, которые когда-либо побеждали в номинации "Журналисткое расследование", — воодушевленно подхватила Гермиона, а затем, подумав, переформулировала. — На самом деле, мы вполне можем быть единственными женщинами, которые когда-либо побеждали в этой номинации. Падма кивнула: — Весьма скандально, как думаешь? Так что, если на твоем столе когда-нибудь окажется что-то, что может иметь гораздо больший потенциал, чем просто небольшая статья в «Пророке», то… — Она пожала плечами. — Дай мне знать. — Падма, — Гермиона была искренне впечатлена неожиданным поворотом вечера, — я была бы счастлива… — Миона, этот йоркширский пуддинг восхитителен, — объявил Рон с набитым ртом, явно не вслушиваясь в разговор девушек. — Ты добавила луковый соус или… — Рон, пожалуйста, — вздохнула Падма, закатив глаза. Она изящным движением подцепила вилкой одну из картофелин. — Мм… я чувствую лук-порей. — Так и есть, — подтвердила Гермиона. — Ты часто готовишь? Вино, кстати, превосходное. — Она не планировала хвалить его, но теперь не видела для этого препятствий. — Тебе нравится? Я так рада, что угадала. Я немного нервничала перед ужином, — призналась Падма. — Вообще-то я собиралась принести тебе яблочный крамбл, так как люблю печь, но потом Рон сказал, что ты равнодушна к десертам… — Что он сказал?! — возмутилась Гермиона, сверля его взглядом, и Падма рассмеялась. — Это когда это я не любила десерты? — Я должна была догадаться, что он не прав… Не могу представить себе женщину, равнодушную к сладкому. Я могла бы быстренько вернуться за ним. А вообще-то… мы можем все переиграть. У нас были кое-какие планы, и почему бы тебе просто не присоединиться к нам? Гермиона нахмурилась при виде покрасневшего лица Рона. — Хм? — Рон по воскресеньям обычно выступает в Открытом микрофоне, — пояснила Падма, несмотря на то что ее парень жестами и мимикой пытался заставить ее замолчать. — Что? Мне будет веселее, если она придет, — твердо сказала ему девушка. — И вообще, ты можешь уже просто признаться, Гарри все равно скоро узнает… — Что? Рон… ты не …ты типа стендапер? — спросила Гермиона, сдерживая смех. Этот вечер давно перестал быть томным. С момента, как пара вошла через камин, сильнейшее раздражение в несколько эмоциональных прыжков трансформировалось в разряд горячей благодарности. — Это просто для смеха, — пробормотал Рон, не глядя на нее. — Кто-то из парней на работе предложил попробовать, и… это довольно весело, ничего серьезного… — Это невероятно трагично. — Она с дьявольской улыбкой подмигнула своему бойфренду. — Рон не так уж и плох, — подбодрила Падма. — Ты знаешь, какой он. Считает, что его шутки до колик смешные, и в половине случаев он даже, возможно, прав, но тут… ты обязана увидеть все своими глазами. Просто обязана! — решительно повторила она. — Мы можем сесть вместе и шептаться сколько угодно. Любопытство Гермионы не позволило ей отказаться. Они с Падмой заказали напитки и заняли места в задней части маленького тесного клуба из разряда адских местечек, который Падма считала довольно крутым. Она выбрала для них лучший виски из сомнительного ассортимента бара и тут же принялась показывать Гермионе завсегдатаев этого заведения: чиновника в сопровождении женщины, которая не была его женой; джазового исполнителя, который иногда субботними вечерами устраивал фантастические сеты; официанта с потенциалом стать звездой сцены… — Всем привет, я Рон Уизли, — тем временем начал Рон, затуманенным взором вглядываясь в свет яркого клубного прожектора, когда Падма и Гермиона ободряюще заулюлюкали. — Да, да, спасибо. Это на самом деле моя девушка и моя бывшая девушка пьют там вместе, — сообщил он толпе, которая рассмеялась и повернулась, чтобы посмотреть на них. — Ничего особенного. Даже не часть моего выступления. Обычный вечер воскресенья. Гермиона была удивлена, увидев, как Рон непринужденно общается с аудиторией, впрочем, он всегда был самым популярным из их трио. Гарри, конечно, симпатизировали, потому что он был ловцом и все такое, но он также любил поразглагольствовать о Волдеморте, что время от времени отталкивало людей. А еще он жульничал на Зельях... Рон же был более дружелюбным, приветливым и в целом безобидным. — Полагаю, некоторые из вас знают, кто я такой. Вы, наверное, сидите и думаете: «Что этот веснушчатый придурок делает рядом с микрофоном?» Что ж, ребята, я вам кое-что скажу: вы не можете быть шестым из семи детей с таким лицом и волосами, как у меня, и не уметь шутить, хотя бы просто в качестве извинения перед человечеством. Мои соболезнования всем остальным веснушчатым рыжим в зале, но это правда. Ваш лучший друг может быть знаменитостью в качестве утешительного приза от Вселенной, но могу гарантировать, что при этом ни одна из присутствующих женщин не раздевает вас взглядом. А если это не так, то… бегите. Она хочет приковать вас к ванне. Не спрашивайте меня, откуда я это знаю, так как я не особенно хочу распространяться о своем последнем посещении дантиста. Между прочим, мой дантист не делал этого со мной, просто для ясности… — Как виски? — шепотом спросила Падма, наклоняясь к Гермионе. — То есть я знаю, что ужасно, но насколько ужасно? Гермиона сделала еще глоток, обдумывая ответ. — Знаешь, как иногда Донтлесс приходит на работу в этом причудливом велосипедном комбинезоне? Вот на вкус это похоже на вид Донтлесса. — Что-то типа постыдного удовольствия? — хихикнула Падма. — Скорее из разряда «отвратительно, но не могу отвести взгляд», — пояснила Гермиона, и Падма поспешно прикрыла рот рукой. — Хорошо, давайте приступим к части, которую я люблю называть… моим образованием в Хогвартсе, — продолжил Рон. — Все здесь учились в Хогвартсе? Да, да, похоже, все в зале, так что мы, народ, на одной волне. Я должен пояснить, что я ни тогда не представлял из себя ничего особенного, ни сейчас. Но некоторые из вас, наверное, знают, что у меня был друг, который… скажем так… был в центре общественного интереса. К чему я веду? К тому, что меня иногда приглашали на необычные мероприятия, например, одно из них я много лет считал своей неизбежной и верной погибелью. В данном конкретном случае это была вечеринка в честь дня смерти, и да, вы правильно поняли. Если вас когда-нибудь пригласят на подобную, постарайтесь отвертеться. Просто совет одного веснушчатого проходимца другим — я всего лишь пытаюсь убедиться, что мы с вами проживем прекрасную рыжую жизнь! — Он каждый раз рассказывает одно и то же? — шепотом поинтересовалась Гермиона. — По сути, да. Время от времени он немного варьирует темы, но вы трое так долго дружите, что это дает неисчерпаемый материал. — Падма поднесла стакан к губам, улыбаясь. — Как-то он посвятил выступление Святочному балу, вышло довольно забавно, в основном потому, что он ловко признал, что вел себя как настоящий мерзавец. В тот момент, когда Падма сделала глоток виски, произошло нечто очень интересное. Браслет соскользнул с ее руки, привлекая внимание Гермионы к внутренней стороне ее запястья. — …Кстати, никто не собирается комментировать призраков? Ни один директор школы никогда не говорил: «Эй, может быть, с этими призраками нужно что-то сделать?» Нет? Ник, ну окей, он, очевидно, старый приятель, но Серая Леди на минуточку была убита Кровавым Бароном, и все такие: «Ой, ну норм, че». Представьте, например, что меня убивает моя девушка, да? То есть сначала такая, люблю тебя, туда-сюда… как бы она это сделала? Кому-нибудь интересно? Но для протокола, она придумала бы что-нибудь очень умное и драматичное — столкнула бы меня со скалы или что-то в этом роде, и, честно говоря, я даже не задавался бы вопросом, почему мы оказались на скале. И вот в итоге мы с ней обречены провести вечность в обществе друг друга в окружении пубертатных подростков. Все остальные наказания сразу воспринимаются как детский лепет! Конечно, возразите вы, есть Азкабан и тема с высасыванием душ… но вы когда-нибудь представляли себе, что проведете остаток загробной жизни со своей бывшей?.. Высветившиеся 95% на запястье надолго отвлекли Гермиону от сцены. Увидев ее заинтересованность, Падма пробормотала: — Да, я обратила внимание раньше. Я не знала, что ты би. — Я… — растерялась Гермиона. Она как-то никогда об этом не задумывалась. — А ты би? — Падма пожала плечами в знак подтверждения. — Обычно я встречаюсь с мужчинами, наверное, потому что я дура. — Она рассмеялась над чем-то, что сказал Рон, но Гермиона больше его не слушала. — В любом случае, это не так уж и удивительно. Очевидно, что мы с тобой совместимы. — Наверное, подсознательно я ожидала, что между нами будет больше… трений. Пожалуй, слово «трения» было неидеальным выбором во вновь открывшихся обстоятельствах, но все же достаточно четко описывало ситуацию. — Честно говоря, не вижу причин, по которым мы не могли бы дружить. Тебе не кажется? Только потому, что мы бывшая и настоящая девушки одного и того же мужчины, еще не значит, что мы должны ненавидеть друг друга или что-то в этом роде. Я считаю, это слишком примитивный взгляд на вещи. Гермиона была согласна. Весь остаток вечера она провела в раздумьях: у нее и Падмы совместимость оказалась выше, чем у нее и Рона, и выше, чем у Рона и Падмы. Он ведь упоминал 93%? Это было меньше 95%. Арифметика была удручающе простой: 93 < 95. Вот и все. Только Гермиона не могла заставить себя думать ни о чем другом, снова и снова прокручивая в голове эти цифры, пока не вернулась домой около полуночи, где ее поджидала самодовольная полярная сова. Как прошел ужин? Записка была без подписи, хотя, судя по острому почерку, это мог быть только один человек. Она набросала быстрый ответ, отправив его через камин, и уселась в кресло переваривать события вечера. 95%. Возможно, это было совпадением, но опять же… Возможно, череда совпадений и была ее судьбой.

***

Вечер Драко начался с посещения Пэнси. Удивительно, но не в целях секса, а для… юридической консультации. По крайней мере, так обозначила цель визита слизеринка, и Драко подозревал, что это вовсе не эвфемизм. Посему он захватил с собой Тео: во-первых, чтобы хоть на один вечер уберечь себя от посещения Аврората; во-вторых, тот на досуге почитывал книги по магическому праву и разбирался в этой сфере лучше Драко; но самым важным было в-третьих — что бы там ни происходило у Пэнси, Драко не особо хотел вмешиваться. Кабинет в поместье Пэнси от пола до потолка был завален стопками юридических талмудов, так что приятели не сразу обнаружили за ними девушку и, когда та внезапно появилась из-за книжной башни, отскочили как ошпаренные. — ТЫ! У НАС В ДОМЕ ЖИЛ ТЕМНЫЙ ЛОРД! У НАС, МЕЖДУ ПРОЧИМ, ТРАВМА! — возмущенно прокричал Тео. — ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРОСТО ТАК ВЫПРЫГИВАТЬ ИЗ ТЕНИ, КАК КАКОЙ-ТО МАНЬЯК. — Не истери, — раздраженно бросила Пэнси, которая, похоже, не спала уже как минимум три дня. Ее черные волосы, обычно аккуратно завитые или заплетенные, находились в полном беспорядке: наполовину собранные в пучок, наполовину торчавшие в стороны, как обтрепанная веревка; блузка была надета наизнанку. — Что случилось с твоими волосами? — изумился Драко. — Отрезала. У меня от них чесался затылок. — Что?! — Длинные волосы всегда были желанием моей матери, не моим. Но это все неважно. МЕСТЬ! Вот на чем мы должны сосредоточиться, — торжествующе заявила она. — О, Нотт, — добавила Пэнси, переводя взгляд с одного на другого, как будто только заметила присутствие Тео. — И ты здесь. Хорошо. — Знаешь, сначала я недоумевал, зачем Драко взял меня с собой, но теперь, когда ты обозначила наши цели, это кажется разумным, — кивнул Тео, оправившись от испуга и оглядывая различные книги по юриспруденции. — Кому мы мстим? — Мужчине. — Всегда мужчины, — усмехнулся Тео. Пэнси фыркнула, соглашаясь, а Драко, совершенно растерянный, вздохнул. — Речь о том мужчине, в которого ты влюблена, или… — А это что, похоже на поведение влюбленной женщины?! — требовательно спросила Пэнси, жестом обводя комнату, пока Тео смотрел на Драко с самодовольным недоверием, как будто тот сморозил огромную глупость. — Нет, Драко, я намерена разрушить его жизнь, и я придумала, как это сделать. — Всегда готов к разрушению, — с энтузиазмом отозвался Тео. Эта фраза могла бы стать названием его автобиографического фильма, если бы Тео имел о них представление. — Что от нас требуется? — Я подаю в суд на отца за запрет доступа к моему наследству, — сказала Пэнси, протягивая Тео объемную папку с документами и заметками. — Мне нужна ваша помощь в подготовке необходимых исков в Визенгамот, чтобы получить контроль над финансовым состоянием моей семьи. — ЧТО? — изумился Драко. — Да запросто! — прокомментировал Тео. — Хм? — рассеянно сказала Пэнси. — Это ты сейчас про какую часть? — Стесняюсь спросить, в какой вселенной это называется планом мести? — вклинился Драко, потеряв надежду, что кто-то другой задаст этот вопрос. — Драко, сейчас это неважно, — сообщила ему Пэнси. — Мне нужно до полуночи подать документы, чтобы ускорить слушания в Визенгамоте, так что нам действительно стоит закатать рукава. — Ты… — запнулся Драко. — У тебя вообще есть дело или?.. — О, у нее есть дело, — ответил Тео, очевидно, уже просмотрев записи Пэнси. — Это последняя копия завещания твоего отца? — Да, на тот момент я уже достигла совершеннолетия. — Что ж, это очень убедительное доказательство, — поделился своими соображениями Тео. Пэнси наградила его довольной ухмылкой. — Полагаю, твой аргумент касается его психического здоровья? — Да, которое, как всем известно, существенно пошатнулось после войны… — Я не понимаю… — начал Драко, но Тео прервал его. — Отец назначил Пэнси душеприказчицей и единственной наследницей в случае его смерти, — медленно проговорил Тео, как будто замешательство Драко было связано с последней волей и завещанием старшего Паркинсона, а не с очевидными попытками Пэнси залезть под кожу загадочному мужчине. — Если она объявит его недееспособным, все деньги достанутся ей. — Да, но как… — моргнул Драко. — Подождите, что?! — Все просто, Драко. Мой отец запрещает мне выходить замуж без его разрешения, таким образом лишая меня доступа к наследству. Но его разрешение базируется на иррациональных суждениях, — пояснила Пэнси, и Тео кивнул в подтверждении того, что это действительно так. — По факту, мой отец продолжит контролировать мое финансовое будущее, если я не вмешаюсь. — Но твоя мать… — Здесь черным по белому написано, — еще раз заглянул в завещание Тео, — что наследницей всего состояния является Пэнси. — Но… — Финансовая некомпетентность, — подсказала Пэнси, — или что-то в этом роде, вероятно, это месть отца за то, что его жена изменяла ему направо и налево, находясь в законном браке, — пробормотала она, прежде чем твердо добавить, — психологическая экспертиза склоняется в мою пользу, таким образом я остаюсь единственной, кто может законно распоряжаться имуществом семьи. — Ладно, — неуверенно согласился Драко, — но, Пэнси… — Не так чтобы мой отец зарабатывал на жизнь тяжелым трудом, — ощетинилась Пэнси. — Я имею такое же право на эти деньги, если не больше. Теперь я управляю поместьем, я, по сути, его смотритель, и я та, кто перенял все дела… — Конечно, я знаю, но… — Тише, Драко, взрослые работают, — шикнул Тео, уже начав заполнять соответствующие формы. — Ты представляешь сама себя, Пэнс? — Я собиралась найти адвоката, если только ты не хочешь этим заняться? — С удовольствием. — Нотт, ты не можешь просто… — Драко, вообще-то у меня есть лицензия Департамента магического правопорядка на юридическую практику, — нетерпеливо сообщил ему Тео. — Ты разве не знаешь? — Нет, — прорычал Драко, — я не знаю… — А чем, по-твоему, я занимался, пока вместе с тобой отбывал три дополнительных года в школе, а? Просто пинал балду и сеял хаос, доводя всех вокруг до исступления? — Я был уверен, что именно это ты и делал! — Ну и это тоже. В любом случае, как мы говорили… В конце концов, когда стало очевидно, что рациональность Драко воспринималась Тео и Пэнси как оскорбление, его мысли отправились в свободное плавание, а точнее к недавней встрече с Гермионой Грейнджер. При воспоминании о том, что у нее, вероятно, выдался не менее трудный вечер, его накрыла огромная волна любопытства с барашками веселья. Он боролся с природной стихией в течение часа, может быть, двух, но, как только граппа, которую он выпил, ожидая, пока Тео и Пэнси закончат оформление документов, весело заструилась по чистокровным венам, решил отправить ей весточку. Трех слов показалось достаточно. Как прошел ужин? Ее ответ пришел по камину как раз в тот момент, когда Драко переступил порог дома. Кто это? Он подумывал послать ее к черту, ведь Грейнджер абсолютно точно знала, кто был отправителем, и просто, как обычно, демонстрировала «ангельский характер», но к тому времени граппа превратилась в виски, и Драко вознамерился получить ответ, каким бы раздражающим тот ни был. Это Драко, написал он, стиснув зубы, и на всякий случай добавил: Малфой. Вряд ли ты поделилась глупейшей идеей столетия с кем-то еще. Она ответила через десять минут. Поскольку столетие только началось, у меня все еще впереди. Хотя должна отметить, ужин был очень интересным. Он нахмурился. Интересным? Ты наверняка хотела сказать травмирующим. Там же был Уизли. На этот раз прошло всего пять минут. На самом деле, я не знаю, что и думать. Гарри нет дома, и я просто схожу с ума. Полагаю, ты не слишком расположен к личной встрече? Грейнджер все еще сходит с ума? Драко был уверен, что процесс уже завершен и необратим. Однако вместо этого он написал: Что? Сейчас? Да, ответила она примерно через две минуты. Как насчет пропустить по стаканчику в «Дырявом»? Драко не мог объяснить, что заставило ее предложить встретиться, а его согласиться. Он написал, что не против одной порции виски, если она поклянется держать руки при себе. Она ответила что-то типа «отсоси, Малфой», а сразу после этого он переместился камином в бар, где она уже его ожидала. — Ты отвратителен, — с места в карьер припустила Грейнджер, избавляя их обоих от неловкости. — Я даже не знаю, что я здесь делаю. — Ну, значит, нас таких двое, — заверил Драко, взглянув на ее запястье. Закусай вас всех горгулья! 27%. Он покачал головой, затем устроился на соседнем стуле, отметив немногочисленность посетителей в этот поздний час. — И если меня кто-нибудь спросит, я буду все отрицать. — Хорошо. — Грейнджер пододвинула к нему виски, но он не сказал спасибо, так как был вполне уверен, что признание этого жеста только оскорбит их обоих. — Есть ли шанс, что ты опять пойдешь вызволять Нотта? — Маловерятно. Я подозреваю, что он уже нашел, куда сегодня потратить избыток энергии и творческого непокоя. — Что ж, тогда Гарри повезло. — Она покрутила стакан, барабаня пальцами другой руки по стойке. — Что ты думаешь о сексе с женщинами? — Я за, — сказал Драко, поднося стакан к губам, чтобы сделать пробный глоток. — Я говорю о себе, — поправила его Грейнджер. Он тут же подавился, выплескивая виски обратно. Гермиона устало на него посмотрела. — Я… — Драко с трудом понимал, как можно было настолько напиться, чтобы галлюцинация в виде Гермионы Грейнджер просила совета, стоит ли ей экспериментировать со своей ранее не рассматриваемой ориентацией. — Ты… хочешь заняться сексом с женщинами? — Речь об одной конкретной женщине. Это не помогало. — Ужин с Уизли был настолько плох, что ты подумываешь о лесбиянстве? — Не лесбиянство, Малфой, а всего лишь одна женщина. Что-то вроде сапиосексуальности. — Ну, если это асексуально, то какой смысл… — Сапиосексуальность, — по слогам повторила Гермиона. — Влечение к интеллекту. — Ладно, теперь я знаю, что ты говоришь не об ужине с Уизли, — успокоился Драко, решив залить проблему алкоголем, и сделал еще глоток. — Ну, в том-то и дело. Ужин был прекрасен, — уклончиво сказала она. — Это было неплохо, вот только… — Пауза. — Я просто думаю, что, возможно, — рискнула Гермиона, — с его девушкой должна встречаться я. Так, Грейнджер не обманула, она действительно все еще сходила с ума. — Нет, — громко сказал Драко. — Нет. Нет. Нет. — Он развернулся на стуле лицом к ней, отставил подальше ее виски и покачал головой, когда она открыла рот в знак протеста. — Я конфискую твой алкоголь, Грейнджер. Ты ведешь себя неразумно. — А ты ведешь себя как придурок! — выпалила она, дернувшись за стаканом, который Драко продолжал держать вне ее досягаемости. — Это из-за процентуальности? Грейнджер строго на него посмотрела. — Малфой, это даже ненастоящее слово… — КОНЕЧНО НЕТ, — спокойно ответил тот, — поэтому серьезно к этому относиться, столь же, если не более, глупо и совершенно недостойно этого виски. Он угрожающе поднял стакан. — Малфой, — сердито процедила она, — даже не думай об этом. Он взболтал виски, не обращая на нее внимания. — Малфой, клянусь, если ты выпьешь это… Он поднес виски к губам, собираясь сделать глоток, но она зарычала от ярости, выбивая стакан из его рук. — Грейнджер, какого хрена… Она быстро произнесла беспалочковое заклинание, и наполненный стакан вновь очутился в ее руке. — Это не из-за… совместимости процентов, — угрюмо сказала Гермиона. — Вернее, не совсем из-за совместимости. Это… Драко прищурено на нее посмотрел, и она вздохнула. — Ладно, 95%, — признала она и, поймав его хмурый взгляд, повторила. — Девяносто пять! Ты меня слышишь, Малфой? Девяносто. Пять. Девяносто пять! — Я понял, — пробормотал он, — и судя по твоей реакции, ваша совместимость с Уизли должна быть просто чудовищной… — Да, — подтвердила Гермиона, — и это больше, чем его совместимость с ней. И, что гораздо важнее, она умна. Привлекательна. Элегантна. Амбициозна. Умна… я уже говорила? — Скукота, — простонал Драко, потирая висок. — Ты что, нанимаешь гувернантку? Но Грейнджер его не слышала. — Мне кажется, что до этого я бродила в темноте, не понимая, что мне на самом деле нужно, — продолжила она, склонив голову в раздумье. — У меня часто бывают высокие проценты с женщинами, хотя и не такие убедительные. Но раньше я не придавала этому значения. — Она сделала еще один задумчивый глоток, вздохнув. — Может, мне судьбой предназначено быть с Падмой Патил? — Так вот ты о ком? — удивленно нахмурил лоб Драко. — Но она… Он замолчал, не до конца понимая, что собирался сказать. — Она что?.. — беспомощно спросила Гермиона. — Она тебе не нравится? — Нет, я этого не говорил… — Очень жаль, — сухо прокомментировала Гермиона, — потому что это было бы убедительной причиной, чтобы полюбить ее еще больше. Драко бросил на нее раздраженный взгляд. — Правда, Грейнджер? Вот так в твоем понимании выглядит выпить по-дружески? — Я пригласила тебя просто выпить. Без всяких «по-дружески» и прочих условностей. — Ну, в таком случае, я думаю, что она не в твоей лиге, — сообщил ей Драко. Это было не тем, что он собирался сказать изначально, но тем, что показалось правильным в этот конкретный момент. — Патил — бывшая староста, у нее сплошные «П» по экзаменам, к тому же недурна собой… — Хочу напомнить, что сейчас она встречается с Роном, — сказала Гермиона, и они оба скривились. — Туше! — признал Драко. — Как бы мне ни хотелось этого говорить, но даже я считаю тебя объективно лучшим выбором. — Объективно лучшим? — недовольно повторила она. — Ну, ты же не можешь всерьез думать о том, чтобы попытаться увести девушку у твоего бывшего парня, — сказал Драко, а затем, припомнив поведение, свидетелем которого он уже стал, замолчал, чтобы через мгновение задать дополнительный вопрос. — Подожди, это то, что ты хочешь сделать? Гермиона закусила губу. — Я не знаю, — сказала она, что было, по крайней мере, лучше, чем «да», но все же хуже, чем «нет». По какой-то причине это вызывало… раздражение. Как зуд от укуса. — Если ты спрашиваешь моего мнения, то тебе определенно следует держаться подальше, — посоветовал он, допивая остатки своего виски и поднимаясь на ноги. — И я говорю это, — пояснил он, — как человек, который не является твоим другом и которому до тебя почти нет дела. Просто постороннее третье лицо, призывающее не совершать глупостей. — Я довольно умна, Малфой, — сообщила ему Гермиона, пожимая плечами. — Глупость обычно не по моей части. Мерлин, она даже не хвасталась. Грейнджер была именно такой: ее уверенность в своем интеллекте, о котором она считала своим долгом напомнить по поводу и без, была чем-то вроде нервного тика. Это было почти забавно. — Посмотрим. Так что не прощаюсь, — сказал он, направляясь в сторону камина «Дырявого котла». Не так чтобы Драко хотел уйти, но он решил взять ситуацию под свой контроль, пока один из них не наговорил лишнего. — До встречи, — согласилась Гермиона, погружаясь в раздумья о куннилингусе с участием Падмы Патил.

***

После ужина с Роном и Падмой с Гермионой произошла очень странная вещь. Не сразу, конечно. Сразу после этого были совместные посиделки в баре с Малфоем. И хотя это событие само по себе тоже вполне укладывалось в категорию из ряда вон выходящих вещей, однако смотрелось довольно блекло на фоне всего остального, не дотягивая до новых стандартов странностей по версии Гермионы Грейнджер. Но обо всем по порядку. В понедельник днем через ее камин вылетела бумажная птица. Ты же не домогаешься до Патил? Серьезно, не делай этого. Я никого не домогаюсь, Малфой, и разве ты не должен быть занят… чем-нибудь? На самом деле, я только что вернулся из офиса после очередного прекрасного дня. Кто-то выпустил небольшое стадо докси на магловское пастбище, и теперь всем коровам требуется Обливиэйт. С какой стати коровам нужно стирать воспоминания? Министерство беспокоится, что они намычат об увиденном в магловскую полицию? Не знаю, в курсе ли ты, Грейнджер, но у докси есть небольшая способность к гипнозу. И теперь всякий раз, когда кто-нибудь произносит слово «молоко», коровы начинают синхронно исполнять шотландский танец, что заставляет маглов немного волноваться по поводу магнитных бурь. Во вторник Гермиона сама отправила ему маленькую сову-оригами: Были ли сегодня случаи экзотических танцев? Сегодня, Грейнджер, меня послали разобраться с незарегистрированным анимагом. Это считается магической случайностью? По-моему, такие трансформации происходят намеренно. Анимагическая часть — да. Но вот жена, проглотившая супруга под видом комара, сделала это случайно. В среду Гермиона отправилась на встречу с Лили Мун, чтобы продолжить серию статей о ее гастролях. Она зашла в гримерную ровно в тот момент, когда из нее вылетел недовольный Бастьен Куинсбери. — Что он здесь делал? — удивилась Гермиона, увидев в отражении трюмо, как хмурится поп-звезда. — Я думала, ты больше не хочешь иметь с ним ничего общего. — Он очень настойчив, — натянуто ответила Лили. — В любом случае, — она нанесла на губы помаду, — ты же не будешь упоминать об этом? — Конечно нет, — заверила Гермиона. — Он не имеет отношения к турне, так что с точки зрения… — Ладненько, — пробормотала Лили, взъерошив светлые кудри и взглянув на Гермиону через отражение. — Я очень ценю, что ты не задаешь вопросов о моем гардеробе или отношениях. Это так необычно. — Ты певица, — напомнила ей Гермиона, приподняв брови. — Разве все остальное имеет значение? — Мм… нет, — подтвердила Лили, повернувшись к ней лицом. — Кстати, я читала твою статью в «Пророке» о «Священной школе». Гермиона на мгновение нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит Лили. — О, ээ… Не знаю, можно ли назвать это статьей, — с сомнением произнесла она, думая о шестистах словах, посвященных аукциону, включая заголовок. — Я просто опубликовала новость об отмене мероприятия. — В которой ты, кажется, сердечно поблагодарила всех волонтеров за их «усилия по созданию плодоносной почвы для взращивания несправедливости»? — процитировала Лили, улыбаясь краешками губ. — Метко. — Разве ты сама не ходила в эту школу? — удивилась Гермиона. — Ну, я с детства купалась в роскоши, поэтому это было само собой разумеющимся. Как думаешь, достигла бы я такого успеха в моем возрасте, если бы у меня не было денег на раскрутку? — пожала плечами Лили. — Я могу признать это как факт, не умаляя при этом собственных достижений. В конце концов, можно кого-то попросить показать тебе, где находится дверь, но открыть ее можешь только ты сам. Гермиона не привыкла к такой обескураживающей честности, это впечатляло. — Могу я упомянуть об этом в статье? Мне хотелось бы показать, что ты не просто какая-то инженю, которой подфартило в жизни, а женщина, которая с умом ведет собственную игру, ведь для многих девушек ты являешься примером для подражания. Лили задумалась, а потом медленно кивнула. — Давай, никогда не смотрела на себя с подобного ракурса. Гермиона удовлетворенно выдохнула и сделала соответствующие указания перу, прежде чем они приступили к обсуждению этапа ее тура в Глазго. В тот же день Драко прислал ей в офис двух сов. Глэдис честно несколько раз пыталась отвязать от их лапок послания, прежде чем сдалась по причине своей частичной бестелесности. Первое письмо было довольно простого содержания. Ты ведь все еще не сделала ничего безумного? Я странным образом чувствую себя ответственным перед волшебным обществом за твою протекающую крышу. Второе озадачивало. Думаю, ты откажешься от совместного недружеского обеда завтра? Упреждать ответ вопросом — очень женственный поступок, ответила Гермиона после недолгого обдумывания. Как будто ты извиняешься еще до того, как спросил. Решила обвинить меня в том, чего не хватает самой? К твоему сведению, моя матушка просто учила меня быть вежливым. А пока ты был в Хогвартсе, она взяла самоотвод? ХАХА. Это значит да? Это не значит нет. В полдень? Не нет. Они встретились на полпути между офисами. У нее было тридцать минут до интервью с популярным издателем любовных романов, а он только что вернулся после предотвращения вспышки пикси-гриппа. — Я бы предложил тебе вакцину, ну понимаешь, должностные привилегии и все такое, но ты, наверное, уже заразилась, просто находясь рядом со мной. Поздравляю! — Нарушаешь договоренности? Это был недружеский обед, а ты превратил его в инфекционный. Кстати, у тебя галстук перекрутился. — Невозможно, — усмехнулся Драко. — Я пользуюсь специальным заклинанием. — Ну, с ним явно что-то не так. Может быть, из-за влажности? Я обнаружила, что некоторым синтетическим материалам иногда мешает статическое электричество. — Это шелк! Я кто, по-твоему, животное? — уязвленно сообщил ей Малфой, жестом приглашая сесть, пока он смущенно теребил свой галстук. — Значит, держишься подальше от неприятностей? — Ты, вероятно, позабыл, что до того момента, как ты со своей недружбой возник в моей жизни, мне удавалось избегать неприятностей на протяжении многих лет. — Его изогнутая бровь напомнила ей, что это было не совсем правдой. — Ты понимаешь, о чем я, — пробурчала она, и он одарил ее чем-то вроде раздражающей улыбки. — Просто ты такая взвинченная, что я решил проверить, все ли в порядке. В конце концов, я специалист отдела магических случайностей. — То есть наш обед — недружеская проверка. — Так и есть, — согласился Драко. — Мне совсем не улыбается готовить официальный отчет о каком-нибудь спровоцированном тобой несчастном случае. — Кстати, об этом. Вчера вечером я ужинала с Гарри. Нотт решил оставить его в покое? — Если это так, то мои молитвы оказались небезответны, — хмыкнул Драко, — хотя я бы не обольщался на этот счет, — добавил он, состроив гримасу, — просто сейчас Тео с чем-то помогает Пэнси. — Помогает, — со скепсисом повторила Гермиона. — О, он действительно может быть очень полезен, и он верный друг, — заверил ее Драко. — То, каким непредсказуемо порядочным бывает Тео, страшно бесит. И когда об этом вспоминаешь, его, к сожалению, уже не так хочется убить, — вздохнул он. — К тому же он легко заводит новых друзей… и это тоже весьма раздражает. — Это да, — согласилась Гермиона, чья собственная способность к дружелюбию была крайне ограничена. — Мне кажется, я организовала этот дурацкий ужин с Роном только поэтому, — призналась она. — Мысль о том, чтобы завести нового друга, меня просто убивала. Это так утомительно. — Что ж, я уверен, что со временем вы снова сможете стать друзьями, — оптимистично заметил Драко. — Главное, удачно выбрать момент: скажем, в глубокой старости или на смертном одре. — Я просто не уверена, что мы вообще когда-либо были друзьями, — позволила себе еще одну откровенность Гермиона. — Думаю, Гарри был лучшим другом для нас обоих, а с Роном мы либо ссорились, либо были влюблены. — Отвратительно, — прокомментировал Драко. Они расстались, каждый занялся своими делами, а затем в пятницу и произошла та самая странная вещь. День начался с еще одного сообщения от Малфоя. Не веди себя сегодня чуднее обычного, у меня не будет времени отлавливать твоих тараканов. Пэнси назначили ускоренное заседание суда, я должен быть с ней в качестве моральной поддержки. А заодно проследить, чтобы Тео не аннексировал Францию в ходе своей бурной адвокатской деятельности. Мои тараканы хорошо воспитаны и не нуждаются в отлове. И вообще, не указывай мне, что делать, и я не скажу тебе, куда пойти… Удачи в суде! Да здравствует Франция! И т. д., и т. п. Отложив перо, Гермиона услышала, как Глэдис за стеной прокаркала своим охрипшим за тридцать лет небытия голосом: — ГЕРБЕРТ! ГЕРБЕРТ, ЭТО ВАША ЖЕНА, ОНА ВСЕ ЗНАЕТ! Гермиона всполошенно выбежала из кабинета, чтобы убедиться, что, кто бы это ни был — вероятно, Донтлесс, — к нему не приставал истеричный полупризрак. — Глэдис, все в порядке, моя жена остается в полном неведении, и… о, — на полуслове оборвала себя Гермиона, поняв, что за дверью стояла Падма, одетая в очень стильные широкие брюки и укороченный блейзер. — Привет! Гермиона нервно провела рукой по волосам, жалея, что сегодня не нанесла «Простоблеск». — Привет, у тебя есть минутка? — спросила ее Падма, озадаченно глядя на Глэдис. — Кто это? — одними губами спросила она. Гермиона взглянула на запястье девушки: сегодня на нем не было других украшений, кроме светящихся 95%. Одна часть Гермионы испытывала тревогу, но другая была рада. Ей нравилась Падма. Падма пришла в гости. Объективно говоря, таковы были факты. — Глэдис, это моя любовница, а не жена, — успокоила секретаря Гермиона, пока Падма сдерживала смех. — Не волнуйтесь, наш секрет все еще в безопасности, но дайте знать, если кто-нибудь пришлет мне сову. Гермиона поманила Падму за собой в кабинет. — Извини за эту сцену. Ты что-то хотела? — Вообще-то, да. Я была серьезна, когда предлагала сотрудничать, а вчера как раз наткнулась на один законопроект Визенгамота, — ответила Падма, роясь в папке и протягивая Гермионе лист пергамента. — Обзоры на политические темы сами по себе не сильно привлекают внимание, но что, если постараться вызвать общественный резонанс? На эту мысль меня натолкнула твоя статья о Лили Мун. Страница, которую передала Падма, оказалась копией законопроекта о ранних магических идентификаторах. — Правильно ли я понимаю, здесь сказано, что если у детей в раннем возрасте обнаруживается продвинутый уровень магии, то они имеют право на бонусы Министерства: стипендии, льготы, специальное образование… — нахмурилась Гермиона, просматривая текст. — Но ведь только волшебные семьи знают, как искать подобные знаки, и только богатые могут позволить себе тесты? — пробормотала она. — Именно, — коротко кивнула Падма. — Институциональное неравенство. Не хочу тебя отвлекать, — добавила она, вставая на ноги, — но… подумай об этом. Если мы подготовим статью, которая привлечет должное внимание, мы сможем добиться более справедливого законодательства. И я не знаю, было ли у тебя когда-нибудь в планах баллотироваться на должность Министра, но это могло бы стать неплохим стартом. — Я… — Гермиона раньше не рассматривала такую возможность. — Ты серьезно?.. — Почему бы и нет? В этом Министерстве и так полно трусов и идиотов. Нам нужны такие люди, как ты! — Она одарила Гермиону улыбкой. — Если посмотришь материал на выходных, в понедельник можем обсудить, — предложила Падма, останавливаясь в дверях. Воодушевившись, Гермиона задержалась в офисе допоздна, изучая записи Падмы. Она никогда прежде не засыпала за своим столом, но неделя выдалась напряженной, а заметок было так много… Тогда-то все и случилось. — Мы будем работать с тобой всю ночь, — прошептала Падма на ухо Гермионе, ее руки прижались к талии, когда она прислонила ее к краю стола. — И когда я закончу, ты будешь умолять меня. Снова. — Я… мы не должны, — слабо запротестовала Гермиона, задыхаясь, пока пальцы Падмы скользили у нее под юбкой. — Это… это непрофессионально, и Рон… — То, о чем Рон не знает, ему не навредит, — раздался голос у Гермионы в голове, когда она закрыла глаза и откинулась назад. — Конечно, — пробормотала Падма, стягивая юбку с Гермионы в то время, как другая пара рук принялась расстегивать пуговицы на ее блузке, одну за другой. — На самом деле, — сказала Падма, прикоснувшись губами к трусикам Гермионы, — я думаю, ему будет приятно узнать, что мы так хорошо ладим. — Верно, — протянул Драко Малфой, его рот коснулся ее ключицы, а язык Падмы осторожно скользнул по кружеву. — Мы все такие… дружные, не так ли? Гермиона вздрогнула и в шоке распахнула глаза. — Ёбушки-воробушки! — выругалась она вслух. Затем, когда ее пульс наконец замедлился, она потянулась за пером. Падма, я согласна поработать над статьей.

***

Одним из самых неприятных качеств Тео был его острый ум. Он с легкостью заставил семейного поверенного Пэнси признаться в финансовой некомпетентности ее матери, а также ловко выдавил полномасштабную чистокровную истерику из ее отца, которая наверняка украсила бы собой заголовки утренних газет. Драко не совсем понимал смысл своего присутствия на суде, поэтому следил хотя бы за тем, чтобы тандем Пэнси и Тео не спалил Визенгамот дотла. Кроме того, ему было немного любопытно, чем все закончится, а еще он сожалел, что не может информировать о происходящем Грейнджер, не привлекая внимания летающими туда-сюда совами. (Они вызвали Перси Уизли в качестве свидетеля, помнишь такого? Выглядит так, словно подавился собственным значком старосты или что-то в этом роде.) — Мистер Уизли, — начал Тео, — не могли бы вы назвать свое имя и род занятий для внесения в судебный протокол? — Перси Уизли, аудитор налогово-таможенной службы Департамента магического правопорядка, — натянуто ответил Перси. О! Чувак снова работает в Министерстве. Доходы и таможня. — Эй, — прошептал Драко, наклоняясь вперед, чтобы ткнуть в плечо Пэнси, сидевшую на месте истца. — Когда ты говорила «отомстить», пожалуйста, скажи мне, что ты не имела в виду… — Тише, Драко, это официальное разбирательство Визенгамота, — прошипела она, выпрямившись в своем кресле и ястребино-выжидательно глядя на рыжеволосого мужчину на трибуне. — Это Ваш отчет по итогам встречи с мисс Паркинсон? — спросил Тео, подняв папку, а затем, получив подтверждение, повернулся к судье. — С разрешения Вашего превосходительства, я хотел бы представить официальные аудиторские документы мистера Уизли в качестве Доказательства за номером «6». Судья кивнул, и Тео продолжил: — Итак, мистер Уизли, правда ли, что Вы подозревали расхождения между налоговой отчетностью и реальным состоянием счетов? — Мне поручили провести аудит счетов семьи Паркинсон, — ответил явно испытывающий неловкость Перси. — Как указано в отчете, я не нашел ничего существенного. — Что именно Вы нашли? — Ну, мисс Паркинсон представляла дела от имени своего отца, что было… необычно, — сказал Перси, взглянув на Пэнси и быстро отводя взгляд. — Я указал ей, что должен бы поговорить с ее отцом. — И что она ответила? — Она сказала… — Щеки Перси покраснели. — Ну, она сказала, что если бы я разговаривал с ее отцом, я бы… — Остальное было невнятно. — Прошу прощения, мистер Уизли? Громче, пожалуйста. — Она сказала… — Перси вздохнул и попробовал снова. — Мисс Паркинсон сказала, что если бы я разговаривал с ее отцом, то я бы не смог наслаждаться тем, что вижу. — А Вы? — уточнил Тео нейтральным тоном. — Наслаждались тем, что видели? — Я… — Перси прочистил горло, взглянув на судью. — Ваша честь, это имеет значение? — Это относится к моей линии допроса, — объяснил Тео. — Но это личное, — настаивал Перси. — Наверняка истец предпочел бы, чтобы я не разглашал подробностей нашего разговора. — Я позволю, — бодро возразила Пэнси. — Видите? Протест отклонен, — сообщил Тео Перси. Судья недовольно поджал губы: — Вы ходите по тонкому льду, Советник. Если у Вас есть что-то, выкладывайте. Тео улыбнулся одной из тех улыбок, которые предзнаменовали собой апокалипсис. — Ну что, мистер Уизли? Отвечайте и помните, что Вы даете показания под присягой. — Хорошо. — Щеки Перси вспыхнули алым пламенем. — Я… находил это приятным. Ее, — быстро поправился он, ужасаясь самому себе. — Она, она была… Ну, очевидно, мисс Паркинсон очень хорошенькая. — Значит, Вы находите истца красивой, — подсказал Тео, и Перси тяжело сглотнул. — Ну, я… да, но это не имело никакого отношения к моему официальному отчету. Вы увидите в моих заметках, что я просто сомневался в способности ее отца управлять своим имением, но помимо этого не было никакой предвзятости в отношении… — Мистер Уизли, правда или нет, что Вас привлекает истец, мисс Паркинсон? — продолжил допытываться Тео. — Ваша честь, — неловко запротестовал Перси, — это… не относится к делу. Я уже изложил свои выводы в отчете, и… — Я должен согласиться, мистер Уизли. Советник, если у вас нет важных замечаний, мне придется признать вашу линию допроса неуважением к суду, — проинформировал Тео судья. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, Ваша честь, но в этом случае мне грозит арест? Драко мысленно застонал. — Да, Советник. Я прикажу вас арестовать, если Вы продолжите вести себя в зале суда неподобающим образом. — Что ж, — воодушевился Тео. — Мистер Уизли, согласны ли Вы, что истец продемонстрировал достаточную финансовую компетентность для управления имуществом своего отца? — Да, конечно, как я указал в своем отчете… — Возражение! — выкрикнул адвокат защиты. — Этот свидетель не является заслуживающим доверия экспертом в вопросах финансовой компетентности. — Принято, — поддержал судья. — Хорошо, я перефразирую вопрос. Мистер Уизли, Вы согласны засвидетельствовать, — продолжил Тео, — что в ходе судебного разбирательства ответчик не проявил достаточной компетентности, демонстрируя как предвзятость, так и недостаточную остроту ума? — Возражение! — рявкнул адвокат. — Принято. Советник, снимите вопрос, — сердито пророкотал судья. — Очень хорошо, вопрос снят. Новый вопрос. Мистер Уизли, Вы говорили, — продолжил настаивать Тео, — что мисс Паркинсон слишком умна, чтобы позволять такому недееспособному человеку, как ее отец, распоряжаться не только ее деньгами, но и ее жизнью? — ВОЗРАЖЕНИЕ! — снова выкрикнул адвокат Паркинсона. — Ваша честь, это, безусловно, оскорбление самого Визенгамота… — Отклонено. Но перефразируйте вопрос, Советник. — Хорошо, хорошо, если суд настаивает. Мистер Уизли, по Вашему мнению, истец должен получить контроль над имуществом ответчика, верно? — подсказал Тео. — Да, это мое мнение, — обеспокоенно сказал Перси. — Но я должен уточнить, что это замечание имело место быть уже после окончания официальной встречи и, следовательно, не было сделано в каком-либо профессиональном качестве… — Хм, да, да, и скажите мне еще кое-что, мистер Уизли, — покачал головой Тео в знак согласия. — Это правда, что Вы хотели бы вступить с истцом в интимную связь? В зале суда поднялся невообразимый шум, а лицо Перси побледнело. — Я… разве защита не хотела бы возразить? — спросил он, беспомощно повернувшись к адвокату отца Пэнси. — Нет, — пожал плечами защитник. — Ну, тогда… Возражение! — попытался взять правосудие в свои руки Перси. Судья вздохнул. — Ты не можешь возражать, — вскочила на ноги Пэнси. — Ответь на вопрос, Уизли! — Да, отвечайте на вопрос, — согласился Тео. — Я… Ваша честь, — Перси в отчаянии повернулся к председательствующему судье. — Это явно не имеет отношения к делу… — Пожалуйста, ответьте на вопрос, — проворчал судья, — чтобы я мог наконец пойти домой. — Я… — Перси окинул взглядом зал, заметно вспотев. — Если… если вопрос в том, считаю ли я, что меня привлекает истец… — Нет, вопрос был не в этом, — сказал Тео. — Вопрос был, хотите ли Вы вступить с истцом в интимную связь, да или нет? — Я… — Перси сглотнул, его взгляд заметался по помещению, прежде чем в отчаянии остановиться на Пэнси. — Поэтому меня вызвали давать показания? Пэнси тонко улыбнулась. — Месть, — сказала она ему одними губами, а затем повернулась к Тео. — Спроси его о моей стрижке. — Мистер Уизли, вам нравится стрижка истца? — Конечно. — Перси наклонился вперед, подперев голову руками, почти, если не полностью, сдаваясь. — Да, конечно. Она выглядит с ней прекрасно. — Насколько прекрасно? — потребовала Пэнси. — Насколько прекрасно? — послушно спросил Тео. — Она очень красивая. Властная, но утонченная. Как женщина, знающая, чего хочет. — Перси в агонии потер виски. Драко повторил его жест. — Истец не похожа ни на одну женщину, которую я когда-либо знал, и эта стрижка ей идет. — А туфли? — задумчиво спросила Пэнси. — Они новые. — Туфли! — скомандовал Тео. — Мне нравятся туфли. Я… — Перси издал придушенный звук. — Какой был вопрос? — Так верно, в чем был вопрос? — недоуменно спросил адвокат защиты. — Советник, немедленно завершите допрос, — потребовал судья. — Хорошо. Тогда я спрошу вас, мистер Уизли, последний раз, — согласился Тео, подходя ближе к трибуне. — Вы. Хотите. Заняться сексом с мисс Пэнси Паркинсон? На мгновение в зале Визенгамота воцарилась абсолютная тишина. Пэнси наклонилась вперед, жадно вслушиваясь в то, что собирался сказать свидетель. — Да, — еле слышно прошелестел Перси. — Да, я хочу… я хочу… — Перси резко поднял голову, встретившись с торжествующим взглядом Пэнси. — Я хочу заняться с тобой акробатическим, безответственным, незабываемым и аморальным сексом, Пэнси Паркинсон, — поклялся он, подняв правую руку, — и как только мы закончим, я хочу сделать это снова. — Извините, Вы утверждаете, что хотите заняться сексом с истцом более одного раза? — переспросил Тео. — Просто для ясности, — добавил он, делая жест пальцами, как будто производил контрольный выстрел из пистолета в судебного стенографиста. — Да, я… блять, я хочу жениться на мисс Паркинсон, — выпалил Перси, стараниями Тео так далеко зашедший за черту выдержанности и благопристойности, что она превратилась в точку; темные глаза Пэнси расширились. — Это безумие, я знаю, но это то, чего я хочу. Я же должен говорить правду под присягой? Так что да, — он рвано выдохнул, — я сделал грубое, эгоистичное замечание о том, что истец должна взять свою жизнь под контроль, потому что знал, что никогда не буду достойным претендентом в глазах ее отца. — Ты идиот, — выдохнула Пэнси, будучи то ли в ярости, то ли в восторге. — Ты клянешься, что больше ни с кем не встречаешься? — Мистер Уизли, Вы спите с кем-нибудь еще? — строго уточнил Тео. — Возражение, — крикнул судья, а затем поморщился, оглядывая зал суда. — Кто-нибудь, выскажете возражение! — Нет, клянусь, — сказал Перси, задыхаясь. — Я не мог перестать думать о мисс Паркинсон с тех пор, как она пришла в мой офис в тот день. — Вы когда-нибудь доставляли себе удовольствие при мысли об истце? — услужливо подсказал Тео. — СОВЕТНИК, — рявкнул судья. — Вы переходите все границы приличий! Вы хотите, чтобы вас арестовали?! — Да. Разве это не очевидно? — просиял Тео. В этот момент Пэнси вылетела из своего кресла и подбежала к трибуне. — Уизли, ты, черт возьми, идиот, — прошептала она, поднимаясь на несколько футов над землей, чтобы притянуть губы Перси к своим. — Порядок! — стукнул несколько раз молотком судья. — Порядок в зале суда! Советник, пожалуйста, воздержитесь… Внезапно Драко подумал о Грейнджер. В частности о том, что она сочла бы происходящее забавным и впечатляющим с точки зрения юриспруденции. Нечасто двадцатилетняя чистокровная наследница выбивала деньги у своего властного отца с помощью адвоката, который вел себя… ну, как Тео. — СОВЕТНИК, НЕМЕДЛЕННО СПУСТИТЕСЬ! Двери в зал суда распахнулись. — Ваша честь, аврора вызывали? — Аврор Поттер, слава Мерлину, вы здесь, он… Ну, не то чтобы ты спрашивала, но Тео только что чмокнул судью. Мысленно сформулировал текст записки Драко. Очевидно, Поттер будет занят остаток вечера, поэтому предлагаю рассказать детали за ужином. Да, это должно сработать. Она была любопытна, как кошка. Драко вышел из зала суда и направился на поиски совы.